Читать книгу Дело без трупа. Неоконченное дело (сборник) - Лео Брюс - Страница 14

Я принял приглашение Бифа и после того, как покончил с холодным ужином, отправился в «Дракон». Проходя мимо проулка, ведшего вдоль паба к реке, я ненадолго задержался, пытаясь понять, чем он мог так заинтересовать Стьюта. Распоряжение детектива-инспектора по поводу поисков на пустоши давало основания думать, что, по его мнению, убийство могло быть совершено там. Тогда зачем ему понадобилось с таким вниманием изучать это место и как объяснить невольное восклицание, вырвавшееся у него при виде пирса позади склада? Было ли это всего лишь одной из его более ранних версий, от которых позднее пришлось отказаться? Или же он рассматривал глухой уголок у реки как нечто, связанное с совершенно иным аспектом случившейся трагедии? А быть может, не в меру болтливая миссис Уолкер оказалась права, утверждая, что убийство не стало единственным?

Одно несомненно: проулок имел весьма зловещий вид, обрамленный с одной стороны высокой глухой стеной старого склада. И не было ничего невероятного в предположении, что труп могли сбросить с того самого пирса в воду. Однако… Я слишком многое знал о первых результатах следствия, чтобы предаваться пустым фантазиям.

Биф пришел с опозданием в несколько минут, когда я уже ждал его в пабе. Мы оперлись на стойку бара. Только удовлетворив своих самых нетерпеливых клиентов, мистер Сойер соизволил заняться нами.

– Было еще кое-что, о чем я мог бы рассказать вам сегодня, – сказал он и окинул нас странным взглядом.

– О чем именно? И отчего не рассказали сразу? – спросил Биф.

– Буду откровенен. Я решил не особо распространяться при том вашем типе из Лондона. Мне он что-то совсем не по нраву пришелся.

– С ним полный порядок, – возразил Биф. – И он очень умный. Видели бы вы, как он четко проверил все, чем занимался в среду молодой Роджерс. Расписал по пунктам: где был, в какое время и прочие подробности. Сразу видно, ему не привыкать к таким методам. Наше дело для таких парней, как он, – пара пустяков. Он с ним справится, а вы и ахнуть не успеете.

– Ну, ничего себе! И все равно этот тип не по мне, – упрямо повторил мистер Сойер. – Видно было, насколько ему не хочется даже выслушать то, что человек может ему рассказать. А как вы, наверное, уже поняли, у меня есть для вас еще информация.

Биф прикусил кончик уса и постарался изобразить интерес.

– Это касается молодого Роджерса, когда он тем вечером заявился сюда. Ругал вас, сержант, на чем свет стоит. Последними словами крыл, ей-богу!

– Ругал меня?

– Да, вас. Как я понял, у него на мотоцикле не работал задний габаритный фонарь. Потому-то он и загнал свою машину в проулок, а не оставил перед входом. Но я не хотел говорить об этом вашему сыщику из Лондона. Роджерс твердил, что не даст вам ни шанса оштрафовать его. У вас, говорил, на него зуб, и вы бы непременно воспользовались случаем. Но и сам грозил однажды свести с вами счеты.

– И все?

– Да, все. Я просто подумал, что вам необходимо это знать.

Мистера Сойера подозвал к себе очередной клиент, но, как только он обслужил его, вернулся и спросил, как продвигается дело.

– Не сочтите за обиду, – ответил Биф, снова напуская на себя несколько абсурдную официальность, – но мы не вправе сейчас ничего обсуждать. Мне хватает головной боли с этим в служебное время, чтобы меня изводили вопросами еще и по вечерам. Нужно же человеку хотя бы немного пожить нормальной жизнью.

Но когда несколько минут спустя тучный мистер Сойер заявил, что будто бы вспомнил еще об одной важной вещи, сержанту пришлось проявить интерес.

