Читать книгу Домочадцы и другие лоскутяне - Лидия Полякова - Страница 8

В Глиняном Доме была особая кладовая, ключи от которой всегда находились только у Дедушки Бертика.

В ней в оригинальных футлярах, слегка потёртых на углах и возле замков, в специальных углублениях на бархате цвета красного вина хранились Фазы Луны. Каждый вечер в строго рассчитанное время Бертик отпирал эту кладовую, раскрывал соответствующий дню лунного календаря футляр, доставал Сегодняшнюю Луну, фланелевой тряпочкой бережно протирал её и выносил во двор. Кто-то из домочадцев всегда находился рядом. Во дворе заранее выстраивалась сложная конструкция из ящиков, столов и лестниц, на которую взбирался сам Дедушка и те, кому он в этот вечер доверял помочь ему закрепить на должном месте небосвода серп или неправильный овал тончайшего серебра. Ещё в футлярах хранились гвоздики, которыми хрупкая Фаза крепилась к небу. Правда там гвоздики выглядели звёздной пылью, рассыпанной в лунном свете… Сегодня в Доме были особенные гости, поэтому Дедушка Бертик пригласил именно их помочь ему укрепить в небесах ночное светило.

Для дорогих гостей он принарядился – надел жилет, который лежал в сундуке с прошлой осени: полосатый на спинке и в ярких розочках спереди. Ещё у жилета были пуговицы, которыми Дедушка тайно гордился – с большими зелёными стёклышками в резной медной оправе, но эту гордость он старался никому не показывать – стеснялся. Такую красоту на праздник Сбора Тыкв ему подарили две подружки-домочадицы – Аграфена и Инна. Они сами сшили жилет – то есть, Гранечка шила, а Инна осуществляла общее руководство и восхищалась результатами. Пуговицы выделила из своих запасов Бабушка Лина, которой тоже очень понравился подарок для Бертика. Итак, дорогие гости Лёлик и Йоля забрались на самый верх, а Ляля и Лёля придерживали конструкцию снизу: они были помладше, и побаивались взбираться так высоко…

Сегодня утром, после обильного завтрака, как только открылись близлежащие магазины, Бабушка Лина, Гранечка и Инна, собрав детей, отправились покупать им новые одёжки-обувки. Женщины в магазине, женщины, выбирающие обновки для шестерых детей – это тема для отдельного рассказа. По поводу каждой застёжки, каждого воротничка разворачивалось горячее обсуждение. Цвет, фасон, качество – всё изучалось досконально. Поэтому из магазинов Домочадицы, да и детишки, вернулись изрядно уставшими. На хозяйстве оставались Лукерья и Нина, потому что «война войной, а обед по расписанию»! Нина готовила быстро – ножи, тёрки, чашки и поварёшки так и мелькали в её руках. Казалось, кастрюли, чугунки и сковородки сами собой прыгают в печь, и сами разливают и раскладывают готовую еду по тарелкам. Лукерья источала миролюбие – уж очень скоро работала Нина, а значительнее человека, хорошо выполняющего свою работу, Тыква ничего себе не представляла. Так что к обеду ребята щеголяли в тёплых и ярких платьях, и все домочадцы были вовремя накормлены. День пролетел незаметно, наполненный замечательными домашними делами и заботами…

Аграфена сидела на крыльце дома, внимательно наблюдая за процессом водружения Новой Луны. Двое младших ребятишек прильнули к ней – они так и держались за её юбки с самого утра…

…Копыта молодой кобылки Милушки ритмично отстукивали километры просёлочной дороги. Раза два в неделю Аграфена ездила в Молочные Реки за молоком для Домочадцев, и сегодня был как раз такой день.

