Читать книгу Орион. Око земли - Макс Фетт - Страница 4

– Все сейчас разгребают завалы. У нас нет свободных людей!

– Я видел дюжину мужчин в ваших казармах, пусть они это сделают!

– Это солдаты с границы. Они вернулись несколько часов назад, им положен отдых.

– Отдых? – на лице толстяка в черной мантии с желтой полосой на рукавах застыла маска недоумения. – Мой дом лежит в руинах, а вы говорите, что этим слюнтяям нужно отдохнуть? Может, еще приказать служанкам принести им в постель виноград? Хотя нет. Зачем бедных девушек утруждать? Я сам принесу им его!

– В пекло вашу лачугу! – выкрикнул мужчина средних лет с залысиной в такой же черной мантии, но с белой полосой. – Старая часовая башня рухнула. Император будет в ярости.

– В пекло?! Да ты знаешь, сколько он стоил?

– Их следует пустить к основной группе на расчистку улиц. Лунная на данный момент почти полностью разрушена, – относительно тихо вклинился низкий участник совета с зелеными полосами на рукавах.

– Да какие улицы? Там и так уйма народу, сами разберутся, – не переставал напирать толстяк. – Мужчины пойдут строить мне новый дом!

– Больше ты ничего не хочешь?

В помещении нарастал гул от не желающих соглашаться друг с другом советников. Из-за высоких потолков его подкрепляло бесконечное эхо, что будто дубиной долбило по барабанным перепонкам главы совета, восседавшего в красной мантии.

– Довольно! – выкрикнул Мортимер, ударив ладонью по столу. Все в момент замолчали, опустив головы вниз. – Господа, – громко начал он, – я понимаю, что у каждого из вас проблема, которая требует немедленного вмешательства, но поймите, – он смягчил голос, чтобы не накалять ситуацию, – прибывшие солдаты три долгих месяца отстояли на границе, защищая нас, наши дома, наших жен и детей. А вы хотите закинуть их в разгорающийся костер, как какие-то бесхозные поленья? Эти люди как никто другой заслужили отдых и, если потребуется, господин Болн, – тот поднял голову и удивленно посмотрел на советника, – вы сами понесете им и виноград, и вино, и женщин, если они того захотят.

– Но милорд, моей семье негде жить и… – Мортимер жестом оборвал его.

– Ваша семья может поселиться в гостевых покоях во дворце на то время, пока будет строиться ваш новый дом. Я сегодня же отдам приказ. Но впредь не смейте упоминать солдат как дешевую рабочую силу. Они наш щит и по закону имеют полное право на семидневный отдых. Вам ясно?

– Да, милорд. Конечно! – на толстощеком лице Болна прорезалась улыбка подхалима. – Огромное спасибо, – пропустив пустую благодарность мимо ушей, Мортимер обратился к совету.

– Итак. Как продвигаются работы по восстановлению города? Господин Франк?

– Все идет строго по графику, милорд. К завтрашнему дню рабочие расчистят дороги на главной площади, – ответил престарелый мужчина с залысиной. Он считался самым старым среди присутствующих и состоял в совете еще со времен красной чумы. Мортимер доверял ему, поэтому принимая решения, зачастую прислушивался к советам опытного старика.

– Превосходно. Как только закончат, отправьте десяток людей в распоряжение господина Болна. Но предварительно накормите их, дайте день отдохнуть, – толстяк вальяжно откинулся на спинку стула, довольный своим положением, но, заметив сверлящие глаза главы совета, тут же выпрямился и нервно поправил воротник.

– Слушаюсь, милорд, – Франк поклонился.

– Вы подсчитали количество погибших? – Мортимер затаил дыхание в надежде услышать минимальную цифру. За последние три дня почти все планы рухнули так же, как и старая часовая башня рядом с площадью, поэтому хорошие новости были как никогда нужны, чтобы вслед за ней не рухнули и нервы.

– Разумеется, милорд, – Франк положил перед собой старый планшет с кипой бумаг и с помощью окуляра внимательно присмотрелся к написанному. – По последним подсчетам от болезни скончалось двести тридцать четыре жителя, из них двадцать один проживал в деревне неподалеку от Солтиса, – он перелистнул страницу. – От землетрясения погибли одна тысяча семьсот пятьдесят два человека, подсчет новых умерших ведется до сих пор. Данные с земель империи придут в течение двух дней.

Мортимер тяжело вздохнул и одним движением зачесал длинную темную шевелюру назад. Контролировать распространение болезни удавалось все сложнее, в основном это было связанно с карантинами в местах ее обнаружения. Жители, не желающие мириться с заключением в собственных домах, сбегали в другие деревни и тем самым распространяли инфекцию дальше. И судя по всему, она скоро доберется и до столицы. Он понимал, что бить тревогу еще рано, – лишняя суматоха сейчас ни к чему хорошему не приведет. Но времени осталось все меньше.

– Господин Парнс, – пониженным тоном продолжил глава совета. – Что с поставками с юга?

– С сегодняшнего дня оставшимся караванам и торговым судам полностью запретили въезд на территорию города, милорд. Все стражники проинформированы.

– Хорошо. Теперь, пока не разберемся с болезнью, торговые пути не открывать. Не хватало еще, чтобы зараза проникла на территорию города.

«Одной проблемой меньше», – подумал он.

– Господин Денс. Вы выяснили причину возникновения землетрясения?

