Читать книгу Домочадцы и другие лоскутяне - Лидия Полякова - Страница 10

Короткий день сегодня заглядывал в окна Дома и становился теплее…

Золотая осень потихоньку перетекла в серебряное предзимье. Наступил канун встречи Звезды Надежды. В то время, как Дом тщательно мыли, чистили и прибирали, Бабушка Лина начинала творить тесто для волшебной выпечки. Над широкой фаянсовой чашей размеренно встряхивалось большое сито с тонкой мукой, мучной дождь оседал и поднимался со дна чаши островерхим снежным пиком, яркие солнышки яичных желтков падали в тяжёлую струю густого молока, окрашивая его в янтарный цвет, кристаллы сахара таяли, как снежинки, упругие капли изюма застывали в пышном сладком сугробе, а в отдельной кастрюльке густела белая шоколадная глазурь, чтобы покрыть зимними шапками уже готовые маленькие праздники. Деревянные лопатки и венчики сновали в крепких руках Лины… Вокруг неё тесто зарождалось, всходило и отправлялось в печь. В одной чашке она его месила, другая стояла в тепле, и в ней шёл процесс созревания, в третьей тесто уже поднялось, и надо было не упустить момент, чтобы его обмять… Горячая печь готовилась отдать свой жар ароматным сдобным кусочкам. Дом обволакивал бархатный запах ванили…

В дни, когда на кухне создавались Особые Кексы, Бабушка Лина не допускала туда никого. Даже Лукерья оставалась одна-одинёшенька в комнате. Впрочем, она говорила всем, что это время очень благодатно для размышлений над будущими мемуарами – и все ей верили!

Дедушка Бертик к тому времени, как из печи выходили первые противни с волшебной выпечкой, уже стоял у двери – начинался самый ответственный момент Дня Встречи Звезды. Во дворе, закреплённый на толстых канатах, слегка покачивался огромный воздушный шар в вишнёво-синюю полоску. Бертик переносил противни в гондолу шара, потом поднимался в неё сам, мгновение – и шар медленно воспарял в прохладное небо. Он летел над Лоскутным Одеялом по воле ветра, и Бертик по одному опускал за борт гондолы ещё тёплые кексы. Некоторое время они двигались за шаром этакой кексовой гирляндой. А потом по одному начинали спуск на землю. Какие-то из них опускались на крылечки или подоконники готовящихся к празднику домов, другие попадали в кормушки для птиц или ясли в стойлах домашних животных – на радость всем в день Встречи Звезды.

Но несколько кексов опускаясь, увеличивались и увеличивались в размерах, и превращались в уютные жёлтые домики под белыми крышами. Они сами решали, где им надо встать – на перепутье, или на побережье, или на свободных участках земли в стороне от дороги. Они становились пристанищем для тех, кто в пути, для тех, у кого нет дома, для тех, кому не с кем встретить Звезду Надежды. На наш взгляд, они вырастали даже где попало, потому что как знать, в каком именно месте сейчас больше всего одиноких, бездомных, или находящихся в далёком путешествии людей? Внутри они были полны тёплого света и ароматов ванили. В этих домиках было всё необходимое для жизни и запасы продовольствия на всё время до сбора нового урожая. Но главное – инструменты для самых разнообразных ремёсел, чтобы тот, кто встречает Звезду с надеждой в сердце, мог работать в радости… Для тех же, кто не нёс в себе добра, кого в путь повело злое сердце, Кексовый домик тоже раскрывал свою дверь, но только как убежище от холода и голода – по истечении нескольких дней домик высыхал и рассыпался в мелкую крошку, и птицы вскоре растаскивали эти сладкие воспоминания о празднике…

Наконец, когда все оставшиеся в Доме кексы было испечены и разложены на многочисленных подносах и блюдах, наступал вечер встречи Звезды. В назначенное время празднично одетые домочадцы собирались в той комнате, которая в этот день была самой большой, за столом, убранным с особым тщанием. Повсюду висели колокольчики и гирлянды из еловых ветвей и листьев пуансеттии – ярко-красных, белых и бежевых. Еловые шишки, присыпанные искусственным снегом и украшенные лентами, висели даже на спинках стульев. И у каждого из домочадцев была заранее приготовлена корзина с подарками для всех, кого сегодня соберёт под своей крышей Дом, встречающий Звезду.