Девушка правила Милушкой уверенно и добро, и поездка была в радость, как ей, так и лошадке. Кобылка шла легко, пританцовывая и помахивая длинным хвостом, играя мышцами, получая удовольствие от возможности пробежаться, а Гранечка любовалась знакомым до мелочей окрестным осенним пейзажем, подставляла лицо мягкому солнцу и тихонько мурлыкала какой-то незамысловатый мотив собственного сочинения. Её русые косы короной охватывали аккуратную головку, на щеках алел здоровый румянец. Синие глаза легко перебирали штрихи осенних дорожных примет. Сейчас повозка пройдёт небольшой изгиб дороги, и справа у обочины окажется похожий на спящего медведя валун, оглаженный и отполированный ветрами, со скамейкой, неизвестно кем врытой рядом, чтобы пеший путник мог присесть и передохнуть. Таких остановок у дорог на Лоскутном Одеяле было немало, и очень часто скамьи устанавливались возле источников воды, чтобы любой мог утолить жажду…

Проехав ещё некоторое расстояние от каменного «медведя», Гранечка остановила лошадь. У обочины сидела девочка лет семи, совершенно одна. Аграфена спрыгнула на дорогу. Надо было спросить – не нужна ли ей какая-либо помощь, ведь не может же ребёнок один сидеть на дороге вдали от жилья просто так! Приблизившись, она увидела, что это девочка-нищенка, просящая подаяние. Такого на Острове никогда не водилось – все на нём работали и жили в достатке, а уж ребёнок-побирушка был и вовсе невозможным явлением. Девочка сидела на земле, сложив тоненькие руки на коленях. На ней было серое холщовое платье, явно с чужого плеча, потому что оно висело бесформенным балахоном, на плечах чёрная застиранная фланелевая накидка с большим капюшоном, а на ногах мужские стоптанные башмаки полноценного мужского же размера… Перед ней лежал маленький холщовый мешочек из тех, что крепятся на поясе, широко раскрытый, в котором тускло отсвечивали две мелких монеты – наверное, сегодня на этой дороге было малолюдно, иначе лоскутяне подали бы ей гораздо больше. Гранечка вынула из кошелька монетку и положила её к двум, лежащим в мешочке. Потом она протянула девочке пряник и яблоко, которые были у неё в корзине, стоящей в повозке на сидении. Однако малышка смотрела мимо неё, так что Аграфеена подумала, было: побирушка незрячая. Она молча смотрела и не говорила ничего.

– Откуда ты, милая? – спросила девушка. – Где твои родители, почему они отпустили тебя одну?

– Мама больна, папы у меня нет, – ответила девочка странным неживым голосом.

– Возьми яблочко, пряник, скушай! Давай я пойду с тобой к вам домой и посмотрю, чем можно помочь!

– Мама больна, папы нет, к нам идти не надо, за мной придут, – девочка продолжала говорить механически, глядя куда-то в пространство. Все попытки Гранечки как-то разговорить её ни к чему не привели. Яблоко и пряник она положила в тот же холщовый мешочек, погладила девочку по плечу, постояла немного возле, надеясь что-то для себя решить, но, поняв, что девочка не отвечает на все попытки сблизиться с ней, с сожалением вернулась в повозку и тронулась дальше. Поездка сразу стала тяжёлой – окружающие красоты больше не доставляли радости, грустные мысли о странной нищей девочке не давали покоя…

Примерно на расстоянии полукилометра на противоположной обочине она вдруг увидела двух девочек, лет пяти и шести, так же просящих милостыню! Остановив Милушку, Гранечка подошла к детям. Всё те же мрачные не по возрасту и размеру одеяния и обувь, такой же мешочек на земле, тот же взгляд сквозь неё, и те же заученные слова про больную маму и папу, которого нет! Она и им протянула пряников и яблок, и точно так же дети не взяли их в руки… Боль пронзила сердце Гранечки, но она решительно не понимала, что же ей надо сейчас делать, как помочь девочкам, кроме того, чтобы подать им ещё пару монет… Лошадка резво бежала дальше, а возницу терзали размышления о том, что же происходит на Острове – такого здесь не было никогда! Но на этом потрясения не закончились – через некоторое время она увидела у дороги сначала двоих попрошаек – девочку лет восьми и совсем маленького, немногим более двух лет, мальчика, а поодаль ещё одного мальчика лет семи… Все попытки расспросить детей оказались безуспешными, ответы их были односложными, совершенно одинаковыми и выученными наизусть. Самый младший мальчик вообще повторял только два словечка:

«Папы нет…» Скорее всего, он ещё не умел хорошо говорить, и это было всё, что он знал. А кроме этого дети не сказали ей ни одного слова!

