Читать книгу Платье императрицы. Екатерина II и европейский костюм в Российской империи - Ксения Бордэриу - Страница 3

Была ли российская мода XVIII века подражанием европейской? Ответу на этот вопрос посвящена настоящая книга. В ней рассказано о том, как Екатерина II изобретала наряды, прославляющие Россию, и как одежда помогла сформировать имидж страны за ее пределами.

Императрица провела на троне тридцать четыре года. За это время были осуществлены важнейшие для российской государственности реформы. По сравнению с началом века российские дворяне стали образованнее: они овладевали иностранными языками, составляли библиотеки, совершали заграничные путешествия. Костюм, разработанный Екатериной II для дворян, стал для них своеобразной охранной грамотой, а новый идеал женского образа, сформированный просветительской литературой, – одним из «атрибутов» дворянской культуры.

В период царствования Екатерины II российская мода связывалась в сознании окружающих – соотечественников и иностранцев – с военными победами, которых было немало в период ее царствования: разделы Польши, русско-турецкие войны и присоединение Крыма заставили мировую общественность обратить взоры в сторону великой державы. Путешественники, дипломаты, журналисты интересовались, как одеваются российские дамы и, конечно, главная вершительница судеб полумира – Екатерина II. Общее благоприятное впечатление о России как высокоцивилизованной и «модной» стране было усилено путешествием наследника престола Павла Петровича и его супруги великой княгини Марии Федоровны в европейские страны в 1782 году.

Но европейцы не только удивлялись России. В конце века на русский вкус стали ориентироваться создатели европейской моды, в это время страна представляла значительный рынок сбыта. Официальный торговый договор с Францией, основным производителем предметов роскоши и моды, была заключен в 1787 году. Но и ранее обе страны с успехом торговали друг с другом. Голландские и английские купцы привозили в Россию и продавали самые разнообразные французские товары: мебель, книги, кружева и ткани, галантерею. Французские модистки учитывали запросы русских клиенток, в числе которых были члены императорской семьи, и вдохновлялись русскими мотивами для создания новых моделей. Космополитичная французская мода «одалживала» яркие образы у зарубежных стран и основывала свою легитимность на этой «интернациональности».

Человек XVIII века понимал моду как широкий круг поведенческих практик; представление о ней выходило далеко за пределы образцов в одежде и прическе. Мода понималась как перемена, которой подвержено все жизненное пространство: манеры, досуг, знакомства, чтение, язык, но также мебель, экипажи, предметы домашнего обихода и т. д. Согласно «Словарю русского языка XVIII века», мода вбирала в себя ряд значений: «1. Форма, образец, манера. 2. Постоянно изменяющаяся манера одеваться, вести себя, выбирать занятия и т. п. 3. Обычай, нрав, обыкновение»[1].

Уникальность исторической эпохи, которой посвящена книга, заключается в том, что российская мода сформировалась именно в XVIII веке. В предыдущие столетия положенный статусом костюм менялся сообразно времени года. Сезонную перемену костюма нельзя назвать модой в полном смысле слова. О моде можно говорить тогда, когда смена костюма стала частью общественной жизни и предметом обсуждения. В век Просвещения этот процесс охватил всю Европу. В последнюю треть столетия «одеться по-другому» означало «стать кем-то другим», примерить на себя образ, круг общения, стандарты поведения и даже чувствовать и мыслить по-новому. С точки зрения французов, главных специалистов в этом вопросе, не только человек, но и народ цивилизован настолько, насколько он моден. Читателю XXI века важно помнить это толкование моды: быть актуальным, быть информированным, следовать за переменами – словом, идти в ногу со временем.

Вставшая благодаря петровским реформам на путь цивилизации, в том смысле, в котором понимали его философы Просвещения, и ошеломительно быстро «догнавшая» цивилизованные страны, Московия приковывала к себе внимание интеллектуальных элит Европы. В период всего царствования Екатерины II Россия не переставала демонстрировать свою современность, готовность к переменам, чуткость ко всему происходящему при европейских дворах. Не завораживала ли Россия Вольтера, сочинившего историю Петра Великого и состоявшего в переписке с российской императрицей? Бывшая при Петре I «ученицей», Россия при Екатерине II становится соперницей Франции, Англии, Швеции, Священной Римской империи.

Во второй половине XVIII века вырабатывалось и обосновывалось понятие вкуса применительно к внешнему облику. Вкус понимали как квинтэссенцию поведения, взгляда на мир и манеры одеваться – сегодня мы назвали бы это стилем. В текстах того времени понятие «стиль» тоже встречается, но только применительно к художественному творчеству. В 1753 году Ж. – Л. Бюффон выдвинул тезис: «стиль – это человек», отнеся категорию стиля к сфере искусства[2]. Он рассуждал о нем в контексте писательского мастерства и совершенно определенно не имел в виду моду! Важно подчеркнуть, что моду не соотносили с понятием стиля на протяжении всего XVIII века.

