Читать книгу Искусство: язык Бога. От античности до авангарда - Лилия Ратнер - Страница 11

Средние века часто называют темными. Можно предположить, что это из-за инквизиции и других страшных проявлений церковного ретроградства… А для меня важно в Средневековье, что люди, жившие тогда, ощущали близость Бога. Основная тональность этой эпохи – смиренное восхищение Богом. Об этом свидетельствует средневековое искусство.

И вот на смену этому времени и такому мировосприятию приходит, как и должно быть, другое – Ренессанс, что переводится с французского как Возрождение. Что же тогда возрождалось? Возрождалась небесная красота античного искусства. Правда, сначала варвары, а потом и сами христиане ее разрушали, видя в ней «идолов поганых», и всячески с ней боролись. Потом прошли века, и люди прозрели – они вдруг увидели эту необыкновенную красоту и гармонию, и начались попытки возрождения. Разумеется, тысячелетие Средневековья нельзя было перечеркнуть. Но теперь произошло как бы переплетение идеалов – осмысление античности с позиций христианства. Это как если бы мы начали возвращаться в детство и пытаться, будучи уже зрелыми людьми, вернуть себе свежесть и непосредственность восприятия ребенка. Но возродить то, что было, не удается. Я думаю, каждый по своей жизни это знает – нельзя повторить детство. То есть можно, но мысленно и эмоционально, и на короткое время. А постоянно жить в этом невозможно. Художники Возрождения, конечно, не могли буквально восстановить античность, но они придумывали и одухотворяли ее.

Возрождению предшествовала философия, которая называлась гуманизмом. Но не вкладывайте в него тот смысл, который мы вкладываем сейчас: некое внимательное, бережное отношение к человеку и его неотъемлемым правам. Гуманизм, который родился в эпоху Возрождения, – это была философия, в каком-то смысле противоречащая Евангелию, вектор ее был направлен в другую сторону. Внимание человека эпохи Возрождения постепенно приковывается к земле, он больше не смотрит на небо, ожидая от Бога ответа. Художники как бы спускают Бога с неба на землю, хотят «потрогать Его руками».

Это был своего рода культ человека. Люди увидели, что они невероятно осыпаны дарами, они многое могут: действительно, построить такие соборы, такие витражи, написать такие иконы – и не восхититься собой? И началось овладение миром через призму восхищения человеком. При этом нельзя сказать, что это мировоззрение отменило Бога – все были верующие, Церковь никуда не делась, молитва продолжалась, искусство обслуживало Церковь, и церковные сюжеты преобладали над античными и светскими. Но вместе с тем незаметно произошла очень опасная подмена, когда человек встал на место Бога.

Видимо, человек так устроен, что без самозабвенных, поднимающих до уровня Бога иллюзий он обойтись не может, он обязательно должен пройти через это искушение. Надо сказать, что такая подмена угрожает каждому из нас всегда, в любое время, в любой эпохе. Так что и мы с вами должны быть начеку – как бы в нашем сердце такого не произошло. Люди забыли, что дары, которыми их осыпал Бог, даны взаймы, и их нужно вернуть, и вернуть с процентами[24]. Творческие дары только для того нам и даны, чтобы мы научились их отдавать.

* * *

Антропоцентризм – главный вектор философии гуманизма, в отличие от средневекового теоцентризма. Повторюсь – в эпоху Возрождения никто не сомневался, что Бог есть, но в центре внимания стал человек. И такой человек мне немного напоминает Нарцисса, который загляделся на свое отражение в воде и забыл, что надо есть, – так залюбовался собой, что умер от голода. Такое любование собой мы видим в ренессансных портретах и автопортретах.

На первый план теперь выдвигаются земные добродетели – гражданский долг, подвиг, патриотизм. Казалось бы, что плохого в патриотизме? Конечно, патриотизм – хорошее, теплое чувство, свойственное большинству людей. Но вместе с тем оно к христианству не имеет абсолютно никакого отношения. Апостол сказал, что во Христе «нет ни эллина, ни иудея» (Кол. 3: 11). А Пушкин подметил: «два чувства дивно близки нам… / любовь к родному пепелищу, / любовь к отеческим гробам». Но не более того. Можем любить свое, а можем любить другое «пепелище», переехав в другую страну. Для христианина это, в общем, не обязательно. Или гражданский долг – это тоже не христианская добродетель, скорее языческая. Потребность в высоком остается в человеке, она вложена Богом, а если Бог помещен на второй план, то тогда нужно воспитывать в человеке гражданские добродетели.

Возрождение – это эпоха, когда человек доволен собой, очень творчески воодушевлен и создает много шедевров. Эта эпоха породила сверхгениев, которым до сих пор не было места на земле. Художник ощущал себя как свободно творящий человек. «Я создал тебя существом не небесным, но и не только земным, не смертным, но и не бессмертным, чтобы ты, чуждый стеснений, сам себе сделался творцом и сам выковал окончательно свой образ. Тебе дана возможность пасть до степени животного, но также и возможность подняться до степени существа богоподобного – исключительно благодаря твоей внутренней воле…» – так говорит Бог Адаму в трактате итальянского гуманиста Пико делла Мирандола «О достоинстве человека». Если средневековое творчество было анонимным, то есть художник считал, что он только кисть в руке Творца, то теперь художник, ставя свою подпись под холстом, гордится своим собственным творчеством. Имя художника приобретает необыкновенный вес, хотя он и осознает все-таки, что творческий дар дан ему Богом.

Однако свобода творчества влечет за собой субъективизм, пессимизм и муку, и это видно в зрелом искусстве самых известных и гениальных художников Возрождения. У Петрарки и у Боккаччо, поэтических гениев этого времени, наряду с гимном во славу человека слышатся нотки пессимизма и даже трагизма. У героев Микеланджело часто трагическое выражение лица. Откуда же трагизм? Все-таки нам легче, когда мы, как дети, держимся за руку Творца и осознаем свою от Него зависимость.