– Это было, когда он уже собрался уходить, – сказал Сойер. – Его мотоциклетный костюм все еще оставался мокрым. Он посмотрел на часы и заявил, что должен торопиться. Дескать, у него назначено свидание с девушкой на семь часов.

– Так прямо и сказал? – спросил Биф.

– Да. И прошло тогда примерно полчаса с тех пор, как он здесь появился. Если я не ошибаюсь.

– Спасибо за помощь, мистер Сойер. – Этим и ограничилась реакция Бифа.

Через час или два, уже лежа в постели в «Митре», я вспомнил всю ту нелепую таинственность, которой обставил Сойер эти совершенно банальные подробности. Вот одна из причин, подумал я, почему мне так нравилось наблюдать за ходом расследований. Они, как ничто другое, позволяли заглянуть под внешне невозмутимые покровы существования обитателей городков вроде Брэксэма. Имея официальное разрешение задавать часто глубоко интимные и важные вопросы, имевшие отношение к делу, следователь мог вникнуть в самую суть жизни очень разных по своим характерам людей.

Взять, к примеру, этого толстяка – владельца паба. Изо дня в день одна и та же рутина, – он топит свои тревоги в алкоголе, не бывая на свежем воздухе, ничем не компенсируя воздействие на себя спиртного, храпит во сне, мало двигается, отравляя мозги пивными парами до такой степени, что глаза стекленеют. Одному богу теперь известно, каким он был в молодости. Его трудно даже вообразить в ином виде, кроме нынешнего. И так он продолжит тащиться по жизни тяжелыми шагами, пока не придет время уложить его огромное раздувшееся тело в домовину для похорон.

А сколько других персонажей и их историй уже прошли перед нами всего за два дня проведения допросов! Чета пожилых Роджерсов, почти усыновившая непутевого парня, потому что, по их собственным словам, «он им полюбился», когда пришел в их магазин, чтобы, по сути, просить милостыню. Если верить почтальону, старики «были просто без ума» от этого молодого мужчины, и я охотно верил этому, вспоминая залитое слезами лицо миссис Роджерс и печальное выражение в глазах маленького обувщика. И до какой-то степени парень отвечал им взаимностью. Он все-таки предпочел сам зарабатывать себе на хлеб, а не сесть на шеи, которые Роджерсы по доброте душевной готовы были подставить ему.

Теперь легко представлялось, как проводила свою жизнь пожилая пара в чистенькой квартирке, расположенной позади магазина. В их существовании главную роль играл календарь, очередная дата, когда ожидался Алан. И мне хотелось согласиться с Молли Катлер, сказавшей, что Роджерс мог убить кого-то, только защищая собственную жизнь. Иначе как смог бы он смотреть в глаза старикам, которые так привязались к нему?

А сами Катлеры? Мать и дочка. Какой любопытный конфликт между ними! Опытная женщина, привыкшая все оценивать по внешнему виду, респектабельная, не желавшая отступать от своих принципов. И девушка – такая милая, раскованная, свободная. Было занятно наблюдать, как она обходилась с матерью – без ссор и агрессии, но при этом хотя и с доброжелательным, но плохо скрытым равнодушием. Она не вступала в пререкания, выслушивая сердитые замечания матушки, но втихаря неизменно отстаивала свою позицию. Можно было почти заподозрить, что этим двум женщинам даже нравились отличия друг от друга, а там, где это становилось возможным, обе неизменно умели находить общий язык. Ведь Молли не особенно-то и скрывала свой роман от матери. Просто избегала обсуждать его, как и многие другие интимные стороны своей жизни.

И все же она была всерьез влюблена в Алана. В этом не приходилось сомневаться. Она полюбила его настолько глубоко и преданно, подумал я, что готова была многое простить ему и сделать для него все, что только в ее силах. Какого же дурака свалял этот молодой повеса, не женившись на ней сразу же! Если только не существовало препятствия, остававшегося нам неизвестным.