Денс – новоиспеченный участник совета. С первых минут знакомства у Мортимера выработалось стойкое отвращение к этому человеку: неопрятный, с засаленными волосами, обожженным лицом и руками от неудачных экспериментов с химическими реагентами. Но уже через полгода именно он порекомендовал императору поставить ученого во главе научного центра, признав его поразительный ум и хладнокровность в принятии решений.

– Разумеется. Судя по пришедшему от моей группы отчету, три дня назад в Крёнгарде пирамида испустила мощный импульс энергии, который и послужил основой для землетрясения.

– Вы уверены?

– Да. Другого объяснения землетрясения нет. Ну, разве что боги на нас разгневались, – он играючи посмотрел на представителей храма Юны и средним пальцем поправил оправу очков. Те сделали вид, что не заметили выходки.

Мортимер задумчиво скрестил пальцы перед лицом.

– Ваша группа может связаться с людьми у пирамиды?

– От них уже третьи сутки нет никаких вестей, милорд. Вот последнее, что пришло от лейтенанта Лироя заводной птицей, – Денс выложил скрученную в небольшой рулон записку и тыльной стороной руки развернул ее. – «Господин Денс. Пишет лейтенант Дженкинс, ответственный за защиту научной группы вблизи Крёнгарда. Ранним утром нами был зафиксирован мощный импульс энергии, исходящий от пирамиды. Примерно через час по всей территории прошло мощное землетрясение. Впоследствии погиб один из членов группы. Мной принято решение отправиться в поселение и получить всю возможную информацию об инциденте. Трое оставшихся участников научной группы настояли на сопровождении. Ровно через сутки отправлю следующую заводную птицу с подробным отчетом. 14 день месяца феникса» И, как я уже сказал, новых вестей от них так и не поступало.

Мортимер перевел задумчивый взгляд на начальника стражи.

– Вы можете отправить кого-то из городской стражи в Крёнгард?

Парнс встал из-за стола и осмотрел всех сидящих в зале советников. Лицо начальника стражи напоминало высушенное озеро из-за потрескавшейся кожи вокруг губ и носа, а также за счет глубоких морщин на лбу и вокруг глаз. Он постоянно щурился из-за плохого зрения, поэтому смотрел на всех взглядом старого деда, повидавшего тучу дерьма на бесчисленных войнах и считающего всех этих собак из совета сопляками.

– Нет, – таким же сухим, как его лицо, голосом ответил Парнс. – Все силы сейчас пущены на ремонт железных дорог. Остались только отряды, патрулирующие город, и багровые мечи. Но как вы знаете, они не должны покидать пределы Солтиса без особого распоряжения императора.

– Знаю, – задумчиво прижав указательные пальцы ко рту, повторил Мортимер. – Вы упомянули про отряды в городе. Сколько их?

– Несколько дюжин по четыре человека в каждом, – ответил Парнс.

– Вы в них уверены? – поинтересовался он.

Парнса явно задел вопрос главы совета. Почти всех из городских полицейских или голубой стражи, как привыкли их называть бойцы старой закалки, он тренировал лично и чуть ли не вручную вылеплял из них солдат. Под столом незаметно сжался кулак.

– Да, милорд, – отвечал начальник стражи. – Они посвятили свою жизнь службе империи, и со многими я лично сражался плечом к плечу на поле боя.

– Где они сейчас?

– Ближайшие патрулируют гавань, – ответил Парнс и выдохнул, разжав кулак. С какой бы неприязнью он не относился к главному советнику, тот все же оставался выше его по рангу, и принятая им присяга сдерживала его.

Мортимер одобрительно кивнул и, не обращая внимания на озлобленного Парнса, обратился к стражнику в белой кирасе позади него.

– Выбери одного из них и приведи сюда, – сказал он и хотел было добавить что-то еще, но в последний момент передумал.

Стражник выпрямился во весь свой внушительный рост и, поклонившись, вышел из зала. На его место почти сразу встал другой, отличавшийся лишь наличием безобразного шрама на правой руке.

– Господа, – обратился к совету Мортимер, – пока не прибудет наш гость, предлагаю устроить небольшой перерыв, – все одобрительно закивали и повставали со своих мест.

Мортимер остался совершенно один за столом с выбитым на нем гербом Империи, на котором было изображено трехголовое существо с телом, напоминавшим гидру с Фораса, длинным хвостом стрелой и головами, походившими на драконьи из старых легенд. Голова, смотрящая вправо, раскрыла пасть, оголив острые ряды клыков перед видимым только ею врагом. Вторая с интересом всматривалась куда-то на восток. Мастер по камню, что выбил этот рисунок, скрупулезно проработал взгляд существа, желающий получить знания, а не войну, в отличие от правого собрата. Третья же возвышалась над другими, склонившись под светом Юны – старшей из трех лунных сестер.

Подперев голову руками, Мортимер медленно перешагнул порог библиотеки собственной памяти. Вместо обычных стен и потолка его сознание воссоздало полки с неисчислимым количеством фолиантов, древних свитков и клочков исписанной кожи. Последние сохранились со времен, когда он жил с родителями в деревне на окраинах Империи. Втайне от отца он воровал подсохшую кожу из его мастерской и углем записывал на ней все, что казалось подозрительным или пробуждало интерес, начиная с доносящегося со стороны леса шума и заканчивая пересчетом стада подозрительного соседа.