Воспитать вкус в одежде и прическе помогали многочисленные периодические издания: они учили правильно рассуждать о моде, наблюдать за ней, описывать ее. Модность и ученость, прежде находившиеся на разных полюсах, начали сближаться. Быть привлекательным теперь значило быть интеллектуальным, так что саму моду пытались представить как науку с соответствующей институцией – Академией.

Многие особенности функционирования моды и приемы ее рекламирования были изобретены в XVIII столетии. То, что сегодня кажется ультрасовременным (дискурс глянцевых журналов: покупки, светские новости, объявления, статьи о воспитании) или, наоборот, абсолютно традиционным (ориентация моды на женскую аудиторию), уходит корнями в век Просвещения.

Первой такой особенностью является ключевая роль прессы: от периодических изданий, адресованных дамам, постепенно отпочковываются собственно модные журналы, жизнеспособные в течение пяти и более лет. Еще в 1760-е годы ежемесячные модные издания существовали только в фантастических проектах, а уже в 1780-х стали реальностью. Помимо того что периодические издания представляли собой регулярное и относительно доступное чтение, они быстро становились известны за рубежом. Переводы, перепечатки без разрешения издателей, копирование отдельных картинок из французской прессы – все это подпитывало развитие собственных, национальных модных журналов в немецких государствах, Дании, Венеции, Италии, России. Интервал между выходом ультрамодной гравюры и ее перепечаткой составлял от нескольких недель до нескольких месяцев! Итак, говоря современным языком, средства массовой информации сделали понятие моды универсальным, а ее авторитет – непререкаемым.

Второй особенностью моды в XVIII веке можно считать переосмысление функций костюма с гендерной точки зрения. Переломный момент пришелся на 1770-е годы: мужская одежда стала функциональнее, женская продолжала оставаться произведением искусства: подчас абсурдным, непрактичным, но неизменно привлекающим внимание. Если еще в середине века в мужской одежде использовались те же ткани, цвета, отделка и украшения, что и в дамской, то в 1780-х годах это становится неприемлемым: в мужских модах однозначно господствует английский стиль, сдержанный и лаконичный. Однако и женскую моду на рубеже 1770–1780-х годов ожидали важные перемены. Идеал солидного, обстоятельного костюма – монументальные формы, насыщенные цвета, тяжелые ткани, вышивка и драгоценности – отходит на второй план. Теперь наряд не обязательно должен выглядеть подчеркнуто богато, зато он стремится быть новым, удивлять. Если не платьем – то новой шляпкой, если не видом – то хотя бы образом, в создании которого существенную роль играло замысловатое, а то и пикантное название.

Третьей особенностью функционирования моды в рассматриваемую эпоху является акцент на изменении отделки, смене аксессуаров и головных уборов, а не смене платьев. В течение столетия фасоны кардинально изменялись всего несколько раз. Часто заказывать платья было накладно: ткань стоила чрезвычайно дорого – до такой степени, что даже придворные и другие состоятельные особы гораздо чаще, чем принято думать, переделывали свои наряды. Платью давали новую жизнь, приказывая, например, пришить новые аппликации, кружева или искусственные цветы, дополняя новыми аксессуарами: лентами, косынками, манжетами. Модные вещи были столь дорогими, что стоит задаться вопросом, на который источники пока не дают ответа, – как ощущали себя модницы, стоимость рядового наряда которых приближалась к цене каменного особняка, маленькой деревеньки или десятков пудов ржи? Кстати, согласно принятым нормам, модные вещи неприлично было покупать, то есть обменивать на деньги в буквальном смысле слова. Их «брали в долг» и расплачивались с кредиторами в лучшем случае в конце года, а в худшем – предоставляли это скучное дело… наследникам.

Четвертой особенностью функционирования моды в XVIII веке является восприятие моды как явления легкомысленного и серьезного одновременно. О моде философствовали, старались ее институционализировать, найти ей место в кругу существующих поведенческих практик. Вот почему, говоря о моде, говорили обо всем: о внутреннем продукте, внешней политике, сословном и цеховом общественном устройстве, женском здоровье, в частности материнстве. Впрочем, гораздо чаще, чем принято думать, моду обсуждали в юмористическом ключе: в вопросах гардероба пародия на новинку предшествовала принятию ее как нормы. Над новыми тенденциями потешались, прежде чем безоговорочно усвоить их, а в скором времени вновь высмеивали, считая устаревшими. Мода, постоянно стремящаяся к обновлению, давала богатый материал авторам фантазийных историй, анекдотов, пародийных картинок и, конечно, сатирических публикаций. Эти тексты составляли целую область произведений о моде. На страницах сатирических журналов 1770-х годов в целом ряде публикаций модники и модницы высмеиваются как глупые и наивные покупатели; их осуждают за привязанность к французским «безделкам». А самих французов язвительно выводят как жадных до наживы, изобретательных обманщиков, которые могут втридорога продать незадачливому моднику завалявшуюся у них безделушку и выставить на посмешище за его же собственные деньги. В свою очередь французские журналы смеялись над англичанами, чьи моды якобы изменялись так редко, что про них нечего было рассказать; над немцами, отдававшими предпочтение пряжкам определенной модели только потому, что те позволяли снимать шляпу так, чтобы она не обтрепалась; над русскими, одевавшимися богато, но безвкусно или же со вкусом, но не слишком оригинально.

