Читать книгу Каслфор. Город тайн - Лана Фаблер - Страница 3

Ранний подъем впервые так тяжело ему дался. С трудом разлепив глаза после пары часов сна, Дейл только с третьей попытки заставил себя вылезти из теплой постели. Погода за окном оставляла желать лучшего – снова тучи, снова дождь, снова грязь. Застегнув пуговицы рубашки, он сжалился над все еще спящим Ирвином и кинул в него подушкой.

– Поднимай свою задницу, если не хочешь проспать завтрак.

Ирвин простонал и сонно воскликнул:

– Только мысль о завтраке способна воодушевить меня на этот подвиг.

Хотелось натянуть свитер потеплее, но приходилось носить форму. Черный пиджак с нашивкой школы «Драгонетт» почти не грел, и Дейл поежился от утренней прохлады. Они с Ирвином накинули куртки поверх формы и, по очереди зевая, покинули общежитие. Проходя по кампусу в числе других студентов, они шлепали по мокрым дорожкам мимо школьных зданий и болтали.

– Какого хрена ты пялился в ноутбук всю ночь? – пробубнил Ирвин, поджимая плечи от ветра, который проникал под одежду. – Снова эти твои журналистские исследования?

– Почти, – неопределенно ответил Дейл.

Конечно же, Дейл не мог не заинтересоваться Ивейн. На школьном сайте всегда можно было найти профиль ученика, где были описаны его биография, увлечения и баллы по успеваемости.

На фото своего профиля Ивейн весело улыбалась, а в ее глазах светилась обезоруживающая доброта. Данных о ней было немного. Родилась в Сандерленде, выросла с отцом, отличница, занималась волонтерством. В числе ее хобби значились плавание, литература и игра на фортепьяно. Чтобы узнать о ней больше, пришлось найти ее на Фейсбуке и не без колебаний добавиться в друзья.

Обеденный зал принял привычный облик, и Дейл прошел к излюбленному длинному столу у окна, за которым уже сидело много ребят преимущественно из выпускного класса. Плюхнув сумку на скамью, он сел и сразу же налил себе в кружку апельсинового сока, чтобы освежиться. Ирвин сел напротив него, но не успел он приступить к завтраку, как появился Кэл и толкнул его в спину, отчего бедняга Бабблс подавился.

– Проваливай, боров.

– Полегче, – не выдержал Дейл, с жалостью посмотрев на Ирвина, который, кашляя, стал собирать свои вещи. – Чем он тебе помешал?

– Защитник униженных и оскорбленных? – Кэл не смутился и самодовольно сел на место, которое освободил Ирвин. – Как ты вообще с ним живешь?

– Переживаешь за меня?

– Еще бы, он сожрет тебя и не заметит.

Закатив глаза, Дейл помешал овсяную кашу в своей тарелке и, отправляя ложку в рот, заметил, как в зал вошла Ивейн в компании все той же Габриэль. Школьная форма в виде красно-белой клетчатой юбки и черного пиджака смотрелась на ней весьма неплохо.

Красивые стройные ноги в черных сапожках на каблуке настолько привлекли его внимание, что он, вытянув шею, проводил их глазами до самого стола. Ивейн как будто почувствовала его взгляд и прежде, чем сесть за стол, обернулась. Их глаза встретились, и она смущенно улыбнулась.

Габриэль это заметила и что-то строго ей сказала, отчего Ивейн поспешила отвернуться. Дейл нахмурился. Какого черта эта брюзга вмешивается? Он недолюбливал Габриэль даже больше Эллисон, которая хотя бы не надоедала окружающим непрошенными нравоучениями.

Эллисон появилась почти через минуту после того, как в зал вошел Марлон. Пребывая в хорошем настроении, что было для нее редкостью, Эллисон с улыбкой прошла к столу и на ходу взъерошила волосы Кэлу, который на это протестующе замычал – его рот был набит едой.

– Ваше Величество, – отвесил ей шутливый поклон Дейл. – Ваше появление осветило наше мрачное утро.

– Ты всегда знаешь, что нужно сказать женщине, Стаффорд, – проходя мимо, Эллисон снисходительно похлопала его по плечу. – Учись, Харди.

– У него дальше разговоров дело и не заходило, – издевательски хохотнул Кэл. – Может, твоя свита даст ему пару уроков?

Эллисон ничего не ответила, потому что увидела, как Марлон пошел к столу, за которым сидела Ивейн. Улыбка на ее лице быстро растаяла, а глаза сверкнули ревностью и обидой.

Дейл посмотрел туда же и увидел, как Марлон наклоняется к Ивейн и что-то шепчет ей на ухо. Она при этом напряглась и переглянулась с нахмурившейся Габриэль, затем что-то быстро ответила, и он отошел, направившись к ним с недовольным видом.

Когда Марлон подошел к их столу, Эллисон демонстративно отвернулась и с видом оскорбленного достоинства отпила из чашки, в которую любезные подруги уже налили какао. Сам Дейл с тяжелым чувством в душе кивнул Марлону и опустил глаза в свою тарелку. Нет, не может быть, чтобы он выбрал Ивейн.

– Новый проект? – насмешливо спросил Кэл, обернувшись на Ивейн, которая рассеянно смотрела перед собой и ничего не ела. – Смотри, чтобы Элли не расцарапала ее хорошенькое личико.

– Все оказалось труднее, чем я предполагал, – задумчиво протянул Марлон.

– Я в тебя верю.

На протяжении этого разговора Дейл не поднимал глаз, чтобы ничем не выдать своих чувств. Внутри него все кипело от злости, досады и чего-то еще непонятного, но неприятного и колючего. Ему хотелось ударить ладонью по столу и во все горло закричать «не трогайте ее». А еще лучше схватить Ивейн в охапку и спрятать ее куда-нибудь.

