Читать книгу Дети света - Лейна Шак - Страница 4

Всю зиму Герд посвятил тренировкам. Первую половину дня он прилежно занимался учебой – крайне важным было самостоятельно и в полном объеме усваивать тот материал, который остальные его одноклассники проходили с учителями. Он не мог позволить себе завалить выпускные экзамены, даже если еще не знал, чем займется по жизни, ему и так стоило огромных усилий добиться разрешения на домашнее обучение. Во второй же половине дня, когда быстро темнело, и заниматься становилось невозможно, Герд брал с собой Старту – работы у нее почти не было, овцы больше не выгонялись на пастбище, а зимовали в хлеву – и уходил на якобы прогулки для укрепления тела и духа.

Олва лишних вопросов не задавала, поэтому он спокойно приходил на озеро в сумерках и тренировался по несколько часов кряду. Сначала как следует приноровился плавать в воде, а затем перенес тренировки на сушу. И вот тут уже все пошло не столь гладко. Сразу поднять себя с места в воздух у Герда так и не получалось, сколько он ни тужился – его просто продолжало раскачивать на месте, но дальше этого дело не двигалось. Герд долго ломал себе голову, как быть, нарезая вокруг деревьев круги, пока ему не пришла очередная гениальная, она же смертельная идея. Он решил попросту не оставить себе выбора – лететь или не лететь. Прямо как когда у него не было выбора плыть или не плыть. Решил, что вновь повиноваться его нерадивое тело заставит только экстремальность ситуации.

Он нашел сосну, до нижних веток которой смог дотянуться, и вскарабкался верхом на одну из них. Передохнул, встал на ноги, а затем потянулся к следующей ветке над своей головой. Проделав эту процедуру несколько раз и порядком подустав, Герд обнаружил, что взобрался на довольно приличную высоту. Он посмотрел вниз и ему немедленно поплохело – если он не взлетит, а просто рухнет оттуда камнем, то костей уже никогда не соберет, и никакая Старта ему не поможет, и даже сугроб вряд ли смягчит падение. Голова пошла кругом, желудок скрутило в тугой узел. Герд беспомощно огляделся. По соседству в нескольких метрах от его сосны стояла другая точно такая же сосна. На ней сидела белка.

– Привет, – сказал ей Герд.

Белка мигнула и скрылась из виду. Герд хихикнул – нервы определенно сдавали. Он задрал голову и не придумал ничего умнее, чем взобраться еще повыше. После этого посмотреть вниз и вовсе не хватило духу. «Ну и не надо», – буркнул про себя Герд, уже и без того трясясь от страха. Он, как последний дурак, стоял на тонкой, поскрипывающей под его весом сосновой лапе, прижимаясь спиной к стволу, и уговаривал себя не дрейфить. Но это ни капли не помогало. И чем дольше Герд так стоял и понукал себя, тем яснее понимал, что ни ступит дальше ни шагу.

И вдруг он разозлился. Разозлился, что сам себя загнал в ловушку. Что не может отважиться и осуществить свою мечту. Даже на то, что под деревом неотступно скулит Старта, а с соседнего дерева за ним подглядывает глупая белка и смеется – смеется ведь! – над ним. Тогда Герд плотнее сжал челюсти и кулаки, зарычал и, оттолкнувшись от ствола, бросился вперед.

Ветка под ним жалобно взвизгнула и обломилась. А Герд, пролетев несколько метров вниз, и глядя широко распахнутыми глазами, как неумолимо приближается земля, спохватился, что пора бы что-нибудь предпринять, и тут же почувствовал знакомый рывок. Вот только не вверх, а в сторону. Мощный такой рывок.

Дальше он почувствовал уже сильную боль. От удара. Болели ребра и лицо. В щеку, казалось, навсегда впечатались ошметки коры. Герд застонал и отодрал лицо от древесины, но рук и ног, опоясывавших ствол, не разжал. Он не упал на землю, нет, его толчком отнесло на соседнюю сосну, а точнее, прямо в нее. Герд осторожно посмотрел вниз и с облегчением увидел под собой ветку, на которую без дальнейшего риска для здоровья можно было спокойно спуститься, что он и сделал.

– Таак, хорошо, – на нетвердых ногах, он снова повернулся к стволу спиной и более внимательно осмотрелся, – что дальше?

