Читать книгу Душеед - Максим Бодягин - Страница 7

Кромм остановил неповоротливый аэрокаб, поскольку слабо себе представлял, в каком направлении нужно лететь. К тому же он побаивался, что гул двигла выдаст его возможным преследователям. Он опустился над дорогой примерно на метр, боком отлетел в лес и осторожно повёл машину между яблоневых деревьев, высаженных ровными полосами. Вокруг разлилась тьма. Кромм летел между деревьев на минимальной скорости до тех пор, пока ему не показалось, что он удалился от дороги на достаточное расстояние, кое-как приземлил аэрокаб, выключил двигло, достал ключ из замка зажигания и повесил его себе на шею за страховочный тросик. Столбик, показывавший зарядку накопителей, светился приятным оранжевым светом, свидетельствуя о том, что эфирона ещё полно. С другой стороны, Кромм не представлял, как долго нужно добираться до Большой Сеэры.

Он вылез из кабины, почесал густую красную бороду и открыл багажный отсек. Достал лёгкие тела детей, уложил их на мягкую траву и осторожно размотал. Потом быстро насобирал веток, светя себе зажигалкой, сложил их горкой, настругал щепочек и через пару минут возле аэрокаба засветился небольшой костерок. Кромм взял горящую ветку и осветил багажный отсек. К счастью Сас и его сообщники оказались людьми расчётливыми и взяли всё, что было необходимо: небольшой запас пищи, к сожалению, без малейших признаков мяса, воду во флягах, какие-то снадобья в склянках, бинты и антисептик.

Кромм выволок тяжёлые тела застреленных им работорговцев, оттащил ближе к свету, с трудом вывернул из их голов иглы, снял с них маски и вгляделся в лица. Обычные лица обычных мужчин. Вовсе не преступников. С виду он никогда бы не распознал в них подручных Когга Химерона. Он снова полез в багажный отсек, достал оттуда лопату и попытался вырыть в отдалении яму, годную для погребения, но древесные корни сплелись под влажной травой в такую густую сеть, что ему не удалось пробить их лопатой. Кирки в багажнике не было, поэтому Кромм оттащил тела подальше от костра и слегка забросал их ветками, которые отсёк с яблонь лопатой.

Утирая пот, он вернулся к костру и увидел, что мальчик проснулся и смотрит на него широко распахнутыми глазами. У тебя борода в крови, сказал мальчик. Нет, мотнул головой Кромм, это она цвета такого. Можешь потрогать, если хочешь. Он подошёл к мальчику поближе и выставил вперёд заросший подбородок. Подросток протянул руку, но тут раздался голос его сестры: Люка, что ты делаешь? Немедленно прекрати!

Кромм попытался изобразить отцовскую улыбку и ласково сказал: меня зовут Кромм и я отвезу вас к отцу в Большую Сеэру. Девочка помотала светлой растрёпанной головой: нет, ты плохой человек. Кромм усмехнулся, взял из костра ветку, подошёл к лежащим поодаль телам и сказал: нет, плохие люди мертвы, можешь сама посмотреть, если не веришь. Нет, помотала головой девочка: я боюсь смотреть, я тебе не верю. Как скажешь, согласился Кромм и вернулся к костру.

Девочка прижалась к брату и обняла его обеими руками. Дети дрожали, хотя костёр давал достаточно тепла. Кромм достал из багажника два толстых одеяла и бросил подросткам. Укутайтесь как следует, серебряные колокольчики. Откуда ты знаешь, как нас зовут, спросил Люка. Так называли вас плохие люди, когда готовились вас похитить. Потом я их убил, чтобы они не увезли вас на край света. Люка нахмурился: убивают только плохие люди. Кромм грустно улыбнулся: увы, так бывает не всегда. Они бы не отдали вас добровольно, мне пришлось их остановить. Я верховный кат, такова моя работа – охотиться на плохих людей и возвращать украденных детей домой.