Бабушка Лина в этот вечер надевала совсем другой наряд, чем во все прочие дни года. На голове у неё красовался чепец, плотно и гладко охватывающий лоб и темя, и густо присборенный на затылке. Сзади чепец оканчивался тройной оборкой с серебряным кружевом понизу, а над оборками размещался большой плоский бант из широкой белой атласной ленты. Голубой лиф из переливающейся тафты надевался на кофточку с венецианским кружевом. Белоснежные кружева выглядывали из-под объёмных тафтовых рукавов. Широкая юбка бирюзового цвета хрустела при каждом движении. Да, Лина выглядела очень торжественно! Дедушка Бертик в эти вечера всегда восторгался, встретив её у праздничного стола – каждый раз, как будто видел её впервые! Да и сам он по такому случаю надевал новую сорочку из серого шёлка, расшитого узорами из серебряной тесьмы, велюровые серые штаны и жилет – с лазурной спинкой хорошей шерсти и шёлковым передом в серебряную и золотую полоску. Понизу жилета на коротких шнурах были подвешены золотые монетки. А пуговицы! Какие же чудные пуговицы были у этого жилета: из синего стекла сложной огранки, они отражали лучи света и сверкали, как бриллиантовые! Сказать по правде, Дедушка Бертик и этим жилетом очень гордился, но тщательно скрывал от окружающих, опасаясь прослыть легкомысленным.

Сегодня Дом собрал много гостей. В гостиной раскладывала свои подарки Гала, Дизайнер уютов и красот, Гоша оживлённо ей что-то рассказывал. В креслах и на диванах сидели родители Ноли, Ляли, Лёли и Лёлика, а сами дети, и их братья и сёстры окружили принцессу Стэйси и наследного принца Зорина, и шумно обменивались сувенирами. Тут же находились Елизавета и Мартин, племянники принцессы Алины, которые приехали с доной Карой. Сима, Миша и Ди Ноель делали загадочный вид возле своих корзинок с подарками – они намеревались раздать их позже, когда соберутся все, и Звезда взойдёт. Аграфена с удовольствием осматривалась в Доме. С того момента, как Стэйси и Зорин оказались во дворце, она мало бывала здесь: Зорин уцепился за неё и горько рыдал, когда она стала собираться домой, и Стэйси расплакалась. Поэтому Король Илия настойчиво попросил её остаться хотя бы на несколько дней, пока дети привыкнут к новой обстановке. Но для Зорина всё добро и тепло жизни было сосредоточено в Гранечке – до её появления он не был нужен никому, кроме малышки Стэйси. Поэтому он не мог расстаться с мамой Граней ни на минуту, более близкого человека для него не существовало. И Король распорядился построить для Аграфены отдельный дом на территории парка, чтобы не стеснять её рамками строгого дворцового этикета и распорядка. Дети короля весь день проводили с ней.

В этом замечательном шуме только Говорящая Собака Чау расслышала тонкое позвякивание за входной дверью. Она позвала Бабушку Лину, Лина открыла, и увидела зависшего над крыльцом улыбающегося Жабля – колокольчик на его шапочке негромко сигналил. А на ступеньках стояла испуганная Жар-Птица.

– Меня Нина прислала, – еле слышно сказала она.

– Входи, входи, милая, в добрый час гость в доме! – Бабушка Лина впустила Синюю Птицу в Дом, где её тут же окружили восторженные ребятишки. А для Жабля Лина вынесла большую кисть сладкого винограда – праздник на пороге, все должны радоваться! Жабль заложил виноград за щёку, приветственно качнулся вверх-вниз, наподобие пресс-папье, и улетел.