Вспомнил я и о миссис Мердок с ее мрачной пафосностью, настойчивым употреблением слов «клиент», «обед», «официант», когда речь заходила о ее бизнесе, но при этом не мог не отметить, насколько неприветливым выглядело ее заведение. Она, на мой взгляд, принадлежала к тому числу женщин, которые, даже если бы знали больше, чем сказали нам, без колебаний прибегли бы ко лжи, лишь бы избежать нежелательного упоминания своего отеля в прессе.

А была еще миссис Уолкер. Теперь я уже с улыбкой подумал, насколько отчетливо проявилась вся бестактность и лицемерие ее натуры. Как охотно снабдила она мисс Смайт адресом молодого Роджерса, как наслаждалась пикантностью ситуации, когда девушка приехала, чтобы «получить причитающееся». Из всего потока ее слов ничто не проступило до такой степени явственно, как удовольствие, которое эта особа получала, наблюдая за развитием ситуации, и обида из-за того, что из нее сразу не сделали главную свидетельницу обвинения. Я ясно представил себе ее растрепанные рыжие волосы и давно не мытое лицо, пока хозяйка «Розового коттеджа» низвергала на нас поток своей «бесценной информации».

Другие люди тоже раскрылись с несколько неожиданных сторон. Миссис Симмонс с ее трепетно-уважительным отношением к покойнику в своем доме, пусть этим покойником и был настоящий убийца. Мистер Симмонс, обеспокоенный только тем, как происшедшее скажется на репутации его паба. Чарли Медоуз, счастливый от возможности принять самое минимальное участие в расследовании. Официант в отеле «Риверсайд прайвит», легко поддавшийся на заявление Бифа, что ему «нет надобности надувать щеки», пока хозяйки нет рядом.

Никто из них не сыграл бы в моей жизни никакой роли, оставшись лишь случайно встреченными персонами на моем пути, но вот в их городке случилось событие, близкое по значению к землетрясению – убийство, сразу же снявшее с каждого завесу конфиденциальности.

Разумеется, было все еще преждевременно строить какие-то теории по поводу самого преступления. На слишком многие вопросы мы пока не получили ответов. Если, например, Роджерс действительно убил мисс Смайт, что отнюдь не представлялось невероятным, когда он это мог сделать? Не посреди пустоши, как мы предположили в какой-то момент, потому что ее видели сидевшей на его мотоцикле без десяти шесть вечера рядом с железнодорожной станцией. Но как и где он имел возможность совершить убийство после этого? Если она не уехала шестичасовым поездом, то где находилась в течение тех двадцати с лишним минут, проведенных им в «Драконе» с 18.10? И еще: если он все-таки убил девушку, то куда пропал Фэйрфакс? И тот загадочный иностранец тоже?

Допустим, мы забыли о девушке и считаем жертвой убийства Фэйрфакса. Все равно остается вопрос, когда именно Роджерс совершил преступление? Неужели он вывез одного из этих мужчин на заднем сиденье своего мотоцикла, а за короткий период между той минутой, когда завел мотор у отеля «Риверсайд» и добрался до «Розового коттеджа», успел не только убить человека, но и избавиться от трупа? Почти невероятно. Или же Фэйрфакс не показывался в «Риверсайде» в течение всего послеобеденного времени и был убит Роджерсом после того, как он посадил Смайт на шестичасовой поезд? Да, но где же? Каким образом? А самое-то главное: почему?

С иностранцем вообще было много неясного. Мы не знали не только его национальной принадлежности, но и причины появления в Брэксэме. Но если именно его убил Роджерс после обеда или вечером, то кого в таком случае я видел стоявшим на противоположной стороне улицы, пока Биф и Симмонс переносили мертвое тело? Кто в ту ночь побеспокоил труп и с какой целью?

Пусть Стьют сколько угодно рассуждает о системе и хронологической таблице. Он тем не менее не мог дать ответов на несколько фундаментальных вопросов. Да что там, мы по-прежнему словно блуждали в абсолютной темноте. Мы даже не знали подлинного имени молодого Роджерса.