В библиотеке все эти годы неизменным оставался только пол, покрытый длинным ковром. Вытканный красными и серебряными нитями, он притягивал своей расцветкой и извивающимися в диковинных танцах узорами. Основной рисунок находился по центру и напоминал две волны на поверхности бушующего океана. Они сталкивались в центре и смешивались в совершенно непредсказуемый цвет, а после расходились к краям, чтобы на новом полотне вновь встретиться лицом к лицу и выдать не поддающийся пониманию обычного человека рисунок. Мортимер неоднократно цеплялся взглядом за изображения на ковре, как рыба за крючок удочки, и часами изучал его, но в этот раз он намеревался сделать что-то по-настоящему важное и старался не смотреть под ноги.

Щелчком пальцев он в мгновение ока переместился к нужной ему полке. Ее внешний вид отличался от всех остальных и напоминал перерождение чего-то мерзкого в нечто прекрасное. Куски благородного серебра торчали из-под облезлой обшивки старого камня, источая тусклый холодный свет. Каждый раз, посещая это место, Мортимер находил новые дыры в камне и сейчас, когда вновь провел ладонью по поверхности, ощутил незнакомую трещину. Размером она не превышала зернышко, но учитывая недавние происшествия, даже эта небольшая новость ободряла.

Глава совета вытащил из глубины стеллажа потрепанный временем и регулярными исправлениями фолиант. Кожаная обложка со скрученными уголками смотрела на него своими прорезавшимися глазами. Мортимер защипнул кипу страниц и разом открыл нужную ему часть. До корочки оставалось еще полдюжины чистых листов, когда как все до них было исписано настолько, что не могло вместить и пары лишних слов.

Послышались ступающие по мрамору тяжелые шаги. Судя по звуку, людей было двое. «Видимо, стражник привел гостя», – подумал глава совета. Моргнув, чтобы освежить подсохшие глаза, он вернулся в зал как раз к тому моменту, как распахнулась дверь.

– Господин, – городской полицейский отдал честь и поклонился.

Мортимер кивнул в ответ и посмотрел на стражника в белой кирасе. Тот стоял, как каменное изваяние, в ожидании дальнейших указаний.

– Передай всем, чтобы возвращались, – отдал приказ Мортимер. Стражник без единого слова исчез за двустворчатой дверью.

– Простите, господин, – неуверенно начал полицейский, – а зачем… – глава совета резко выставил руку, приказав гостю замолчать.

Через несколько минут зал стал заполняться советниками в черных мантиях с отличительными полосами на рукавах. Каждая из них отвечала за причисление к различным гильдиям Империи. С красными сидели ответственный за кузни и строительство: главный инженер Горн и двое лучших кузнецов, выбранных народным голосованием с земель империи. Белым цветом выделялись советники, отвечающие за дипломатию. Возглавлял их Франк, как самый опытный член совета. Рядом с ним сидели два выбранных лично им человека из жителей Солтиса, которые могли описать все проблемы среди народа, какими они были на самом деле. Серый цвет был выбран для патриарха храма Юны Лайна и двоих его прислужников. Синий использовали глава научного центра, коим являлся Денс, и два его доверенных ассистента. А за все вопросы, связанные с продовольствием, отвечал Болн и трое помощников. Он настоял на еще одном человеке год назад, когда начал жаловаться на огромное количество цифр, с которым приходится работать. На самом деле он попросту переложил свою часть дел на плечи еще одного незатейливого паренька. Мортимеру была известна сия махинация, но пока в банк поступали средства от некогда великой семьи, он закрывал на это глаза. Помимо них на собрании присутствовал начальник стражи и четверо багровых мечей, по два у каждого выхода.

Те, кто не так давно достиг тридцати лет и смог получить место в совете, бурно обсуждали насущные вопросы, с важными лицами кидаясь друг в друга аргументами. Им казалось, что каждый из них прав и именно его идея может помочь государству, тогда как более старое поколение, повидавшее на этом посту такое, от чего молодые могли всерьез задуматься о выборе простой жизни фермера, тихо возвращались на свои места, погруженные глубоко в собственные размышления.

Мортимер выждал момент, пока все не усядутся.

– Прошу вашего внимания, – начал он. Все замолчали и повернули головы в его сторону. – Мне незачем вновь рассказывать вам о текущем положении дел в Империи, всем оно прекрасно известно и без моих пояснений. Поэтому перейду к сути. Я предлагаю отправить ближайшим паровозом одного человека в Крёнгард для получения нужных нам ответов. – Полицейский стоял смирно, округлив белые, как снег, глаза с мелкими смолянистыми точками по центру, понимая, что речь идет о нем. – Есть две причины, почему мы должны поступить именно так: во-первых, мы задействуем минимум ресурсов и сможем сосредоточить силы на восстановлении города, что в данный момент является делом первостепенной важности. Во-вторых, один человек не вызовет столько подозрений и недовольства среди прихожан в Крёнгарде, сколько отряд вооруженных солдат, сверкающих нашим знаменем, – на этом моменте он остановился в ожидании реакции на предложение. Без сомнений, его голос имел больший вес, чем чей-либо другой, но все же без поддержки большинства, а именно трех гильдий, его план оставался набором пустых слов.