…Русоволосая красавица Нина наполняла пространство стремительным движением, широкой песней и таким ярким танцем, что даже Дом откликался ей хлопанием форточек, тонкими подголосками открывающихся дверей и деревянной дробью ступенек. Она была известной на Острове плясовицей, а уж пела так – все вокруг замирали. Радовать окружающих было для неё образом жизни и потребностью – она учила танцам и пению детишек в школе, а с осени до весны к ней на уроки приходили и взрослые Островитяне, освободившиеся от работ на земле. Какие праздники устраивала она для ребятишек в детских садах! Сама шила им костюмы снегурочек и медвежат, дрессировала несознательных кошек, и они выступали перед детьми, как тигры в цирке. Нина проводила танцевальные вечера в городах и посёлках Лоскутных Долин, и часто давала большие концерты, собрав лучших танцовщиц Дрейфующего Острова. Сегодня ближе к вечеру у неё было назначено выступление в замке на побережье, который не так давно выкупил новый хозяин, капитан Марино Марини. Шестнадцать танцовщиц, четыре музыканта, костюмер и сама Нина на нескольких повозках прибыли к воротам замка в точно назначенное время. Капитан встретил их весьма радушно – вышел к обозу, помог Нине спуститься и, предложив руку, повёл во внутренние помещения. Он был хорош собой – широкоплечий, загорелый, с густыми чёрными волосами, глубоко посаженными карими глазами и пышными усами. Весь его облик свидетельствовал о том, что он в недавнем прошлом был моряком – даже в костюме были видны элементы формы морского офицера. Тёмно-синий камзол с золотыми галунами, широкие отвороты рукавов, сапоги грубой кожи – ах, Марино Марини был весьма привлекателен и наряден!

Нина осмотрела помещение, где им предстояло через час танцевать, представила себе, как будет строиться рисунок танцев, выход девушек и их уход со сцены. Улыбнувшись капитану, она пошла в помещения, отведённые для переодевания, чтобы дать плясуньям последние наставления перед концертом и самой подготовиться к выступлению. Идя по коридору, спускаясь по лестнице в помещения подвального этажа, она представляла себе, как сегодня заставит сердце капитана биться чаще, когда сначала запоёт, а потом закружится в жарком танце – и это ей понравилось. Скорее всего, она где-то не там свернула, потому что в тёмном коридоре, по которому Нина шла, улыбаясь мыслям о Марино Марини, нигде не было слышно пересмешек и переклички её подруг. Наконец, обогнув нагромождение каких-то бочек и ящиков, она уткнулась в тупик. Перед ней была тяжёлая дверь с небольшим зарешеченным окошком. На тёмном каменном полу, в щели между двумя плитами что-то тускло блеснуло. Нагнулась и подняла янтарную подвеску – из тех, какими украшают серебряные браслеты или тяжёлые нагрудные цепи. Рассматривая её, Нина повернулась, чтобы отправиться на поиски комнат, где готовились к выходу на сцену её танцовщицы, но любопытство оказалось сильнее: она приподнялась на цыпочки и заглянула в окошко на двери. Ничего интересного там не было. В углу маленькой комнаты, скорее даже чулана или кладовой, сидела просто одетая девушка и смотрела прямо на неё. Нине стало очень неловко – она заглянула в чужое окно.

– Простите, пожалуйста! – сказала она, – Я нечаянно сюда попала. Я заблудилась, кажется. Девушка не ответила ей, и Нина, резко отпрянув от двери, направилась обратно. Но через мгновение поняла, что девушка грустна и несвободна – и это сегодня, когда все готовятся встретить Звезду! Она прильнула к окну.

– Вы наказаны? Хотите, я попрошу хозяина замка простить вас ради праздника?

– Я не знаю, кто здесь хозяин, – прозвучал тихий ответ. – Я давно здесь, и не знаю, выпустят ли меня когда-нибудь.

– Вы провинились? Не грустите, в такой день капитан не может не простить вас! Я сейчас же пойду к нему!

– А кто это – капитан?

– Ну, Марино Марини же, вы что, не знаете его?