Совсем рядом с одного дерева на другое мягко спланировала белка-летяга. Герд проследил за ней взглядом, а потом еще долго таращился на то место, где она исчезла, затем медленно произнес:

– Кажется, я тебя понял.

Раз сил и сноровки нормально летать у него пока не хватало, он решил просто повторять за белками. Остаток этого и всех последующих вечеров Герд планировал с дерева на дерево, постепенно увеличивая расстояние и учась лавировать между ветками таким образом, чтобы не напороться на какой-нибудь сук и не ободрать себе бока.

А еще через пару месяцев Герд уже, действительно, летал. Он не взлетал высоко – не выше верхушек деревьев, – чтобы его не засекли государственные дроны, если таковые здесь водились, но ему уже и не нужны были сами деревья в качестве перевалочных пунктов на пути его следования. Он их просто огибал, как препятствия, и захлебывался счастьем. Самым настоящим, подлинным, концентрированным счастьем.

Конечно, не обходилось без инцидентов: то Герд разорит пару гнезд, то напугает до полусмерти рысь, а несколько раз он чуть сильно не покалечился, – но, в общем, тренировки, можно сказать, проходили терпимо.

Как бы ему ни хотелось, тренироваться каждый день у него не всегда получалось. В лесу заблудиться даже в дневное время суток ничего не стоило, не говоря уже о ночи, поэтому Герд всегда держался озера. А оно, как оказалось, было популярным у местных настолько, насколько это возможно в такой глуши. Причиной тому служила форель, в изобилии водившаяся в кристально чистой, не перемерзающей даже зимой озерной воде. Форелевого хозяйства, по счастью, не держали, но Олва и другие деревенские нередко наведывались туда порыбачить. В такие вечера Герд не летал и пребывал в дурном настроении – чувствовал себя обокраденным.

В один из вечеров ему как раз выпал несчастливый жребий. Он мрачно взирал на то, как Олва собирала снасти, мурлыкая что-то себе под нос. Ее настроение было явно не в пример его. Глядя на нее, снедаемый безысходностью, Герд решился на авантюру:

– Олва, а могу я пойти с тобой, мне все равно нечего делать?

Тетка задумалась, а потом задорно – Герду показалось наигранно – сказала:

– Да без вопросов. Ты-то когда-нибудь рыбачил?

– Нет, конечно, – Герд невесело усмехнулся. – Где бы?

– Ага, глупо с моей стороны как-то… – Она снова задумалась, потом вздохнула. – Ну что ж, одевайся, вторая-то удочка у меня есть.

Как только они ступили за порог, Олва принялась его учить:

– Форель очень осторожная, пугливая рыба-то, поэтому нужно вести себя очень тихо, понял?

Герд промычал в ответ.

– Ловить ее можно самыми разными снастями, но я-то предпочитаю поплавочную удочку.

Герд неопределенно хмыкнул, вертя бесцветный легкий круглый корпус поплавка между пальцами. Тетка продолжала его наставлять, но ему так быстро стало скучно, что слушать ее он перестал.

– Ты-то все понял? – вдруг резко спросила Олва, возвращая племянника к действительности.

Герд брякнул первое, что пришло ему на ум:

– А ловим-то на что? – невольно передразнил ее он, рассматривая пустой крючок. Это ее извечное «то» бесило его больше всего.

Олва подняла на уровень его глаз прозрачный пластиковый ящик, полный навозных червей. Герд шарахнулся.

– Ясссно, – стойкая неприязнь к ним никуда не делась.

– Чем они краснее, тем оно лучше, – притворяясь, что не заметила его реакции, продолжила тетка. – Форель любит яркие цвета-то. Насаживать на крючок лучше крупного целого червя, а не половинку. Крупная-то рыба на таких лучше клюет. – Она потрясла ящиком перед носом Герда. Черви заерзали еще оживленнее.

– Да понял я, понял, – отмахнулся он от коробки.

– Но самое главное, – Олва стала очень серьезной, – не отпугнуть рыбу-то! Ее может насторожить все, что угодно: голос, силуэт рыбака, любые звуки и шорохи. Именно поэтому-то я никогда и не беру с собой Старту.

– Хорошо. – Герд зевнул.

Не доходя до берега Олва остановилась и стала раскладывать снасти, по ходу объясняя, как забрасывать удочку.

– Э, а почему мы остановились именно здесь? – проигнорировал ее рассусоливания Герд.