Но кто он и кто Марлон Тейдж? Посмей он как-либо выразить свой протест, и его будет ждать то же, что случилось со Спенсер, посмевшей противиться ему. Дейл твердо знал, что он не может идти против него открыто. Но как тогда ему защитить Ивейн?

После завтрака Дейл решил пораньше прийти в аудиторию, поскольку по истории в этом году был новый преподаватель. Хотелось создать хорошее впечатление, к тому же, ему очень нравился этот предмет, а добрые отношения с учителем были основой успешного обучения.

Придерживая лямку портфеля на плече, Дейл поднялся на третий этаж по красивой мраморной лестнице и свернул в нужный коридор, но за поворотом заметил беседующих мистера Бинса и мисс Рэй. Слова директрисы «Мелвилла» заставили его замереть за углом и прислушаться.

– Мне известно, что дело было закрыто! Но не потому, что был найден виновный, а потому что за неимением улик смерть Спенсер назвали самоубийством. И раз уж улики появились, я требую возобновления расследования. Этот дневник я нашла в дома моего отца, где жила Спенсер в последние годы. И я прошу вас, мистер Бинс, посодействуйте мне! Мне нужно, чтобы полиция привлекла к допросу нескольких учеников «Драгонетта», о которых здесь говорится. А без вашей поддержки…

– Детский дневник не может служить весомым доказательством чьей бы то ни было вины, – тихо, но возмущенно перебил ее мистер Бинс. – Может, все, что в нем написано, не более чем выдумки впечатлительной девочки? А вы требуете каких-то допросов!

Завтрак, который Дейл съел с таким аппетитом, теперь комом подкатил к горлу. От страха и тревоги ему поплохело, и он осторожно выглянул из-за угла, увидев в руках мисс Рэй дневник Спенсер. Толстая голубая тетрадь с маленьким замочком. Ключ она носила как кулон. Он видел этот дневник и то, как Спенсер делала в нем записи. Вот же черт!

– Прочтите его, и вы поймете, что все куда серьезнее, чем мы предполагали, – настаивала мисс Рэй. – Ученики замешаны в том, что карается по закону! Распитие алкоголя, продажа и употребление наркотиков, беспорядочные связи. Здесь даже говорится о тайном клубе, который занимается самым настоящим психологическим террором среди учеников! А этот неизвестный Смотритель, вы ведь слышали о нем? Вы хоть понимаете, что мы потворствуем всему этому, пока бездействуем и замалчиваем подобные вещи?

– Довольно с меня!  – процедил мистер Бинс, обычно добродушный и робкий. – Никакого расследования не будет, Хейзел. Смиритесь с тем, что произошло. И прекратите цепляться за всякий вздор. Вы лишь роняете себя в глазах общественности, а вам это, согласитесь, не на пользу. Будете действовать необдуманно, и вас лишат занимаемой должности. Вот, чем все кончится. А теперь, с вашего позволения, я вернусь к делам.

Договорив, он направился прямиком к Дейлу, и тот поспешно вышел ему навстречу, будто бы и не останавливался.

– Доброе утро, мистер Бинс, – натянув на лицо улыбку, пробормотал он.

Мистер Бинс лишь коротко кивнул в ответ и прошел мимо с озабоченным видом. Продолжая изображать невозмутимость, Дейл приблизился к мисс Рэй, которая так и стояла на месте, смотря в окно на стене напротив. Услышав его шаги, она повернулась к нему и вся сжалась. Будто знала о нем что-то такое, что ее пугало. Что написано о нем в этом проклятом дневнике?

– Мисс Рэй, доброе утро, – преодолев страх, сказал Дейл.

Он в тишине прошел мимо нее и уже успел облегченно выдохнуть, как вдруг…

– Дейл, подожди.

Его внутренности сжались в тугой ком, и очень-очень медленно он обернулся. Мисс Рэй в элегантном бордовом костюме стояла посреди коридора – прямая и напряженная, как натянутая струна.

Она была убийственно похожа на Спенсер – те же каштановые волосы, нежное лицо в форме сердца, большие карие глаза и маленький алый рот. Слишком красивая и молодая, чтобы прозябать здесь в одиночестве, посвящая себя управлению школой. Вот только взгляд у нее был другой, не как у Спенсер – прямой, жесткий и неумолимый. Ее глаза как бы говорили «я знаю правду».

– Я хотела…

За ее спиной появились Марлон, Кэл и еще пара ребят, которые вечно увязывались за ними.

– Эй, Стаффорд! – крикнул Кэл. – Куда сбежал?

Мисс Рэй осеклась и, обернувшись на приближающихся студентов, свела брови.

– Здравствуйте, мисс Рэй, – Марлон обольстительно улыбнулся ей. – Выглядите просто прекрасно.

– Благодарю, мистер Тейдж, – пронизывающим голосом ответила она. – Вы необычайно любезны.

Этот обмен любезностями выглядел пугающе, но мисс Рэй больше ничего не сказала и зашагала по коридору, удаляясь от них соблазнительной походкой, на которую невольно загляделся Кэл.

– Чего она от тебя хотела? – спросил Марлон, когда они вместе продолжили путь к аудитории. – Мы как увидели вас, сразу поняли, что разговору нужно помешать.

– Не знаю… – покачал головой Дейл. – Но ей многое известно.

– С чего ты взял? – озадачился Кэл.

– У нее дневник Спенсер.

Марлон и Кэл обменялись долгими мрачными взглядами, но никто ничего не сказал. Они вошли в просторный класс с рядами парт и большими окнами, через которые внутрь проникал блеклый свет пасмурного дня. В аудитории уже было полно народу, и все лучшие места были заняты. Пришлось проталкиваться к свободному месту у самого окна, от которого всегда веяло холодом. Тейдж и Харди оказались в другом конце зала, чему Дейл был втайне рад. Он порядком от них устал.