– Нет, я его никогда не видела, и не знаю, кто это… Меня привезли и заперли здесь люди княгини Ковриго… Я здесь давно, уже несколько месяцев, и даже не знаю, почему…

– Не в первый уже раз слышу я имя этой княгини, и всегда в связи с чем-то страшным! Вот змеевидная собака какая (это было любимое ругательство Нины, хотя в присутствии собачки Чау она никогда так вольно не выражалась)! Но сегодня день Встречи Звезды! Послушайте, я вызволю вас, нельзя в такой день грустить! Скажите, вы знаете, что это? – Нина показала девушке найденную перед дверью подвеску.

– Похоже, это с цепочки Мохера, одного из людей княгини, кажется. Сегодня он приносил мне еду, и на нём была цепь с такими украшениями…

– У меня нет больше ни минуты. – сказала Нина. – Сейчас у нас начнётся большой концерт. Но перед его концом я вернусь за вами. Будьте готовы, ждите Звезду с надеждой в сердце! – с этими словами она побежала назад по тому пути, каким шла сюда, внимательно запоминая все повороты. Вскоре она услышала смех и обрывки шутливых фраз своих подруг и вошла в комнату, где танцовщицы готовились к выступлению. Торопливо переодеваясь, Нина сказала им, чтобы были внимательны – она может внести изменения в танцевальную сюиту в самом конце, чтобы всё прошло без сучка и задоринки! Девушки одобрительно зашумели. Нина была спокойна – они настоящие артистки, всё оттанцуют, как надо…

Она сама открывала концерт, и от её песни у всех, сидящих за большими столами внизу перед сценой, загорелись глаза и расправились плечи. А она, между тем, прошлась перед ними дробным шагом, взмахнула рукой, и из-за занавеса с двух сторон потёк ручей белых шёлковых сарафанов, взметнулась пена кисейных рукавов… Нина в это время спустилась к зрителям, и лебедью поплыла между столами. Возле некоторых гостей делала несколько вращений, отчего её юбки спиралью оборачивались вокруг ног, и задерживалась чуть дольше, окидывая долгим взглядом, заставляя одних гордиться, а других – сожалеть, что не возле них прошуршал и прозвенел её наряд с бубенчиками по подолу В самом конце зала за дальним столом, наконец, нашла того, ради которого совершила этот спуск со сцены – на чёрном сукне камзола мужчины с колючим взглядом красовалась узорчатая серебряная цепь с янтарными вставками и резными подвесками в форме капель. Одна отсутствовала – точно такая же лежала в кармане Нины… Сделав красивый поворот, она медленно возвратилась на сцену. Дальше концерт продолжался в привычном русле – пляски дополняли её пение, ритм, движения и костюмы менялись, словно картинки в калейдоскопе… Во время переодевания после первого отделения, Нина сказала подругам спуститься в зал и поднять всех мужчин из-за столов для общего танца – они это делали почти на каждом концерте, и всегда зрители пускались в пляс с большим удовольствием. Она пела на сцене, а в зале разливалось плясовое половодье… Наконец, спустилась к танцующим. Сделав два поворота, выбирала партнёра, обхватив его за талию, делала ещё пару танцующих шагов, и переходила к другому гостю. Так, в шумной пляшущей толпе она подошла к тому, чья янтарная подвеска осталась сегодня возле двери в тупике подвала. Нина обхватила его правой рукой, взмахнула левой, затем закружила его неожиданно быстро, и правой рукой скользнула в карман камзола. Пусто! Она резко сменила направление вращения и обвила его левой рукой. Эта рука ухватила в кармане Мохера – теперь Нина знала, как его зовут! – большой ключ. Скрыв ключ шёлковым алым платком, Нина легко отпустила своего кавалера и совершила ещё два вращения теперь уже одна, а затем легко пробежала между танцующими и вернулась на сцену. Её красные юбки с широкими оливкового и золотого цветов полосами понизу полыхали, длинные рукава взлетали огненными языками, расшитая каменьями золотая шапочка переливалась в свете тысяч свечей – от неё было невозможно оторвать взгляда. Где-то далеко остался капитан Марини – все мысли Нины были сосредоточены на пленнице из подвала. Плясуньи поднялись на сцену, совершили общий поклон и вместе с ней ушли со сцены. Быстрое переодевание, и вот-вот должна была начаться большая танцевальная сюита, по времени продолжающаяся около двадцати минут. «Девушки, внимание! – сказала Нина. – К концу сюиты я выведу ещё одну танцовщицу. Она ничего не умеет, но должна быть на сцене с нами. Танцуем все вокруг неё и вместе уходим. Понятно?» Раздались первые аккорды, и девушки выплыли на сцену. За время этого танца им надо было трижды сменить костюмы. А Нине предстояло сделать невозможное. Она бросилась по коридору, сжимая в одной руке заветный ключ и каштановый парик, а в другой – сине-зелёную юбку с длинным шлейфом в виде павлиньего хвоста, синюю с золотом кофту и шапочку в виде павлиньей головы с клювом, закрывающую всю верхнюю часть лица. Уверенной рукой распахнула дверь темницы и велела девушке переодеться. У пленницы так тряслись руки, что Нине пришлось самой переодеть её и укрепить на голове шапочку с венчиком из павлиньих перьев. Потом свёрнутое одеяло нарядила в скинутые девушкой юбку и рубашку, уложила сверху получившегося чучела парик, за руку вытащила её в коридор, закрыла дверь на ключ и бросила его через окошко внутрь опустевшей каморки.