Гранечка купила в Молочных Реках два бидона молока, аккуратно закрепила их в повозке, напоила Милушку, привязала её возле коновязи и пошла навестить знакомую больную старушку, для которой привезла из Дома дрожжевых пирожков с мясом и капустой, так хорошо укутанных и упакованных, что доехали ещё горячими, и баночку молодого мёда. Она открыла калитку, взбежала по ступеням крыльца и позвонила в колокольчик. Через некоторое время дверь открылась. «Здравствуйте, тётушка Марта, – поцеловала старушку Граня. – Я смотрю, вы уже встали с постели! Как хорошо!»

– Да, деточка, мне полегче, правда далеко я ещё не хожу, но уже выбираюсь посидеть в палисаднике, на воздухе, – ответила ей хозяйка. – Проходи, отдохни с дороги! Выпей со мной чайку!

Аграфена прошла на кухню, поставила на плиту чайник, разложила на небольшом блюде пирожки, поставила на поднос также банку с мёдом и отнесла всё в столовую. Она привычно хлопотала, но мысли её были заняты несчастными детьми, которых встретила по дороге в Молочные Реки. Потом они попили чаю с тётушкой Мартой, поговорили об общих знакомых, о приятной осенней погоде, и Граня засобиралась домой. Марта передала с ней гостинец Бабушке Лине – хороший кусок сыра, до которого Лина была большая охотница. Милушка уже отдохнула, поэтому обратная дорога не была для неё тяжёлой.

День клонился к закату, окрестный пейзаж окрасился в более глубокие тона, чем это было в разгар дня, длинные тени косыми стрелами пронзали белую дорогу. Вообще-то девушка очень любила поездки с Милушкой, лошадка всегда шла ровно, и Аграфена радовалась катанию, как ребёнок. Но сегодня она никак не могла избавиться от горестных мыслей о нищих детях, которых встретила у дороги. Через некоторое время добралась до места, где утром видела девочку с двухлетним малышом – их уже не было, и вздохнула – где-то они сейчас? Впереди было место, где днём у родника сидели две маленькие нищенки – от него на глазах девушки отошла крытая повозка, но детей и здесь уже не было. Двигаясь неспешно за этой повозкой, она увидела, как та остановилась, и девочка, которая утром встретилась первой, забралась под брезентовое покрытие… Только тут Гранечка поняла, что идущая перед ней повозка собирала попрошаек, просидевших весь день у дороги, и эти дети не подаяние для больной мамы собирали, а так отрабатывали свой хлеб… Через некоторое время повозка с детьми съехала с дороги на неприметный въезд в лес…

Вечером, когда все дела были уже переделаны, она поделилась своими дневными впечатлениями с Бабушкой Линой и Лукерьей. Бабушка Лина вытерла глаза – набежали нежданные слёзы…

– Вот ведь, и откуда вдруг взялось такое на нашем острове? В жизни же не было подобного! Может быть, их родители только-только переехали и пока не обустроились? И то сказать – осудить легко, а мы же не знаем, что у них в семье приключилось… Спросить бы – может, помочь чем надо?

– Да дети ничего не говорят, кроме нескольких заученных фраз… И знаешь, такое впечатление, что они и не видят, и не осознают, что вокруг происходит. Хотя все зрячие, и выглядят здоровенькими… Как будто бодрствуют и видят сны.

– Если будешь искать ответы – найдёшь обязательно, иногда они лежат на поверхности, надо просто взглянуть по-другому, – заявила Лукерья.

– Я уж у них у всех спрашивала, но ни один ребёнок не ответил, – горестно вздохнула Гранечка. – И как им помочь – просто ума не приложу!

Прошло дня три, и Аграфена снова поехала в Молочные Реки – за маслом и творогом для домочадцев. На сей раз отправилась ближе к вечеру – её пригласили на день рождения к той самой старушке, которую она навещала в свой прошлый приезд в посёлок. И снова неподалёку от каменного «медведя» увидела ту самую девочку. Остановив Милушку, спустилась к побирушке.

– Здравствуй, маленькая, – сказала Граня, – как ты? Как твоя мама?

