Читать книгу Русалочка и китобой. Роман в стихах - Лилла Джая - Страница 9

Не спится Ярославу, хотя спустилась ночь:

Он видел, как к Ролану стремится его дочь.

Русалку не пугал гарпун в его руках,

Она за моряков испытывала страх!

Тогда её он обнял: боялся – уплывёт,

Опасность презирая, спасать с людьми вельбот.

Всем телом трепетала, не зная, чем помочь.

Выходит, в китобоя влюбилась его дочь?

Его дороже жизнь убитого кита!

Неужто так сладки Ролановы уста?

Хоть он и сам проникся отвагой моряков,

С людьми иметь дела отец был не готов.

Русалкам всем с рожденья одно лишь внушено:

Запретна, чужда суша, их дом – морское дно.

Ведь люди, что ногами гуляют по земле,

Воинственны, порочны, готовят смерть себе.

Контакты с верхним миром подобны шагу в грязь,

Которую не смоешь, обратно возвратясь.

Рождённый человеком – источник зла и бед.

Их презирают в море десятки тысяч лет…

Все помня постулаты, сбит с толку Ярослав:

Зачем спас китобоев, всегда людей ругав?

Признаться, любопытство давненько к ним влекло.

Пытливый его ум сравнить добро и зло,

Что в мире пребывает подсолнечном, чужом,

Не раз русала звал. И он, смотря из волн,

Уже который год считает корабли

И наблюдает жизнь людей сухой земли.

Безрадостна картина: сраженья, грабежи,

Сетями рыбы лов, убитые киты…

Вот и спасённый дочкой мужчина молодой —

Опять же, душегубец, гарпунщик-китобой!

Хотя небезнадёжен. Сегодня удивил

Он сильно Ярослава: прощенья попросил!

Подбив в прошедший день огромного кита,

Раскаялся Ролан – знать, ожила душа.

Слова из уст его вдруг понял Ярослав,

Не уловив ушами, но мысли прочитав!

Возможно, моряка услышал даже кит:

Язык для всех един, коль сердце говорит.

Но что же делать с дочкой? Не век держать с собой!

Её корабль манит, гарпунщик удалой.

Хоть с ним едва знакома, готова целовать —

Тут есть над чем затылок в раздумье почесать…

                                        ***

Усталый Ярослав, от мыслей спасу нет,

И не с кем обсудить. Потушен в доме свет.

Спит рядышком супруга, не хочется будить.

Быть может, с Благодатью ему поговорить?

Влюблённым плохо спится. К ней в дверь отец стучит.

Никто не отвечает.

– Эй, доченька!

Молчит.

Он в комнату вплывает: покой и тишина.

– Ты спишь, моя родная?

Зажёг ночник. Беда!

Дочурки нету в спальне: уплыла Благодать!

Но ничего, он знает, где следует искать.

Конечно, возле барка она опять сейчас.

Жена глаза открыла:

– Скажи, который час?

– Пора бы видеть сны, – ответил ей отец. —

Да только завелся у нас ночной пловец…

– Где Благодать?

– Далёко. Поди, у корабля.

Ты спи, а я за нею.

– Стой! Подожди меня.

Расправила тунику, плывёт Надежда вслед,

Сплетая пряди в косу.

– Берёшь с собою свет?

                                        ***

– …Похоже, мы у цели. Вон, корабля огни.

– Ещё один отдельно!

– Ага! Это они!

Уединились в лодке.

– Что-о? В лодке Благодать?!

Неслыханно! Безумно!

– Прошу, потише, Надь.

Два силуэта, видишь? Сейчас темно совсем,

И к ним подплыть поближе мы сможем без проблем.

– Давай. …О, невозможно! И правда, наша дочка

С земным мужчиной в лодке, хоть знает два денёчка…

– Не надо вслух, Надежда, услышат нас они!

Лишь мысленно общайся.

– Забылась я, прости.

Плывут супруги ближе, влюблённых рассмотреть,

И вдруг застыли в шоке: ни плыть, ни умереть!