– Потому что именно в этой-то запруде и водится форель. Я давно ее присмотрела.

– Какой запруде? – Герд недоуменно озирался.

– Там, – Олва махнула рукой в сторону озера, она заметно нервничала.

– Я не понимаю.

– Я же тебе объяснила, – тетка грозно посмотрела на Герда, – форель очень осторожная рыба, ты ее спугнешь, и тогда вся рыбалка-то насмарку. Давай поменьше болтай и слушай, чего тебе говорят-то. – Она открыла коробку с червями и ловко выудила одного пожирнее. – Насаживать его нужно так, чтобы жала крючка-то не было видно, иначе рыба-то его не возьмет. Чего скривился-то? Давай пошустрее, пока они не расползлись!

– А можно попросить тебя насадить червя и на мой крючок тоже? – Герд заискивающе улыбнулся.

– Чевой-то? – Олва гордо выпрямилась. – Давай-давай, время-то уходит!

Герд набрал воздуху в легкие и, плотно сжав рот, будто переживая, как бы червяк не заполз ему туда, сунул руку в ящик.

Кралась Олва к воде так, словно, там ее ждала не рыба, а государственные агемцы. Герда распирало от смеха:

– Может, лучше ползком?

– Может, и лучше, – сквозь зубы ответила та. – Цыц.

Опять же, не доходя до воды, они остановились в прибрежных кустах. Олва двигалась бесшумно, как большая кошка. Она ловко, далеко и точно, без всплеска забросила свою удочку, переложила ее в другую руку и потянулась за Гердовой.

– Я что, не сам это сделаю? – он машинально шагнул назад, не давая ей ухватить удилище.

– Ш-ш, – шипела она тоже не хуже кошки. – Ты разгонишь мне всю рыбу! С первого раза без всплеска-то не получится, так что пока просто смотри, – губы шевелились практически беззвучно.

Она нетерпеливо поманила его отдать удочку. Герд обиженно протянул ее:

– Как червей насаживать, так это пожалуйста, а как до дела доходит, так это «пока просто смотри».

Олва сверкнула на него глазами, и он умолк. Также мастерски забросив и вторую удочку, тетка одним легким движением головы подозвала Герда принять из ее рук удилище. Он осторожно, но крепко сжал его обеими ладонями, и они застыли.

Так прошло пять минут. Абсолютно ничего не происходило. Герд медленно наклонил голову к Олве:

– Что дальше?

– Жди.

Прошло еще минут пять.

– А долго ждать-то?

– Скорее всего.

Несмотря на тренировки, с непривычки руки Герда постепенно стали затекать, а потом и неметь.

– Но ничего же не происходит! – не выдержал он.

– И не произойдет, если ты будешь все время трещать! – Олва злилась. – Рыба-то затаилась, выжидает.

– Да чего ей выжидать? Хватай червяка, да и дело с концом!

Олва стиснула зубы и закрыла глаза. Герда хватило еще только на несколько минут:

– По-моему, тут рыбы нет.

Тетка издала какой-то неопределенный гортанный звук, но вслух ничего не ответила.

– Ну или ты неважный рыбак, – себе под нос снова проворчал он, однако Олва его прекрасно расслышала.

– Что?! – она крикнула так, что вздрогнул не только Герд, но и живность в окрестных кустах. Потом зарычала и начала судорожно сматывать свою удочку. – Ну все, клева-то сегодня не видать! Стоит тут, дышит, как медведь, не затыкается ни на секунду, а потом я-то еще и виновата! Ууу, кулёма! – Олва обессилено села, положила подбородок себе на колени и обхватила их руками.

Герд, поняв, что на этом их рыбалка закончилась, начал кое-как вытаскивать свои снасти. Его леска зацепилась за прибрежные кусты. Он потянул. Леска оборвалась, а грузило и крючок канули где-то в кустах. Олва закрыла глаза и шумно несколько раз вдохнула. Герд присел рядом с ней и начал разминать негнущиеся руки.

– Я не думал, что это так долго и муторно, – оправдывался он. – Прошла целая вечность.

– Двадцать минут, Герд, прошло только-то двадцать минут!

Теперь уже тяжело вздохнул Герд.

– Ладно, чего уж там. Сама виновата, – она чуть смягчилась. – День-то у меня был не ахти какой, вот я все и успокаивала себя, что буду в тишине да покое рыбачить. Но не случилось.

