Читать книгу VLADI. Владимир Скулачев - Лилия Задорнова - Страница 8

В Москве оказалось, что школы все еще не работают, и программу второго класса Володе пришлось проходить опять-таки с дедом Ароном Марковичем. Поступив на следующий год в третий класс, он сразу оказался среди отстающих учеников. В школе его называли по фамилии – Скулачев, потому что почти все в классе были Володями, а имя Владик предназначалось только для своих, домашних.

На всю жизнь он запомнил удивительную доброту его старенькой учительницы Марии Демидовны, которая сделала все, чтобы школьные неудачи не отложились в его сознании страшным признаком неполноценности. Получив двойку по арифметике, Володя бросался на изучение этого предмета, чтобы поскорее его подтянуть, и зарабатывал двойку уже по русскому языку, которым в тот момент переставал заниматься. Полученная им тройка домашними считалась большим его успехом, а колебания скромных успехов в одном предмете за счет провала другого отец определил совершенно определенно.

– Так, Владик, опять «голову вытянул», а «хвостувяз», – время от времени оценивал он успеваемость сына.

Первую в жизни четверку Володя получил только в четвертом классе. Получена она была по географии и оказалась не столько результатом глубоких знаний им предмета, сколько того, что изложение по этому предмету он проиллюстрировал небольшой, но яркой картинкой. Из этого события Мария Демидовна сделала настоящий праздник, который, видимо, должен был поднять самооценку ее ученика, в котором она тонким педагогическим чутьем усмотрела неординарную личность, в детстве попавшую в непростые жизненные обстоятельства.

– Посмотрите, до чего Скулачев додумался. Вот молодец так молодец! – и она издали показала всему классу его картинку. – Какой же ты все-таки умница! – вдогонку, когда, казалось, и так были сказаны избыточные слова похвалы, тихо, но внятно, как бы для себя, проговорила она. Но это услышали все.

178-я школа, в которой учился Володя, была расположена в той части Москвы, где жили в основном советские служащие. Произошедший в те годы всплеск антисемитизма отразился и на взаимоотношении детей. Кто-то из школьников узнал, что отчество матери Скулачева «Ароновна», и под фамилией русского отца «Скулачев» скрывается, в сущности, еврей. Об этом Володе дал понять один из учеников его класса. В каких-либо конкретных действиях отношение одноклассников к нему как к еврею не выражалось, но он, вчерашний двоечник, должен был понять, что кроме того, что скудоумен, так еще является и представителем гонимого великим народом меньшинства.

Все изменили произошедшие в их семье события. Петр Степанович насмерть поссорился со своей тещей Розалией Захаровной, вследствие чего решил съехать со всей семьей из трехкомнатной квартиры Левитанов, что была на улице Каляевской и куда все вернулись после войны, в свою большую комнату в коммунальной квартире на Домниковке. Следствием переезда явился переход Володи из школы № 178, которая оказалась довольно далеко от «нового» места жительства, в другую школу на Домниковке, бывшую при царизме реальным училищем.

Номер новой школы был 365. Перейдя туда в середине пятого класса, Володя оказался среди ребят, которые его не знали, и среди замечательных учителей, тщательно подобранных директором школы Николаем Семеновичем Лукиным. Он был одним из самых авторитетных директоров московских школ, психологом по образованию и просто мудрым и хорошим человеком. Учителя деликатно показывали Володе на недостатки в его школьных знаниях, он их тщательно исправлял, и благодаря такому подходу и труду ребенка вдруг оказалось, что он вовсе не двоечник, а, скорее, один из кандидатов в будущие отличники.

В школе был решен и еврейский вопрос: здесь не было даже следов проявления антисиметизма. Директор школы, как бы между прочим, объяснил детям несправедливость деления людей на хороших и плохих по национальному признаку и четко дал понять, что евреев следует защищать так же, как русские студенты в свое время защищали их от еврейских погромов. В классе Володя сидел за одной партой со стопроцентным евреем по имени Абрам и по фамилии Бродский, который прекрасно играл на скрипке и очень хорошо учился. Имя его с совершенно очевидной национальной принадлежностью могло привести к стычкам подростков на улице, поэтому в школе было принято негласное решение в случае необходимости защищать Абрама. Ответственным за это был назначен Коля Замараев – самый крупный и сильный парень в классе, обожавший с кем-нибудь подраться.