– Ты говорил, кудрявый и с бородою он…

А это кто же в лодке? Он тоже в дочь влюблён? —

Надежда удивилась, глаз с пары не сводя. —

Целует его в щёку… Ах, матушка моя!

– Уже другой мужчина… – пробормотал отец,

Взяв за руку супругу. – Схожу с ума вконец…

Родители застыли: вот дочка учудила!

Как быстро про Ролана она вдруг позабыла!

От ужаса не могут ни ахнуть, ни вздохнуть —

Кто б знал, что завершится такою драмой путь!

– Он – лысый, безбородый! Ты только погляди!

– …Ответь мне, Океан! – услышали они.

Встал на ноги мужчина и с морем говорит,

В любви клянётся верной…

– Ролан, но он… побрит?

Сел, дочь их обнимает усатый китобой.

Растеряны русалки: так он или другой?

Целует деву страстно…

– Что вытворяет он!

Спасаем дочь! Поплыли!

– Нет, Надя. Подождём.

И Ярослав Надежду за талию обнял,

Прижал к себе покрепче, к вельботу не пускал.

– Чего?! – взмолилась мама. – Он съесть её готов!

Что дальше будет в лодке понятно и без слов!

Сознание теряю…

– Спокойно, дорогая.

– Ты слышишь его мысли?

– От страсти он сгорает.

– Представь себе, заметно! Должны мы ей помочь!

– Он грань не переступит…

– Очнись! С ним твоя дочь!

– Надежда, успокойся. Услышишь их сама.

Заговорила Благо, Роланом назвала.

Родители вздохнули: хоть тот же человек!

Волна качнула лодку, и свет огня померк.

Надежда испугалась, за мужа ухватилась:

– Мне кажется, акула там проплыла и скрылась…

Но Ярослав промолвил:

– Скорее, это кит

Поддел спиною лодку.

– Зачем?

– Фонарь им сбит.

Похоже, воля моря во тьму их погрузить:

Для нас с тобой наука – нельзя тайком следить!

– Давно зову открыться, но ты чего-то ждёшь!

Мужская солидарность? Ну и отец! Хорош!

Обиделась Надежда, ей мужа не понять:

Они ведь плыли к барку, чтоб дочь домой забрать.

– Теперь нам их не видно! – тревожилась жена. —

Что в лодке происходит?

– В ней Благо не одна…

– Вот это и пугает!

– Поближе подплыви.

Они нас не увидят. Но только не шуми.

Разжал отец тут руки, супругу отпустил.

К вельботу осторожно за нею вслед поплыл.

Чуть вынырнули робко: ни звука, тишина.

Ждут долго – всё как прежде. Взялись тут за борта,

Фонарик свой зажгли – голубоватый свет

Открыл для них картину, милей которой нет:

Прижавшись к краю борта, русалочка спала,

А на её «коленях» лежала голова

Мужчины молодого в глубоком крепком сне,

Свернувшегося рядом меж банками на дне.

Ладошка юной девы на темени застыла:

Она его ласкала, когда в мир снов уплыла.

Надежда улыбнулась: так сладко оба спали!

Тепло в груди разлилось, тревоги прочь умчали.

Спокойно, безмятежно русалочки лицо.

Домой забрать бы нужно, но разбудить – грешно.

Обнял супругу нежно за плечи Ярослав:

– Смотри, они невинны. Я оказался прав.

Отрадная картина. …Ты помнишь, Надя, нас

Во дни свиданий первых? Не отрывая глаз

Глядели друг на друга, не смея прочь уплыть…

Теперь и нашей дочке пришёл черёд любить.

– Так он и есть – Ролан?

– Да, только без волос.

Днём был ещё с кудрями, знать, в жертву их принёс.

– Кому? Зачем?

– Не знаю. Киту или любви.

В них дней прошедших память, но срезаны они.

Выходит, жизнь меняет отныне китобой.

…Эх, Благодать, недаром он встретился с тобой.

Его ты изменила, спасла не только тело…

Надежда удивлённо на мужа поглядела:

Её ли Ярослав такое произнёс?

– Не узнаю тебя, коль говоришь всерьёз.

Нахмурился тот разом:

– Он из другого мира.

