Читать книгу Тайны Времён - Людмила Николаевна Качалова - Страница 3

Они пробирались по горной тропке. Камни то и дело осыпались под ногами, и постепенно Элексу становилось ясно, что никакая это не тропа, а русло оставленное потоками воды, сбегающими с гор во время ливней. Сейчас здесь было сухо. Ложный свет солнца, подбирающийся к концу своего дневного пути, пробиваясь сквозь сень величественных деревьев, освещал обнаженные булыжники под ногами, указывая путь. Эван уверенно шёл впереди, без колебаний выбирая маршрут по одним ему известным приметам. Но вот деревья расступились в стороны, и закатный луч высветил какое-то строение из каменных плит, каким-то непостижимым образом, оказавшимся здесь – среди лесной чащи, вдали от дорог.

– Это и есть её могила? – невольно переходя на шёпот, спросил Элекс отца.

– Это не могила, – это святилище её души. Подойди ближе, не бойся. Она всегда здесь и она рада чувствовать твоё присутствие. Подойдя вплотную, Элекс изумился, что у этой усыпальницы, размером не больше сарайчика для коз, отсутствует вход. Лишь, небольшое круглое отверстие, в которое смог бы пролезть, разве что ребенок.

– Приложи руку к камню, – посоветовал отец.

Послушно исполнив его просьбу, Элекс почувствовал какое-то тепло, поступающее в него. Нет, это не было теплом самого камня: невидимое излучение чего-то приятного и родного наполняло его тело. Словно, он оказался, как в младенчестве на коленях у матери и, прижавшись к её теплой груди, задремал, убаюканный покоем и негой, разлившейся по всему телу. Стало непонятно: где кончается тело, а начинается то, что зовётся душою. Все сплелось воедино. Эван не торопил сына, лишь спустя какое-то время, когда тот вернулся вновь к реальности, он, взяв Элекса за руку, шепнул: – «Пора», – и поклонился до земли, прощаясь с этим странным местом.

– Материализовываться на этом месте не желательно, чтобы не разрушать целостности души моей матушки, – пояснил он сыну причину их длительного пешего путешествия. – Но в обратный путь отбыть можно и отсюда.

Через миг, оказавшись вновь под дубом, на краю временного лагеря диурдов, они присели под его раскидистой кроной.

– Что ты почувствовал сынок? – спросил Эван.

– Какое-то непонятное чувство, словно я соприкоснулся с живым человеком.

– Скоро ты научишься говорить с ней, как это делаю я. Имя моей мамы – Надежда, не случайно было дано ей при рождении. Она собрала оставшихся потомков ладийцев и продолжила их дело, тем самым, заронив надежду на счастливый исход в сердцах людей которых объединила. Она добровольно ушла из жизни, дабы вечно нести знания людям. Её душа в каждом камне святилища, в каждой травинке, в каждом деревце того места, но она навечно прикована к нему, не имея возможности возродиться среди людей. Это великая жертва, но она оправдана, ибо она исполняет своё предназначение, даруя людям надежду. Возможно, я тоже изберу подобный путь.

– Ты говоришь так, словно завтра покидаешь нас! – воскликнул взволнованный Элекс.

– Нет, нет, – улыбнулся отец. – Я ещё не исполнил своего предназначения: не нашёл себе приемника. Но, согласись! Рукописи горят в кострах бесконечных войн, устные предания обрастают вымыслом, как в случае с Варгеном, или умышленно переиначиваются врагами на благо их коварных замыслов. Это единственный путь для сохранения истины в веках.

Элексу показалось, что его отец обрел прежнее расположение духа после посещения своей матушки. Вскоре, это косвенно подтвердилось.

– Сейчас главное другое, – произнёс он. – Кася, жива.

– Как ты это узнал и когда?

– Пять минут назад. Моя мама нашла её, она в стане врагов.

– Не понимаю, – отозвался на эту новость Элекс. – Тогда она могла давно присоединиться к нам. Какие же оковы держат её?

– Наверное, оковы того же рода, что усыпили бдительность дозорного вчера ночью. Он ничего не услышал и не почувствовал до самой своей смерти. У «чёрных» много средств, и среди нападавших, несомненно, был хотя бы один из этих слуг Великого жреца.