– Тётя, помогите мне! – неожиданно сказала девочка. – Меня украли, увезли, когда я шла в школу. Женщина в повозке сказала, что она наша новая учительница и едет как раз в школу, и может меня подвезти. Я села к ней, и она угостила меня вкусным компотом, а потом я оказалась в чужом доме вместе с другими детьми… Теперь нас поят этим компотом ночью, перед сном, и утром, и мы постоянно находимся в полусне, и делаем то, что она нам говорит… А сегодня утром я споткнулась, нечаянно пролила почти весь компот, но ничего ей не сказала. И она этого не заметила… И поэтому я сейчас смогла заговорить с вами! Пожалуйста, возьмите меня с собой, заберите отсюда, я хочу домой!

– Конечно, идём скорее, и всех других детей сейчас заберём!

– Нет, они же пили компот! Они не пойдут с вами, теперь они только на её голос пойдут…

– Успокойся, милая, я тебя заберу, обещаю тебе, сегодня же заберу тебя! Но как тогда остальные дети? Их ведь тоже надо выручать… Надо потерпеть ещё немного – только сегодняшний день! Ты можешь убедить их не пить на ночь компот? Тогда я приду и заберу вас всех! Только ты скажи мне, где вы спите ночью?

– Эта женщина и ещё трое мужчин спят в доме, а нас укладывают в маленьком сарае во дворе…

– Тогда давай договоримся так: ты будешь вести себя как обычно. Вечером, когда вернётесь в тот дом, ты скажешь детям, чтобы они ни за что не пили компот. Пусть выльют его куда-нибудь. Скажи им, что ночью за вами придут друзья, чтобы дети лежали тихо, но постарались не спать. А я прослежу за вами, и ночью, когда эти злодеи уснут, проберусь к вам и выведу всех на свободу А потом мы поедем на моей лошадке ко мне домой. Ты сможешь это сделать, не испугаешься? В любом случае, теперь я знаю, что с вами произошло, и вместе с моими друзьями, вызволю вас, будь уверена!

– Так вы не заберёте меня сейчас? – на глаза девочки навернулись слёзы. – Я не хочу возвращаться, я боюсь эту женщину! Заберите меня прямо сейчас!

– Она такая страшная?

– Да, её боятся даже Мохер, Кабашон и Канабис.

– А кто это?

– Это мужчины, которые помогали украсть нас и теперь охраняют. Я слышала, как Мохер говорил Кабашону, чтобы тот не расслаблялся от её ласкового обращения, она сладко говорит о любви, но наносит удар в самое сердце, а в ярости не пощадит и собственную мать…

– Не плачь, милая, поверь мне, сегодня ночью я заберу и тебя, и всех детей! Потерпи совсем немного, всего несколько часов, прошу тебя! Никого не бойся, я буду рядом! Ведь если я сейчас заберу тебя, она сразу перепрячет остальных, и мы никогда их не спасём, понимаешь! Тебе надо сосредоточиться и делать вид, что ты такая, как обычно, чтобы эти люди ничего не заподозрили. А потом потихоньку сказать деткам, что ночью за вами придут и отвезут всех по домам, только, чтобы никто не пил этого компота! Ты сможешь это сделать? Ты маленькая, тебе будет тяжело. Но я не вижу другого способа забрать от этих похитителей вас всех! Не испугаешься, не будешь плакать? Пожалуйста, помоги мне, чтобы я могла помочь вам! – она гладила девочку по голове, по плечам и утешала, как могла…

– Хорошо! – сквозь слёзы кивнула головой девочка и глубоко вздохнула…

С тяжёлым сердцем Аграфена тронула Милушку дальше. Вернуться сейчас в Дом не имеет смысла. Ди Ноель ещё позавчера ушёл в горы – делать новую карту ущелья. Вернуться должен к вечеру. Сима уже два дня в Кантилене, там понадобилась его помощь принцессе Алине. Да и Миша, кажется, тоже там – как-никак, министр… Так что, раньше вечера рассчитывать на помощь не приходится. Значит, надо ехать в Молочные Реки за маслом и творогом.

В посёлке Граня ненадолго заглянула к тётушке Марте, поздравила её с днём рождения и подарила носочки, которые связала сама – в полосочку двух цветов, кораллового и морской воды, с нарядными кисточками у щиколоток. Но Марта была очень взволнована, и настроение у неё было совсем не праздничное. Она рассказала Гранечке, что в Молочные Реки пришла ужасная весть. У её соседей, которые три месяца назад уехали продавать сыр и масло в Кисельные Берега, где у молочнорекцев есть кооперативная лавка, пропал сынок. Родители в отчаянии объехали весь остров, но нигде не нашли мальчика. У Грани заныло сердце – эта история снова напомнила ей о несчастных детях, находящихся в лапах злодеев. Посидев с Мартой совсем немного, попрощалась, наказала старушке надеяться на лучшее и тронулась в обратный путь.

