Читать книгу Сочинения (с иллюстрациями) - М. В. Ломоносов - Страница 13

Какое счастие тебя ко мне ведет,

От коего мой дух еще отрады ждет?

Я здесь искал тебя.

Ужель стенаний сила

Тебя к несчастливой на жалость преклонила?

Я, видя, что тебя сомнения мятут,

Что мысли разные себе предела ждут,

Пресечь и рушить их, царевна, поспешаю!

Тебе то будет всё приятно, уповаю,

О небо, воссияй в мою затменну грудь

И сердцу томному дай ныне отдохнуть!

Я не пришел к тебе, чтоб льстивые обманы

И сладкой яд влагать для большей скорьби в раны,

Но искренность моя не может утаить

Того, что боги мне велели совершить.

Я верность обещал хранить тебе неложно

И сохранял всегда, коль долго было можно.

Когда бы я к тебе любови не имел,

Когда б сердечной жар и ныне не кипел,

То мог бы я сказать, что клялся я заочно

И клятву преступить мне можно беспорочно;

Сказал бы, что, не знав я твоего лица,

Не красоту твою, но представлял отца,

Богатство представлял и в славной силе Трою,

И всё, что было в ней, я называл тобою.

Но я, довольствуясь достоинством твоим,

Гнушаюсь, помня честь, подлогом таковым.

И жалость, и любовь к тебе меня терзает,

И гневной мне ответ от олтаря смущает!

Ах, если бы и то подобной был подлог,

Ах, если б я и то почесть в неправду мог,

О, если б преступить возмог я без боязни,

Ни мне, ниже тебе не ожидая казни,

Что дал от олтаря мне строгой Марс в ответ!

К надежде ли меня иль к пагубе влечет?

С одной страны тебе надежду обещает,

С другой страны мое желанье пресекает.

Чрез греков небеса повергнули троян,

Чрез греков же хотят и исцелить от ран:

Их стены обновить героя посылают,

И красоты твоей меня они лишают;

Велят, которую я воспитал, любить,

Тебя, дражайшая, их воле поручить.

Их воле и тому, кто, воспален тобою,

Лежащу обещал тебе восставить Трою.

Возможно ль, чтобы те ж нас боги сочетать

Хотели и тотчас невинно разлучать?

И можешь воле их немедля согласиться,

Как ежели она против твоей стремится?

Не смеешь против ней ты слова испустить.

Ах, тем ли хочешь ты неверность утаить?

Вотще ко храму ложь прибежище имеет;

Сквозь святости покров коварства яд чернеет.

Ты видом лишь одним последуешь богам,

Но делом восстаешь противу оных сам.

Ты хочешь скиптр чужой отнять, не устрашаясь.

Но с троном упадешь, неправо возвышаясь.

Пускай что можешь ты в продерзости успеть

И младость нежную тиранством одолеть;

Какую чаешь в том себе иметь забаву?

Какую можешь тем снискать на свете славу?

Ты, ненавистию отвсюду окружен

И лютыми смертьми по всяк час устрашен,

От той самой, страшась, душею возмутишься,

Для коей преступить присягу не боишься.

Но правда чистая всегда пред тем скверна,

В ком злость проклятая живет вкоренена.

Когда бы ты еще имел любви хоть мало,

И сердце бы ко мне хотя легко пылало,

То мог ли б ты снести, чтобы кровавой грек

От взору твоего в полон меня повлек,

Дабы там в торжестве он мог меня представить

И, сопостат, себя в отечестве прославить,

Дабы с презрением народ увидел там,

Котору поручил тебе в чертог Приам.

Не лучше ли сказать, что ныне Илиона

Не блещет славою отеческого трона,

Что нынь не льстит венец и не смущает страх,

Что в греческих гремел от Гектора полках!

Ты чаешь, что он мертв? он жив, уже вставает;

Земля пред ним врата, тряхнувшись, отверзает!

О Гектор, поспешай, и за сестру отмсти,

И брата своего в младенстве защити!

Оружием звучит, огнем вооружен,

А ты, предатель мой, еще не устрашен?

Мечем уж над твоей он головой сверкает.

Коль темна ночь глаза и дух мой помрачает!

Ах, истинен твой гнев! я лютой твой тиран!

Но волей ли моей союз любви попран?

Столь много речь твоя меня не укоряет,

Как совесть внутрь грызет меня и обличает!

Я строгой бы готов противиться судьбе

И в жертву принести себя одной тебе,

Но вижу, что тебя спасать лишь начинаю,

Я больше тем тебя, бессчастну, погубляю.