– Чем позже они поймут, что тебя здесь нет, тем дальше мы успеем уйти отсюда, – объяснила она дрожащей от страха незнакомке.

Далее они вдвоём побежали в костюмерную. Но оставить девушку здесь одну Нина не решилась – вдруг кто-то из слуг увидит её! Другого выхода не было: она должна вывести пленницу на сцену, там узнать её не сможет никто! А на сцене между тем расцветали весенние узоры девичьего хоровода. В руках девушек летели изумрудные платки и ленты, поднимались кверху цветущие ветви. Девушки уже переменили третий наряд, и сюита завершалась. Нина крепко взяла девушку за руку: «Ты птица! Разведи руки, как крылья! Мы выходим на сцену!» Девушка в ужасе посмотрела на неё: «Я не могу! Я не умею! Я боюсь!»

– Вперёд! – приказала Нина. – Ничего не бойся, я с тобой! – с этими словами она вытолкнула девушку на сцену. Та неловко раскинула руки, но Нина, проплыв вокруг неё, красиво поставила ей сначала одно «крыло», потом другое. Со стороны это выглядело естественной мыслью танца – оживление Жар-Птицы Весной. Сама она была одета в костюм Весны – сверкающий переливами голубого, бело-розового и нежно-зелёного, с венком яблоневых цветков поверх фаты небесного цвета. Снова над залом расплескался переполняющий её голос, и слушатели в который раз за эти два часа почувствовали, как он вливается в их сердца… А плясуньи оплели плотным кольцом горящую синим огнём застывшую птицу, не давая ей упасть от страха. Потом они сомкнули круг и, обхватив друг друга за талию, плотной группой утанцевали за кулисы. Вышли на поклон – раз, другой, третий! Нина впереди всех. Девушка, еле живая от пережитого, вцепилась в занавес. Наконец последний общий поклон, и танцовщицы буквально вынесли её со сцены…

Через несколько минут Нина и её подруги, не переодев сценических костюмов, уселись в повозки, и их поезд тронулся в обратный путь. Гости капитана, да и сам он, высыпали во двор, с сожалением прощаясь с праздником. Девушки улыбались поставленными раз и навсегда улыбками, только синяя птица, сидящая в глубине, была крайне серьёзна, но шапочка с хохолком и веер, который предусмотрительно дала ей Нина, полностью скрывали её лицо… Как только замок спрятали из виду стоящие вдоль дороги деревья, Нина вызвала Жабля. Синюю птицу пересадили на него, и он моментально растаял в прозрачном небе. Оказалось, это было как нельзя более кстати! Очень скоро их нагнала кавалькада всадников. Впереди всех был Марино Марини.

