Читать книгу Смерть поэта – Маскарад. Романтизированная биография - Любовь Сушко - Страница 25

Лето было ярким и незабываемым. А впереди еще самая главная Купальская ночь. В такие ночи всегда происходило что-то очень важное, одна история с цветком, исполняющим желания, как много значит. Накануне они задержались на лесной опушке дольше обычного. И желая себя как-то показать, Мишель говорил о русалках и чувствовал, как сжимались души и тела сестер от страха и тайной радости. Да ему и самому казалось, что колышется трава и те самые девы с распущенными волосами готовы появиться перед ним. Но если они верещали и не скрывали страхов, то он и под страхом смерти не показал бы, что ему страшно, никакие пытки не заставили бы его в том признаться.

Он говорил о Купале, который готов исполнить их пожелания, и ту старинную грустную историю о том, как брат внезапно влюбился в сестру, никак не мог поведать им, хотя она в свое время потрясла его до глубины души, ее рассказывала одна из бабушкиных холопок. Да и не только ее, конечно, еще много чего, но вот эту не забудешь. Но почему-то язык не повернулся рассказать ее, словно озвученная, она могла сбыться, и тогда все, что от них останется – это таинственный цветок, который цветет только раз в году, зато исполняются желания. Он говорил о другом:

– В древности русалок называли берегинями, потому что они не позволяли случиться скверному, оберегали беззащитных перед природой людей, и у каждого была своя Берегиня, потом они куда-то делись, а ведь были, только так предки наши и смогли выжить. Но почему они нас оставили теперь?

В голосе его было столько грусти и боли, что девицы невольно замолчали.

– Тебе хочется такую Берегиню, – спросила Мария.

– А кому же ее не хочется, ты будешь моей Берегиней, – внезапно заявил Мишель и пристально на нее посмотрел, да так, как не смотрел никогда прежде. Случалось с ним такое вдруг.

Она улыбнулась и передернула плечами, а вот в лицо Варвары в тот вечер он так и не смог взглянуть, да и некогда было, за ними прибежал дворовый мальчишка, заявил о том, что бабушка очень сердита, и барину надо отправляться домой.

№№№№№№№

Он тут же забыл и о Марии, и о Варваре, он злился на бабушку, все еще считавшую его малым ребенком. Как так можно суетиться, да еще, когда рядом с ним сестры. По дороге Мишель решил, что он обо всем скажет бабушке. Но ничего этого не сделал, как только она на него взглянула и заставила его выпить чаю с медом и ложиться спать. Ему тут же захотелось завалиться на постель и заснуть. Нет, власть ее была безгранична, и все говорить он мог только до тех пор, пока не видел ее и оставался на приличном расстоянии, но не потом, при встрече.

Сестры тоже вернулись домой в тот вечер и долго говорили о том, что там творилось. Мария таинственно улыбалась, а Варвара маялась от ревности.

– Какой он странный, однако, вроде бы и тянется ко мне, но ничего и никогда не говорит. Не поверю, что ему нравится Мария, но он так и липнет к ней, словно хочет всю душу из меня вытрясти.

Сестрам она ничего не сказала, но те давно привыкли к тому, что с ней всегда все так и было, замкнута, угрюма, кто же сможет полюбить, а потом и выдержать такую.

№№№№№№№№

И наступила Купальская ночь. Мишель вместе с парнями устремился в чащу, обгоняя всех, по неведомым тропкам понесся туда, где должен быть цветок, никакая сила не могла бы сладить с ним.

– Ему совсем не страшно? – спрашивала Мария у Елизаветы.

– Он никогда не признается, что ему было страшно, скорее умрет.

– Не говори о смерти в такой час и в таком месте, не зови ее, – услышали они голос младшей сестры и поежились.

Хотелось отправиться домой, не дожидаясь Мишеля, но не могли же они его оставить тут одного, потому стояли и тряслись от холода и страха, не решаясь подойти к костру, и побыть среди людей. Им хотелось хоть в какой-то мере пережить то же, что и он.

Наконец появился Мишель, появился самым первым из тех, кто отважился за ним идти, и протянул цветок молча Марии. На этот раз девица растерялась и передала его Варваре.

– Не сердись, но ей он нужнее, пусть ее желание исполниться. Может она хоть раз улыбнется.

Даже во мраке было видно, как побледнел герой, окаменел на месте и что-то проворчал, но разобрать этого никак нельзя было. Они все трое подошли к костру, через который начали прыгать парни с девушками, и смотрели на то, как летят они в воздухе, крепко взявшись за руки. Но это было разрешено только взрослым. Если бы он пошел на такое, бабушка бы узнала о том, и больше не выпустила бы его в лес, и тогда он не пережил бы всех этих трепетных волнений.

А в полумраке сестры казались русалками – берегинями, вечерний свет творил сказки. И по дороге домой, в темноте можно было коснуться невзначай одну из них, ту, которая окажется ближе, а ведь это чудо чудесное. Потому прыжки через огонь можно было и отложить на время.