* * *

Касс открыла глаза. Боль в руке от укуса пчелы, как ей почему-то казалось, стихала, но голова раскалывалась от боли. В небе ни одной звездочки. «Наверное, я дома», – подумалось ей. Тусклый свет в конце комнаты, заслоняемый чьей-то фигурой, не позволял разглядеть четко что-либо.

– Элекс, – позвала она. – Это ты Элекс?

Незнакомый мужчина в чёрном плаще, абсолютно лысый, приблизился к ней со светильником в одной руке, в другой он держал пиалу с водой.

– Выпей… это, тебе станет… легче, – произнёс он, с расстановкой проговаривая слова, словно тщательно подбирая их в уме и отбраковывая лишние.

Лицо незнакомца с крючковатым носом не внушало Касс доверия, но и не было неприятным. Девочка послушно выпила воду и ей, на самом деле, полегчало. Боль в голове ослабла и она, вздохнув, откинулась на подушку.

– Где я, что со мной было?

– Ты в безопасности. Тебя ранили во время сражения, помнишь?

Касс послушно кивнула, хотя не помнила ничего.

– Кто Вы? Лекарь? – спросила она, приглядываясь к пузырьку и стёклышкам, которые незнакомец поспешно убирал в свою сумку.

– Да, – коротко ответил тот и в свою очередь перешёл к расспросам. – Чье имя ты сейчас назвала?

– Не знаю, – отвечала Касс, сама удивляясь. Имя Элекс, ей сейчас ничего не говорило.

– Как зовут твою мать, отца?

– Не знаю, я, кажется сирота.

Мужчина в чёрном одеянии, как ей показалось, удовлетворенно кивнул.

– Со временем ты вспомнишь, просто сейчас ты устала. Тебе нужно спать.

Касс послушно закрыла глаза и провалилась в сон без сновидений. Убедившись, что сон девочки крепкий, «чёрный», которого звали Халимон, вышел из шатра. Возле ближайшего костра, где сидели и лежали воины, праздновавшие очередную победу, он остановился, не говоря ни слова. Заметив приближающегося Халимона, двое из мужчин, находившихся в развеселом состояние, отделились от компании и направились к нему.

– Теон, – обратился Халимон к одному из своих слуг. – Бери лошадь и быстро скачи в гавань. Пусть Туркас срочно найдет судно, способное доплыть до Египта. И не скупись на оплату шкиперу, – добавил он, протягивая мешочек с деньгами. – Судно должно быть быстроходным.

– А ты, Тукар, – обратился он ко второму, – много не пей. Завтра поутру мы отбываем.

Тукар с облегчённым вздохом направился к костру, а Теон проводил его завистливым взглядом, огорчаясь, что не может принять участие в пиршестве и отведать тушку «пленённой» козы, захваченной в недавнем набеге на селение диурдов. Седлая свою лошадь, он по-прежнему не мог отвести взгляда от счастливчиков, которые скоро будут лакомиться свежим мясом, ещё недавно блеявшем в закуте.

* * *

Пара пегих лошадок влекущих повозку устало брела по пыльной дороге, вдоль которой по обе её стороны росли фруктовые деревья, которые Касс с интересом рассматривала. Когда Тукар остановил повозку, чтобы дать передышку лошадям и напоить их, Касс нарвала спелых персиков, чтобы все смогли утолить ими свой голод. Голова больше не болела, лишь один раз боль снова вернулась, когда она попыталась вспомнить своё прошлое. В конце концов, Касс махнула на всё рукой. Какая разница: обеспеченный, явно образованный человек подобрал её сироту и везёт в свой далёкий дом, где нет войны. Каждая деревенская девочка мечтает о подобной доле! Конечно, она испытывала к Халимону благодарность и чтоб как-то проявить её, пела всю дорогу песни. Её удивляло, что их кучер не понимал ни слова из того языка, на котором они говорили, но и он радостно улыбался, оборачиваясь, время от времени, через плечо. Голова у благодетеля оказалась бритой, а не лысой. На вопрос, зачем он так поступает, Халимон отвечал, что в его стране многие не носят прическу из-за жаркого климата.

– Что, и зимы не бывает? – весьма удивилась девочка.

– Вот приедем, сама всё увидишь, потерпи, – отвечал благодетель.