– Нужно было сразу тогда сказать, чтобы я не шел с тобой. И никаких проблем бы не было, – обиделся Герд.

– Пошлепали домой. – Олва поднялась. – Нам еще на ужин надо что-то сообразить. Рыба-то на сегодня отменяется. – И неожиданно рассмеялась.

Обратно Герд какое-то время шел по тропинке позади тетки, рассматривая ее со спины. В общем-то, у нее была не такая уж и плохая фигура, довольно стройная, даже не лишенная грации.

– Олва, а почему ты одна? – Герд зажмурился. Ну, в самом деле, пора уже завязывать открывать рот, не подумав.

– Чего?

– Почему ты не замужем?

Олва ему не ответила. Просто промолчала, как тогда, когда он спросил ее, почему она его взяла к себе. Герд тоже ничего говорить больше не стал. Так они молчком и дошли до дома, а в коридоре разошлись в разные стороны: Олва – на кухню, Герд – в свой чулан. Через полчаса она позвала его ужинать. На столе ожидали овощи, хлеб и холодная буженина. Жевали в тишине. Было чрезвычайно неловко.

– Я всю жизнь любила только одного мужчину-то, – резким тоном сказала Олва. Герд поглядел на нее исподлобья. – Но у нас с ним ничего не вышло. Он женился на другой. Вот и вся история-то.

Герд сглотнул, ему мучительно хотелось сменить тему. Кто его вообще за язык тянул? Какая ему разница?

– Я тут вспомнил, – он, правда, обрадовался неожиданному воспоминанию, – что видел, как другие рыбачат с лодки.

– Да, – Олва кивнула, – ловить форель можно-то по-разному. Именно для этого лодка-то там и пришвартована. Но я не рыбачу с лодки, снасти неподходящие, да и не понравилось мне с нее удить-то.

Герд наморщил лоб:

– Кажется, рыбаки еще что-то бросали в воду.

– Это называется прикорм, – Олва снова кивнула. Она несколько повеселела, маневр Герда удался. – Чтобы рыба лучше клевала, ее привлекают чем-нибудь вкусным.

– Почему мы так не сделали? – Герд изобразил яростную заинтересованность, видя, как тема увлекает Олву, но ответа уже не расслышал. Очнулся он, только когда она встала и начала собирать пустые тарелки. Он тоже поднялся и пошел на кухню ставить чайник, на ходу придумывая, о чем бы таком еще поговорить, чтобы окончательно развеять неловкость.

– Слушай, а разве для рыбалки не нужна лицензия? – спустя несколько минут возобновил разговор Герд, сунув ложку с медом за щеку. – И как ты вообще работаешь, мне, вот, кажется, что ни шаг, то ты вовсю нарушаешь закон? Не думаю, например, что у тебя имеется разрешение на то же самое ружье.

Олва лукаво прищурилась:

– Это-то как раз у меня имеется, – она улыбалась, – вот только охотиться с ним я не имею права. Как и без него. Оружие-то мне разрешено использовать только для защиты себя и скота от дикого зверья. Но, понимаешь ли, в чем штука-то, – тетка окончательно расслабилась, тон ее стал доверительным, – государству очень нужны фермеры. Кто-то ж должен кормить страну. А вот разбогатеть на этом не получается. Ты пашешь, как комбайн, а все что имеешь, так эт только то, что не голодаешь. Хотя в наших-то реалиях и эт немало уже. Вот и получается, что фермеры-то хоть и нужны, но не сказать прям, чтоб эта профессия больно уж была популярна среди молодежи-то, все ж в науку рвутся, хотят спасти планету! – она криво усмехнулась. – Но один плюс-то все-таки имеется. – Олва подняла указательный палец вверх и выдержала эффектную паузу.

– Свобода, – догадался Герд.

– Истинно! – она кивнула. – Свобода-то, конеш, относительная, но тем не менее. Особенно, если ты выбираешь жить-то, как я, в полном уединении и осваивать новые территории. Ничего своего-то я хоть и не имею: и пикап, и технику, и дом, – она загибала пальцы, – поле, овец, даже корову, – все-все-все, в случае чего, у меня отберут. Кроме Старты, – она похлопала овчарку под столом. – Государство на все выделило мне денег, и теперича ничем другим я не имею права заниматься. Зато за фермерами-то и не такой жесткий надзор ведется. Не в плане, конеш, количества зерна или поголовья скота там, тут все строго, чуть что и тебе хана, – она провела ребром ладони себе поперек горла, – а в плане послаблений того, как можно управляться с хозяйством. Если, скажем, я заправляюсь топливом подешевше или разок-другой в сезон дикую утку укокошу себе на обед, так этого-то никто и не заметит. Такие дела, брат, тем и живем, – закончила она свой монолог и потянулась.

