Читать книгу Рождённый в чужой стране. Время перемен - Лев Воронцов - Страница 4

Большая трёхцветная собака утверждала, что моё имя войдёт в историю. Лгал пёс или говорил правду, определит время. Всемогущее время, которое стирает из людской памяти тех, кто должен бы остаться в ней навсегда. Сейчас о Когэ Тонэ Гали-Пилуре и Оме Когэ Гали-Пилуре вспоминают, как мне кажется, только придворные историки. Это несправедливо – особенно по отношению к Когэ. Считается, что он всего лишь предпринял попытку объединения страны и потому ничем особенным не прославился…

Наши легенды гласят: Мир жив, пока по земле ступает Император, бог во плоти. Пока он исполняет религиозные обряды, предписанные Небом, великие беды обходят Мир стороной. Наделённый властью Потомок Верховных Богов подписывает указы Государственного Совета, от его имени действуют чиновники, на него ссылаются жрецы культа Огнеглазого… Большинство населения Империи верит: страной управляет именно Император!

Подобное мнение – не что иное, как людские домыслы. Почти вся жизнь Императора состоит из претенциозных ритуалов, неумолимо сковывающих руки того, кто хочет управлять Миром. Когэ чтил традиции предков, а потому пошёл проторённым путём – отрёкся от престола в пользу своего сына Ома. В тот день Ому исполнилось тринадцать.

Избавившись от роли ритуальной куклы и возглавив Государственный Совет, экс-император Когэ приобрёл то, чего не имел ранее, – власть. Он и в самом деле предпринял попытку объединения страны, но, осознав неосуществимость этой затеи в ближайшие годы, решил обойтись наименьшими жертвами. Когэ не удостоился триумфа[5], но и не позволил Империи распасться на кучку княжеств. Препятствуя усилению одних кланов и способствуя ослаблению других, он избежал развала страны. Его величайшая заслуга – успешные экономические, политические и религиозные реформы.

Стратегической ошибкой предшественников Бинко была передача земли в собственность вассалам Императорского дома. Делалось это в обмен на клятву верности.

Но с годами человеческая память ослабевает, а некогда дарованное богатство улетучивается…

За услуги, оказываемые жрецами различных культов, дворяне порой расплачивались правами на землю. Или сдавали её им в аренду на длительный срок. Официально земля передавалась не конкретному монастырю, храму или служителю, а богу. Но доход с неё фактически получало руководство храмов. Такой заклад был губителен как для государства (храмы обладали налоговым иммунитетом), так и для дворянского сословия. Иногда князья шли на это сознательно – в целях снижения налогов. Поначалу такие компромиссы были им выгодны, но со временем земля по тем или иным причинам полностью переходила под контроль монастырей и храмов.

В те годы по крайней мере треть земель Империи была «заложена богам».

Жрецы были куда более озабочены получением прибыли, нежели религиозными или духовными проблемами. Живя в роскоши и излишествах, они подрывали не только свой авторитет, но и авторитет Императора, формально являвшегося Патриархом культа Огнеглазого и сыновних богов. Тем временем обнищавшие князья, стремясь прокормить себя и свои отряды, то и дело устраивали набеги на соседние территории.

Экс-императору Когэ удалось изменить сложившуюся ситуацию. Сначала им была проведена кампания по дискредитации некоторых епископов. Затем через Императора Ома установлен запрет жрецам заниматься торговой и сельскохозяйственной деятельностью. А ещё спустя некоторое время инициирована секуляризация[6] земельных угодий, находившихся в распоряжении монастырей и храмов.

Вскоре Император стал номинальным собственником половины Империи.

Часть феодов была передана в управление присягнувшим на верность князьям. Последние, в свою очередь, взяли на материальное обеспечение воинов[7], когда-то растерявших свои земли.

Экс-император Когэ обрёл множество союзников и ощутимо пополнил казну. Поверьте, это стоило сотни выигранных битв.

При реализации этой многоходовки полностью избежать вооружённых конфликтов не удалось, но они были сведены к минимуму.

Я появился на свет за несколько месяцев до того, как Императору Ому исполнилось восемнадцать. С малых лет я присутствовал на заседаниях Совета. Ребёнку там было не место, и Когэ делал всё для того, чтобы я повзрослел как можно скорее. Он явно видел во мне преемника. Человека, равного себе. Того, кто сможет завершить централизацию власти в стране.

Для кого-то это прозвучит кощунственно, но своим истинным отцом я считаю не Ома, а экс-императора Когэ. Фактически я сейчас реализую его планы. Без этого я не смогу воплотить в жизнь свои замыслы. Ведь если Империя скатится в анархию, то в ближайшие пятьдесят лет нам не удастся выйти за Стену[8].

Надеюсь, однажды мои записи станут доступны любому. Вот только не могу поручиться ни за регулярность ведения, ни за объективность своего дневника. Почему? Да потому, что я всего лишь человек…