Франк учтиво кивнул на заявление главы совета, тем самым давая понять, что принимает его план. Денс не сразу отреагировал на происходящее. Пока Мортимер говорил, он записывал что-то в свой планшет, то и дело обновляя чернила на пере, окуная его в колбу. Очнулся ученый только тогда, когда одна из помощниц толкнула его в бок. Он тут же встрепенулся и ошарашенно посмотрел на главу совета.

– Да-да, я за, – протараторил он, после чего тихо обратился к помощнице. – А о чем идет речь? – шепнул он ей на ухо.

– Мы поддержим вас, – неожиданно для всех заявил Лайн.

Патриарх уже не обладал той властью, коей когда-то могли похвастаться его предшественники. Во время общих голосований он всегда оставлял свой голос напоследок, чтобы показать свою значимость, но в глазах остальных он попросту тянул время и всех раздражал. Ни о каком доверии в его неожиданном заявлении не шло и речи, но стараться вытянуть его мотивы в присутствии совета сулило бы зарождением нового конфликта тратить силы и время, на который не хотелось. Мортимер уже давно отрекся от веры и предпочитал ей науку. «Какая-то неизвестно откуда взявшаяся дама создала жизнь и теперь следит за всеми с луны? Бредни сумасшедшего, принимаемые простыми людьми за правду», – рассуждал он.

Болн не стал поднимать руку по одной простой причине: все это время он перешептывался со своими помощниками, постепенно краснея от копившейся злости. Его возмущало, что Парнс умолчал про свободных людей.

Молчание же Горна никого не удивляло. Почти каждый раз он предпочитал не участвовать в дебатах, если вопрос не касался напрямую его или его ремесла, но даже в этом случае за него говорили двое его подмастерьев. Сейчас же он вместе с ними сидел на месте и поглаживал рыжие усы, переходящие в бакенбарды. Горна не устраивал глава совета, несмотря на тот факт, что все его решения шли на пользу Империи. Каждое его слово чуть ли не буквально было пропитано ядом и прожигало слух главного инженера. Когда он пытался донести это до остальных, все, не понимая, о чем идет речь, игнорировали его.

– Прекрасно, – продолжил Мортимер и повернулся к оцепеневшему полицейскому. – Раз большинство за, то думаю, что вам следует представиться, – полицейский встрепенулся и резко выпрямился во весь рост.

– Сержант Маркус Тейн, милорд, – он поклонился и осторожно выдохнул так, чтобы никто из присутствующих не заметил.

Моментально в помещении зародился гул из перешептываний удивленных советников. Основой для них стал всего один вопрос: является ли Маркус Тейн сыном Зигмунда Тейна?

Мортимер задумался. Если бы у этого самоуверенного исследователя появился преемник, то он первым делом разослал бы сотню заводных птиц во все уголки Ориона, чтобы оповестить каждую крысу о ребенке, который продолжит его дело. Мортимер лично знал Зигмунда и прекрасно представлял, каким может быть его отпрыск. Под это описание совершенно не подходил образ полицейского, однако нотка сомнения все же засела в уголке его мыслей.

– А ты случаем не сын…

– Нет, – резко оборвал задавшего вопрос советника Маркус, что весьма рассердило первого.

– Кто тебе давал право перебивать, когда к тебе обращаются? – Болн медленно поднялся со стула. Его лицо вместе с тремя подбородками покраснело от давления, а распухшая от жира рука ударила по столу. Маркус сделал шаг назад и склонился.

– Я виноват, господин. Этот вопрос мне задают не в первый раз, и поэтому я решил…

– Да мне наплевать, что ты там решил! Считаешь, что раз тебя вызвали в совет, то ты теперь особенный?

– Простите, господин, я не хотел…

– Твоя мать тоже тебя не хотела, но ты ведь здесь, – эти слова стали последней каплей в терпении начальника стражи.

– Закрой свою пасть, боров! – Парнс вскочил на ноги и взглядом вонзился в рассвирепевшего Болна. – Да он больше достоин находиться здесь, чем ты! – яростно продолжал он. – Твой отец был настоящим человеком и превосходным лидером, а ты лишь позоришь его гордое имя.

– Ах ты, сучий выблядок! Приплетать моего отца вздумал, да? Так в эту игру можно играть вдвоем, – он грубо протер рукавом обслюнявленные губы и улыбнулся. – Как там твоя жена поживает, а? Я слышал от своих людей, как она прекрасно их обслужила два дня назад, – Парнс яростно ударил кулаком по столу, от чего колени Болна слегка подкосились.

– Не смей приплетать сюда мою жену, мразь!

Все остальные сохраняли нейтралитет и ожидали реакции от главы совета.

– Эти двое скоро поубивают друг друга, – прошептал один из прислужников Лайна, на что сам патриарх не ответил.

– Господин Парнс! – повысив тон, произнес Мортимер. Твердый взгляд начальника стражи перешел на главу совета.

– Да, милорд, – ответил он, демонстративно делая паузу между словами.

– Вы объясните Маркусу, как ему добраться до Крёнгарда, – Болн заулыбался и, прищурившись, откинулся на спинку стула.

– А вы, господин Болн, лично соберете провизию ему в дорогу.

– Но милорд, для этого есть рабочие на складе, – он резко вытянул руку, указав направление склада в порту, ударив ей помощника по лицу.

– И подыщите себе кров. Ночи, как вы знаете, холодные в последнее время.