– Это, конечно, вообще занятно, что в нашу эпоху ограниченности земли и Искусственной Атмосферы еще есть неосвоенные территории и так много лесов. – Герд внимательно ее слушал и понимающе кивал, тема была интересной.

– Это-то как раз и неудивительно. Когда возвели купол, то стали насаживать под ним леса без устали прямо-таки. Первые лет сто угрохали на это. Не мудрено, что в просветах между ними много бесхозных полей образовалось. А за пределами-то Искусственной Атмосферы, поговаривают, лесов уже с гулькин нос осталось, а еще лет через сто их, говорят, и вовсе не станет, но кто ж наверняка-то знать может?! В любом случае, леса – эт, во-первых, единственный наш естественный источник кислорода, а, во-вторых, источник бесценной древесины. Нам-то ведь даже для топки разрешается брать дерево очень ограниченно, и только не пригодную ни для чего остального, пораженную древесину, а ее, кстати-то, несмотря на все старания ботаников чегой-то многовато. Но хоть так, а то вообще уголь бы пришлось возить. – Она зевнула. – Пошли спать че ли.

– Да, конечно. – Герд спохватился. – Уже совсем поздно. Спасибо за ужин.

– Ага.

После этого Герд еще не раз ходил с теткой на рыбалку. Он научился определять места, где могла прятаться рыба, даже прилично закидывал удочку, но в остальном ему не везло. Форель наотрез отказывалась у него клевать, а часами простаивать с удочкой в руках и таращиться на поплавок в гробовой тишине – сомнительное удовольствие. Один-единственный раз у него клюнуло, но он зазевался и упустил момент. Подлая форель почувствовала крючок и выплюнула наживку, оставив его ни с чем. В итоге Герд признал, что рыба умнее него, и не стоит с ней связываться. А уж терпения ей было точно не занимать. Хотя кое-что общее у форели с Гердом все же имелось – рыба ни в какую не желала жрать мерзких червей. И за это ее было трудно винить. А на то, что на червей у Олвы все же клевало, Герд не обращал внимания. Так вышло, что за все время жизни на ферме Герд ни разу не поймал рыбы. Ни одной. Даже самой малюсенькой.

А вскоре Герд освоил и еще один навык. В один из морозных солнечных дней он никак не мог сосредоточиться на уроках, мысли помимо воли все время устремлялись высоко – в небо. Герд мерил свой чулан по периметру шагами, заложив руки за спину и поджав губы, пока не сдался и не решил выйти освежиться, а заодно и постараться отвлечься. Во дворе Олва заканчивала возиться под капотом своего пикапа: она как раз захлопнула крышку и теперь вытирала руки от масла, окидывая машину критическим взглядом.

– Ты еще и автомеханик? – Герд, руки в карманах, медленно спускался по ступенькам крыльца.

– Не. Так… – Олва неопределенно пожала плечами. – Кое-чего могу.

– Иногда кажется, что ты умеешь прямо-таки все.

– Ты смеешься надо мной че ли? – она нахмурилась.

Герд задумался:

– Наверное, нет. Ты, правда, умеешь много всего, чего обычному человеку и не снилось.

Олва снова пожала плечами. Герд остановился рядом и провел рукой по крышке капота:

– Я вот, например, не умею вести хозяйство или водить машину.

– Разве ж это проблема. – Олва тыльной стороной ладони отерла пот со лба. – Я могу тебя научить. Садись за руль-то.

– Да мне это без надобности. У меня все равно никогда не будет своей машины. – Герд шагнул назад и снова сунул руки в карманы, но Олва успела заметить, его замешательство и интерес.

– Садись, садись. Никогда ж не знаешь, что может пригодиться в жизни. – Она уверенно обогнула пикап и села на место пассажира. – Может, на службе там понадобится, если ты пойдешь по стопам отца, или еще где. Долго тебя ждать-то?