О жалость зверская, жалеть и убивать!

Незлобие мое ты можешь презирать?

Я в самой час, когда ты лютыми устами

Священный рвешь союз, положенный меж нами,

На ненависть себя принудить не могу

И, нудясь, на свое тебе я сердце лгу.

Но больше не хочу стараться быть любезна.

Уже моя к тебе надежда бесполезна.

Блистает с красотой Филлидиной венец,

Мне слезы лишь одне оставил мой отец!

Бесчеловечной, что ты очи отвращаешь?

Ты тщетными со мной минуты все считаешь.

Уже ты не меня, но и себя забыл:

Твои все мысли с той, которой ты постыл.

С ней сердцем говоришь, ей следуешь глазами:

Я больше скучными не удержу словами.

Поди и ей клянись, как прежде клялся мне,

Свидетели всему на небесах одне.

Я знаю, что они того не позабыли,

Каков они союз меж нами утвердили.

Ты чистой жар ко мне бесстудным погаси,

И сердце пред олтарь преступно понеси.

Я с оным приступить к богам не обинуюсь,

Когда ответу их и воле повинуюсь.

Чего не может злость проклята предприять?

Велит, забыв вражду, за грека посягать!

Велит мне позабыть отечества паденье

И братей и сестры несносное мученье,

Как Гектор был попран, лишен по смерти гроба

Как матери моей растерзана утроба,

Пронзенный как Приам пред олтарем лежал,

В сыновней и в своей крови живот скончал!

Как мне не представлять ту ночь бесчеловечну

Что день троянский в ночь переменила вечну?

И лютых хищников торжествовавших крик,

Которой мне и здесь наносит страх велик,

Как греки, наших стен освещены пожаром,

На пагубу троян спешили в буйстве яром;

Чрез сродников моих стремилися тела,

Из коих по земли густая кровь текла.

В такой ли отпустил чертог меня родитель!

Такой готовишь брак, о лютый мне мучитель!

Однако тем своих очей не насладишь;

Ты в ров влечешь меня, но сам над ним стоишь.

Пронжу мечем, когда любовь не уязвила?

Но мести слабыя мне недовольна сила:

Он должен, пагубу увидев, восстенать,

Вотще раскаяться, без пользы дух отдать.

И месть моя ничто, когда он не узнает,

Что муку от моей руки претерпевает.

Уж время, что стою? но что хочу начать?

Я быть гнушаюсь здесь, и прочь не тщусь бежать.

Еще смущенным я умом того не вижу,

Люблю ли я его или я ненавижу!

С каким презрением оставил он меня!

Пустил ли каплю слез, вздохнул ли, отходя?

Но в слабом сердце сем еще он пребывает,

В отчаяньи еще надежда мне сияет.

Но в чем надежду я еще иметь могу?

Он в сердце вкоренил вовек уже другу!

Одна надежда мне надежды всей лишиться

И с братом в те ж места несчастливым укрыться,

Укроюсь? и своих не наслажду очей,

Как будет жизнию гнушаться он своей?

Когда безвинного он вместо Полидора

Сыновнего, прельщен, вовек лншится взора,

Как в греческих руках заплачет Деифил,

Которого отец на муку им вручил?

Ты жалобы оставь, царевна, бесполезны;

Помогут ли тебе теперь потоки слезны?

Троянские спасать остатки поспешай

И брата от руки противничей скрывай.

Когда уже и здесь мы не нашли защиты,

То кем, несчастные, мы можем быть покрыты?

Как в свете все дела. преобращает рок!

Сегодня свержен вниз кто был вчера высок.

Сей час нам радостен, но следующей слезен;

Тот вечером постыл, кто утром был любезен.

Давно ли Трои верьх касался облаков,

Где ныне смрадными костьми наполнен ров?

Давно ль со славой дочь Приамову встречали,

Что нынь отверженна терзается в печали?

О ты, величества и бедности пример,

Подобие небес, подобие пещер!

О Троя, ты сердца геройские родила

И в пепеле своем, упадши, их покрыла!

Начто оставлен здесь с сестрою Полидор?

Начто не погребен среди Идейских гор?

Ах, лучше б со стены низринуту разбиться

И ей в крови своей невинной обагриться,

Со братними костьми соединясь, лежать

И купно пепел свой с отеческим смешать,

Как ныне, приклонить куда главу не зная,

Не видеть горести неслыханные края!

Что медлишь здесь один, любезный мой Мемнон?

