Читать книгу Frozen - ЛенаФуксия - Страница 10

Уютный домашний ужин в берлинском доме. Как долго я добиралась домой. После Гренландии Ост провез меня с гастролями по Норвегии и Швеции, в итоге дома в Берлине я появилась только в начале мая.

Я в красках и лицах рассказываю семье о своих гастролях и, в том числе, о случае в пещере.

Падя Зиль, увлеченно наматывая макароны на вилку, спрашивает:

– Что с этим мужиком-то? Живой?

– Да. С ним все в порядке. Мы на следующий день ходили к нему в госпиталь. Врачи говорят, что сотрясение несильное, только он потерял память и как будто не понимает по-английски.

– Так он, наверное, местный, – пояснил Зи, они там не всегда по-английски понимают.

– Нет, он неместный, у него вполне европейская внешность. Хотя помощники говорят, что вообще не помнят, чтобы нанимали его.

– Интересно… В ледяной пещере, говоришь, – протянул па.

– Когда вы к нему ходили, он был в сознании? – спросила ма. – Что делал?

– Был в сознании, – я попыталась воспроизвести в памяти нашу встречу, – лежал с перевязанной головой. Когда услышал, что мы вошли, открыл глаза, протянул ко мне руку и сказал: «Фарефлай фа син пио», – воспроизвела я, как помнила, звучание фразы.

Мама нахмурилась.

– Еще раз и медленно.

– Фарефлай фа син пио…

– Светлячок, мы живем…, – мама переглянулась с па. Повисла пауза.

– Он меня назвал Светлячок? – я перевела глаза с мамы на па. – Джейкоб Брюс? Я бестолковая…

– Нет, ты толковая, это обстоятельства складываются так, что не сразу можно понять. – Произнёс Зи, вздохнув, и добавил бодрым голосом. – Кстати, что ты там говорила про свой новый клип, покажи. Заодно разглядим этого мужика…

– Да он набрал за первые десять дней 10 500 000 просмотров!! – Я быстро вывела с Трубы изображение на стену в Визор.

Вот я стою, осматривая пещеру, и начинаю петь. Вот камера скользит по сводам зала, как будто повторяя мой взгляд. Фантастическая пляска радуг на льдинках и сосульках. Камера взяла моё лицо с длинными ресницами «покрытыми инеем», скользнула по косам в самоцветах. Самоцветы заблестели как льдинки. Вот я усилила голос и камера поймала момент, когда лопнуло ледяное оконце (как они это сделали, ведь в пещере кроме меня никого не было?) Камера поймала и тряску пещеры и падение глыб. Вот на словах «If I could melt your heart, We'd never be apart Give yourself to me You hold the key» я дотрагиваюсь до лежащего мужчины и слушаю его сердце. Камера переходит на окровавленный висок. Потом опять я с куплетом о том, что нет смысла искать виноватого, я страдаю также сильно и мое сердце будет разбито, пою в центре пещеры, снова трескаются льдинки, но уже другие и в другом месте. Следующий кадр пострадавшего в госпитале приводят в себя, кардио-аппарат с пульсирующими зубцами. И все заканчивается на кадре где я, прижимая руки к груди и опуская ресницы, произношу: «If I could melt your heart…».

Родственники разразились аплодисментами.

– Классно! – крикнула мама и обняла меня. – Ты у нас такая красивая! Ну, мужчины, что вы молчите?

– Клип – шедевр! – высказался Зи. – Сестренка, но после просмотра клипа, мне кажется, что этот мужик просто фейк. Твоя съемочная группа тебя протроллила насчет неизвестного мужика, попавшего под обвал. Все так и было задумано. Ты рассказываешь, что все внезапно обвалилось, но съемка явно с двух камер и разных ракурсов. Так что у них уже заранее стояли камеры по пещере, но это еще раз подтверждает, что все постановка! Расслабься, этот мужик не Брюс. Выдохни!

– А можно еще раз, – попросил па.

Зи еще раз включил клип. В этот раз мы смотрели с остановками, разглядывая каждую трещину и каждый камень.

– Вот эта стена рассыпалась и она похожа на дракона! – я остановила клип на месте, где камера скользит по стене. – Еще когда на неё упали солнечные лучи, мне показалось, что подо льдом чешуя дракона.

– Правда похожа, – согласилась мама. – Но если это дракон, то какой большой!

– Не больше меня, – сказал па недовольным тоном, – просто он в ледяной глазури. На нем глазури несколько тонн, за пятьсот-то лет!

Мы втроем переглянулись и попытались сдержать смех. Па нашу мимику уловил и одарил нас взглядом полным укора.

Когда клип дошел до места, где видно лицо пострадавшего, мы несколько раз прокрутили это место. И единодушно пришли к мнению, что он – дракон.

– И что мне теперь делать? – я посмотрела на родителей, но уперлась взглядом в падю.

– А что хочешь, то и делай? – как-то очень беззаботно сказал па. – Ты девочка большая, самостоятельная. Только замуж за Майка Оста не выходи.

– Вот так всегда, когда нужен совет, вы соскакиваете!

– Ничего подобного! – мама прижалась ко мне. – Мы здесь, мы рядом. Просто уже все свершилось. Ты его разбудила. Твои дурацкие сны прекратятся. Ты ему себя показала. Пусть теперь этот перец тебя добивается.

– Так мне к нему поехать?

– Зачем? – спросили родственники в один голос.

– Ну, я не знаю… Помочь.

– Он взрослый дядька – сам справится, – категорично сказал па. – А мы посмотрим, как он будет справляться. Но если он явится ко мне таким же нищебродом из пещеры просить твоей руки – загрызу. Не нужен мне такой нищий зять.

– Ну, у него вроде замок был…

– «Унылы и серы окрестности. Унылы и серы стены разрушенного и заброшенного замка. С этого замка следует написать холсты и разослать во все дома драконов. Дабы служил сей пейзаж назиданием…» – дословно процитировал родовой свиток падя. Надо же, а я думала, что он тогда не слушал. – Ты, правда, хочешь там жить? Причем, заметь – это писал наш предок лет двести назад, то есть сейчас там, наверное, уже и стен не осталось.

– Зи-иль, ну ты слишком категоричен, – мама попыталась смягчить папины высказывания.

– Отнюдь! Большой, сильный, взрослый дракон – пусть предложит нашей девочке достойное существование. Да, и пусть сам найдет её.

– Ну, мы же вроде нашлись… – вставила я.

– Как нашлись, так и разошлись! Он тебя в прошлой жизни погубил – в этой все должен исправить. Ты должна в него влюбиться, он должен тебя завоевать и обеспечить безбедное существование. Если мы два нищих мальчика смогли, то он тем более сможет. И не вздумай к нему ездить и кидаться на шею. А то я тебя знаю!

– Па, я оставила счет компании для оплаты его лечения.

– Это правильно. После свадьбы удержу с него с процентами по ставке нашего банка.

– Па, ну какой ты меркантильный! – смеюсь я. – А еще я оставила ему 1000 купюру, попросила доктора передать, в конверте.

– Как думаешь, Лен, доктор передаст?

– Думаю, да, – сказала мама. – Доктор с этой 1000 не обогатится, а человек сможет купить себе одежду. До Европы не доедет, но оденется.