– Н… но вы же сказали, что моей семье можно остаться в покоях во дворце! – Мортимер поднялся и поправил рукава мантии.

– Все верно, – он выдержал секундную паузу, – но о вас речи не было.

С выходящими из орбит глазами Болн пытался сказать что-то помощникам, но не мог связать и двух слов.

– Денс, – молодой алхимик посмотрел в сторону главы совета, – соберите необходимые в дорогу лекарства и принесите все на станцию.

– Принято, – просто ответил Денс.

– На этом все. Приступайте к своим обязанностям, – Мортимер развернулся и окинул усталым взглядом полицейского. – Найди нашу научную группу в Крёнгарде, они помогут тебе пройти в пирамиду. И при первой же возможности отправь отчет заводной птицей. Понятно? – Маркус выпрямился и отдал честь, прижав кулак к груди. Глава совета кивнул и удалился из зала.

Члены совета начали расходиться, подняв шум скрипящими по полу стульями и возобновившимися разговорами. Из-за него Маркус не услышал приблизившегося сзади Парнса.

– Сержант, – прохрипел за спиной голос.

– Да? – ответил он и тут же выпрямился, осознав, кто стоит позади. Парнс немного оскалился.

– Ты из нового набора?

– Да, сэр. Четыре месяца как закончил училище. Сейчас мал…

– Идем, – он направился к выходу, взяв полицейского за локоть.

– Ты куда его повел, сухофрукт? – Парнс развернулся, сузив глаза больше, чем обычно, от чего морщины вокруг них стали еще глубже. Он понятия не имел, кем боров назвал его, но судя по роже – чем-то мерзким. – У меня и так времени мало, так что сначала он мой, – Парнс не стал отвечать и только оголил желтоватый клык, приподняв верхнюю губу. Попутно с этим жестом послышался рык.

Реакция какого-то бывшего вояки на приказ члена совета выводила Болна из себя, но спорить с начальником стражи без присутствия вокруг остальных советников, которые могли бы сдержать эту рухлядь, было самоубийством, поэтому он вынужденно отступил.

– Хрен с тобой, – он шагнул назад, задев пяткой стоящий позади стул. В гневе он выругался на него, будто на провинившегося слугу, и пнул несчастную мебель, выйдя через дверь на другой стороне зала.

Парнс дождался, пока толстяк пропадет из поля зрения, и только потом направился к выходу, приказав полицейскому следовать за ним. Маркус не понимал, что происходит, но послушно выполнял приказ, пытаясь не сводить взгляда с седого затылка. Они прошли через весь город, погрузившись в старый рабочий район, в котором из-за постепенно поднимающегося плотного дыма можно было разглядеть разве что кончик собственного носа. Солнце встало всего час назад, поэтому лежащий на земле лед только усугублял ситуацию.

– Мы пришли, – голос Парнса буквально был пропитан ненавистью ко всему вокруг.

Маркус поревел взгляд с промокших от подтаявшего льда ботинок на огромную вывеску, что покосилась над деревянной дверью. Каждая буква была размером с половину человека. «Наверное, чтобы ее можно было разглядеть в этой дыре», – подумал он. Приблизившись к таверне, он смог полностью прочитать название.

– Сладкий Джо? – с удивлением спросил сержант, поднимаясь по скрипучим ступенькам.

Не ответив, Парнс исчез за дверью таверны, из-за которой доносились чьи-то пропитые крики. Маркус недолго думая поспешил за ним. Он подбежал к двери, открыл ее, но уперся в металлическую решетку. Решив, что она так просто не поддастся, он с силой толкнул ее вперед, но внезапно она влетела во что-то мягкое и отскочила назад.

– Эй, ты там охренел что ли? – спросило что-то мягкое из-за угла.

Маркус вошел внутрь и увидел троих выпивох за круглым столом. По виду они просидели здесь всю ночь, пытаясь скрыться от холода, и судя по количеству пустых кружек на столе, согревались они долго. Первый жадными глотками допивал пиво из деревянной кружки, держа ее рукой с двумя отсутствующими на ней пальцами. Второй, совсем еще мальчишка в шляпе на несколько размеров больше его головы и сварочных очках с круглыми черными линзами, закинул назад голову и пытался рассмотреть полицейского через небольшие дырочки в каркасе для линз. Насмотревшись, он повернулся испачканной в мазуте щекой, настойчиво пытаясь оторвать кусок от вяленого мяса. Ближе всего к Маркусу стоял полноватый мужик, который и был «чем-то мягким». Правой рукой он натирал зад, в который, видимо, и прилетела злосчастная решетка, а левой сжимал грязную кружку. Он развернулся и пальцем, которой чесался, ткнул в грудь сержанта.

– Ты охренел, я тебя спрашиваю? – хриплым от холодного пива голосом спросило толстяк. Маркус сохранил каменное лицо и убрал руку его.

– Возвращайтесь на место, сэр, и успокойтесь, иначе мне придется применить силу, – настойчиво потребовал Маркус, уверенный в своей правоте.

Он не видел начальника стражи, но понимал, что тот может стоять где-то поблизости, наблюдая за происходящим. Какая-то частичка внутри хотела, чтобы толстяк полез в драку, и тогда он может наглядно продемонстрировать, на что способен, но тот развел руки в стороны и демонстративно вернулся к своему столу. Маркус приподнял левую бровь и разочаровано посмотрел вглубь таверны.

