Читать книгу Megapolis. В активном поиске - Макс Алексеев - Страница 9

Цвета стали ярче.

Мистические вспышки время от времени освещали все вокруг. Мир разделился на плоскости и начал танцевать дикое танго. В ее изящных линиях и кружевах. В белоснежных ленточках ночной рубашки и свежести постельного белья. Каждое движение воплощалось в сотнях объектов, преследуя иллюзорную точку, за которой двигалось его сознание. Первое, на что ему захотелось взглянуть, были руки. Сначала он даже не понял, что руки – его. Эти чужие конечности подчинялись странным законам, существуя в мире абстрактных математических формул. Легкие, не ведающие силы притяжения, куски плоти. Он дошел до кухни и налил стакан воды. Вода показалась ему обычной, но поразительно чистой. Она была прозрачным веществом, сохраняемой формой стакана. Почти желе, если замедлить секундную стрелку.

В лицах сошедших на полустанках, чтобы раствориться в дыме последней сигареты. В кафе осенней жизни на тропинках покрытых желтой листвой. Под ветвями деревьев, под сводами голубого неба. В утреннем тумане сновидений и в надежде на будущее. Он знал, что они пытались радоваться наперекор судьбе. Их мучила жажда, они дышали воспаленным воздухом. Удар за ударом, их сердца выдавали барабанную дробь на расчлененных лицах безумцев. Словно в последний раз, пожимая руку усталых объятий.

В его окнах проносились огромные облака. Самые большие и быстрые затмевали своей красотой его расширенные зрачки. Ему показалось, что они могли снести крыши домов, если бы плыли немного ниже. Как огромные глыбы льда, обрушивающиеся в ледяную воду. Они бы разбили тротуары, а потом растаяли в лучах восходящего солнца. Он смотрел на них, на беспечные сгустки испарившейся воды, которые влекли за собой к горизонту вечности. Они задевали струны его души, заставляя молниеносно перебирать проносящиеся в голове мысли. Быстро, не зацикливая внимания ни на одной из них.

Ручка двери поддалась щелкнувшим замком. Он вышел и открыл дрожащей рукой окно. Ему казалось, что эта бетонная конструкция вот-вот рухнет вниз, еще до того, как он взглянет в объятья бездны. Он подошел ближе. Его взору предстала едва знакомая картина. Мир сплющивался в перспективе падения, пытаясь ухватиться за его воротник в надежде забрать его с собой. В глубину потока, подземными водами разбивающего скалы. Ломающего железобетонные перекрытия станций метрополитена и топящего убежища криминальных семей. Ему захотелось прыгнуть туда, отдавшись в руки судьбе. Разбить витрину силы притяжения и больше ни о чем не думать. Грудная клетка начала вздыматься сильнее и новые соки адреналина ударили в его сосуды, словно в гонги древних народов.

Их реальность уже давно стала иной. Она дарила алмазы деталей и четкие линии карнизов. Зеленеющие листья и потрескавшийся асфальт на тротуаре. С возрастом они перестали замечать красоту мелочей. Тех, что могли подарить новые впечатления в таком знакомом и скучном мире. Тех, на которые раньше они не обращали внимания. Словно маленький ребенок, он снова начал открывать мистическую природу вещей. Что-то было полезно и желанно, а что-то вызывало у него опасение. Немного погодя он решил принять все с ним происходящее как данность. Он стал пассивным наблюдателем. Пацифистом-разведчиком реальности, что вертелась вокруг него на серебряном шесте, словно ненормальная стриптизерша. Опрокинув очередную порцию виски, он попытался ухватиться за ее трусики в надежде содрать последнее, что отделяло его от тайны. Но мир продолжал играть с его воображением злую шутку. Он пробирался к ней словно рысь, осторожно перемещая мягкие подушечки. Постоянно оборачиваясь в поисках странных источников шума, доносящихся со всех сторон.

Он испугался, что ему уже было не суждено вернуться обратно. Испугался того, что зашел слишком далеко. Туда, где зашифрованный радиосигнал стал белым шумом смерти. Испугался, что к некоторым вещам нужно будет снова привыкать. Привыкать ставить чайник, поднимать вилку и стакан, читать и мыслить, держа в сознании сразу несколько вещей. Он не мог сфокусировать внимание на собственных действиях. Его мозг анализировал лишь фрагменты, необходимые в каждый следующий момент. Он направился на кухню за чаем, но остановился как вкопанный перед столом, не понимая зачем пришел. В белых простынях сигаретного дыма, обволакивающего его ноги. Медленно спадающего на кафель и растекающегося по углам. Стуком секундной стрелки. Ударом за ударом, в страхе забыть самого себя.

Стремление жить время от времени теряло для него всякий смысл. Он искал его в разумных доводах, в чтении на ночь и в отражениях зеркал. Он пытался найти смысл жизни и обезопасить близких от расходов на похороны. Анализировал собственное поведение и хотел стать лучше. Шаг за шагом, переступая бетонный порожек пола, чтобы закурить очередную сигарету, не предвещавшую ничего нового. Каждый шаг давался ему с трудом. По ходу движения мир вокруг него превращался то в огромную газетную полосу, то в набор деталей из острых заголовков новостей. В дотошную газету, в которую рано или поздно превращаются все издания, когда редакции надоедает работать в пыльном офисе.

Пробираясь сквозь остекление, он упирался в желтые страницы серых букв. Из тех, что намазывают на протухший бутерброд мыслей, событий и отголосков вчерашнего дня. Текущих по мундирам полицейских спермой, отбивающихся от озлобленных негров, крушащих и поджигающих все на своем пути. Из-за неразделенных чувств, произвола и насилия со стороны служащих. По вине убийц, терзавших невинных людей на площадях, заполненных правозащитниками. В жерле проснувшегося вулкана, который выбросил в небо огромный столб пепла. Пепла разнузданной жизни, окунающей его рожей в дерьмо. Он читал о том, что где-то снова шли ожесточенные бои. Президенты жали друг другу руки, а население сводило концы с концами кинолентой врезанных картинок, ненужными словами и аналитикой. Объединенными в несуществующие партии и требования. И тут он почувствовал, что шел вместе с ними. По пыльным улицам и магистралям, исчезая в помехах радиосигналов. Повернувшись к окну и облизав фильтр глубокого одиночества, объединявшего людей в цивилизации.

Он порядком от нее устал – экзистенциальная смерть настигала его каждый вечер. Он падал на кровать и закрывал глаза, засыпая в момент, когда еще летел на нее. Он чувствовал как пружины поглощали энергию тела, частично принимая его форму. Они успокаивали его разум провалом в черное ничто. Там не было холодно и жара не беспокоила прохладным душем. В комнате становилось тихо и убитый мозг переставал обрабатывать сомнительные сигналы, давая волю беспечным игрокам в покер. Он засыпал еще до того, как вечное молчание окончательно опускалось на пляж. В тот самый момент, когда смерть, о которой думают одинокие люди, заходила в его просторную комнату. Но он уже мирно спал.