Читать книгу Документальные повести - Людмила Смильская - Страница 13

В Аргентине

Французская авиакомпания «Аэропосталь», созданная в 1918 году, осуществляла международные почтовые перевозки. Постепенно она охватила своими воздушными линиями и небо Южной Америки. Французское авиапредприятие доказало своё превосходство над другими иностранными компаниями, вытеснив их с южноамериканского континента. «Я решил дать его неискоренимой потребности действовать, – вспоминает Дидье Дора, – больше простора. Двенадцатого октября 1929 года Антуан де Сент-Экзюпери сошёл на берег в Буэнос-Айресе и стал здесь директором компании «Аэропоста Аргентина» – отделения «Генеральной компании Аэропосталь»… Антуан, получив новое назначение, пишет письмо матери.

«Буэнос-Айрес, Маджестик-отель, 25 октября 1929 года.

Дорогая мамочка!

Я назначен директором эксплуатации компании «Аэропоста Аргентина», филиала Всеобщей авиапочтовой компании «Аэропосталь» (с окладом что-то около 25000 франков…) Я думаю, вы довольны. <…> Меня поставили в известность только сегодня вечером, поэтому я не хотел раньше ничего вам говорить. А теперь надо спешить, так как до отправки авиапочты осталось лишь полчаса.

Пишите мне по указанному адресу (в отель Маджестик), а не по адресу компании. Как только у меня будет квартира, пишите мне туда.

…В понедельник я на несколько дней отправляюсь в Сантьяго в Чили, а в субботу в Комодоро-Ривадавия в Патагонии. Завтра пошлю вам пароходом большое письмо. Целую вас от всей души, любящий вас, Антуан».

Сент-Экзюпери организовал почтовую Патагонскую авиалинию, наладил регулярные почтовые рейсы между Буэнос-Айресом и Пунта-Аренасом – самой южной точкой Южной Америки. Разведывание и прокладка новых воздушных трасс; много душевных и физических сил отдал Сент-Экзюпери на создание этой Линии. «Богачом я был не в те ночи, когда просаживал заработанные деньги, а в те, когда в два часа пополуночи в Буэнос-Айресе – мы тогда прокладывали трассы в тех краях – я, бывало, только засну, измотанный чередой полетов, из-за которых тридцать часов не смыкал глаз, как вдруг меня выдергивает из постели беспощадный телефонный звонок, извещающий о какой-нибудь далёкой аварии: «Срочно на аэродром… нужно лететь к Магелланову проливу…» И я с проклятиями вылезал из постели в зимнюю стужу. <…> Час езды в машине по наспех проложенным дорогам, грязным, ухабистым, – и я на лётном поле, вместе с товарищами. Я молча пожимал им руки, еще не до конца проснувшийся, угрюмый, скрюченный ревматизмом, который так легко подхватить зимой после одной-двух бессонных ночей… Я запускал двигатели. Читал метеосводки, словно протоколы будущих неприятностей: грозы, иней, снег… И отрывался от земли, и летел в темноту, навстречу хмурому рассвету.

И вот, перебирая в уме события, которые были для меня самыми важными в жизни, я понимаю, что дорожу только воспоминанием об этих тяжких трудах. Их сияющий след потрясает меня. <…> …Всё это оставило во мне глубокий след, сравнимый разве что с памятью о любви. Поиски пропавших товарищей, ремонт отставшего самолёта, невыносимая усталость – именно этой части труда обязан я своим рождением, пусть даже и не понимал тогда, как это важно. А от ночей, когда я транжирил свой заработок, остался только пепел. <…>

Прокладка новых трасс делала наши сердца богаче, потому что требовала от нас жертв. Трасса рождалась из наших жертв. А, благодаря ей, рождались и мы», – скажет Сент-Экзюпери в «Послании молодым американцам» в 1941 году. «Нервную систему Сент-Экзюпери спасала от перегрузки лишь его способность к полному выключению во сне. Сном он обладал глубочайшим независимо от обстановки. Этот благотворный сон, как по волшебству, восстанавливал, казалось, неисчерпаемую способность Антуана удивляться, радоваться, огорчаться, размышлять, волноваться и страдать», – писал в своей книге Марсель Мижо.

Юг здесь – это холодный край

Теперь Антуан при деньгах; солидные гонорары за книги, хорошая зарплата – не так, как в молодые годы, когда он вынужден был часто обращаться за финансовой помощью к матери, которая с трудом сводила концы с концами. И он рад теперь появившейся у него возможности помочь своей стареющей матери.

«Буэнос-Айрес, 1930 год.

Дорогая мамочка!

На следующей неделе вы получите телеграфно 7000 франков, из коих 5000 для уплаты долга Маршану и 2000 для вас. И я буду с конца ноября посылать вам по 3000 франков в месяц вместо 2000, как я раньше сказал.

Я о многом думал. Хотелось бы, чтобы вы провели зиму в Рабате36и имели возможность писать картины. Вы были бы так счастливы и могли бы одновременно заняться рядом интереснейших благотворительных дел.

Я оплачу ваш проезд, и затем с тремя тысячами франков в месяц вы сможете очень приятно жить. Но я слишком далеко, чтобы самому найти вам что-нибудь подходящее. Не могли бы вы написать д'0венэ или каким-нибудь другим знакомым, у которых есть друзья в Рабате? <…> Там так красиво! И через два месяца все будет в цвету.

Вы сможете поехать и в Марракеш, и остаться там писать, если вам захочется, но, думаю, Рабат вас вполне устроит. Во всяком случае, не хочу, чтобы вы ехали в Касабланку.

Здесь довольно мрачная страна. <…> На днях я был на юге, в Патагонии (нефтяные промыслы Комодоро-Ривадавия), и здесь на пляжах мы встретили тысячеголовые стада тюленей. <…> Юг здесь – это холодный край. Южный ветер – холодный ветер. И чем дальше на юг, тем больше мёрзнешь.

Дорогая мамочка, нежно целую вас. Антуан»

36

Рабат – столица Марокко, государства в Северной Африке, в то время – колония Франции.