– Эй! – прохрипел голос толстяка. Маркус повернул голову обратно и последним увидел кулак с засохшим пятном грязи на среднем пальце, прилетевший ему в лоб. Сильнейший удар свалил полицейского на пол.

Звон в ушах заглушал поднявшийся ржач и выкрики в поддержку ударившего. Маркус сжимал уши в попытке остановить все звуки, но они, как склизкие черви, проходили через щели между пальцев и проникали в мозг. Он поднял взгляд, чтобы осмотреться, но вместо людей видел лишь размытые дрожащие фигуры. Вдруг одна из них резко приблизилась, а все остальные замолчали.

– Вставай! – прокричала она знакомым голосом, прорываясь через стену возгласов. Маркус протер глаза и увидел стоящего перед ним начальника стражи.

Парнс недовольно поднял полицейского и развернулся к толпе.

– Разошлись все по норам!

Его голос разлетелся по всей таверне. Все выпивохи, склонив головы, разбрелись к своим столам, попутно постреливая недовольными взглядами в полицейского. Парнс потащил мальчишку за собой, проходя через расступающихся рабочих и обычных пьяниц, не успевших попасть в храм или к себе домой до наступления темноты. Запах стоял хуже, чем в раздевалках училища после дневной тренировки. Пары выдохшегося пива, заполонившие собой все пространство, смешались с вонью от пота и невыносимым перегаром от заснувших по углам посетителей.

Встав к стойке, начальник стражи жестом приказал сержанту сесть рядом, потом сунул два пальца в рот и свистнул, осматривая пустое пространство за баром. Через пару секунд чья-то лысая макушка прошагала вдоль стойки и неожиданно скрылась. Почти сразу послышался звук упавшего на пол ящика, а за ним вновь показалась лысая макушка, под которой обнаружилось лицо гнома с мерзкой родинкой над губой.

– Мамке своей посвисти, – низким басом ответил он, положив локти на стойку.

– Заканчивай с такими шуточками, Грун, иначе отправишься на дно к сородичам, – процедил сквозь зубы Парнс, в очередной раз грозно сузив глаза. Он достал портсигар с бронзовым гербом Империи на передней крышке, вынул оттуда самокрутку, сунул ее в уголок рта и, чиркнув спичкой, подпалил вторую сторону.

– Я тебе сотню раз говорил, что эти выродки водяные мне не сородичи.

– Плевать. Налей мне той бормоты, что гонит твоя сестра, а этому пива.

– Ты какой-то сегодня злой, – сказал Грун, прищурившись, – заболел что ли? – Парнс поднял тяжелый взгляд на гнома и смотрел до тех пор, пока тот, недовольно бормоча не спрыгнул с ящика и не стал наливать пиво из бочки позади.

Маркус наблюдал за ними и все еще держался за правое ухо. Звон почти полностью утих, но на его место пришли ор, храп и крики людей из зала, от которых начинала раскалываться голова.

– Слушай и запоминай, – начал начальник стражи. Невзирая на головную боль, сержант пододвинулся ближе. – Через час ты отправишься на паровозе со станции Солтиса, доберешься на нем до Монтибуса. На перроне тебя встретят и отвезут к окраинам Кренгарда. Как только все разузнаешь, вернешься в город и сядешь на паровоз до столицы.

Он успел скурить треть длинной самокрутки двумя затяжками, пока говорил. По аккуратно скрученной бумаге и запаху трав было понятно, что такую роскошь могли себе позволить только члены совета или владельцы торговых судов. Средние слои населения вроде коллег Маркуса и простые рабочие довольствовались дрянью, что продавали под видом качественного курева. Однако насладиться этим ароматом не получилось из-за смешавшейся с ним вони, которая также исходила от начальника стражи.

– Простите за прямоту, сэр, но зачем нужно было вытаскивать меня сюда? Разве нельзя было сказать это все в зале совета? – Гном поставил перед двумя посетителями кружку мятного пива и стопку соевой водки.

– И только попробуй сказать, что это помои, – добавил Грун и спрыгнул с ящика. Парнс даже не посмотрел в его сторону и только стряхнул пепел на пол.

– Ты окажешь мне услугу, – продолжил он. – Передашь это человеку, который встретит на границе, – он вынул из внутреннего кармана небольшой сверток и положил на стол. – Уяснил?

– Да, сэр, – просьба старшего по званию обязала Маркуса подчиниться, впрочем, даже будь он того же ранга, отказываться выполнять столь безобидное поручение было бы бестактно, да и награда за него могла оказаться весьма ценной. Скорое повышение по службе или – в худшем случае – месяц без патрулей были бы весьма кстати. Ежедневные прогулки до ночи с людьми, не способными связать и двух слов, начинали сжирать изнутри. Его рука потянулась к свертку, но ее тут же накрыла сморщенная ладонь начальника стражи.

– Если об этом хоть кто-то узнает, ты проведешь всю свою оставшуюся жизнь, охраняя сортиры. Ясно? – Маркус медленно кивнул, не сводя остекленевшего взгляда с Парнса. Тот принял ответ и, убрав ладонь, взял стопку, что стояла перед ним, и залпом осушил ее. – А теперь вали и собирай манатки. У тебя есть час до отправления, – он толкнул сержанта в плечо, а сам развернулся к стойке и снова свистнул гному.