Нельзя сказать, что русский костюм XVIII века мало изучен. О петровских реформах костюма и о гардеробе монарха писала Н.И. Тарасова, портреты Елизаветы Петровны изучены ее биографом Ф. – Д. Лиштенан, костюм российских императриц исследовала Р.М. Кирсанова, о польских мотивах в одежде Екатерины II читателям рассказала Л.О. Зайонц, орденской одежде посвящена диссертация С.А. Амелехиной, не говоря уже о соответствующих разделах в классических трудах Т.Т. Коршуновой и М.Н. Мерцаловой. Автор предлагаемой читателю книги видит своей целью не столько заполнить лакуны в истории костюма XVIII века, сколько показать возможности междисциплинарного подхода к истории русского костюма.

Одной из задач было установление связей между текстами и визуальными образами. Когда речь заходит о костюме, в сознании всплывают изображения: яркие лубки, изысканные гравюры, карикатурные «шляпки о трех этажах» и, конечно, многочисленные портреты Екатерины II в разных одеяниях. Эти образы прочно вошли в русскую культуру. Став обыденными, они кажутся заведомо понятными. Но так ли хорошо мы понимаем, какие костюмы на самом деле изображают эти картинки? Проблема соотнесения визуального образа и его описания остается общей для историков костюма по всему миру: упоминания о нарядах или их описания далеко не всегда сопровождены изображениями и наоборот. Что касается портретов, то их информационный потенциал не очевиден. Сегодня многие искусствоведы и историки костюма согласны с тезисом, что изображенная одежда почти никогда не была реальным костюмом, принадлежавшим изображенному персонажу.

Как понимала моду главная героиня этой книги – Екатерина II? Современники писали, что императрица была привлекательной женщиной. Справедливо считают, что Екатерина, не в пример своей предшественнице Елизавете Петровне, была скромна и даже экономна в вопросах гардероба. Немка по происхождению, воспитанная в скромном достатке, она пронесла через всю жизнь немецкую бережливость. Многочисленные указы против роскоши были призваны привить русскому обществу немецкое по духу отношение к одеждам, сделать их практичными, функциональными, недорогими. Впрочем, с тех пор как Англия стала главным политическим партнером России, императрица начала ориентироваться не на немецкий, а на английский стиль, основанный на сдержанной элегантности. Являясь автором сатирических текстов и театральных пьес, Екатерина II внедряла идею, что французские моды избыточны, не всегда уместны, а также разорительны для ее подданных. Позже Сабатье де Кабр даже напишет в своих мемуарах о России, что императрица «положила все силы на борьбу с нарядами»[3]. Однако подход Екатерины II к моде соответствовал общему настроению эпохи. В те времена в модах искали не роскошь, но элегантность и задумывались о цене, которую приходилось платить за излишества.

Екатерина II не следовала моде, но и не противопоставляла себя ей. Она последовательно и четко разделяла свои индивидуальные предпочтения в быту и задачи, которые ей как главе государства помогла бы решить одежда. Сама императрица видела себя модельером. Преобразования в одежде, которые задумала и воплотила Екатерина II, не были ни случайностью, ни прихотью. Они являлись частью идеологической программы. Это справедливо как для ее собственных нарядов, одежды, разработанной для внуков, так и для костюмов, предписанных придворным дамам и всем подданным вообще. Разработки Екатерины Великой становились известны в Европе благодаря популярности императрицы и успехам российского оружия.

«В каждой стране есть свой язык, манеры, обычаи – должна быть и своя манера одеваться, более приспособленная к фигуре и поведению тех, для кого она свойственна»[4]. В тот самый период, когда эталонные французские моды захвачены «чужими» восточным и английским стилями, в России рождается национальный русский стиль, объединяющий идею женственности, здоровья и красоты с форменной одеждой. Екатерина II изобрела придворное русское платье. При участии российской императрицы мода на национальный костюм распространилась даже при нескольких европейских дворах. В России же традиции ношения русского платья женщинами императорской семьи и придворными продолжились на много поколений вперед.