«Не такой уж он неприятный, каким показался вначале», – думала Касс. – «Он же заплатил деньги, чтобы выкупить меня. А все могло бы закончиться гораздо хуже. Ужас!». Девочку в очередной раз пробрала нервная дрожь, когда она вспомнила отвратительную картину, которая предстала перед нею утром при отъезде из лагеря завоевателей: груда мёртвых тел сваленных как попало, недавно ещё бывших живыми мужчинами, женщинами, детьми. Дорога шла под гору, и ближе к вечеру показалось море. Тукар направил повозку к живописной бухте, у берегов которой качались на волнах различных размеров кораблики и лодки. У ворот каменной крепости, возвышающейся над бухтой, их встречал Теон. Быстро перемолвившись с ним несколькими фразами на том же языке, что и с Тукаром, Халимон слез с повозки, а Теон помог выбраться Касс. По почтению, выказываемому новым для неё человеком, Касс догадалась, что это ещё один слуга её благодетеля.

– «Какой же он, наверное, богатый, коли с ним путешествует столько слуг»! – удивлялась Касс.

Уведя лошадей, Тукар вскоре вернулся, вручив Халимону кошелёк с залоговыми деньгами за лошадей, возвращёнными хозяином постоялого двора. Через пару часов они уже вчетвером шагали по тропинке, огибающей городскую стену, временами, петляющую меж скал и исчезнувшую вовсе, когда они подобрались к самому морю. На каменистом берегу их дожидался ялик. Мореход, едва заметив их приближение, столкнул посудину на воду и извлёк из-под сидений вёсла. Короткое путешествие, до стоящего на якоре корабля, было не примечательным. Касс видела море впервые, но оно сразу же понравилось ей. Она полоскала в воде ладошку и изумлялась его необъятности, глядя в его бескрайнюю синь, скрывающую далекие страны, полные сокровищ, благодаря которым люди бывают сказочно богаты. «Например, как этот благодетель, спасший её от верной смерти», – думала она, в который раз испытывая теплую благодарность к Халимону.

* * *

Путешествие по морю проходило однообразно: жаркие дни сменялись холодными ночами. Большую часть пути корабль шёл под парусом, а когда ветер не благоприятствовал, матросы садились на вёсла. Касс, первое время, продолжала восторгаться новизной, но когда корабль был изучен от носа до кормы, наступило время скуки. Халимон большую часть времени проводил в крохотной каюте капитана, которую тот уступил ему и девочке. Сам капитан присоединился к матросам, спавшим на носу судна. Что касается Теона и Тукара, то они устроились на корме под тентом из парусины, тратя большую часть своего времени на игру в кости. Иногда к их игре присоединялся капитан, а Касс наблюдала за ними, чтобы скоротать время. Постепенно смысл игры начал доходить до неё, так же как и отдельные слова, которыми обменивались играющие в процессе перехода монет из кармана одного в карман другого. Девочка мысленно загадывала, кто же из них победит. Задуманное всегда сбывалось, вызывая всё новые и новые желание поэкспериментировать с этим явлением. Мысленно представляя себе выигрышную цифру, то у Теона, то у Тукара, она убеждалась, что выпадает именно то число, которое она задумала. Капитан Астиох сегодня неизменно оказывался в проигрыше, чем был весьма раздосадован. Решив отыграться, во что бы то ни стало, он сбегал за серебряными монетами, составляющими казну торгового судна. Тукар на это только ухмыльнулся, заявив, что скоро придётся ему расстаться не только с деньгами, но и с судном, включая всех матросов.

– Ставлю десять серебром! – не обратив внимания на насмешку, заявил Астиох, встряхивая стаканчик с костями. Дунув в него, он уже приготовился сделать ход, но в последний момент помедлил и сунул стаканчик в руку Касс.

– Кинь за меня, может быть, ты принесёшь мне удачу!

Оба счастливчика покатывались со смеху, предвкушая полный проигрыш невезучего сегодня капитана. Что касается Касс, то она, молча, приняв стаканчик из дрожащей от волнения руки Астиоха, представила себе все три кубика с одной риской вверху и выбросила кости на стол. Смех затих, как только кубики замерли неподвижно. Зато Астиох, обрадовано подпрыгнул, не в силах сдержать восторг победы.