Не успел Дейл достать из рюкзака учебник, тетрадь для конспектов и ручку, как в аудиторию вошел молодой статный мужчина в шерстяном бежевом свитере и простых черных брюках. Он двигался легко и энергично, потому было трудно определить его возраст – ему смело можно дать и двадцать лет, и тридцать пять.

– Приветствую всех, – с ходу начал он, положив портфель на преподавательский стол. –  Меня зовут Томас Конант, и с этого года я буду преподавать у вас историю. Если кому-то любопытно узнать больше обо мне и моей работе, смело подходите после урока, а сейчас, не теряя драгоценного времени, приступим к изучению новой темы.

Дейл изумленно приподнял брови. Надо же, лихо он начал. Все ожидали получасового рассказа о себе и ученых степенях, как это обычно бывало. Мистер Конант сразу же понравился Дейлу, который даже сухие исторические факты мог преподнести так, что ты целиком погружался в тот самый момент, явственно представляя себе всю хронологию событий, как если бы сам был их непосредственным участником.

Дейл настолько увлекся новой темой, что то и дело задавал вопросы, вполне закономерно став объектом пристального внимания преподавателя, которому пришлось по душе такое рвение. Уже после окончания занятия Дейл собирал вещи в рюкзак, когда к нему подошел Марлон в компании Кэла и накрыл ладонью его плечо.

– Решил выслужиться?

– Просто мне интересен этот предмет, – досадливо ответил Дейл.

– Не высовывайся, Стаффорд. В этом классе есть только один лучший ученик. И это не ты.

– А кто?

Дейл сказал это прежде, чем успел подумать. Он повернулся к Марлону и увидел, как на дне его глаз закипает злоба.

– Не нервируй меня, – со змеиной улыбкой сказал тот. – Ты ведь знаешь, что случается, когда я в плохом настроении.

И, развернувшись, Марлон вальяжной походкой направился к выходу, по пути кивнув мистеру Конанту, словно они были старыми друзьями. Кэл последовал за ним, недобро усмехнувшись прямо в лицо Дейлу. Покосившись на преподавателя, который деликатно сделал вид, что разбирается с бумагами, Дейл хотел было уйти, хотя до этого думал подойти к нему и задать парочку вопросов, но мистер Конант неожиданно обратился к нему:

– Дейл, правильно?

– Да, – остановившись, отозвался он.

– Ты впечатлил меня своими знаниями по истории, – по-доброму усмехнулся мистер Конант и отложил стопку бумаг на стол. – Послушай, я вижу, что ты умный парень, и ты добьешься больших успехов, если… сосредоточишься на учебе. Насколько я могу судить, эти ребята – не самая подходящая для тебя компания.

– Откуда вам знать? – грустно усмехнулся Дейл. – Вы здесь первый день.

– Не нужно много времени, чтобы понять это, – спокойно возразил ему мистер Конант и, обойдя свой стол, прислонился к нему поясницей. – Дело твое, конечно же, но… Не закапывай свой талант в угоду чужому тщеславию.

– Не все так просто…

– Понимаю, да, – покивал преподаватель и улыбнулся, отчего напряженность в их разговоре пропала. – Знаешь, что? Я подумываю организовать дополнительные занятия по вечерам для тех, кому история особенно интересна. Приходи завтра после ужина. Я приготовлю интересные темы для обсуждения. Можем также начать какой-нибудь проект, если тебе это интересно.

– Да, с удовольствием, – с благодарностью ответил Дейл. – Я приду.

– Ну что же, тогда до встречи.

Ступая по коридору, Дейл впервые за долгие месяцы чувствовал, как легко и спокойно у него на душе. Он снова ощутил себя самым обычным парнем, которому нравится учиться, вечерами в кресле читать книги и ни о чем не заморачиваться.

***

Позабыв все свои сомнения о том, что она не сможет вписаться в здешние порядки и окажется белой вороной, в первый учебный день Ивейн стала звездой выпускного класса. На уроке литературы она наизусть пересказала отрывок из «Ромео и Джульетты», получив восторженный отзыв преподавателя.

Лекция по этикету и эстетике тоже ознаменовалась ее маленьким триумфом – она с легкостью продемонстрировала классу, как танцевать менуэт, о чем знала благодаря посещению танцевального класса в Сандерленде. Даже на химии она с уверенностью смешала все реагенты, получив заданный раствор и заодно оценку «отлично».

Преподаватели были от нее в восторге. Габриэль неустанно толкала ее локтем в бок, призывая вызваться отвечать, а вот Эллисон полыхала от злобы. Прежде всеобщее восхищение вызывала она, и никто не смел посягать на эту роль.

Разве что Габриэль, но их соперничество давно уже было в порядке вещей, и никто не воспринимал их врагами. Габриэль была старостой и формальным лидером. Она напоминала всем о правилах, делала объявления от имени администрации, заставляла участвовать в школьной деятельности, курировала кружки и следила за порядком.

Эллисон же была неформальным лидером, скорее даже харизматическим. В ее власти была школьная мода, сплетни, личные проблемы девушек вроде дележки парней и социальных ролей, а также решения о том, кого возвысить в школьной иерархии, а кого дружно раздавить.

У каждой была своя вотчина, и девушки никогда не переходили эту своеобразную границу. Это сохраняло хрупкое равновесие сил. Но за одно лишь утро Эллисон подвинули с занимаемого ею пьедестала школьной звезды. Ивейн с ангельской улыбкой и невинным взглядом небесно-голубых глаз буквально растоптала ее, доказав, что может сиять куда ярче.

На небосклоне «Мелвилла» зажглась новая звездочка, и все это почувствовали. На обед Ивейн и Габриэль шли в окружении восхищенных одноклассниц, которые всячески пытались снискать их расположение и заслужить право дружбы. Разумеется, Эллисон не могла так просто смириться с этим.

