Читать книгу Платье императрицы. Екатерина II и европейский костюм в Российской империи - Ксения Бордэриу - Страница 10

В научной литературе устойчиво мнение, согласно которому Екатерина II была противницей греческих мод. Французская художница Э. Виже-Лебрен, которая провела при русском дворе 1795–1801 годы, утверждала, что императрица ненавидит распространившуюся среди придворных французскую моду одеваться в греческом вкусе (Haroche-Bouzinac 2011: 325). В подкрепление своих слов художница приводит в «Мемуарах» историю, приключившуюся на балу в 1795 году. Великая княгиня Елизавета Алексеевна появилась в тунике; идея наряда принадлежала Э. Виже-Лебрен. По воспоминаниям В.Н. Головиной, «на другой день Императрица сказала графу Салтыкову, что была недовольна туалетом великой княгини, и потом два-три дня относилась к ней холодно» (Головина 2005: 109). Появление великой княгини в тунике не было неожиданным, ведь греческие платья незадолго до этого вошли в придворный гардероб. В таком случае данный эпизод иллюстрирует отнюдь не неприязнь Екатерины II к модам в греческом вкусе, но особый взгляд государыни на них.

Расскажем подробнее о судьбе греческого платья при российском дворе. В какой мере история этой модели связана с греческим проектом императрицы, а в какой – с прочими факторами? Среди этих факторов можно назвать общие тенденции в европейских модах, творческую деятельность в России Э. Виже-Лебрен, страстной поклонницы «греческой» красоты, предпочтения самой Екатерины II в одежде: в пожилые годы императрица предпочитала свободные одеяния – подобие туники (Сегюр 1865: 157; Массон 1996: 36).

Греческий проект – официальное направление внешней политики Российской империи с 1780 года; однако его идея зрела на протяжении всего предыдущего десятилетия. Проект заключался в создании империи на востоке со столицей в Константинополе; наиболее важными и трудно осуществимыми этапами были присоединение Крыма и завоевание Константинополя[9]. «Императрица была неизменно убеждена и в принципиальной осуществимости этих замыслов, и в их благотворности для России», пишет А.Л. Зорин в статье о символике праздничных мероприятий (Зорин 2000: 113). В своих книгах А.Л. Зорин показывает, что греческий проект потребовал от Екатерины часто появляться в греческом платье на маскарадах и торжествах. Речь, конечно же, не о современных той эпохе традиционных греческих костюмах, но об античных одеждах.

«Так, в 1771 году публикуется небольшое стихотворение А. Палладоклиса „Стихи на платье греческое, в кое Ея Императорское Величество изволили одеваться в маскараде“. У нас нет сведений, каким именно был маскарадный наряд императрицы, однако автор определенно соотносит ее костюм с нарядом Олимпиады, матери Александра Македонского» (Зорин 1997: 5–29). В 1779 году по случаю рождения великого князя Константина Павловича Г.А. Потемкин дал праздник на своей даче в Озерках; праздник был «всецело выдержан в духе стилизованной античности, характерной для идеологической метафорики „греческого проекта“» (Зорин 2001: 131). На балу 28 апреля 1791 года в Таврическом дворце князя Потемкина «дамы [были одеты] в греческую» одежду (Там же: 135). Однако не все из присутствующих именно так называли эти платья. Как писал Г.Р. Державин, «они одеты были в белое платье» (Там же: 136).

Символика проекта выработана давно, но официально в придворный гардероб греческое платье вошло лишь в последние годы екатерининского царствования. Его дважды предписывали придворным дамам в начале 1794 года (13 и 16 февраля на балы в Эрмитаже), а начиная с новогодних праздников 1795 года и вплоть до кончины императрицы – почти десять раз.

Уместно сказать, что «Модный журнал» (1795) представляет «аглинско-греко-российский» наряд как последнюю петербургскую моду, и все вышесказанное подтверждает справедливость этого утверждения. Это белое платье с зеленым поясом под грудью, длинные концы которого свободно свисают; зеленая повязка на волосах украшена двумя перьями с левой стороны, туалет дополнен высокими перчатками желтого цвета (нужно отметить большое сходство между этим нарядом и иллюстрациями Morning Dress из журнала Gallery of fashion (Gallery of fashion 1794: July). Для автора заметки чрезвычайно важна символика объединения, союза трех держав. Он пишет о его поклонницах: «наши аглинско-греко-российские дамы». Название наряда никак не объяснено на страницах журнала. Однако смысл его не лишен политических аллюзий. Помимо актуальной для России греческой темы, возникает английская; именно в 1795 году в Петербурге был заключен союзный договор между Россией, Англией и Австрией. Страны подтвердили свои союзнические обязательства в борьбе с революционной Францией.

