Читать книгу Халф Мун - Лина Павич - Страница 5

Тома я повстречала в двадцать пять и влюбилась без памяти. Он был недурён собой, но мало походил на королевича из моих девичьих грёз. Тем не менее высокий, темноволосый и темноглазый юноша сразил меня с первой минуты знакомства. По всей видимости, во мне сыграл «синдром Джульетты» – острая потребность любить именно здесь и сейчас сделала серьёзного молчаливого парня моим избранником. И я не прогадала. Том не был темпераментным кавалером и проявлял чувства весьма неохотно, но на тот момент это было как раз то что нужно – ранее эмоций мне хватило с лихвой. Он не клялся в любви и, собственно, никогда не упоминал о ней, но был предан мне, и я знала об этом. С ним я не без усилий, но переступила через ненормальное восприятие мужчин, хоть нежность моя более походила на удушение. Доставив мужу немало хлопот изъянами жёлчной натуры, постепенно я становилась спокойнее, улыбчивее, живее, после работы радостно мчалась домой, где спешила порадовать любимого очередным кулинарным шедевром. К тому времени Лора, по твёрдому настоянию своего предприимчивого супруга, продала отцовский дом и перебралась с семьёй в Калгари, а мы с Томом взялись за обустройство небольшого коттеджа в родном Нантоне и, вынашивая грандиозные планы на будущее, проводили всё время за работой: я по совету матери выкинула детские амбиции из головы и начала преподавать английскую литературу старшеклассникам в частной школе, а муж, будучи грамотным программистом, дни и ночи проводил у монитора, часто не разбирая от усталости, дома он или всё ещё в офисе.

Шаг за шагом налаживалась самостоятельная жизнь, пока снова не грянул гром: я забеременела. Я давно мечтала о ребёнке, но даже после третьего теста, подтвердившего положительный результат, никак не могла поверить, что чудо может произойти и со мной. Как? Неужели и мой организм способен? Счастье первой беременности не то что окрылило, оно взорвало меня! Такого душевного подъёма, умиления, гордости я не испытывала никогда. Это маленькое существо я обожала в утробе. Вот кто позволит мне растратить нескончаемые запасы душевного тепла! Прочувствовав первые толчки, я уже не могла мириться с бесконечным ожиданием – в предвкушении приятной тяжести кружевного одеяльца у меня сводило руки. А получив от весельчака-доктора чёткое изображение, демонстрирующее биение сразу двух крохотных сердечек внутри меня, мы с мужем, преисполненные чувством вселенской важности, ощущали себя бывалыми многодетными родителями. Том хватался за любой заказ, рисуя в воображении разъезжающие по двору смешные детские электромобили и поездки на горнолыжные курорты дружной семьёй. Я, не чувствуя ног, носилась по магазинам и с упоением подбирала самые лучшие вещи для самых лучших пока не родившихся разнополых малышей. Но и в этом случае я не стала внимательнее к себе и по-прежнему хваталась за сто дел одновременно: боясь побеспокоить заваленного работой мужа, старалась кругом поспеть, в том числе не оставляла заботу о родных в Калгари. Лора никогда не упускала случая попенять на мои «эгоизм и бесчувственность». Заслышав в трубке слезливую речь, сопровождающуюся прерывистым дыханием, я мчала к автобусной остановке на всех парах, моля Бога об одном – чтобы с мамой ничего не случилось. Тогда мне в голову не приходило, что нужно действовать иначе и мой долг – беречь здоровье ради самого главного, что хотя бы в этот непродолжительный период и «бесчувственный» получает полное право рассчитывать на уважение и поддержку близких! В итоге роды были преждевременными и тяжёлыми, а мне удалось приложить к груди лишь миниатюрную семимесячную девочку: мальчик умер, едва появившись на свет. Сказались нервное истощение, длительный приём антидепрессантов, отсутствие необходимого отдыха…

Получив ещё одну жестокую оплеуху от судьбы, я не имела права замыкаться в беде и горевать – я несла громадную ответственность за новую, бесценную жизнь. Собрав остатки моральных и физических сил, я, как волчица, ринулась на защиту своего потомства. Не буду описывать изнурительный послеродовой период и медленное превращение слабенькой болезненной доченьки из беспокойной малютки в пятилетнюю, не по годам рассудительную девочку – моё предисловие и так затянулось. Скажу лишь, что к тридцати четырём я начала вырисовывать хрупкое женское счастье: душевные нарывы понемногу зарубцевались, и я превратилась в обычную молодую домохозяйку, с оттенком лёгкой грусти в глазах, но вполне довольную жизнью, а главное – я обрела законную нишу и успокоилась.

И в этот период желанного затишья появилась она… Нет, не появилась – налетела вихрем, ворвалась в раскрытое окошко и, опрокинув этюдник, смешала готовую палитру.