– Ну, что я говорил! Эта девочка настоящий клад, даже лучше! – вновь обретя прежнее, прекрасное расположение духа, он сгреб выигранные деньги со стола в свой карман.

– Мне пора, – заявил он вставая. – Долг призывает заняться управлением судна. Эй, рулевой! – внезапно крикнул он. – Ты что, спишь? Возьми круче к ветру!

Слуги Халимона переглянулись в явной растерянности, не решаясь остановить счастливого победителя и потребовать реванша. Причиной тому была Касс. Тукар с опаской поглядел на неё и отдернул товарища собирающегося открыть рот. Догадавшись, что этот выигрыш не был случайным и, опасаясь, что к ней возвращается память, он поспешил доложить об этом своему хозяину.

– Господин!

– Чего тебе, Тукар? – бросил через плечо Халимон, не отрываясь от какого-то сложного прибора, абсолютно не вязавшегося с примитивной двадцатиметровой скорлупой, которая в данный момент несла на себе этого загадочного человека.

– Девочка начинает что-то вспоминать.

На этот раз Халимон обернулся, да так резко, что Тукар от неожиданности отшатнулся, врезавшись спиной в переборку крохотной капитанской каюты.

– Говори, – последовал лаконичный приказ.

Тукар сбивчиво пересказал возникшие у него подозрения. Халимон на миг задумался, хмуро покусывая губу, и произнёс:

– Это пока не страшно. Это не воспоминания её памяти, это неотъемлемые способности её сущности. Она открывает их для себя заново. Я блокировал её память, и вспомнить она пока ничего не сможет. Тем не менее, приглядывайте за нею внимательнее. Отвлекайте её, не оставляйте ей времени на раздумья.

– Как? Она, ведь, не понимает нашего языка.

– Лучше бы вы учили её этому, чем тратить время попусту! Иди на палубу и займи её чем-нибудь, хоть рыбной ловлей! Я не могу разорваться на части, мне нужно подготовить защиту – мы входим в опасные воды.

Тем временем Касс сама нашла себе занятие: она беседовала с капитаном судна, вернее он пытался это сделать. Выигрыш, полученный Астиохом сегодня, заставил его обратить внимание на свою пассажирку. Касс понимала его через слово, и капитан пытался вставлять морские жаргонные словечки, считая, что они не имеют родины. Это помогало маловато, так как Касс раньше почти не общалась ни с кем кроме своих односельчан. Видя безрезультатность своих попыток наладить словесный контакт на наречии межморья, Астиох выпалил на языке диурдов:

– Какие у тебя необычные глаза!

Касс изумилась и от неожиданности вскрикнула.

– Тсс… – приложил палец к губам Астиох и, оглянувшись, продолжил шёпотом:

– Я так и подумал, что ты из диурдов.

В ответ девочка захлопала глазами. Это слово было ей знакомо, оно означило что-то важное.

– Конечно же! – воскликнула она, когда из запылённого уголка памяти всплыло значение этого слова. – А я ничего не могла вспомнить из своего прошлого! Как Вы догадались?

– У тебя глаза зелёные, а не чёрные. Хотя ты темноволоса, но не смугла, как мои соотечественники. А у моего отца глаза были голубыми и сразу же выдавали его корни. Тсс… – он прижал палец к губам, заприметив приближающегося Тукара. – Я не хочу, чтобы твои попутчики знали обо мне слишком много. Он снова заговорил на языке межморья, преобладающем в этом месте мира. Покрутившись возле них несколько минут, так и не найдя способа заговорить с Касс, Тукар удалился, убедившись, что и без него нашёлся учитель языка. Выслушав историю Касс, Астиох недоверчиво покачал головой.

– Никогда не слышал, чтобы «чёрный» заплатил деньги за ненужного ему человека. Я слышал, что они недолюбливают диурдов больше чем кто-либо, и ваши дружеские отношения не укладываются в обычную схему их поведения. Здесь что-то не так, не слишком доверяй ему.

Поупражнявшись с Касс в познании нового для неё языка ещё немного, капитан вдруг оборвал сам себя на полуслове.

– Будет буря. Тебе лучше укрыться в каюте, да и другим передай, чтобы не высовывались на палубу.

– Откуда Вы знаете про бурю? – удивилась Касс.