Герд помедлил еще мгновение, собираясь возразить, но потом передумал. В глазах метнулся огонек, и он решился.

– Готов? – спросила тетка, когда он оказался на водительском сидении.

– Будем считать, что да.

– Тогда ставь левую ногу на крайнюю левую педаль – эт сцепление будет, и выжимай его полностью.

– Чего? – растерялся Герд.

– Дави до упора, говорю. – Олва заулыбалась, а Герд запыхтел, почти вслепую тыкая ногами педали.

– Хорошо. Теперича заводи мотор. – Она достала из козырька над головой Герда ключи и протянула ему. – Вставляй в замок зажигания, выжимай сцепление и поворачивай.

Герд аккуратно вставил ключ в замок и повернул. Приборная панель загорелась огнями.

– Теперича выжди секунду, – Олва коснулась плеча Герда, – чтоб ток-то успел пройти по цепи. А теперича поворачивай дальше.

Мотор послушно заработал, индикаторы на панели погасли, Олва довольно улыбнулась:

– Слышишь, как урчит? Музыка. Можешь плавно отпускать сцепление.

Герд медленно убрал ногу с педали и шумно вздохнул. Они только начали, а он уже весь взмок.

Через пару дней он вовсю рассекал по ферме. Герду нравилось водить, конечно, не так как летать, но то были и разные вещи. Одно дело управлять своим собственным телом и совсем другое – механической махиной, которая даже непонятно как и по каким причинам подчинялась тебе. Герд от души развлекался.

– Это оказалось не так сложно, как я предполагал, – заявил он Олве.

– И правда, не сложно, когда попривыкнешь-то. Осталось только правила подучить, и тебя можно будет выпускать на большую дорогу, благо, они у нас пустые, и шансов-то натворить делов у тебя будет не больно много.

Но потом в их занятиях наступил перерыв, ибо у Олвы выдались несколько недель, заполненных хлопотами и волнениями. У овец шел окот, и она была настолько поглощена процессом, что даже не заметила, как Герд где-то разбил губу и прихрамывал. То были молчаливые, но яркие свидетельства его сальто в воздухе – он напоролся лицом на сук и грохнулся о землю.

Герд как раз упрямо хромал мимо хлева по направлению к лесу, намереваясь повторить свою выходку, когда его глазам предстала весьма необычная сцена. Посреди загона прямо на покрытом соломой земляном полу, широко раскинув ноги, сидела Олва и заливисто хохотала. Вокруг нее нарезала круги и отчаянно блеяла овца. Олва же нежно прижимала к груди новорожденного ягненка, зарывалась в него лицом и продолжала смеяться. Опешивший от столь странного поведения тетки Герд машинально шагнул внутрь:

– Эээ… у тебя все в порядке?

– Ага! Да я знаю, я веду себя, словно дитятя малая, но ничего не могу с собой поделать. – Она снова уткнулась носом в ягненка. – Души не чаю в новорожденных ягнятах, они таки мягкие, таки кудрявые. Они пахнут молоком! Хошь, я дам тебе понюхать? – ее неподдельный энтузиазм не оставлял сомнений в серьезности вопроса.

– Н-нет, спасибо, я не фанат овец, да и жалко бедную мать, смотри, как ты ее нервируешь.

– Ага, я сейчас его отпущу. – Она прижала ягненка к щеке и потерлась о него. – Еще в детстве-то, когда мы, городские, проездом оказались в деревне и я в первый раз держала ягненка, я заявила своим старикам, что буду разводить овец хоть бы только ради этого.

Герд усмехнулся, это было одновременно и очень забавно, и трогательно. Картина запала ему в душу.

К концу зимы Герд окончательно освоился: и на ферме, и в небе. Сам он очень изменился, полеты благотворно повлияли на его физическое состояние. От былой болезненности не осталось и следа: прекратились кровотечения из носа, не беспокоили больше мигрени, не повторялись приступы паники. Он вообще перестал болеть. Тело Герда пришло в тонус, обрело хорошую форму, он окреп и возмужал. Но если все это он еще вполне мог объяснить тренировками, ведь во время полетов в напряжении находились все мышцы: и рук, и ног, и спины; то было и одно обстоятельство, которое не поддавалось объяснению. У Герда сильно увеличилась грудная клетка, ребра буквально разъехались в стороны, превратив его торс в нечто наподобие бочки. Герд также ощутил, как увеличился объем его легких, раза так в два-три, точно. Можно было бы и это списать на тренировки, в конце концов, его полеты требовали большого запаса кислорода в тканях, но не до такой же степени, чтобы за несколько месяцев подвергнуть изменениям скелет?!