Лишившись значительной части своей свиты, она появилась в обеденном зале в компании двух верных подруг – миниатюрной блондинки Кэрри Лайерс и статной брюнеткой Изабель Тоди, которые старательно копировали ее стиль и даже манеры. У всех троих волосы были уложены идеальными голливудскими локонами, под укороченными юбками виднелись ажурные колготки, а еще они носили одинаковые кулоны в виде цветка розы и шпильки.

– Она идет сюда? – Габриэль, накладывая себе на тарелку картофельное пюре, скептически приподняла одну бровь. – Сильно же она отчаялась, раз начинает с объявления войны на глазах у всех.

– Войны? – запнувшись, переспросила смущенная Ивейн. – О чем ты говоришь?

– Обычно она пакостит тайком и не опускается до прилюдных ссор, чтобы показать, что она вообще не беспокоится о своем месте в собственной же иерархии.

– Ивейн, я захотела лично поздравить тебя с блестящим дебютом, —манерно заговорила Эллисон, остановившись возле них. – Признаюсь, ты меня удивила. Ты оказалась куда умнее, чем кажешься на первый взгляд.

– Беннет, твои попытки испортить нам настроение бесполезны, – вступилась за подругу Габриэль. – Оставь ее в покое.

– Ты не сможешь вечно прятаться за надежной спиной нашей старосты, – с многообещающей усмешкой произнесла Эллисон и наклонилась к самому лицу сжавшейся Ивейн. – Будь осторожна.

Габриэль на это лишь закатила глаза, но Ивейн стало не по себе – слишком много затаенной злобы прозвучало в голосе Эллисон. И она ощущала в ней эту ядовитую желчь, которая наверняка толкнет Эллисон на опасные выходки. Она не успокоится, пока не изведет ее и не докажет всем, что это она – королева.

– Не бери в голову, – попыталась успокоить ее Габриэль. – Она тебя не тронет, зная, что я рядом.

– Спасибо за это, – Ивейн попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно. Ей было страшно. – Я рада, что у меня есть ты.

На последний урок физкультуры Габриэль пойти не смогла – у нее было освобождение от занятий по медицинским показаниям. И мрачное обещание Эллисон начало исполняться неумолимо скоро. С местью она, очевидно, не затягивала. Уже на разминке Ивейн поняла – что-то назревает. Делая в общем кругу упражнения для разогрева мышц, Эллисон перехватила ее взгляд и с улыбкой подмигнула, а ее приспешницы Кэрри и Изабель со злорадными улыбками переглянулись.

Когда они закончили, преподаватель по физкультуре отправил их пробежку по парку вокруг кампуса. Для начала сентября погода стояла слишком холодная и промозглая. Ивейн пожалела, что надела такой тонкий свитер. Но пока она бежала по осеннему парку, то постепенно согревалась. Ее мысли блуждали с одной незначительной мелочи к другой. До тех пор, пока она не заметила что-то темное за густым кустарником, растущим возле дорожки.

Ивейн неуверенно остановилась и, пытаясь восстановить дыхание после бега, огляделась с недобрым предчувствием. Никого. Наверняка ей не стоило этого делать, но Ивейн не смогла побороть некстати проснувшееся любопытство. Она осторожно приблизилась к кустарнику, и нечто темное шевельнулось под его ветками. Девушка отпрянула в испуге, но после пригляделась и нервно хохотнула. Это была всего лишь черная кошка.

– Какая красавица, – с облегчением воскликнула Ивейн и отодвинула ветки, чтобы погладить ее. – Иди сюда.

Но кошка была с характером и, громко зашипев, бросилась наутек. Ивейн вздохнула и, посмотрев ей вслед, продолжила бег. Она и так задержалась. Когда она прибежала к стадиону, весь класс уже был в сборе. И все уставились на нее так, словно обвиняли ее по меньшей мере в государственной измене. Мистер Донован, преподаватель физкультуры, вышел из толпы возмущенных студенток и почему-то показал ей кулон в виде цветка розы на золотой цепочке.

– Мисс Ридли, вам знакома эта вещь?

Ивейн в непонимании покосилась в сторону надменной Эллисон, которая стояла, сложив руки на груди, и смотрела на нее свысока.

– Да… – пролепетала Ивейн. – Это… Кажется, этот кулон принадлежит Эллисон.

– Тогда почему его нашли в вашем шкафчике? После того, как Эллисон заявила о пропаже кулона, нам пришлось проверить все шкафы в раздевалке. Ведь вещь весьма дорогая.

В испуге округлив глаза, Ивейн даже не знала, что на это ответить. Ученицы наблюдали за ее позором как жадные до зрелищ средневековые люди, которые приходили на плаху, чтобы насладиться чужой казнью. Только что она была зажегшейся звездой, а теперь – изгой и объект насмешек.

– Нет, я не… Я не знаю, как он там оказался.

– Да неужели? – вознегодовала Эллисон. – Ты была в раздевалке, когда я сняла кулон и убрала его в свой шкафчик. И ты осталась там последней. А когда я вернулась после пробежки, то мой шкафчик был открыт, а кулон пропал. Думаешь, он сам мистическим образом переместился в твой шкафчик?

– Мистер Донован, я его не крала! – с тихим отчаянием сказала Ивейн.

Но он поджал губы и всучил кулон Эллисон, сказав только:

– Вас ждет разговор с директрисой «Мелвилла».

Преподаватель ушел, а Эллисон с тонкой улыбкой подошла к Ивейн, которая затравленно подняла на нее глаза.

– Это было просто, – шепотом проговорила Беннет. – И даже немного скучно. Я люблю более захватывающие игры.

– Я ведь не сделала тебе ничего плохого, – с искренним недоумением сказала Ивейн. В глазах у нее стояли слезы, и она изо всех сил старалась не расплакаться прямо здесь. – Зачем все это?