Капитан хитро подмигнул и ответил:

– Мой отец, обладал многими талантами, которые не снились «чёрным», а мне его сыну-полукровке достался только один: умение предугадывать бури. Поэтому я и стал мореходом.

Всё случилось так, как и предсказывал Астиох. Хотя до заката было ещё далеко, тьма поглотила солнце. Вой ветра в снастях не удавалось перекричать, даже находясь в каюте. Кораблик вертело, словно щепку: он то взмывал вверх, то проваливался в бездну. Ощущения при этом назвать приятными было нельзя. Касс была привязана к гамаку, раскачивающемуся от переборки к переборке. Ей было легче всех, хотя казалось, что это качаются сами стены каюты, а не гамак. Но она быстро нашла выход из положения, закрыв глаза, чтоб не видеть этого. Теон и Тукар были тут же. Сидя на полу, они держались за ножки прикреплённого к палубе маленького столика, то и дело, ударяясь об него головами. Лица их были изнеможённо болезненного вида, что касается хозяина, то его мутило, вынуждая не расставаться с ведром, зажатым между ног. В один момент судно особенно круто накренилось, ведро опрокинулось и содержимое его выплеснулось. Теон не смог удержаться за ножку стола и заскользив на содержимом ведра, больно ударился лицом об пол, разбив свой нос.

– В последний раз путешествую по морю! – в сердцах воскликнул Халимон, выдёргивая ведро из-под руки барахтающегося на полу Теона, который опирался на него, пытаясь встать. Одновременно другой рукой он зажимал сочащийся нос, поднимая голову вверх но, потеряв равновесие, снова растянулся в том же месиве.

К ночи сила ветра ослабла и слуги, приведя каюту в порядок, вернулись на своё место под тент. А Касс в гамаке и Халимон на капитанской кушетке отошли ко сну.

Утро следующего дня ничем не напоминало ужасного вчерашнего шторма. Если бы не пострадавшая местами оснастка, да экипаж, занимающийся её ремонтом, прошлый вечер мог показаться дурным сном. Астиох приветствовал поднявшихся на палубу Халимона и Касс поклоном.

– Как пережили вчерашнее приключение? – поинтересовался он.

– Ужасно! – отвечала Касс, тщательно выговаривая незнакомые слова. – Неужели Ваши мореходы были всё это время на палубе?

– Мы привыкли уже, такова наша доля: нынче здесь, завтра там… – двусмысленно закончил свой ответ Астиох, указывая взглядом на небо.

– Кажется, в этих краях встречаются не только бури? – вступил в разговор Халимон.

– Имеете в виду пиратов?

– Именно их. Мне не хотелось бы терять время и подвергаться напрасному риску, повстречав их.

– Не стоит волноваться, моё судно одно из самых быстроходных. А кроме того, есть ещё кое-что, – указал Астиох на корму, где матрос стягивал чехол с небольшой катапульты.

– Давно у Вас это? – поинтересовался Халимон.

Он считал, что знает почти всех, кому поставлялись подобные новинки «чёрными».

– Недавно, всего второй сезон, – отвечал Астиох, прикидываясь простачком, которому неизвестно откуда берётся подобное оружие. – Выиграл в Мортале у одного пиратского капитана.

Заметив ошеломлённый взгляд, которым его наградил обладатель чёрного плаща, капитан со смехом добавил:

– Но тот поклялся отобрать его назад вместе с моим судном.

Проводив взглядом, своего недовольного нанимателя, Астиох пожал плечами.

– Конечно, находясь на моём судне, катапульта принесёт меньше вреда невинным, чем этого тебе бы хотелось, «чёрная душа».

– На вид он ничего, – недоумённо ответила Касс, но тут же прикусила язык, вспомнив неприглядную картину, свидетельницей которой она стала вчера – во время шторма, когда Халимон проявил своё истинное отношение к упавшему слуге.

Незаметно дружба между Астиохом и Касс окрепла. Скоро она могла свободно изъясняться на языке, которым пользовались остальные, отчасти этому способствовало знание им языка диурдов. Быстрое обучение девочки показалось Халимону подозрительным. Но, в конце концов, он махнул рукой на свои подозрения. Девочка носилась по всему судну, разговаривала с каждым матросом, а это как раз то, что в данный момент ему было нужно: чтоб она не пыталась терзать свою память воспоминаниями.