Подростки немного расслабились, но всё ещё дрожали. Совершенно не представляю, как общаться с детьми, подумал Кромм и снова полез в багажник, достав оттуда свёртки с едой. Он вернулся к костру и посмотрел на девочку. Она уже взрослела, её грудь слегка проступала через платье небльшими бугорками, бёдра уже начали по-девичьи округляться. Твари, подумал Кромм о работорговцах. Девочка заметила его взгляд и смущённо запахнулась в одеяло поплотнее. Кромм вздрогнул, смутился в ответ и протянул детям сыр и хлеб: я не сделаю вам ничего плохого, поешьте, пожалуйста. У меня голова болит ужасно, сказал Люка. Это от той пыльцы, которой вас усыпили, сказал Кромм: ничего, это пройдёт.

Девочка подозрительно посмотрела на еду: а ты уверен, что это не отравлено? Кромм покачал головой. Попробуй, потребовала девочка: наша охрана всегда пробовала еду перед тем, как дать её нам. Кромм хмыкнул: если я отравлюсь, то кто доставит вас домой? Девочка нахмурилась. Я не хочу есть, громко сказал Люка: у меня голова болит. У меня тоже болит, но я же не ною, наставительно сказала девочка.

Как тебя зовут, милая, спросил Кромм. Люэне, ответил за сестру мальчик. Зачем ты сказал ему моё имя, гневно вскрикнула девочка. Говорю же, я вам не враг, я друг, я хороший человек, попытался успокоить её Кромм. Посидите здесь, я сейчас поищу еду. Только не убегайте, а то заблудитесь. Нас будут искать, поэтому сидите тихо. Дети синхронно кивнул головами. Кромм достал из кабины аэрокаба тяжёлый арбалет, приложил палец к губам и исчез в темноте.

Надо бы костёр чем-то замаскировать, подумал он, глядя из кустов на испуганные лица детей, освещённых жёлтым пламенем. Хотя, тогда я могу их потерять, лучше бы не отходить далеко. Желудок ответил урчанием. Из-за переживаний Кромм сильно проголодался. Через какое-то время взошла луна и ему удалось подстрелить небольшую косулю. Кряхтя, он приволок её к костру. Какая красивая, зачарованно сказал мальчик, шаря взглядом по почти исчезающему узору белых пятнышек на шкуре. Убивать животных нехорошо, так делают только плохие люди, строго сказала Люэне.

Кромм ничего не ответил и достал из багажника моток линя. Подрезав шкуру на задних ногах косули, он сделал прокол для верёвки и, подвесив тушу на ближайшую толстую ветку, быстро освежевал её. Он отрезал ей голову, выпустив кровь и начал снимать шкуру. С тёплой ещё туши она сходила хорошо, обнажая светлое мясо. Сзади раздался хрюкающий звук. Кромм обернулся и увидел, что девочку сильно тошнит. Люка, наоборот, смотрел на косулю с большим любопытством.

Кромм подмигнул ему, выпустил наружу внутренности и посёк тушу крупными кусками. Люка сморщился, но глаз не отвёл. Кромм поднял с палых прошлогодних листьев исходившую тонким паром печень, отрезал кусок, насадил на ветку и слегка поджарил её на костре. Всё это время Люэне сидела, отвернувшись и закрыв лицо краешком одеяла. Кромм полил печень желчью и отхватил зубами большой кусок, застонав от блаженства. Люэне снова вырвало. Простите, тихо сказала она, но я не могу на это смотреть.

Хочешь, спросил Кромм мальчика, протягивая ему кусок. Люка осторожно откусил с самого прожаренного краешка, пару раз жевнул и выплюнул: фу, противно. Ничего, малыш, сказал Кромм, просто ты не привык. Я не хочу к такому привыкать, вскочила на ноги Люэне и топнула ногой. Тогда, пожалуйста, полей мне на руки, попросил Кромм, показывая подбородком на флягу с водой. Девочка с сомнением встала, но подняла флягу. Не могу, сказала она после нескольких попыток отвернуть крышку. Давай я, с готовностью крикнул Люка и помог сестре.