– Прошу прощения! – он коснулся своей шляпы. – Мой новый управляющий уверил нас, что вы случайно захватили с собой одну из его служанок. Мне хотелось бы знать, так ли это?

Нина высокомерно вздёрнула голову:

– Мы все перед вами, капитан!

Тот, чья серебряная подвеска янтарной каплей до сих пор лежала в кармане Нины, медленно проехал вдоль повозок с танцовщицами, заглядывая в лицо каждой. Девушки с недоумением смотрели на него. Повторив это дважды, он поравнялся с капитаном и, пожав плечами, отрицательно качнул головой.

– А теперь ты объяснишь мне, как посмел устраивать в моём замке свои делишки, – жёстко сказал ему капитан, а затем повернулся к Нине, приподнял шляпу и принёс свои извинения за беспокойство. Нина кивнула ему с таким неподражаемым высокомерием, выше которого трудно было бы что-то изобразить, и их повозки тронулись дальше. Флирт с капитаном закончился, так и не успев начаться…

…Ансель собирался в гости к друзьям из Глиняного Дома. Три дня назад он уже заезжал к ним, отвёз на своей новой лошадке гостинцы – пару мешков картофеля и по мешку лука, капусты и моркови нового урожая. Но сегодня был такой день, когда все встречали Звезду, и он хотел разделить эту встречу с друзьями. Ансель уложил в большую корзину подарки, которые приготовил для Домочадцев: красивые кожаные ремни для Бертика, Гоши, Ди Ноеля, Симы и Миши, шёлковые платки для девушек, шаль для Бабушки Лины, пёструю подушечку на пуф для Тыквы Лукерьи, красивый ошейник красного атласа для кошечки Олли и розовые кожаные башмачки для Говорящей Собаки Чау – как-никак, зима! Он знал, что в гостях будет много детей, и для них заранее накупил игрушек – кукол, солдатиков, мячей, губных гармоник. На всякий случай предусмотрительный фермер добавил ещё несколько приятных мелочей – вдруг придут неожиданные гости, нехорошо оставить их без подарков! Сам принарядился, надел рубаху белёного льна с расшитым яркими узорами оплечьем, коричневый шерстяной камзол и штаны в тон, и коричневые же сапоги с затейливой шнуровкой – надо сказать, по праздникам Ансель был большой франт! В тот момент, когда он, взяв корзину, направился к выходу, в дверь постучали. Ансель отворил. На крыльце стоял показавшийся ему знакомым парень с большим коробом в руках.

– Здравствуй, Ансель! – сказал он. – Разреши войти?

– Входи…те, – ответил Ансель. – С наступающим навечерием вас!

– Ты меня не узнал… – мужчина помедлил. – Я Петер. Я летом украл твою корову и кукурузу, помнишь?

– То-то я смотрю, чем-то ты мне знаком, – невесело ответил Ансель. – А сейчас ко мне зачем явился, да ещё в дом посмел войти?

– Пришёл прощения просить у тебя! Сильно я виноват перед тобой. Но если бы тогда меня эта… тигра… пантера… ну, кошка ваша гепардовая, не завалила бы и не заставила молить о пощаде, может, я так ничего до сих пор бы и не понял. Потом, когда брёл один по дороге, всё вспоминал, как ты крикнул, что надо дать мне шанс вернуться к нормальной жизни, и эта гепардиха меня отпустила. Дружки мои разбежались, и это оказалось к лучшему. Я вспомнил, как легко жил, пока не захотелось рискованных приключений. Как со вкусом ел домашнюю еду, рыбу ловил в реке, с деревом работал. Я же краснодеревщиком был неплохим, столярничал. А потом занесло меня на кривую дорожку от бесшабашности и легкомыслия. Так что, после встречи с тобой и гепардихой этой, опомнился. С большим трудом нанялся в подмастерья к известному краснодеревщику, работал от сердца, каждый грошик в узелок завязывал, всё боялся потерять. Посмотри, на эти деньги я купил тебе корову, вот у забора привязал. – Петер распахнул дверь, и Ансель увидел симпатичную рыжую коровку. – Прошу тебя, возьми её от меня в знак прощения, и не держи на меня зла! Я тебе возвращением обязан!