До конца путешествия оставалось меньше трети пути, когда опасения Халимона стали сбываться. Судно начало огибать один из островов, встречающихся в этих водах довольно часто, как вдруг из-за скалистого мыса показались две галеры, устремившиеся к ним наперерез. Астиох поглядев на них в подзорную трубу, безошибочно признал в них пиратские. По его команде были вставлены вёсла и гребцы сели за них. Теперь кораблик просто летел, и хотя расстояние между судами неизбежно сокращалось, всё же они успели проскочить под самым носом у галер. Взрыв воплей с пиратских галер донесся до беглецов. Халимон, стоявший возле капитана, сдержанно улыбнулся. По всему было видно, что он не из робкого десятка, а лицо Астиоха, напротив, не выражало восторга.

– Вы не слишком огорчились, что бывший хозяин моей катапульты не имеет другой? – произнёс он, опуская подзорную трубу и поворачиваясь к «чёрному». – Это как раз он – Мекатор. Ещё никому не удавалось уйти от «Чёрного ежа», – указал Астиох большим пальцем через плечо в сторону менявшего курс пиратского судна.

Язвительное замечание капитана заставило Халимона нахмуриться и он, повернувшись на каблуках, быстро ушел в каюту. Вторая галера начала безнадёжно отставать, в то время как расстояние между «Чёрным ежом» и ними неизбежно сокращалось. По команде Астиоха матросы начали обстрел из катапульты. На милость пиратам сдаваться никто не собирался, зная, что милости ждать от них – напрасное дело. Толи из-за неопытности в обращении с этим оружием, толи из-за качки, но прицел оказался неточным. Булыжник, вырвавшись из катапульты, перелетел через пиратский флагмана и угодил во вторую галеру шедшую следом. Разбитый нос корабля вынудил прекратить погоню. Вода стала заливаться в пробоину и чтобы спастись самим и сохранить судно, пираты вынуждены были развернуться и спешно направиться в сторону мелководья.

Неудачное начало только разозлило главного преследователя. Ликование Касс по поводу первой победы сменилось недоумением, когда «Чёрный ёж» внезапно окутался клубами белого дыма. Это явилось неожиданностью для всех.

– Стреляйте скорей! – прокричал Астиох. Но было уже поздно. Промедление сыграло на руку пиратам. Галера полностью исчезла за клубами дыма, и попасть теперь в неё можно было только случайно. Дымовое облако продолжало расширяться, и вскоре стало ясно: вскоре оно, , перемещаясь по ветру, окутает так же и корабль Астиоха. Предполагая безнадёжность дальнейшей попытки скрыться, матросы взялись за оружие, готовясь «подороже продать свои жизни» в сражении с явно превосходящим их численностью противником. В этот момент раздался отчаянный возглас Халимона.

– Поверните против ветра, капитан! – Никто в пылу сражения не заметил, как он появился вновь на палубе. – У меня сюрприз! В руках «чёрный» держал какую-то металлическую трубку с приделанной к ней коробочкой. Сообразив, что Халимон собирается применить против пиратов какое-то неизвестное оружие, Астиох отдал приказ спустить паруса и налечь на вёсла. Сам же взял штурвал, разворачивая корабль против ветра. В это время нос зловещего «Чёрного ежа» показался из облака дыма.

– Поспешите! – взревел Астиох.

Не обращая ни малейшего внимания на его слова, Халимон неторопливо навёл своё приспособление на галеру и подул в наиболее узкий конец своей трубки. Ничего особенного не произошло: пиратский корабль продолжал двигаться своим курсом. Новый выстрел катапульты оказался таким же, как и первый. Несмотря на малое расстояние, каких-то двадцать метров, снайпер снова умудрился промазать. Астиох с досады разразился каким-то неслыханным морским ругательством. Из этого длиннющего выражения, Касс поняла только два слова – сто якорей и…

К изумлению и радости, готовящихся к смерти мореходов, «Чёрный ёж» продолжая следовать своим курсом, начал удаляться, заваливаясь на один борт. Вслед за тем его развернуло и, покрутившись на месте под звуки хлопающих парусов, он вновь поймал ветер и продолжил своё сумбурное движение прочь в противоположную сторону.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил, Астиох Халимона. – Вам, лично, ничего не угрожало.