Кромм ополоснул руки и доел печень, обгрызая её с импровизированного шампура. Вы знаете, куда нужно лететь, спросил он, вытирая бороду обрывком тряпки. Подростки замотали головами. Кромм чертыхнулся: поймите, дети, за нами будут охотиться, нас будут искать плохие люди, у нас осталось совсем немного времени. Мы всё равно не знаем, опасливо ответил Люка.

В этот момент со стороны дороги послышался узнаваемый вой виу-воу. Кромм вскочил и быстро затоптал костёр, потом отвернулся от детей и затушил горящие угольки, обильно помочившись на костёр. Фу, раздался сзади голос Люэне. Тихо, шикнул на неё Кромм: сидите тихо. Это могут быть враги. Он застегнул штаны и выхватил из-за пазухи игломёт. Лягте и не поднимайте голов, скомандовал он: накройтесь одеялами. Дети послушались и он быстро забросал их листьями.

Он вытянул оружие по направлению к звукам двигла и, стараясь не хрустеть опавшими ветками, медленно двинулся в сторону виу-воу. Неподалёку раздался звонкий хруст. Кромм присел. Из темноты к погашенному костру вышел мужчина в кожаной маске, раскрашенной под человеческий череп. Он выставил длинный ствол пневмопушки по направлению к аэрокабу. Двигался он очень быстро и бесшумно, как тень. Кромм затаил дыхание. По полированному корпусу аэрокаба пробежал лунный зайчик. Незнакомец в маске вскинул пневмопушку и шумно выстрелил в ночное небо, истошно заорав: они здесь! Кромм выстрелил в него, но с такого расстояния иглы если и достали до незнакомца, то не причинили ему видимого ущерба. Или им помешала невидимая листва. Незнакомец сейчас целился в то место, где сидел Кромм, поэтому Кромму пришлось резко отпрыгнуть вправо. Кугель прилетел точно в куст, под которым он прятался только что, и тот заполыхал весёлым костром.

Кромм, петляя как заяц, бросился к нападающему, слыша сзади вой ещё нескольких двигателей. Из-за деревьев они не могли развить нормальную скорость, но всё-таки приближались. Послышался лай собак. Кромм матюкнулся. Несмотря на то, что незнакомец палил в его сторону, Кромму удалось сократить расстояние до такой степени, чтобы попасть из игломёта точно стрелку в лицо. Всё ещё щёлкая опустевшим игломётом, он добежал до трупа и поднял пневмопушку. Быстро в аэрокаб, крикнул он детям, боясь, что собаки доберутся до них быстрее, чем им удастся скрыться. Но псы, видимо, заинтересовались несчастной косулей.

Кромм набросил на плечи лямки бака пневмопушки. Бак оказался почти полон, но вот зарядов оставалось всего два. Тут всё в крови, брезгливо сказала Люэне, стоя в кабине. Перелезай в багажник, быстро, крикнул Кромм и услышал хрипение пса совсем рядом. Чёртова темень, сказал он и вспрыгнул на подкрылок аэрокаба, бесцельно водя стволом пушки. Темнота и спасла его, прыгнувшая собака ударилась башкой в подкрылок и взвизгнула, Кромм запрыгнул в кабину, бак за спиной больно ударил его в поясницу, он вновь чертыхнулся и опустил фонарь как раз в тот момент, когда второй пёс вскарабкался на полированный нос аэрокаба, скользя по нему разъезжающимися лапами и пуская длинные нити слюны, серебрившиеся под тусклым светом луны.

Кромм поднял аэрокаб вертикально вверх с такой скоростью, что у него заложило уши. Собака улетела в темноту. Люка испуганно закричал с заднего сиденья. Где твоя сестра, крикнул Кромм. В багажнике, ответил мальчик и Кромм ринулся в тёмное небо, не разбирая дороги. Как назло в ту же секунду по фонарю застучал дождь, из-за горизонта гулко бухнул гром.