– Ну, скажем, не мне, а кошечке Олли… Однако, парень, ты мне задал непростую задачу. Честно сказать, мне больше хочется тебе хорошего пинка дать, чтобы летел ты с моего крыльца! Но сегодня день особый – Звезда надежды восходит, и не могу я тебе отказать, вот ведь как получается… Да и мало кто по жизни гладко идёт, ни разу не споткнувшись, не мне тебя судить! Я и сам побывал в компании мерзавцев однажды. Чудом из неё выбрался. Чтож, брат, простим друг друга и забудем злое! – Ансель протянул Петеру руку. Тот поставил короб на лавку у двери и схватил ладонь Анселя обеими руками. Потом засмущался, засуетился, открыл короб и вынул из него большой ларец с резной крышкой и табурет хорошего дерева.

– Это я для тебя сделал, посмотри, моя работа, – сказал он не без гордости.

– Работа хорошая, что и говорить, – ответил Ансель, осмотрев со всех сторон и ларь, и табурет. – Спасибо, брат. А где ты живёшь сейчас?

– Два дня назад жил у мастера в работниках. А сегодня, направляясь к тебе, наткнулся я на пустой дом, и знаешь, странная такая история – дом явно нежилой, ничей, а тёплый, ванилью внутри пахнет, и всё в нём есть для жизни, даже весь инструмент столярный, плотницкий да краснодеревщицкий… А на столе ключ лежит, и этот дом как бы говорит мне: «Заходи, живи, будь хозяином». Так что теперь – если никто не выгонит – я живу в жёлтом доме под белой крышей, что стоит на пустоши за твоими землями. Вроде бы теперь сосед твой…

– Сосед – это всегда друг и помощник! Хорошо, что у меня такой сосед! Давай-ка и я тебе подарок сделаю ради сегодняшнего праздника. – Ансель подошёл к корзине, вынул из неё хороший ремень, который он приготовил для неожиданного гостя. – Слушай, я еду к друзьям встречать Звезду. Поехали со мной! Там ты сможешь и кошечку Олли поблагодарить, и у собачки Чау прощения попросить… А ларец твой и табурет возьмём с собой в подарок хозяевам Глиняного Дома!

– До чего же мне стыдно, – сказал Петер. – Но поеду непременно! Разбойником быть не стеснялся, а вернуться к хорошей жизни стыдно стало! Поеду и прощения у всех попрошу. Надо же когда-то решиться!

Они отвели новую коровку в стойло, где уже стояли Кора и ещё две, пока безымянных, тёлочки. Ансель улыбался – теперь у него целых четыре коровы, вот какая радость! Погрузили в повозку подарки и выехали со двора.

…Нина попрощалась с подругами, чуть не доезжая Дома – так красив был ранний закат и розовеющий в его быстром свете иней на земле, так легко дышалось прохладой и свежестью, что ей захотелось немного пройтись. Окна Глиняного Дома издалека теплились призывным свечением, над крышей клубился весёлый дым. Чёрные деревья вдоль забора пунктиром обозначали направление к небу – туда, где совсем скоро должна была засиять долгожданная Звезда. Кружевные занавески обрамляли окна, и в каждом открывалась радостная праздничная картинка: дети, рассматривающие подарки, улыбающиеся Домочадцы, накрытый стол, ожидающий весёлого застолья. У ворот остановилась знакомая двуколка – подъехал Ансель, он был не один, вдвоём с неизвестным ей мужчиной выгружал корзины и коробки. Нина окрикнула его и приветливо взмахнула рукой. Ансель обернулся и неожиданно стремительно бросился к ней. Сзади мимо Нины на большой скорости промчался крытый экипаж, дверца которого резко захлопнулась.