Маркус расстегнул две верхние пуговицы формы, положил сверток во внутренний карман, затем тремя пальцами быстро застегнул их обратно. За время недолгого разговора людей в «Сладком Джо» не убавилось, как и желания оставаться в этом месте еще хоть на минуту. После удара в голову и криков в поддержку толстяка охота пользоваться той небольшой властью, которой его наделила Империя, и пытаться приказывать всем разойтись отпала, поэтому не оставалось ничего другого, как протискиваться через всю пьяную толпу.

Пробравшись к выходу и обтершись перед этим почти об каждого мужика на тернистом пути, Маркус поправил воротник и, перед тем как выйти из трактира, зыркнул на встретившую его троицу. Самый младший из них пережевывал вяленое мясо, демонстрируя весь процесс. Заметив знакомого полицейского, он закрыл рот и показал на него пальцем, стуча маленькой ладошкой по коленке толстяка. Тот развернулся на стуле, который под его внушительными размерами казался совсем крошечным, неодобрительно хмыкнул и, чиркнув костяшки об щетину, вернулся к своему пойлу. Маркус выдохнул, открыл решетку, в этот раз придержав ее, отворил дверь таверны и вышел наружу. Перед тем, как та захлопнулась, сзади раздался громкий мужской хохот и затерявшейся в нем тонкий смех мальчика в сварочных очках.

Весь путь до дома Маркус смотрел только под ноги и перебирал в голове вещи, что могли пригодиться в пути. Дорога обещала быть длинной, и, хотя большую ее часть предстояло преодолеть паровозом, стоило хорошо подготовиться. Вопрос со съестными припасами отпал сразу. Советник, который своим видом напоминал хряка, по приказу главы совета должен был собрать провизию в дорогу. Все лекарства должен был принести парень с прилизанными черными волосами. Пользуясь простым методом исключения, оставалось позаботиться только об одежде и навесе для палатки.

«Что-то было про сверкающее знамя среди толпы прихожан, – вспоминал Маркус, приближаясь к дому. – В академии поговаривали, что фанатики вокруг города – это поехавшие головой сумасшедшие, и чужих они недолюбливают. Возьму гражданскую одежду с собой и переоденусь на границе, постараюсь сойти за новенького. Да, так будет лучше», – поставил он точку и перепрыгнул через ступеньки на крыльце дома.

Он отпер три замка тремя ключами разной формы и вошел внутрь, с силой потянув дверь на себя. Все они были выкованы из разного материала в разных уголках Ориона, из-за чего неподготовленному взломщику было легче попасть в постель к императору, чем в этот дом. Маркус вошел внутрь, поочередно закрыл за собой все замки, руками снял промокшие ботинки и поспешил в спальню, оставляя за собой влажные следы на деревянном полу. В комнате он подошел к шкафу, достал из него походную сумку, навес под которым будет спать и теплые вещи. Кренгард находился в заснеженных горах, и, хоть последний месяц в столице по ночам царил лютый холод, морозостойким тело не стало, так что забывать про обогрев не стоило.

– Ты все-таки решился пойти по стопам своего отца? – прозвучал за спиной знакомый голос. Как всегда, слова звучали внятно и уверенно, будто их владелец знал все реплики в диалоге задолго до его начала.

– Совет отправил меня в Крёнгард с поручением.

– Ого, место, где сотня старичков спряталась в пирамиде, а тысяча глупцов прислуживают им, прячась от снежных бурь в землянках, – собеседник несколько раз втянул дым через трубку и выпустил клубы в воздух, после чего тяжело закашлял.

– Да. Именно туда, – нехотя отвечал Маркус, засовывая кожаный жилет в сумку. – Меня сегодня снова перепутали с твоим сыном.

– Это неудивительно. Ты ведь он и есть.

– Если ты оприходовал мою мать, а потом забрал от нее и привез сюда – это не значит, что ты – мой отец, – этот диалог повторялся из раза в раз, когда Маркус возвращался сюда, поэтому уходить в него глубже он не стал.

– Ты ошибаешься. По факту это и означает, что я – твой отец, – спокойно ответил Зигмунд. Маркус тяжело вздохнул, закинул сумку на плечо и повернулся, взглянув на человека в проеме.

Зигмунд выглядел как всегда презентабельно – на случай, если кто-то без приглашения придет в гости. Коричневый костюм с белой рубахой и такой же коричневый жилет с маленьким кармашком для часов на цепочке. Его короткая и ухоженная седая борода плавно переходила в бакенбарды, а за ними и в уложенные седые волосы. В правой руке он держал деревянную трубку с тлеющими внутри травами, а левую опустил в карман брюк. На его верхней губе из-под усов выглядывал набухший волдырь, от вида которого Маркуса начало воротить.

– Все, я ухожу, – о закинул сумку на плечи и настырно прошел мимо Зигмунда в проеме.

– Тебе следует заглянуть в бордель и сбавить пар перед отправкой. Ты слишком раздражен.

Маркус подошел к выходу и начал нервно отпирать первый замок, не обращая внимания на слова человека позади него. «И за каким, спрашивается, хреном, я их закрывал?» – с недовольством подумал он.

– Я бывал в Крёнгарде, – начал Зигмунд и пригубил трубку.

– Да где ты только не был, – пробубнил себе под нос Маркус, всовывая последний ключ.

– Постарайся слиться с толпой и прикинуться новым послушником. Тогда сможешь с легкостью пробраться к пирамиде.