Куда лететь, заорал Кромм, говори, пока нас молнией не сожгло. Мальчик перегнулся к нему с заднего сиденья и крикнул, вытягивая палец в темноту: туда. Ты уверен, спросил Кромм. Да, надо лететь параллельно дороге, пока не увидим реку, сказал мальчик. Он повозился сзади и протянул Кромму измятый лист бумаги с грубой картой, нарисованной от руки: это нам отец дал, чтобы мы охране подсказывали. Спасибо, Люка, ты очень сильно нам всем помог, сказал Кромм, стараясь говорить как можно более ровным тоном.

Виу-воу не могли тягаться с аэрокабом в мощности и Кромм слышал, как они выли внизу в темноте. В зеркальце заднего вида отразились вспышки зажигательных кугелей, но ему уже было плевать. Он уверенно вёл аэрокаб по направлению к Большой Сеэре, молясь о том, чтобы молнии не приблизились.

Через какое-то время они вылетели к реке. Следуя карте Кромм повернул налево и пошёл над водой на самой малой высоте. Пройдя несколько поворотов русла, они начали встречать идущие над рекой круглобокие скуны и Кромм сбавил скорость, чтобы не врезаться в какую-нибудь их них в ночной тьме. К счастью, скоро над рекой замаячили огни. Это наш город, сказал Люка, перегибаясь с заднего сиденья.

Кромм подлетел к высокой городской стене. Туда, сказал мальчик, показывая рукой направление. Кромм кивнул и полетел вдоль стены, с тревогой глядя, как на башнях шевелятся стволы зенитных орудий. Наконец, между двух самых высоких башен он увидел большие ворота, забранные толстенной решёткой из брёвен, окованных для прочности железными полосами. Он медленно опустил аэрокаб на землю и поднял фонарь над кабиной. Ворота темнели перед ними, уходя на высоту пятиэтажного здания. Кромм с сомнением посмотрел на глухие монументальные двери за решёткой и спросил: и что мы теперь будем делать? Ничего, ответил Люка, выпрыгнул из кабины и открыл багажный отсек. Люэне, просыпайся, мы дома, услышал Кромм его шёпот.

Он обернулся и увидел, как девочка вылезает навстречу брату, протирая запястьями глаза. Она изо всех сил обняла Люку, потом они взялись за руки и подошли к воротам. Кромм достал из котомки флягу с водой и сделал несколько жадных глотков. Дети какое-то время постояли и вдруг синхронно запели: домой, домой, мы прибыли домой, к благословенным стенам родной Сеэры, где ждут нас мама и отец. Где тепло очага не гаснет даже самой суровой зимой, где сами стены дышат любовью, мы прибыли домой.

Кромм обалдел. Чистые и сильные голоса детей звучали так мощно, что он никогда бы не предположил, что они могли принадлежать подросткам. Прихотливая протяжная мелодия поднималась в начинающие сереть предрассветные небеса, разливалась по окрестным лугам и проникала прямо в сердце. На глаза Кромма сами собой навернулись слёзы. Он подумал, что никогда не слышал таких чистых, поистине ангельских голосов. Даже накрапывавший дождь перестал капать с неба. Родная Сеэра, пели дети: прими же нас с любовью, нет города красивей на земле. Вся ойкумена склонит пред тобой колени, когда в рассветном алом свете, твои святые стены засветятся как угольки в костре.

В этот момент первый луч света пробежал по зубчатой вершине стены, словно отвечая поющим детям. Кромм стоял и плакал, как дурак. Его колени подкосились, он сел прямо на землю, даже не пытаясь вытереть слёзы. Песня закончилась, а он всё сидел, чувствуя, как от мелодии сжимается сердце. Люэне обернулась к нему, присела на корточки, достала узорчатый платочек и вытерла ему щёки со словами: не плачь, всё прошло, мы дома. Кромм попытался улыбнуться, но на него обрушились все переживания этой длинной ночи и новая порция рыданий позорно рванулась наружу из его груди. Люэне вдруг крепко обняла его и шепнула прямо в ухо: спасибо, Кромм. Спасибо тебе большое.