Она думала о родителях, которые, наверное, уже впали в отчаяние, потеряв детей. Во сколько семей сейчас пришло горе – страшно представить… И для чего эти похитители выкрали детей? Неужели только для того, чтобы жить на горькие деньги, собираемые попрошайками? Уже стемнело, но она легко нашла тот самый въезд, по которому детей увозили в глубь леса… Прямо у этого въезда привязала Милушку к дереву и пошла пешком по узкой дороге между деревьями.

Попетляв немного, дорога неожиданно вывела девушку на расчищенный участок, где стоял старый, но крепкий дом, рядом был разбит заросший бурьяном огород, а позади дома выглядывала стена сарая – скорее всего именно там и держали несчастных детей. Подойти к дому незаметно было практически невозможно, она смогла бы сделать это только в полной темноте. Граня решила хорошенько осмотреться, а потом ехать в Дом и звать на помощь друзей. Наконец совершенно стемнело. Перебегая от дерева к дереву, Аграфена подобралась к самому дому. Ей повезло – возле окна росла старая раскидистая верба, на которую она бесшумно взобралась. Перед глазами открылась большая комната с горящим очагом, в которой за простым непокрытым столом сидели четверо – трое мужчин и женщина. Хотя… Определить её женщиной было непросто – та была одета в мужское платье и носила мужскую стрижку. Они ужинали и о чём-то говорили. Граня хотела было слезть с дерева и пробраться в сарай, как вдруг женщина, закурив трубку, что-то сказала мужчине, сидящему у окна, и он обернулся и растворил оконные створки…

– …а то душно совсем, – продолжала женщина. – Наконец, утром получим свои деньги и сможем заняться новым делом. В этот раз сложилась неплохая ситуация – за эту парочку из дворца нам заплатили, завтра Хан Гуссей заплатит за них ещё раз. А в перспективе те, которых мы продали взамен этих, снова вернутся к нам – но уже за новую плату, и мы их продадим в третий раз, и снова Гуссею! Так что, у нас появится дополнительная прибыль!

– Можно было бы этих и не посылать на работу, – сказал один из мужчин.

– Ты неправ! Чем скорей они поймут, что отныне должны зарабатывать себе на жизнь, тем скорей смирятся со своей участью. Хан Гуссей продаст их в рабство, и хорошо, если они попадут в богатые дома. А ведь могут быть использованы для самых разных надобностей! Так что, пусть уж привыкают к новым обстоятельствам.

– Пожалуй! Да и нам расходов меньше – что они собрали, на то и поели… Хотя, от твоего компота они и едят-то как цыплята… Разбойники рассмеялись, согласно кивая головами.

– Давайте уже спать ложиться, ведь Гуссей пташка ранняя – может приехать ни свет, ни заря, лишь бы поскорее возвратиться на корабль, только там он чувствует себя в безопасности.

Аграфена поняла, что у неё времени в обрез – она просто не успеет доехать до Дома и вернуться сюда с друзьями – ведь неведомый ей Хан Гуссей может приехать на рассвете и увезти детей прежде, чем Домочадцы придут на помощь! Выхода у неё не было, Провидение возложило на неё обязанность спасти детей, и она сделает это… Дождавшись, пока в доме погаснет свеча и всё затихнет, Гранечка слезла с дерева и крадучись пробралась к сараю.

– Йолечка, ты не спишь? Это я, Аграфена, – вполголоса сказала она. – Я пришла за вами!

– Я не сплю! И дети тоже не спят, – шёпотом ответила ей Йоля. – Мы уходим?

Но прежде, чем Гранечка ответила девочке, дверь сарая распахнулась, и в дверном проёме с фонарём в руках предстала та самая женщина, что минут пятнадцать назад вместе со своими сообщниками обсуждала судьбу несчастных детей.