Но Эллисон это ничуть не тронуло. Наслаждаясь своей победой, она уже во всеуслышание заявила:

– Ивейн Ридли – красавица, умница и… воровка? Что же, нам открылось ее истинное лицо. Теперь будьте бдительны, девочки. Если, конечно, не хотите лишиться чего-то ценного. Нашей новенькой нравится брать то, что ей не принадлежит.

Не выдержав более, Ивейн поспешила укрыться от любопытных взглядов и злостных перешептываний, в слезах убежав в раздевалку. У нее в душе было такое мерзкое и скользкое чувство, что ей хотелось поскорее принять душ, переодеться и спрятаться в своей комнате в общежитии. И никогда больше не выходить оттуда.

Теперь ее репутация безнадежно испорчена. Она станет всеобщим посмешищем. Все от нее отвернутся, обвиняя в том, чего она не делала. Возможно, даже Габриэль ей не поверит. Они ведь едва знакомы. Откуда ей знать, какая она на самом деле?

Когда Ивейн в одном полотенце вошла в душевую, здесь еще никого не было. Это к лучшему. Она не хотела показываться кому-то на глаза. Повесив полотенце на крючок и включив кран, она подставила лицо под струи горячей воды, и та смыла соленые дорожки слез с ее щек.

Вскоре стали появляться другие девушки. Они косились на нее, как на прокаженную, но не говорили ни слова и высокомерно отворачивались, стоило Ивейн взглянуть на них. Прекрасно, ей еще и бойкот объявили.

Стараясь не думать обо всем этом, Ивейн выключила воду и направилась было к тому крючку, на который повесила свое полотенце. Но оно исчезло. Потерянно оглядевшись, Ивейн обхватила себя руками, не зная, как еще скрыть свою наготу. Она стояла посреди душевой совсем без одежды – незащищенная, открытая для злобных взглядов и насмешек.

– Не это ищешь?

Кэрри Лайерс держала в руке ее полотенце и издевательски улыбалась. Ее длинные светлые волосы влажными прядями лежали на плечах, усыпанных родинками.

– Отдай, пожалуйста, – тихим голосом попросила уже замерзающая Ивейн.

– Может, хоть это отучит тебя брать чужое? – и с этими словами Кэрри вышла из душевой с ее полотенцем в руках.

Сжавшись и едва не плача, Ивейн беспомощно смотрела на то, как ее одноклассницы, хихикая, одна за другой выходят из душевой. Никто даже не пытался помочь ей – вот, что происходит, когда школьная королева объявляет кому-то войну. Чтобы не оказаться на ее месте, девушки готовы были закрыть глаза на любую подлость и даже не стеснялись принять в ней прямое участие.

Прошло, наверное, минут десять, прежде чем Ивейн настолько отчаялась, что нагой вошла в раздевалку. К счастью, там уже никого не было. Но ее облегчение не продлилось долго. Заметив, что дверца ее шкафчика приоткрыта, Ивейн с упавшим сердцем ринулась к нему и в недоверии отступила. Он был совершенно пуст.

Лишь на зеркале, прикрепленном к внутренней стороне дверцы шкафа, алой помадой была выведена надпись: «Что-то потеряла?» Не зная, что ей теперь делать, Ивейн с бушующими внутри нее обидой, болью и страхом осела на деревянную скамью и, обхватив руками холодные коленки, громко зарыдала. Зарыдала, как это делают маленькие дети, упавшие и разбившие об асфальт коленку.

Никогда за всю свою жизнь Ивейн не сталкивалась с подлостью и коварством. Как-то так получалось, что в прежней школе все ее любили. Не так, как здесь боязно превозносят Эллисон. Скорее, она была одной из лучших учениц, которые не вызывали зависти и злобы, а были примером для подражания. Ее мнением живо интересовались, всем нравилось крутиться вокруг нее, как планетам вокруг Солнца. Она притягивала к себе людей своими добротой, живостью и умом.

Но не здесь. В Мелвилле тот, кто готов на любую подлость, был впереди всех. Среди избалованных вседозволенностью и богатством аристократок доброта и искренность были не в чести. Им нравилось, как выразилась Эллисон, играть в игры. Пустить грязный слух, опозорить, устроить ловушку, разлучить с парнем? Пожалуйста. А уж если вы настолько осмелели, чтобы затмить саму королеву, она обратит против вас весь свой гнев.

Наверно, Ивейн проплакала бы в раздевалке весь день, если бы у парней не начался урок физкультуры. Услышав приближающиеся шаги, Ивейн так испугалась, что бросилась обратно в душевую. Прикрыв дверь, она услышала нарастающие мужские голоса и смех. И ей захотелось просто провалиться сквозь землю – лишь бы не испытать еще большего позора.

Но понимая, что избежать этого ей не удастся, Ивейн съехала по стене на кафельный пол и в предчувствии скорого унижения прикрыла оледенелыми ладошками лицо. Вот открылась дверь, и в душевую кто-то вошел. Он замер, верно, увидев ее. Но за этим ничего не последовало…

Уже смирившаяся со своим окончательным падением Ивейн убрала руки от лица и увидела смущенного пухлого парня с красными щеками и в полотенце на бедрах, который, едва их глаза встретились, со смешным волнением отвернулся и пробормотал:

– П-прости, я… Я не смотрю, не смотрю!

– Ты – нет, а что насчет остальных? – печально отозвалась Ивейн.

– Но почему… ты здесь и… без одежды? – парнишка запинался от смущения и переминался с ноги на ногу.

– Мою одежду украли.

Он помолчал немного, а потом неуверенно предложил:

– Хочешь, я отдам тебе свою… ну, форму для физкультуры? – и, осознав, что ему следует поторопиться, прежде чем в душевую явятся его одноклассники, бросил на ходу: – Подожди, я быстро!