Была у него и одна серьезная проблема: в полете тело вырабатывало неимоверное количество тепла, и если в ледяной воде это спасало от переохлаждения, то на суше Герду становилось невыносимо жарко. Он летал в одних шортах, и это его даже зимой не спасало, а что будет летом, ему было страшно представить. Он обливался потом и пытался взять под контроль процесс теплообразования, но пока толку было больше от снега, которым он регулярно обтирался. Зато он больше не поминал худым словом метеорологов, которые усиленно имитировали под куполом зиму со всеми ее былыми снегопадами и низкими температурами.

Тем были заполнены его будни, на выходных же Олва частенько брала его с собой в город, где она отправлялась на фермерский рынок, а Герд пропадал в местной библиотеке в интернете, отправляя свои работы учителям, получая новые задания и пытаясь найти информацию о людях, обладающих необычными способностями, например, к левитированию. Очень осторожно. Совершенно безрезультатно.

В самом начале весны за одним из ужинов Олва долго и пристально наблюдала за тем, как Герд методично сметал все со стола, заливая это кувшином молока – тренировки отнимали у него уйму энергии.

– У тебя-то, как я погляжу, аппетит наладился, я б даже сказала, что ты стал уплетать за двоих. – Олва довольно оскалилась.

– Да, твоя стряпня творит чудеса. – Герд подмигнул ей. – Живот совсем перестал меня беспокоить, впрочем, как и все остальное.

– О как! Отличная новость, Гера-то как раз надежилась, что свежий воздух и натуральные продукты исцелят тебя.

– Ну что ж, ее план удался, – он сделал упор на слове «ее», но Олва, кажется, не заметила его иронии.

Они немного помолчали, но потом Олва снова заговорила:

– Да и вообще, ты подтянулся, кажись, даже сутулиться перестал. – Она испытующе на него посмотрела.

– Да? Ну, может быть. Все-таки я каждый день гуляю, а это физическая нагрузка.

– Мм, ну лады. – Олва наклонила голову на бок, совсем как Старта, когда пыталась понять, о чем ей толкуют. – Знаешь, а еще ты стал более… жизнерадостным че ли.

Герд закатил глаза.

– Ну, что ты хочешь услышать? Что мне здесь лучше, чем дома, и что я рад, что приехал сюда? Что здесь я чувствую себя живым? Ну, так знай, что так оно и есть! – Герд встал из-за стола, сгреб еще недоеденный ими ужин и понес его в кухню. По дороге он чуть замешкался и бросил через плечо. – Мне хорошо у тебя.

Герд не увидел, как Олва зарумянилась.

А через несколько дней случилось непредвиденное. Герд как обычно упражнялся среди верхушек деревьев, пока Старта ждала его внизу. Он никак не мог совладать с температурой тела, от жара у него разболелась голова, не позволяя сосредоточиться на маневрах. Герд сделал несколько ошибок, разозлился, из-за этого сделал еще несколько ошибок, и в итоге кубарем скатился по склону к озеру. Он вскочил на ноги и в ярости закричал на весь лес, в который раз распугав птиц, но спустя время, успокоившись, снова поднялся в воздух. Взял высоту, затем завис, закрыл глаза и сконцентрировался на своем сердцебиении, понукая его замедлиться. Когда же ему это, наконец, удалось, и жар немного схлынул, Герд открыл глаза и победно посмотрел вниз, ища глазами единственную свидетельницу своего триумфа. И тут он чуть было не упал от неожиданности и испуга – рядом с собакой с выпученными глазами и ружьем в руках стояла тетка. На силу совладав с собой, Герд как можно спокойнее спланировал на землю. Несколько мгновений они молча таращились друг на друга, пока Старта жалобно поскуливала и заискивающе виляла хвостом.

– Я увидела, как птицы в лесу сорвались в небо с криком, и решила, что что-то случилось. – Олва вытянула вперед руку с ружьем в подтверждение своих слов.

– Да? – Герд сглотнул, во рту было сухо.

– Пойдем-ка домой от греха подальше. Я тебя подожду в сторонке. – Она кивнула на одежду Герда, что лежала невдалеке.

