Читать книгу Мурашки для Флейты - Лада Миллер - Страница 12

Глава первая

«Есть искусство высокое, а есть высоковольтное. Например, быть женой писателя. Не пробовали?» Она поднимает голову, смотрит в окно.

Ручка выскальзывает из пальцев, катится по столу, падает на пол.

Кошка по имени Ню открывает круглый жёлтый глаз, готовый покатиться за ручкой хоть на край света.

Кончик хвоста качается как маятник, замирает.

Время останавливается.

Ирис красива. Ирис похожа на осень.

Её тонкие волосы вьются на висках и светятся медно.

Когда она запрокидывает голову и утробно кричит, кажется, что крик её тоже меден.

Она запрокидывает голову и кричит, всегда, когда Семочка, её муж-писатель, вспоминает, что он женат и приходит под утро в её спальню.

У Семочки кадык на шее и жилистые руки. Он русский. Он зовёт её Ириска.

Объясняет, что ириска, это такая конфета, которую можно класть под язык.

Свою Ириску писатель кладёт под язык очень редко.

– Тебе ведь хорошо, было хорошо? – спрашивает он, потом, после тех самых утробных криков.

Не спрашивает, а утверждает.

Женщина прищуривается, смотрит в окно, убирает медный завиток за ухо.

Она вспоминает, насколько ей было хорошо в последний раз, как давно этот последний раз был, и не стоит ли позвонить Стиву?

Стив работает менеджером у них в журнале, давно поглядывает на Ирис голодными глазами и наверняка умеет обращаться с ирисками.

В остальном, он такой же, как и все.

Но не такой, как Семочка.

Таких, как Семочка больше нет.

Иногда и самого Семочки нет.

Во всяком случае, ей часто так кажется.

Вот и сейчас, он настолько ушёл в свой новый роман, настолько в него нырнул, что стал частью этого проклятого Вавилона.

Роман так и называется «Вавилон» и главный герой романа, представьте себе, ослик.

Ах, нет, не так.

Ослик.

Есть в книге ещё городской сумасшедший Оникс и мастер Гор, есть Башня и Библиотека.

Есть жара, она переливается через край романа и иногда заполняет собой даже этот ветхий дом, сползает по ступеням в сад, и тогда слабое осеннее солнце начинает светить сильнее, так, что режет глаза.

До слез.

Ирис ненавидит все, что касается Вавилона, глиняных табличек, бирюзового Ефрата и средиземноморского солнца.

Особенно она ненавидит пронзительный ослиный крик, похожий на звонок Сёмочкиного будильника.

Сегодня, как и всегда, когда у Сёмочки «идёт роман» будильник завопил по ослиному в половине пятого утра.

Семочка вскочил как ошпаренный, прошлёпал на кухню, заварил свой чефир, подхватил чашку и сахарницу, вышел из дома. Хлопнула дверь веранды.

С тех самых пор Ирис не спит.

Когда осень, утро и прилив, особенно хочется ласки.

Сначала она ворочалась, потом все-таки встала. Приняла душ, накинула уютный халат. Пошла на кухню, покрутилась, выпила кофе. Замесила тесто на утренние блинчики, поставила тушить овощи для обеденного рагу.

Задумалась, что приготовить на ужин и какое вино охладить.

Закончив с кухней, решила заняться статьёй.

Прошла в свой кабинет – огороженный угол кухни, вернее, даже не угол, а облупленную нишу с окном, в нише жили стол с продавленным диваном, на диване жила кошка Ню.

Статья сначала пошла хорошо, но мысли скакали, как зайцы, а ручка упала и укатилась.

Ирис вздыхает, кладёт голову на руки, замирает.

Хорошо бы выйти в сад, поискать малину, вдруг осталась пара ягод?

Кошка Ню подходит, трётся об ноги.

Ноги у Ирис длинные и стройные, вот что значит иметь правильные гены.

Мама у Ирис финка, а папа русский, как и её Семочка. Может быть поэтому она его выбрала?

Да нет, это он её выбрал. Схватил, украл, унёс.

Уволок.

В прошлой жизни у Ирис было все как у людей.

Дом, муж, дети.

А сейчас все как у жены писателя.

Дом – курам на смех, дети выросли, первый муж уехал на море со своей секретаршей, а она… Ей даже работу пришлось поменять.

– Никаких дежурств в больнице! – кричал Семочка, размахивая жилистыми руками. – Я тебя обеспечу!