Он вернулся почти сразу, держа в руке серые шорты и черную футболку. Закрыв за собой дверь, он повернулся лицом к Ивейн и второй рукой сразу же закрыл себе глаза.

– Вот, держи. Она чистая. Бабушка постирала и погладила ее, а я еще ни разу не надевал.

С неуверенной улыбкой Ивейн поднялась с пола, забрала у него одежду и стала быстро одеваться. А он так и стоял, прикрывая ладонью глаза.

– Как зовут моего спасителя? – туго затягивая шнурки на шортах, чтобы они с нее не спадали, мягко спросила Ивейн.

– Ирвин Бабблс.

Футболка висела на ней, как бесформенная тряпка, но Ивейн была благодарна и за это. Не успела она надеть ее, как дверь в душевую открылась, и внутрь вошли двое парней – тоже в полотенцах. Они говорили о чем-то, но бестолково замерли, увидев Ивейн, да еще в компании полуголого Ирвина.

– Мы чему-то помешали? – шутливо спросил один из них.

– Спасибо! – с признательностью воскликнула Ивейн, прежде чем выбежать из душевой.

– Пожалуйста, – выдохнул ей вслед очарованный Ирвин и, поглядев на удивленных одноклассников, ляпнул: – Ничего такого не было. Честно.

Ивейн так обрадовалась своему чудесному спасению, что без всяких промедлений бросилась в раздевалку и не подумала о том, что ее там ждет. Она громко ахнула, оказавшись в окружении обнаженных мужских тел, и прикрыла ладонью лицо. Сначала все шокировано затихли, а потом громко заулюлюкали, захлопали в ладоши и стали кричать всякую похабщину.Дейл со спущенными штанами в полнейшей прострации уставился на Ивейн, почему-то одетую в мужские шорты и футболку. Пробираясь к двери, Ивейн не знала, куда деть глаза, и вся побагровела от смущения. Но вскоре она беспрепятственно выбежала наружу, громко захлопнув за собой дверь раздевалки.

– Что это, черт возьми, было? – пробормотал Дейл.

– Мне показалось или на ней была спортивная форма Бабблса? – протянул Кэл. – Спутать трудно, он ее с пятого класса не менял.

Тут появился сам Ирвин в одном полотенце и грустно примостился на скамью.

– Расстроился, что девчонка отжала у тебя форму? – пошутил кто-то из ребят.

– Расстроился, что сбежала. Она, как увидела его брюхо, даже не побрезговала напялить его шмотки и смоталась по-быстрому.

Несколько парней загоготали, а Дейл, не зная, что и думать, подошел к соседу по комнате и тихо у него спросил:

– Что произошло?

Ирвин вздохнул, измученный нападками, и ответил с опущенной головой:

– Она сказала, что у нее украли одежду. Плакала. Я и отдал ей свою форму.

Дейл с грустным пониманием поджал губы. Значит, Эллисон ринулась в бой.

***

Вечером Ивейн не появилась на ужине, и Дейл начал всерьез переживать за нее. Ему хотелось как-то приободрить ее, и он не придумал ничего лучше, как отправить ей подарок. Идей у него было немного, а если быть точнее, ни одной. До тех пор, пока он не залез на ее страницу в Фейсбуке и на нашел среди указанных в профиле любимых произведений имеющуюся у него книгу. «Прекрасные и проклятые», роман Фицджеральда.

Но вот так сразу признаться, что он с первого взгляда потерял голову и заодно сердце, Дейл не решился. В книгу он вложил записку, которая должна была заставить ее помучиться в догадках.

Оставалось лишь найти способ, как тайно передать подарок. Ему пришлось повозиться, чтобы найти номер комнаты, в которой жила Ивейн. Он знал пароль к школьному архиву благодаря прошлогодним приключениям и отыскал нужную информацию.

Покинув общежитие, он в уже сумерках направился в более дорогое мужское общежитие Кларенс Хаус, где обитали такие как Марлон и Кэл. За проживание в нем приходилось платить в два раза больше, чем за обычное общежитие. Именно в Кларенс Хаусе по понедельникам проходили собрания клуба.

По пути свернув к женскому общежитию под названием Черри Хилл, Дейл надел на голову капюшон куртки, чтобы никто его не узнал. Входная дверь была еще не заперта, и он юркнул внутрь, поднялся по лестнице на второй этаж и замер перед комнатой под номером 7. Поборов волнение и неуверенность, Дейл положил книгу у порога и, постучав, бросился к лестнице. Уже у ее подножия он услышал, как дверца комнаты открылась, и Габриэль достаточно громко сказала:

– Здесь какая-то книга. Ивейн, тут записка. Похоже, это тебе.

Ивейн молча лежала на кровати, прижимая к груди белого плюшевого кролика. Ее глаза смотрели в пустоту и не двигались. Держа книгу в руке, Габриэль оглядела ее и с усталым вздохом села на краешек ее кровати.

– Ну хватит грустить. Да, вышло неприятно. Даже омерзительно. Но Беннет еще ответит за это, а ты не показывай им своей слабости. Слышишь? Пока ты ведешь себя как жертва, они так и будут нападать.

– Что за книга? – не желая вновь говорить об этом, Ивейн сменила тему.

– «Прекрасные и проклятые».

Изумленная Ивейн села на кровати и забрала книгу, вдумчиво оглядев хорошо знакомую ей обложку.

– Что? – не поняла Габриэль.

– Это моя любимая книга. Кто ее оставил?

– Понятия не имею, но внутри была записка. На ней твое имя.

Отложив книгу, Ивейн с опаской осмотрела записку и не торопилась открывать ее.

– Вдруг это очередная игра Эллисон?

– Вряд ли, – покачала головой Габриэль. – У нее другие методы, как ты уже убедилась. Прочти.