– Эт-то я удачно зашла, – зловеще протянула она. – В наш курятник, оказывается, ласка забралась? Ай-яй-яй! А мы и не знали! Только непрошеный гость рискует, очень рискует! Вдруг его плохо примут? Но ты не переживай! Ты нам тут в самый раз. За взрослую рабыню, да ещё такую складную и гладкую, нам заплатят гораздо больше, чем за десятерых ребятишек. Так что, ты сама свою судьбу определила, булочка медовенькая! – и она испустила такой пронзительный свист, что с ближайших деревьев начали осыпаться листья. Трое крепких мужчин выбежали из дома и в мгновение ока связали Граню по рукам и ногам. Девушка узнала их в неверном свете фонаря – это были разбойники, попытавшиеся украсть коровку Кору у фермера Апселя!

– Всем спать, – гаркнула женщина детям, – и они беззвучно уронили головы на подушки. – А ты, сладкая моя, подумай сама: будешь кричать, мы завяжем тебе рот. Так что, лучше дожидайся утра молча! Я бы тебя себе оставила, уж очень ты мне приглянулась – ишь, глазищи какие синие, а сама пышная да белая – но не могу сейчас. Деньги очень нужны. Ну да ничего, куплю себе замок, стану дворянкой, с десяток таких, как ты заведу. Не пришло ещё время для этого, немного подождать мне надо… А ты поедешь с Ханом Гуссеем в его края – такая теперь у тебя судьба, значит! – она погладила Гранечку по щеке, пробормотав что-то неразборчивое, бросила цепкий взгляд на детей, а затем вместе с остальными злодеями заперла дверь сарая снаружи.

Бабушка Лина никак не могла уснуть – Гранечка не вернулась в Дом ночью, не предупредив об этом! Такого не бывало никогда! Лина вертелась с боку на бок, выпила немеряно капель пустырника, но сон к ней так и не шёл. Глубоко за полночь пошла искать комнату Дедушки Бертика. Комната оказалась совсем близко от её спальни. Постучалась.

– Бертик, а, Бертик! – тихо позвала она. – Проснись, мне кажется, у нас беда приключилась. Дверь сразу же открылась, как будто Дедушка ещё не ложился.

– Ты что ещё придумала? Какая беда?

– Аграфена домой не вернулась, а поехала за маслом и творогом. Я вот думаю – не случилось ли что? И Бабушка Лина рассказала ему, как несколько дней назад Гранечка встретила на дороге попрошаек, и очень хотела им помочь.

Дедушка Беритк подробно расспросил Бабушку об этой истории, о том, где именно встретились Гране эти детки. Потом, подумав, сказал:

– Пойду, парней подниму. Вместе обсудим.

Через несколько минут в комнате Дедушки Бертика заседал «военный совет». Генерал-картограф первым делом разложил на столе карту той части острова, где у дороги лежит «каменный медведь».

– Так! И что мы имеем в данном квадрате? – сказал он, наведя на карту полевой бинокль, – Поскольку дети сидели в этой части дороги, ночевать они должны поблизости – нет смысла привозить их сюда с другого конца острова. Вокруг лес. Вот «медведь». Так… А это что? А, это как раз небольшая дорога в глубину леса, а вот и старый дом егеря с хозяйственными постройками. Егерь с семьёй перебрался оттуда, потому что его дети подросли и пошли в школу. А дом сейчас пустует. Если и прятать побирушек – то только здесь, больше и негде! Седлайте коней, парни, не иначе наша Аграфена туда и направилась – деток проведать. Только почему ночью, и почему не возвратилась? Если в том доме беда стряслась – поможем. Если беда с Граней – вызволим. – С этими словами он повесил бинокль себе на грудь и отправился надевать походные сапоги.

Начало светать, когда Ди Ноель, Дедушка Бертик, Сима, Гоша и Миша выехали на дорогу, ведущую к Молочным Рекам. Около часа понадобилось им, чтобы добраться до ответвления дороги в чащу леса. Они остановились, чтобы осмотреться. И в это время прямо на них из лесу выехали три повозки. Каково же было удивление Домочадцев, когда они увидели, что в одну из них впряжена Милушка, и это та самая повозка, на которой Гранечка вчера уехала за молоком!