– Я же сказал: не хочу терять время, – мило улыбнулся «чёрный», довольно потирая при этом руки, как мальчишка, проделавший сошедшую ему с рук мелкую шалость. – Пока Ваш враг и его команда спят, постарайтесь оторваться, чтобы сохранить свой корабль и катапульту, которой так и не научились пользоваться.

* * *

Дни сменяли ночи, конец путешествия неизбежно приближался. Касс хотелось затормозить время. Ей вдруг стало тоскливо от неминуемого расставания с капитаном, с которым они по-прежнему проводили вместе всё его свободное время, беседуя на самые различные темы. Опасных встреч больше не было, только изредка вдали показывались небольшие рыбачьи лодки. Волнения по поводу пережитого поутихли, и Касс как-то вернулась вновь к этому, спросив Астиоха:

– Это правда, что нам грозила гибель в случае захвата пиратами корабля?

– Этим обычно кончаются встречи с ними, – ответил тот. – Хотя, скорее всего тебя они не тронули бы.

– Почему?

– Потому, что от этого им не было бы никакой выгоды. Продать девочку на невольничьем рынке, куда разумнее, с их точки зрения. Так обычно поступают все завоеватели со своими пленными. Лично я скорее дал бы себя убить, чем снова оказаться в рабстве.

– Вы были в рабстве? Это хуже, чем быть слугой «чёрного»?

Астиох рассмеялся над наивным вопросом Касс и ответил:

– Суди сама. Я шесть долгих месяцев был прикован цепями к веслу на огромной галере, перевозившей лес для судостроения в Египет. Украдкой оглянувшись и убедившись, что никто не смотрит в их сторону, он быстро скинул куртку и повернулся к девочке спиной. Касс невольно ахнула. Её охватила жалость и отвращение одновременно. Отвращение к тем людям, которые так безжалостно обходятся с рабами. Замысловатые рубцы, оставленные плетью семихвосткой, покрывали каждый кусочек плеч и спины капитана. Вся эта картина напоминала какой-то загадочный узор, постичь смысл которого обычному разуму было не по силам.

– За что же Вас так? – спросила она.

– Это, просто стимул к более усердной работе веслом. Тех, кого было «за что» – запарывали до смерти на глазах у остальных, для устрашения и покорности. Мне повезло, что я смог столько продержаться, остальные умирали через две – три недели. Надсмотрщики даже заключали пари на то, сколько я ещё продержусь.

– Как же Вам удалось освободиться?

– Опять постарались пираты. Они напали на эту галеру и перебили всю команду, захватив груз и нас – рабов. В том бою пираты потеряли много своих собратьев, наткнувшись на достойное сопротивление. Некоторым из нас было предложено присоединиться к ним. Ничего другого мне не оставалось, поскольку законы большинства стран не признают человека свободным, если он убежал или был освобождён из рабства, а опознать беглого можно легко по его спине. В туже ночь, когда победители праздновали удачный для себя день, я с двумя товарищами сбежал от них, захватив в подарок шлюпку. Долгое время мы зарабатывали на жизнь рыбной ловлей, пока не удалось скопить денег на небольшой кораблик.

– Неужели все пираты в прошлом были рабами? – удивилась Касс.

– В большинстве своём – да.

– Как же они могут заниматься подобным ремеслом, если сами пережили неволю? Как они смеют обрекать на такую же судьбу ни в чём не повинных людей, продавая их в рабство?

– Увы, люди делятся на две категории: тех, кто, страдая от несправедливости, все же сердцем не приемлет её, как лёгкий выход из тупика, в который их загнала жизнь. Другая категория – напротив, склонна желать всему миру того, что пришлось пережить им самим, действуя по принципу: бей слабого, издевайся над обездоленным, пока не наступила его очередь взять верх.

Девочка, слушая Астиоха и, в буквальном смысле слова, цепенела от картины, которую он нарисовал перед её взором. Она и не представляла, что мир такой страшный и несправедливый. Но, несмотря ни на что, жажда узнать новое для себя была сильнее.

– Рассказывайте ещё! – потребовала она, когда Астиох смолк, погрузившись в неприятные воспоминания.