Покорившись, Ивейн развернула листок бумаги и прочла вслух: «Ты прекрасна без всяких проклятий. Джек Брунсбек. P.S. Если догадаешься, кто скрывается за этим именем, отправь в ответ мою любимую книгу. Какую – узнаешь в моем профиле».

– Романтично, но странно, – заключила Габриэль и, забрав записку у соседки, пробежалась по ней глазами. – Почерк мне незнаком. Кто-то из новеньких.

– А если это от Марлона? – испугалась Ивейн.

– Нет, его почерк я знаю, да и для него это слишком. Мне кажется, такой дурацкий псевдоним, как Джек Брунсбек, мог придумать лишь такой чудак, как Ирвин Бабблс. Ты не оставила ему шансов, когда встретила его в душевой без одежды.

– Думаешь? – засомневалась Ивейн, ласково погладив подаренную книгу по корешку.

– Во всяком случае, в полку твоих поклонников прибавление, – лукаво улыбнулась Габриэль. – Эллисон об этом и мечтать не смеет. Она королева напуганных ее жестокостью девиц, но никак не мужских сердец.

Наверно, по замыслу Габриэль это должно было ее утешить, но Ивейн это лишь больше расстроило. Вот, почему Эллисон так яростно на нее набросилась. Она хотела, чтобы ее любили, но вместо этого ее лишь боялись.

***

Традиционно собрания проходили в гостиной Кларенс Хауса на втором этаже, куда не смел входить тот, кто не являлся членом клуба. Гостиная запиралась на ключ, который хранился у Марлона. Сейчас дверь была открыта, и Дейл смело вошел внутрь.

Марлон восседал в черном кожаном кресле, которое значилось как его собственность, и держал в руке бокал с виски. Кэл развалился на диване и курил, выдыхая облака дыма в потолок. И больше никого.

– Я опоздал?

– Все, что мы хотим обсудить сегодня, должно остаться только между нами, – объяснил Марлон. – Я сообщил остальным, что собрание на этой неделе не состоится.

– Падай, – Кэл кивнул Дейлу на пустое кресло. – Ну и с чего начнем?

– С того, что Стаффорд оказался прав, – начал Марлон, пока Дейл снимал куртку и усаживался в кресло. – Дневник Спенсер в самом деле у мисс Рэй.

– Это дерьмово, – подытожил Кэл и крепко затянулся сигаретой.

– Она о чем-то спрашивала у тебя, Стаффорд? – поинтересовался Марлон, отпив из бокала. – Важно понять, что именно она знает.

– Она хотела спросить о чем-то, но вы помешали, – честно рассказал Дейл. – По ее глазам было видно, что она знает многое. И я слышал из ее разговора с мистером Бинсом, что она хочет добиться допроса нескольких учеников «Драгонетта». Полагаю, она имела в виду нас, ведь о ком еще могла писать Спенсер в своем дневнике?

– А что на это ответил Бинс? – Марлон продолжал задавать вопросы.

– Вспылил, сказав, что дневник – это не доказательство того, что все написанное в нем является правдой. И посоветовал ей перестать пытаться возобновить расследование, иначе… ну, ее могут уволить.

– Интересно… – протянул Кэл. – Мистер Бинс знает о клубе, так? И знает, что ему лучше к нам не соваться.

– Но мисс Рэй не из тех, кто так просто сдается, – заметил Дейл с долей беспокойства. – Уверен, что она все равно обратится в полицию и предоставит дневник в качестве улики. Копы могут захотеть проверить, так ли все, как представлено в дневнике.

– Если Спенсер спрятала дневник в доме своего дедушки, значит, в нем так много дерьма, что она боялась, как бы мы не прознали, что она все подробно описывала, – Марлон хмуро оглядел их. – И еще она знала о Смотрителе. Знала слишком многое. Вот, почему он захотел, чтобы…

– Так это он все устроил? – вскинулся Дейл, перебив его. – Вы сделали это, потому что…

– Да, так приказал он, – неохотно признал Марлон.

– Вот же… – откинувшись на спинку кресла, Дейл закрыл ладонями лицо. – Я же все это время винил себя!

– А разве ты не виноват?

Этот простой вопрос Кэла заставил Дейла сесть прямо и насупиться.

– Раз Смотритель захотел избавиться от Спенсер, чтобы избежать разоблачения, значит нет, не виноват.

– Мы исполнили его приказ твоими руками, – безжалостно ухмыльнулся Марлон. – И, если все откроется, мы переведем стрелки на тебя. Думаешь, зачем еще мы тебя заарканили? Уж не потому, что считали достойным нашего общества. Правда, со временем ты доказал свою полезность. Теперь мы считаем иначе, так, Кэл? Мы друзья. И будем держаться вместе, что бы не происходило.

Дейл угрюмо оглядел своих «друзей», которых с удовольствием бросил бы в тот самый камин, что горел перед ним. Но им и вправду следует держаться вместе, а иначе пострадает каждый, что бы там не говорил Марлон о том, что виновным они сделают его одного. В этот момент напряженного молчания телефон Марлона издал звук входящего сообщения. Выудив его из кармана пиджака, он взглянул на экран и прищурился.

– Смотритель обо всем знает.

Эти слова вмиг накалили атмосферу, и Кэл с Дейлом быстро переглянулись.

– О том, что всплыл дневник Спенсер? – уточнил Кэл.

– Да, и он хочет, чтобы мы уничтожили его до того, как он окажется у полиции.

– Ты серьезно? – Дейл подскочил из кресла, как ошпаренный. – Как мы это сделаем, интересно? Может, теперь и мисс Рэй заманим в чертов подвал?!

– Не истери, Стаффорд, – произнес Марлон, холодно наблюдая за его метаниями. – Уверен, ты найдешь какой-нибудь способ.

– Что?.. – Дейл аж замер, не поверив услышанному. – Я?