– Прекрасный совет, Зигмунд, – второпях надевая гражданские сапоги, ответил он, – я-то хотел перерезать там всех, а потом чьей-нибудь головой в двери постучаться.

– Язвить ты так и не научился. Хорошо, что, хотя бы, логику от меня унаследовал, – Маркус зашнуровал второй сапог, схватился за дверную ручку и, шагнув за порог, захлопнул дверь. От удара висевший на стене портрет Зигмунда в обнимку с сыном сорвался с единственного гвоздя, и упал на ковер, сотканный из шкуры вымершего морского медведя. – Но характер от матери, – добавил он и согнулся от тяжелого кашля.

Стремительным шагом сержант пересек улицу Первых фонарей по уже почти полностью растаявшему льду и попал на площадь, где вовсю кипели работы по восстановлению. Дюжины мужчин бок о бок с женщинами возили телегами камни и цемент, заново выстраивая стены домов по периметру площади. Некоторым удалось сохранить жилой вид и практически не измениться после землетрясения, не считая небольшого скоса крыш к югу. Остальные здания лежали в руинах, похоронив под собой жильцов. Еще несколько дней назад они согревались у своих очагов в холодные ночи, а теперь из-под разрушенных стен доставали обледенелые трупы и скидывали в общую телегу, чтобы отвезти печам для кремации.

В тот день на площади лавочники предлагали свои товары. Это было обычным делом – сходить утром на рынок и вернуться домой с нужными или чаще не очень вещами, но все повернулось не лучшим образом. Маркус медленно проходил через рабочих и повисший в воздухе туман из грязи и дыма в сторону железнодорожной станции Солтиса и наблюдал, как разгребают металлолом, оставшийся от лавок, и испорченные товары, которые не успели спасти убегающие торговцы. Как ни странно, статуя молчаливого наблюдателя в центре площади совершенно не пострадала. Землетрясение словно бы обошло ее стороной. Непоколебимый взгляд этого человека выглядел куда более зловеще, когда он восседал на троне посреди гор истерзанных тел и разрушенного города.

Поспешив убраться с площади, Маркус еще несколько неспешных шагов просто пялился в небо, задумавшись о тех людях, что лежали под завалами, тех, кто замерз насмерть, не успев найти себе на ночь кров, и тех, кого свалила болезнь. К своему счастью или сожалению, у отца он перенял и здравый ум, поэтому начинать обвинять фанатиков из пирамиды, что и сделало большинство, стоило дать слухам ход, смысла не много. Нужны были ответы, и дать их могли только те самые фанатики.

Он очнулся из-за накрывшей его тени и звука вращающихся лопастей. Его взору открылся огромный нос дирижабля, отбывающего со станции Солтиса куда-то на юг. Его вид внушал ощущение величия и эйфории только лишь от одного взгляда на этого зверя. Шум, издаваемый лопастями на задней стенке пассажирской будки, представлялся рычанием существа, что красовался сбоку на накаченной горячим воздухом ткани, натянутой на каркас. Маркус завороженно наблюдал за полетом зверя, потеряв какую-либо бдительность. Через пару минут из-за транспорта выскочил тонкий луч солнечного света и пронзил незащищенный глаз наблюдателя, который тут же прикрыл его ладонью. Ненароком вспомнился совет Зигмунда с детских лет: «В Орионе не следует делать как минимум двух вещей. Первая – это смотреть в разгар дня невооруженным взглядом на солнце. Вторая – не пытаться спорить с морскими гномами на то, что сможешь отличить их женщину от мужчины». Маркус протер замыленные глаза и снова посмотрел на солнце, но на этот раз сильно прищурившись. Определять время по светилу учили еще в первые годы академии, но никому не дано поворачивать его вспять, поэтому, затянув покрепче лямки на плечах, он побежал к станции.

На перроне в красной мантии, обшитой серебром, стоял советник хряк, и трое помощников за его спиной. У одного в руках лежал зеленый мешок, а у второго – наплечная сумка. Хряк, едва завидев приближающегося полицейского, крикнул, чтобы тот шевелился быстрее. Как только он, тяжело дыша, остановился рядом, хряк ударил его тыльной стороной ладони по затылку. Маркус схватился за голову и резко выпрямился.

– Ты наглеешь все больше и больше с каждой встречей. Почему опаздываешь? У меня, по-твоему, времени свободного вагон? А? Отвечай!

– Приношу свои извинения, господин.

– Я твоими извинениями даже подтереться не смогу. Из-за тебя теперь опаздываю, – он жестом приказал отдать все полицейскому, а сам сложил руки на животе. – Все, садись и проваливай. Я свою работу сделал, – хряк гордо поднял голову и, проходя мимо полицейского, грубо толкнул его плечом. Идущий за ним помощник попытался сделать то же самое, но промахнулся, а остальные только злобно надменно посмотрели на него.

Маркус вошел в паровоз, проклиная хряка всеми известными ему словами за то, что тот дал порванный мешок.

Внутри первого царила пустота, поэтому одинокий пассажир с легкостью нашел себе свободное место слева у входа. Раскинув вещи по сидениям вокруг себя, он уселся на свободное место и с облегчением выдохнул. В ту же минуту паровоз подал пронзительный свисток и тронулся.

– Поехали, – сказал Маркус невидимому собеседнику.