Греческие моды становятся популярны при российском дворе именно в 1790-е годы – тогда, когда идеи Екатерины II «совпадают» с тенденциями в европейском костюме. Вспомним, что Екатерина II носила греческое платье с 1791 года (в дни церковных праздников: Сошествие Святого Духа, Рождество Иоанна Предтечи, Усекновение главы Иоанна Предтечи), а во Франции туники получили популярность как раз в 1790-х годах. Маловероятно, что знакомство с этими модами в России произошло благодаря Э. Виже-Лебрен, хотя знаменитая портретистка уверенно заявляет об этом, описывая московский бал 1794 года (Vigée Le Brun 2008: 601). Возможно, в начале 1790-х годов в России не появились новые греческие моды, но у императрицы возникла идея назвать античные моды греческими. Это могло бы объяснить, почему название закрепляется в 1790-х годах, а сама модель известна уже давно.

Вернемся к высказыванию французской портретистки о том, что Екатерина II не любила греческие одежды. По ее мнению, императрица не принимала греческое платье как французскую моду. В идеологии греческого проекта для российской самодержицы греческое платье было частным случаем русского. И если политическое объединение двух стран так и не состоялось, то единение в костюме стало событием неоспоримым.

Знаменательным для греческого проекта стал 1789 год. Как пишет А.Л. Зорин, «срок реализации греческого проекта увеличился с года до тридцати, явно отодвинувшись за пределы времени, отпущенного императрице» (Зорин 2000: 124). В воскресный день 10 ноября 1789 года в Эрмитаже произошло массовое «знакомство» с платьем определенного вида. По имеющимся источникам названия этой модели установить не удается: но оно могло быть именно греческим.

Согласно разосланным накануне повесткам на бал и ужин прибыли более ста человек (КФЦЖ 1789: 581). Дамы были «в дезабилье, без фижбен и без большого убранства на голове». Встав из-за стола, императрица в сопровождении своих гостей направилась «через биллиардную комнату и весь Эрмитаж к театру, пред которым в зале же со входа по обе стороны, представлены были в виде лавок изготовленные места, с надписями на оных: „здесь продается платье на кредит“, откуда взять изволили, ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО и Их Императорские Высочества по паре платья, а напоследок оное же брали каждая персона из бывших на бале и надела на себя, прикрывали лица маскою с платьем же взятою». Затем «забавы» продолжились. Гости разъехались «в полученном платье, а оное состояло исподлинной белого гарнитура, а верх на подобие длинной мантии пунцового гарнитура же с поясом по исподнему платью, а на голову из белого флера челма, с некоторым разделением против дамских».

Екатерина II лично работала над сценарием этого праздника. В «Собственноручном распоряжении императрицы Екатерины II о прибытие на маскарад в Зимний дворец, где в лавках имеются маски и одежда для переодевания» можно прочесть следующее: «Il m’est venu une idée fort plaisante. Il faut faire un bal à l’Ermitage. ‹…› II faut dire aux dames d’y venir en déshabillé et sans paniers, et sans grande parure sur la tête. ‹…› Il у aura dans cette salle quatre boutiques d’habits, de masques d’un сôté et quatre boutiques d’habits, de masques de l’autre, d’un côté pour les hommes, de l’autre pour les dames. ‹…› Aux boutiques avec les habits d’hommes il faut mettre l’étiquette en haut: „boutique d’habillement pour les dames“; et aux boutiques d’habit pour les dames… „pour les messieurs“…»[10] (Lotman 1990: 153). Как видно, план был реализован не в полной мере (КФЦЖ 1765: 242)[11].

Полное совпадение оборотов речи – в записке и в повестке – служит доказательством того, что речь шла именно об этом и ни о каком другом празднике. Задумка «платья на кредит» была дорога императрице: фурьер особо подчеркивает, что «никому известно не было до того время, когда оное открылось по соизволению ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА то платье получить». Но помощники в реализации замысла у императрицы все-таки были: «В расположенных с платьем местах на подобие лавок, хозяйствовали, в виде купцов придворного французского театра актеры».

История эрмитажного приема семантически многоуровнева. То, что на первом уровне предстает как инсценировка реальной ситуации (получить одежду, приехав в маскарад), на втором открывается как попытка внедрить определенный фасон, а на третьем является «уроком» подданным, берущим товары в долг во французских лавках.