– Да. Конечно. Хорошо. – Герд бросился одеваться, попутно соображая, что бы такого правдоподобного соврать. Вот только что тут соврешь?

До дома шли молча: Олва впереди, потом Герд, и позади всех трусила ни в чем не повинная, но чувствовавшая себя кругом виноватой Старта. Не оборачиваясь, Олва прошла к себе, а Герд остался ждать ее в гостиной и сходить с ума от неизвестной участи, которая теперь его ожидала. Через несколько минут Олва вернулась в гостиную и опустилась в кресло у камина. Отблески огня танцевали на ее сложенных замком руках. Невозмутимость женщины восхитила бы Герда, если бы сейчас так не нервировала.

– Ну и чего эт было? – тихо спросила она.

Герд вскочил со стула, обошел обеденный стол кругом и снова сел. Он категорически не знал, что сказать. Нужно было заранее предположить такой исход событий и подготовиться к нему. Но было уже поздно, деваться некуда. Герд крякнул с досады, стукнул кулаком по столешнице и выложил всю историю от снов к яви и с начала до самого конца. Олва слушала его, сохраняя, по крайней мере, внешнее спокойствие. Потом воцарилась тишина, ужасно тяготившая Герда, но нарушить которую он не решался. Наконец Олва поднялась, подошла к столу, села напротив, и, подперев кулаком голову, тяжело вздохнула. Тут уже Герд не выдержал:

– Что, и это все? Это вся твоя реакция?

– Ну, в детстве-то бабушка рассказывала нам, будто бы в нашем роду были летуны, так она их кликала. – Олва замолчала, подбирая слова, в то время как челюсть Герда медленно отвисала. – Она говаривала, будто они появились в нашей семье незадолго до коллапса. А потом, когда возвели купол-то и восстановили равновесие, эта способность так же загадочно исчезла, как и появилась. Ну, в смысле, что после смерти этих братьёв-то, а не сама по себе. Летунами были братья-близнецы, – пояснила Олва, видя ступор Герда, – и прожили-то они, по ее словам, недолго, там какая-то темная история приключилась, но бабушка ее сама толком не знала. Сама-то она их не видала, конеш, только слыхивала про них от своей прабабки. Но в семье никто не воспринимал ее россказни всерьез, Гера называла их фамильными байками, – Олва пожала плечами. – Видать, мы-то все неправы были.

Герд был потрясен. Оказывается, он унаследовал свою способность! Да еще выяснялось, что она каким-то образом связана с коллапсом, последствия которого до сих пор не преодолели – большая часть мира так и лежала в руинах.

– Расскажи еще, расскажи все, что сможешь вспомнить! – чуть не закричал Герд, подаваясь вперед к Олве через стол.

– А это, так-то, все и есть. Никто не придавал значения ее сказкам, мама-то говорила, что бабушка просто тронулась умом, потому что и рассказывать-то эти байки она начала только под старость, уж не знаю, почему.

Герд откинулся на стуле, вцепился в волосы руками. Он пытался переварить услышанное и придумать, как быть дальше. Первое, решил он, необходимо найти как можно больше информации о всемирной катастрофе, а второе, заняться семейной генеалогией.

– А почему ты летаешь нагишом? – прервала его размышления Олва.

– А? Что? Да, понимаешь, вырабатывается целая тонна тепла, мне так жарко, я прямо не знаю, что и делать, это прямо сводит меня с ума. Вообще не понимаю, зачем оно так устроено.

– Я-то думаю, чтобы не замерзнуть, – задумчиво ответила Олва.

– Я, как видишь, не мерзну, – хмыкнул Герд.

– Ты меня не понял, чтобы не замерзнуть в атмосфере. Чем выше ты поднимаешься, тем холоднее воздух. Без тепла-то ты околеешь на большой высоте. И задохнешься. – Она прищурилась, глядя на торс Герда. – Теперича понятно, чего приключилось с твоей грудной клеткой, я-то все гадала, чего тебя так разбарабанило, ажо все футболки полопались по швам, а теперича вижу, кислородом запасаешься.

– Олва, это гениально! – Герд засмеялся, запрокинув голову, решение загадки оказалось простым. – Раз ты такая умная, может, заодно подскажешь, где корни нашего родового древа искать?

– Знамо где, – Олва пожала плечами. – В архиве в Цивиле.