– А что рассказывать. Если бы не хорошая плата за этот рейс, (будь этот Халимон не ладен), я был бы трижды осмотрителен и обошёл бы все опасные места.

– Уж лучше потерять корабль, чем свободу, – заключила Касс.

– В данном случае меня ждало бы нечто худшее. На этом судне только тебе одной я могу доверить то, что известно нам с братом.

– Так у Вас есть здесь брат! – воскликнула Касс радостно, оглядываясь.

– Да, недалеко отсюда. Мекатор самый отъявленный злодей в этих морях – мой брат.

– Этот пират Ваш брат? – невольно побледнела девочка.

– Именно так, мой младший, сводный брат.

– Моя мать родилась в семье рыбаков, она родом из одного из тех маленьких островов, которым даже названия нет. Отец был пришлым. Почему и зачем диурд появился там, вдали от своих друзей и родных, никто теперь этого доподлинно мне не скажет. Он влюбился в мою мать, тогда ещё молоденькую девушку и остался с ней. Потом родился на свет я. Мать моя была женщиной неописуемой красоты; смуглый цвет лица сочетался с чёрными волосами, почти до пояса. Вид её вызывал восхищение и зависть соперников. Но она любила только одного мужчину – моего отца, до остальных ей не было дела. Однажды в нашу семью постучалась беда. Известный в тех краях морской разбойник, прослывший среди людей кровожадным и бессердечным животным, напал на лодку моего отца. Они вместе с матерью вышли в тот день в море ловить рыбу. Отца убили, а мать это чудовище в образе человека захватил в плен и позже насильно сделал своей женой. Произведя на свет ещё одного сына, имя которому было дано – Мекатор, она ушла из жизни. Я думаю, она сделала бы это раньше, но не решилась оборвать невинную жизнь не родившегося ребенка. Всё это я узнал позже, когда подрос в семье родственников по материнской линии. Мне было в ту пору семнадцать, я был горяч и воспылал жаждой мщения. Но как я, ещё юнец, мог добраться до главаря всех пиратов? И тогда я решился поступить в его команду. Он, конечно, не заподозрил ничего. Сомневаюсь даже в том, знал ли он, жив я или мертв? Однако я не забыл поставленную перед собой цель. Как-то раз после удачного грабежа, когда все упились вина до бесчувствия, как это водится у пиратов, я выполнил задуманное. Но перед этим я привязал его к койке в его каюте и открыл ему, кто я и зачем здесь. Надо было дожить до этого дня, чтобы увидеть его глаза в эту минуту! Изумление и страх… да-да – настоящий животный страх обуял этого изверга, ни перед кем никогда не склонявшим головы. Но я был неумолим…

Астиох замолчал, переживая страшную картину заново. Справившись с волнением, он продолжил:

– Своего брата я забрал с собой вместе со служанкой, которая была только рада оставить пиратский вертеп, жутко надоевший ей за долгие годы. Я заботился о Мекаторе и о ней, нелёгким рыбацким трудом содержа обоих, одевая брата во все лучшее, нанимая учителей. Правда, менять их приходилось каждый год: ни один не оказался в состоянии вынести характера моего братца дольше. Незаметно минули эти трудные годы, Мекатор подрос и стал юношей. Он заявил мне, что не простит содеянного мною по отношению к его отцу. Я и не ждал прошения, я лишь хотел воспитать его порядочным человеком, не таким, каким был его родитель, – но я ошибся. После этого разговора он оставил мой дом и исчез. Долго о нем не было ничего слышно. Лишь около пяти лет назад, весть о новом безжалостном убийце докатилась до всех мореходов. Мекатор решил продолжить дело своего отца, которого практически не знал. Надо отдать ему должное, он в этом преуспел. Только раз мы ещё встретились с ним в порту Мортал, в игорном доме. Он был с командой своих дружков, а я один. Все преимущества были на его стороне, но он почему-то не убил меня. Он предложил сыграть на мою жизнь, но проиграл катапульту. Мы не виделись много лет, а встретившись, даже не поговорили, нам оказалось не о чем говорить друг с другом.

– И все же, вы еще встретитесь как братья, а не как враги, – словно подводя итог этой истории, произнесла Касс, сама не понимая, откуда пришла к ней подобная уверенность.