Дальнейшие свиданья двоих недопустимы.

В его судьбе сыграла свою дочурка роль.

Пусть отдыхает дальше, а ей – пора домой.

Опять глядят на спящих. Их жалко разлучать.

И как сместить мужчину, чтоб вынуть Благодать?

Русалочий фонарик, волшебный огонёк,

Над лодкою парил, как будто светлячок,

Бросал на лица спящих голубоватый блик.

Ролан при этом свете был молод и красив.

Заметила Надежда:

– Нестрашный человек.

А ты пришельцев с суши за монстров держишь всех.

К чему кривить душой? С людьми русалки схожи.

Не чудище Ролан, наоборот, пригожий…

Вздохнул супруг печально:

– Оберегал я дочь.

Ругал, пугал нарочно. Должно было помочь…

Надежда улыбнулась:

– Отлично помогло!

Мужчину осторожно переложи на дно.

– Я в лодку не полезу, – ответил робко муж. —

Давай разбудим дочку? Тихонько сон нарушь.

Согрет мужчина спящий теплом её ладошки —

Пускай сама подвинет она его немножко.

Надежда к Благодати поближе подплыла,

Погладила по косам. Как девочка мила

Во сне морская дева, прекрасная русалка,

Момент счастливых грёз её разрушить жалко.

Пусть хочется иного, ведёт к разлуке жизнь…

Взяла за плечи мама:

– Родимая, проснись!

Глаза открыла дева, родителей узнала.

– Пора, – они шепнули. – Ты в лодке задремала.

Мы за тобой явились. К нам в воду поспеши!

Похолодела грудь – настал час от души

Ролана оторвать. Возможно ли такое?

В трепещущее сердце змеёй вползало горе.

Взгляд опустила Благо: спал под её рукой

Возлюбленный бесценный…

– Нам плыть пора домой, – шепнула дочке мама. —

Гляди, не разбуди. Он ласков был с тобой,

Но разные пути у рыбки и у птички —

Им вместе не порхать…

За голову Ролана обняла Благодать,

Подвинулась в сторонку, на доску уложила.

Слезами жжёт глаза: расстаться нужно с милым.

Красавец чернобровый, что время их прошло,

Не знает, крепко спит, а ей – пора на дно…

Поцеловать хотела, но так и не решилась.

За борт скользнула дева, в глубины погрузилась.

Поймал отец фонарик, чуть дунул – тот погас.

И Ярослав Ролану шепнул:

– Прости ты нас.

                                        ***

Ушли русалки в воду. Несётся Благодать,

Куда – сама не знает, в потёмках не видать.

Что ж, даже лучше горе своё излить в тени.

Но город рядом, вскоре забрезжили огни.

Русалочка свернула, ей мир морской не мил,

Он свёл её с любимым и он же разлучил.

Родители отстали, им дочку не догнать.

Надежда вдруг вздохнула:

– Он мог бы зятем стать…

– Да что ты, дорогая! Любовь для них – игра.

Дня два друг друга знают!

– А вдруг – это судьба?

– Влюблённость мимолётна, – промолвил Ярослав,

Усильем волевым сомненья отогнав. —

Он не похож на здешних, внимание привлёк

Иссиня-чёрной гривой.

– Что сбрил через денёк?

– И что?

– Не в кудрях дело.

– Ой, лучше помолчи! —

Взмолился Ярослав. – Ведь разные они!

Не по себе от мысли, что родственные души

Родились: одна – в море, другая же – на суше.

Бывает ли такое? Откуда ему знать…

Но из-за человека страдает Благодать.

От размышлений тяжких кипят отца мозги.

– Поговори с ней, Надя. Советом помоги.

– Нет, милый, слов не надо. Ей нужно только время,

Что принесёт забвенье, смягчит разлуки бремя.

                                        ***

До самого рассвета блуждала Благодать,

Смирение искала. Но где же его взять?

Всё так же сердце стонет, хоть выбилась из сил.

Домой вернулась.

– Как ты? – отец её спросил.

– Мы даже не простились…

– Так только лучше, верь.

Меж двух миров, как прежде, пора захлопнуть дверь.