– Ты, – сурово подтвердил Марлон. – Докажи, что ты не слабое звено, и тогда сможешь не волноваться о том, что Смотритель захочет избавиться и от тебя.

***

Решив освежиться перед сном и смыть с себя этот ужасный день, Ивейн с полотенцем и банными принадлежностями вошла в общую на все общежитие душевую. Свет включился, осветив небольшую комнату с тремя раздельными душевыми кабинами, отделенными перегородками. На стене слева ряд раковин, а над ними – большое зеркало.

На мгновение Ивейн застыла у порога и напряглась, но после сказала себе – это глупо. Здесь никого не было. Никто уже не украдет ее одежду, да и Эллисон с подругами живут в другом общежитии.

Что ей теперь, бояться каждой тени? Габриэль права. Она не жертва. Или, по крайней мере, больше не хочет ею быть. Они, как охотничьи собаки, чуют ее страх и потому нападают. Но больше она никому не покажет своей слабости.

Сбросив с себя одежду и положив на полку в кабине баночки с шампунем и гелем для душа, Ивейн открыла кран, и на нее хлынула горячая вода. Она стекала по ее телу, согревая его и расслабляя каждую его мышцу. Растаяв от тепла, Ивейн закрыла глаза и стала напевать себе под нос какую-то глупую детскую песенку.

«Много, много птичек

Запекли в пирог:

Семьдесят синичек,

Сорок семь сорок».

Сквозь шум воды Ивейн, как ей показалось, уловила какой-то шум. Открыв глаза, она умолкла и прислушалась. Но звук не повторился. Был ли он вообще? Решив, что она снова себя накручивает, Ивейн продолжила петь уже скорее для собственного спокойствия, но глаза больше не закрывала.

«Трудно непоседам в тесте усидеть.

Птицы за обедом

Громко стали петь».

Сквозь запотевшее стекло душевой кабины она заметила, как что-то снаружи мелькнуло неясным темным пятном. Затем глухой щелчок, и свет погас. Задохнувшись от охватившего ее страха, Ивейн ударила по крану и выключила воду. Но из кабины выйти не торопилась.

– Эй, кто это? – крикнула она, обхватив руками свое мокрое тело, будто это могло ее защитить.

В темноте, заполняющей душевую, не было ни звука. Лишь стук капель, падающих с крана. Кап. Кап. Кап. Ивейн зажала уши ладонями, чтобы не слышать этот звук, потому что ей сделалось по-настоящему жутко.

Они снова пытаются запугать ее. Им было мало того, что случилось сегодня днем. Видно, Эллисон решила, что следует нанести контрольный удар. Но она обещала себе, что больше не будет жертвой. И, собравшись с силами, Ивейн раздвинула дверцы кабины.

Оказалось, что маленькая тусклая лампочка продолжала гореть над зеркалом. Возможно, как раз на случай, если погаснет основной свет? Или кто-то специально оставил ее включенной, чтобы она смогла разглядеть выведенную чем-то красным надпись на зеркале.

Ивейн в ужасе затаила дыхание, когда прочитала ее. И всеми силами попыталась заставить себя думать, что это просто красная краска. Краска, а не кровь.

«Смотритель наблюдает за тобой».

– Так, спокойно… – прошептал она самой себе. – Это просто чья-то шутка. Дурацкая шутка – только и всего.

Подбежав к настенным крючкам, Ивейн сорвала с одного из них свою одежду и стала быстро одеваться, даже не удосужившись вытереться. Но теперь, когда она стояла под углом к раковинам и зеркалу, ей стало видно, что в одной из раковин лежит что-то темное. В красной лужице.

Так и не застегнув пуговицы рубашки, Ивейн как в дешевом фильме ужасов маленькими шажками приблизилась к раковине и вскрикнула, отскочив от нее. Внутри нее лежала тушка крысы, очевидно, в ее же крови. Стало ясно, что надпись на зеркале была сделана ею, а не краской. А к самой тушке, что делало ситуацию еще хуже, была прикреплена фотография.

Фотография из ее профиля на школьном сайте. На ней Ивейн смеялась, и в глазах ее было столько веселья, что капельки крови на фотографии казались совершенно неуместными, неправильными. Сорвавшись, Ивейн в истерике бросилась к двери и с силой дернула за ручку, но та не поддалась.

– Кто-нибудь! – заорала она, стуча в дверь кулаками. – Кто-нибудь, эй! Помогите!

– Ивейн? – к счастью, ее быстро услышали. – Ивейн, в чем дело?!

Это был голос Габриэль, которая, верно, заподозрила неладное, когда она задержалась. Она тоже дергала за ручку с другой стороны.

– Дверь, она не открывается! – взвыла Ивейн и быстро обернулась на мертвую крысу, словно она должна была вот-вот восстать из мертвых и напасть на нее. – Сделай что-нибудь, пожалуйста!

– Подожди, кто-то запер дверь на ключ. Я принесу его.

– Не уходи! – закричала в страхе Ивейн, но ей уже не ответили.

Рыдая, она сползла по двери на пол и вся сжалась, желая просто исчезнуть отсюда, забыть все это, стереть из головы эти пугающие воспоминания. Через пару минут послышался скрежет открывающегося замка, и Габриэль распахнула дверь, в тревоге оглядев плачущую на полу Ивейн, исписанное кровью зеркало и содержимое раковины.

– Тихо-тихо, все хорошо, – сев на колени рядом с рыдающей Ивейн, Габриэль обняла ее и стала поглаживать по сотрясающейся спине. – Все в порядке, ты в безопасности. Идем в комнату. Ну же, Ивейн. Вставай.

Поддерживая ее, Габриэль увела соседку в их комнату, а перепуганные девушки, сбежавшиеся на крики, с любопытством и страхом заглядывали в темную душевую.