– Стой! – крикнул командным голосом Ди Ноель. Но от его крика обоз резко прибавил ходу. Маленький отряд генерала-картографа бросился в погоню. Вскоре Мише удалось обогнать первую из повозок и осадить своего коня поперёк дороги. Повозкам пришлось остановиться. Ди Ноель, оставив Симу возле последней повозки, а Дедушке Бертику и Гоше приказав встать по сторонам этого обоза, подошёл к вознице, правящему Милушкой.

– Каким образом эта повозка оказалась у тебя? – генеральским голосом спросил он.

– Я купил её, – подобострастно ответил ему явный чужестранец. На нём было запылённое дорожное платье и мягкие сапоги на толстой подошве. Рукой мужчина приветственно коснулся тёмно-коричневой чалмы.

– У кого и когда? – продолжил расспросы Ди Ноель.

– У молодой женщины с синими глазами. Она продавала лошадь вместе с повозкой, сказала, что ей деньги нужны. А мне цена подошла. Вот я и купил. – чужеземец выразительно жестикулировал, и поза его выражала почтительную вежливость к Ди Ноелю.

– А ты кто такой, и как здесь оказался? – Ди Ноель не оставлял вопросов.

– Я торговец, сюда приехал за коврами. Купил, теперь возвращаюсь на корабль. Пожалуйста, не задерживайте меня, я могу опоздать к отправлению! – он умоляюще приложил руку к груди.

– А почему не остановился сразу, как я окликнул, а бросился убегать?

– Так сам посуди: утро раннее, место пустынное, я купец, у меня товар. А вдруг лихие люди налетели? Вот и прибавил скорость. Да и любой на моём месте поступил бы так же. Могу я теперь ехать дальше? – речь его была уверенной и спокойной.

– Погоди, сейчас посмотрим. – С этими словами Ди Ноель откинул брезентовый верх повозки и увидел свёрнутые рулонами ковры разных размеров и расцветок. Больше ничего внутри не было. Он подъехал ко второй повозке, откинул её полог. В ней сидели дети, испуганно жавшиеся друг к другу, и странное существо неопределённого пола. У их ног стояла пара дорожных саквояжей. В третьей повозке сидели трое мужчин, в ней также был свален кое-какой дорожный скарб. Ди Ноель задумался. Аграфены не было. В конце концов, мало ли, почему ей понадобилось срочно продать повозку с Милушкой – когда нужна была помощь, она не останавливалась ни перед чем. Домочадцы знали, что однажды в дороге Граня случайно услышала разговор незнакомых ей попутчиц, как в отдалённом селе погибает мужчина, и ему нужна кровь определённой группы. Той же группы, что была и у неё. И не раздумывая ни минуты, Гранечка сошла с дилижанса и пересела на другой, идущий в то село, нашла этого человека и дала ему свою кровь. Может быть, тем нищим детям срочно нужна была помощь, вот она и продала Милушку этому торговцу… Ди Ноель уже был готов разрешить купцу продолжать дорогу, как вдруг к нему приблизился Миша и тихо сказал:

– В повозке как раз шестеро детей – четыре девочки и два мальчика, один из них совсем маленький. Помнишь, Бабушка Лина рассказывала. Это те самые дети, которым на помощь отправилась Гранечка. И ещё! В повозке с Милушкой наши, домашние, горшки с маслом и творогом. Допустим, повозку и лошадь она продала. Но масло и творог тут при чём? Здесь что-то не то, Ди Ноель! Я чувствую! – И тут же Миша во весь голос закричал:

– Аграфена-а-а-а! Гранечка-а-а-а! Где ты?

В этот момент из второй повозки рванулась и бросилась прямо под ноги лошади Миши девочка в чёрной накидке с капюшоном:

– Она в ковре! Её закатали в ковёр! Спасите! – отчаянно закричала она.

– Бойцы, прицел на повозки! При первом движении стрелять! – скомандовал Ди Ноель.

– Миша, пусть этот купец выгружает ковры! Дети, спускайтесь сюда! Спускайтесь к этой девочке!

– Что такое! Это мои дети! – завопила женщина, сидящая в повозке с детьми. (Оказывается, это женщина, – отметил про себя Ноель). Но девчушка, выпрыгнувшая из повозки первой, кричала:

– Нет! Она не мама! Она украла нас всех и продала этому человеку! Он увозит нас в рабство! – Слёзы градом катились по её щекам, девочка прижала к груди сцепленные руки и умоляюще переводила взгляд с Миши на генерала-картографа.