Пожалуй, самым любимым из учителей был физик Николай Евграфович Дьяков- инвалид войны, лишившийся на фронте ноги. Он был старше других учителей, среди которых пользовался непререкаемым авторитетом. Своих учеников он никогда не ругал.

– Ну что ж ты, Скулачев, сегодня отвечаешь совсем не по-скулачевски, – сказал он как-то своим хорошо поставленным голосом, внимательно посмотрев на Володю, когда тот однажды что-то недоучил.

Однако среди учителей было одно исключение. Химию в школе преподавал Соловьев-один из самых известных в Советском Союзе учителей-химиков. У учителя явно было что-то не в порядке со здоровьем. Он непрерывно демонстрировал свою безграничную любовь к химии, считая, что на пять химию знает только Господь Бог, на четыре он – Н.Г. Соловьев, а все ученики – на оценку от единицы до тройки. Двойка у него была оценкой значащей: считалось, что ученик обладает знаниями предмета, хотя для тройки и недостаточными. Химик вызывал к доске школьника и заставлял его рисовать сложные формулы органических соединений. Затем он долго рассматривал эти сложные схемы, искал ошибку и, найдя ее, мог подойти к ученику, схватить его за шиворот и больно ткнуть, почти ударить, носом о доску.

– Когда бы мог поднять ты рыло, тебе бы видно было, что здесь Н₂, а тут ₂О, – приговаривал он при этом.

В конце концов, он добивался исправления учеником своих ошибок.

– Все правильно, стирай, садись, два, – торжественно объявлял он.

Если же ученику не удавалось исправить свои ошибки, он приходил в ярость и выгонял ученика из класса, захлопывая за ним дверь и стараясь при этом дверью ударить вылетающего из класса по мягкому месту. Мало сказать, что школьники его не любили, все его просто ненавидели. В душе Володя не мог простить Соловьеву его поведения даже после того, как в основном именно благодаря ему он смог сдать химию при поступлении в Московский университет.

За все время учебы в школе Володя был круглым отличником только в четвертой четверти выпускного десятого класса.

– Владик, я очень советую тебе подумать и поднапрячься с учебой, чтобы школу закончить с золотой педалью, – примерно за год до окончания школы сказал ему отец, советы которого были для сына очень дороги. – Для медалиста двери всех вузов страны открыты: они могут поступить куда захотят без вступительных экзаменов.

Володя не то чтобы принял совет отца к обязательному исполнению, но слова его породили в нем какой-то почти спортивный азарт. Он все еще помнил себя среди отстающих учеников младших классов.

– А что, золотую медаль слабо? – мысленно сказал он сам себе, и в последний год учебы бросил все силы на достижение этой цели.

Учитель химии, видимо, не поверил, что Володя уже знает химию ну если не на «отлично», то уж точно на «хорошо», и в конце года до выставления итоговых оценок вызвал его к себе для проверки действительных его знаний. После многочасовой беседы он поставил в аттестат ученика Скулачева итоговую пятерку. Кроме него такой же чести был удостоен и парень из параллельного класса, который, начиная с первого, был круглым отличником. По итогам учебы оба они получили по золотой медали.

Однако сразу сдать документы в вуз не получилось. Проблема учеников школы № 365 состояла в том, что школа ко времени окончания учебного года лишилась своего директора. Его пригласили на какую-то высокую должность в Институт психологии Академии наук, а новым директором был назначен учитель черчения, видимо, не пользовавшийся в роно (районном отделе народного образования) таким же, как прежний директор, авторитетом, поэтому школа № 365 выдаваемые роно аттестаты зрелости получала последней. Школа располагалась в Щербаковском районе столицы, название которого начиналось с буквы «Щ» – последней в списке московских школ по алфавиту. Поэтому аттестаты выпускникам 365-й школы были выданы буквально накануне окончания приема документов в вузы. По этой причине заявление о приеме на биолого-почвенный факультет МГУ с полученным аттестатом Владимир принес за несколько дней до окончания приема туда документов. Выбирая будущую профессию, он метался между биологией и филологией, между желанием изучать и то, и другое, но в связи с уже четко проявившимся интересом к муравьям, выбрал, в конце концов, биологию.