– Нина, как хорошо, что ты меня позвала! – взволнованно крикнул Ансель. – ещё минута, и тебя схватили бы, и никто не узнал бы об этом! Из этой кареты к тебе были протянуты чьи-то руки, и только то, что я повернулся на твой оклик, заставило врагов проехать мимо! У тебя что-то случилось? Где ты была? Кто следил за тобой?

– Ничего себе! А я и не заметила! Похоже, я знаю, кто это. Потом расскажу, ведь сейчас всё обошлось! Идём скорее в Дом, нас уже заждались, наверное!

– Мы вернёмся к этому разговору чуть позже, ты права, не будем сейчас беспокоить людей! Идём, Звезда уже совсем рядом! Пошли, Петер, – позвал он своего спутника, и, взяв корзины и коробки, они взошли на крыльцо.

Вошедших встретили шумными возгласами, дети высыпали в прихожую, зная, что сейчас им снова дадут подарки. Аграфена целовала Нину – давно не виделись. На приехавшего с Анселем мужчину все смотрели с доброжелательным вниманием. И только одна Чау напряглась: можно переменить облик, но запах останется неизменным, и запах этого гостя был ей хорошо знаком. Олли уловила беспокойство собачки и подошла к ней – на всякий случай. Между тем, в Доме воцарился весёлый беспорядок – все говорили одновременно, приветствуя Анселя, приглашая его спутника пройти в комнаты, спрашивая Нину, как прошёл концерт. Наконец, Бабушка Лина сказала: «Ниночка, твоя Синяя Птица заждалась, входи скорее!»

– Как я рада, что ты уже здесь, – улыбнулась девушке в платье Жар-Птицы Нина, – ты успокоилась немного? Как, кстати, тебя зовут? – Вокруг все засмеялись этому вопросу.

– Лидия, – снова смутившись, ответила она.

– Подожди, Лидия, у меня для тебя тоже есть подарочки! – с этими словами Нина убежала в сою комнату и через минуту вернулась обратно. В руках у неё была тёплая вязаная кофта цвета морской волны и меховой капор.

– Возьми, Лидия, сейчас не лето, это тебе пригодится, да и к лицу подойдёт.

Лидия ахнула и, прижав обновки к груди, обняла Нину.

В это время Ансель, увидев, что дети занялись изучением новых подарков, сказал:

– Я прошу вас выслушать моего друга Петера, он пришёл, чтобы что-то сказать нам всем!

Петер вышел вперёд. Было видно, что ему очень трудно говорить, он ссутулился, густо покраснел, руки беспомощно повисли.

– Я пришёл просить у вас прощения… Это я тогда украл корову Анселя. И ударил собачку. Я очень виноват. Мне стыдно. И ещё я хотел сказать «спасибо» вам… Нет, гепарду спасибо сказать… За то, что вразумили… и дали возможность задуматься… С прошлым покончено – с помощью вашей. Не будь того случая, я не знаю, что бы сейчас со мной сталось… Простите меня, если можете! Собачка, особенно ты прости!

Все молчали. Уж слишком неожиданным было признание нового гостя. Чау переступила передними лапами, после недолгого раздумья, подошла к Петеру, заглянула ему в глаза. Потом сказала просто: «У меня ничего не болит. И ты же сам всё понял. Давай забудем об этом – как будто того случая никогда не было».

Кошечка Олли обошла Петера кругом, потом выгнула спинку и разрешила погладить себя. «Ну, чтож, – сказала она протяжно. – Если я помогла тебе найти дорогу домой – я рада. Я принимаю твою благодарность!»

– Знаете, – сказала Бабушка Лина, – сегодня мы должны простить всех, кто в этом нуждается! Пусть между нами не будет опечаленных! Давайте простим друг друга и выйдем на встречу!

Все поспешили во двор – увидеть среди бисерной россыпи ту Звезду, что давала возможности новой жизни.

Тонкий серебряный свет пролился, связав прочной нитью Звезду Надежды и тех, кто ждал и вышел встретить её. И дарами Звезды стали кров, прощение, свобода, дружба, любовь.

Короткий день сегодня заглядывал в окна Дома и становился теплее…