– ЧТО? – закричал Ди Ноель таким военным голосом, что присели все лошади в обозе. Женщина и мужчины, сидящие в третьей повозке, спрыгнув, бросились в лес. Торговец застыл, было, возле Милушки, но домочадцам было не до него. Почувствовав это, он мелкими шажками отступил назад, затем потихоньку ступил на обочину, и внезапно тоже бросился в придорожный кустарник… Гоша с Дедушкой Бертиком вынимали из повозки детей, а Миша с Симой и Ди Ноелем сбрасывали на дорогу ковры. В самом низу, на дне тележки, нашли особенно большой и тяжёлый ковёр. Они торопливо разворачивали рулон все вместе, он был необычно тяжёлым, и домочадцы на мгновение оцепенели, разложив его на земле. В нём лежала почти задохнувшаяся Гранечка со связанными руками и ногами. Сима брызгал ей в лицо водой из походной фляги, Ди Ноель хлопал её по щекам и растирал руки. Через пару минут она пришла в себя…

…После того, как молодой месяц тонким лезвием рассёк сумерки, и на площадку перед Домом пролился серебряный свет, все уселись вокруг вечернего чая. Стол был покрыт замечательной белой скатертью, вышитой цветной гладью. Эту скатерть в ярких цветочных гирляндах и нарядных птичках домочадцы видели только по большим праздникам. Для такого случая Бабушка Лина достала особенно нарядные белые фарфоровые чашки, расписанные внутри розами и васильками. Под каждую чашку стелилась отдельная кружевная салфетка. Вечерами воздух уже становился прохладным, и потому горячий самовар сообщал компании сугубое тепло Глиняного Дома. Сегодня Лина напекла пышных ароматных ватрушек, а ещё на столе было несколько сортов недавно сваренного варенья, большие шоколадные конфеты с черносливом и абрикосами внутри, свежее масло и теплые от самовара бублики.

– Завтра утром я и Дедушка Бертик поедем развозить вас по домам, ребятишки! – сказал Ди Ноель. Дети оживились, заулыбались. – Ну, с адресами Ноли, Лёли, Ляли и Лёлика мы разобрались. Теперь расскажи-ка нам ты, малышка, откуда тебя забрали эти злодеи? Ты такая маленькая, с тобой объясниться будет гораздо труднее… Но мы постараемся – может быть, объявления в газеты дадим, что ли… Ворон подключим к сбору информации… А что с этим мальчиком делать – ума не приложу. – Ди Ноель указал подбородком на самого маленького из детей, сидящего на коленях у Гранечки. – Он ведь совсем не говорит ещё!

– Они были у этих воров раньше всех нас. Но как их зовут, мы не знаем, – погрустнев от воспоминаний, сказала Ноля. – Нам не разрешали называть друг друга по именам, они хотели, чтобы мы как можно скорее забыли всё о себе…

– Меня зовут ваше высочество принцесса Лантаны Стэйси, – неожиданно чётко ответила самая младшая из девочек. А это мой брат, его королевское высочество наследный принц Лантаны Зорин.

– Зорин, – повторил за ней малыш. Он действительно почти не умел говорить, и узнать – кто он и откуда было сложнее сложного.

Над столом повисло полное молчание, пение самовара стало сольным. Ребята наслаждались чаем с подзабытыми вкусностями. Домочадцы выразительно переглядывались – совсем дети обезумели в руках у этих злодеев. Забыли своих родителей, свои семьи! И что им только не навнушали эти работорговцы! Наверное, чтобы поднять цену на свой хрупкий товар… Сколько же теперь им надо ласки и внимания, чтобы они пришли в себя!

– Детки, время позднее, давайте-ка настраиваться на отдых, сегодня у всех нас был очень бурный день. – сказала после долгой паузы Бабушка Лина.

Дети нехотя стали подниматься из-за стола, забирая с собой надкушенные ватрушки и бублики, рассовывая по карманам конфеты. Но маленький Зорин поудобнее устроился на коленях Аграфены, закрыл глаза и блаженно вздохнул – он наконец-то уснул безмятежным детским сном, как и должен засыпать каждый ребёнок…