И что из глубины ты испускаешь стон?

Никак, препятствия в намереньи случились,

И наши тайные советы уж открылись?

Опасности ни в чем не видно никакой,

И флот к отшествию со всем исправлен твой;

Филлида на него по всякой час взирает

И по стопам твоим во след идти желает.

Лишь только тьмой твои суда покроет ночь,

От наших берегов пустись счастливо прочь.

В отсутствие твое, в отсутствие Филлиды

Правление земли другие примет виды.

Дотоле князю я от ревности служил,

Пока он правду сам и искренность хранил,

Но ныне он свои законы преступает

И тем от них меня и прочих свобождает.

Ты ревность искренню к царевне сохрани,

И, утвердив престол в Афинах, не косни,

Воспоминай всегда мое последне слово:

Здесь сердце подданных принять тебя готово.

Ты в пользу способы нам все употреби,

Прости, и обоих в отсутствии люби.

Ты видишь, что тебя я ради предприемлю?

Дерзаю чрез валы идти в чужую землю!

Не Полимнестора я устрашась бегу,

Но взору твоего лишиться не могу.

Хотя пучины я бурливой устрашаюсь,

Но и в опасности с тобой не опасаюсь.

Когда ты мне не льстишь, когда ты верен мне,

То верен будет нам и путь во глубине.

Хоть тягостны труды, но наградит отрада,

Когда достигнем мы отеческого града.

Коль радостно тебя увидит там Тезей!

Какое множество сберется там людей!

Признаки по путям побед моих поставят

И песни брачные к торжественным прибавят.

Прекрасно солнце, ты зайди за глубину,

На горизонт пусти скорее тьму ночну,

И прежде не блистай пресветлыми лучами,

Пока сей брег от нас не скроется валами,

Сей брег, от коего мы ныне прочь бежим,

Но неотступно внутрь сердец его держим.

Меж тем с Мемноном скрыть я должен нам дорогу.

Чтоб, ежель княжеск полк ударит вдруг тревогу,

Успели в городе нам верные полки

Спасти нас от его коварныя руки.

Пожди, дражайшая, пожди меня минуту.

Оставшись, чувствую тоску на сердце люту.

Любезная, ко мне, Креуза, ах, поди

И в ожидании мне время проводи.

Что смутной в землю взор, унывши, потупляешь?

Ты стонешь! Ах, о чем ты слезы проливаешь?

Далекого пути, драгая, не страшись,

Забудь всё и моим примером укрепись.

Не путь меня, не путь далекой устрашает.

Но близкая беда все чувства отягчает.

Коль много терпишь зла от нежной простоты!

О коль коварен он! о коль злосчастна ты!

Нигде надежды нет, нигде нам нет успеху!

Нам отнял в скорби рок последнюю утеху!

Престань смущать меня безвременно таясь.

О как я извинюсь, когда уведал князь?

Но Демофонт ко мне поспешно возвратится.

Ты больше на него не можешь положиться!

Ах, сердца не пронзай…

Хоть поздно, будешь знать

И время не велит несчастья умолчать.

Коль долго, небеса, вы будете мне строги!

Я, мимо проходя троянские чертоги,

Увидела, спешит из них к судам Драмет,

Младенца на руках закрытого несет

И озирается страшливыми глазами.

Я, видя тут рабу, обмытую слезами,

Спросила, для чего она стоит смутна?

Ответствовала мне: «Царевна предана!

И князь, не убоясь ни бога, ни закону,

В супружество дает другому Илиону,

И придет, говорят, поспешно Демофонт

Бессчастну тайно взять и увезти чрез Понт!»

Ах, лютой мой злодей, как мог ты притвориться!

И как посмела я на лживом утвердиться?

Но помощи уж нет! Креуза, ах, спеши

И в злом отчаяньи несчастной послужи;

Вели пуститься в Понт стоящим под горами

И воздух огустить горящими стрелами,

Чтоб тучей огненной покрылись корабли.

Не медли.

Есть ли кто лукавей на земли!

Меня оставив здесь в приятной толь надежде

И больше нежности мне показав, как прежде,

В последни из моих пошел прельщенных глаз!

О лютая судьба! о, коль свирепой час!

Я твоего стою прихода ожидая,

Когда в путь за тобой последует другая!

Но ты, продерзкой, сам почувствуешь тоску:

Огнем в средине вод я путь твой пресеку.

Когда ж не возмогу, то кровь моя струями

Тебя изобличит, кипя вослед с волнами.