Кромм услышал тяжёлый лязг открывающихся ворот и почувствовал, как Люэне разжала объятия. Он встал и посмотрел, как навстречу бегут вооружённые люди в долгополых кожаных сюртуках. Это мы, закричал им Люка, махая рукой.

***

Так значит, вы – новый верховный кат всех человеческих земель, скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс Иебедайя, рослый полноватый мужчина с красивым лицом и слегка подведёнными глазами. Избранный кан Большой Сеэры производил впечатление. На белокурой, как у детей, кудрявой голове лежал скромный серебряный венец, украшенный некрупными камнями. Несмотря на минимализм, украшение казалось олицетворением изящества. Почти лишённый узоров, приталенный сине-зелёный камзол в пол ладно облегал фигуру кана, подчёркивая плечи, и наверняка был сшит из самого дорогого бархата, который можно было купить в ойкумене. Ну и голос, конечно. Глубокий, насыщенный обертонами, он наверняка сводил женщин с ума. Держался Иебедайя властно, даже слегка высокомерно, но когда бросал взгляд на своих детей, выражение его лица смягчалось, его будто бы озаряло светом.

Папа, он нас спас, тараторила Люэне: он правда нас спас. Я ему не верила, а Люка поверил, а я думала, что он плохой человек, он зверей убивает и ест, а он оказался хороший, я его зря боялась. Кромм засмеялся: а я и не заметил, что ты меня боишься, храбрая Люэне. Ваша дочь, кан Иебедайя, образец выдержки. Я бы на её месте сознание от ужаса потерял. У вас прекрасные дети.

Вам известно, кто пытался их похитить, со сдержанным гневом произнёс Иебедайя. Кромм кивнул: люди Когга Химерона. Не волнуйтесь, большинство из них мертвы. Осталась в живых лишь мелкая шушера, что гналась за нами. Когг Химерон, удивленно спросил Иебедайя: он существует? Разрешите, я присяду, сказал Кромм, бросая на пол измазанный запёкшейся кровью плащ и опускаясь в тёплое бархатное кресло с резными подлокотниками: я очень устал. Я не видел самого Когга Химерона, но достаточно слышал о нём. Иебедайя нервно пожевал губу, опустился в кресло напротив и спросил: почему бы вам, как верховному кату, не изловить этого преступника? Я не обладаю собственной волей, я лишь карающая длань высочайшего триунакангая, улыбнулся Кромм: если мне отдадут такой приказ, я его выполню, а сейчас я прибыл сюда совершенно по другому делу. Деталей я вам, к сожалению, раскрыть не смогу, но, поверьте, это действительно важно. Я здесь по приказу буамакана Эссеу.

Я понимаю, нахмурился Иебедайя: но всё-таки почему такие выродки, как Когг Химерон, живут и, более того, процветают на воле? Что вам известно о нём, спросил Кромм. Иебедайя пожал плечами: а вам? У него тесные связи в ледяном городе, который поставляет ему живой товар через члена городского совета Суодаха Белоглазого, если я всё правильно понимаю, ответил Кромм. Речь идёт о тех, кто нарушил законы города. Им стирают память и выбрасывают за городскую стену. Это называется вымораживанием. Проблема в том, как я слышал, что город давно никого не вымораживал и в этом году на невольничьих рынках дефицит рабов.

Иебедайя изящно потёр лоб указательным пальцем, стараясь не смазать лёгкий макияж: я не понимаю, почему эти чёртовы невольничьи рынки всё ещё существуют? Почему существует сама работорговля как явление? Что это за чертовщина? Как она вообще возможна в цивилизованном обществе?! Кромм поднял чашку с травяным чаем, сделал глоток и вежливо ответил: кан Иебедайя, возможно, вы преувеличиваете степень цивилизованности окружающего вас пространства. Ойкумена велика и в некоторых её уголках царит такая тьма, в которую лучше не заглядывать. Никогда этого не пойму и не приму, в сердцах крикнул кан: в моём городе это невозможно в принципе! Я буду бороться, я поставлю вопрос перед кангаем Большой Сеэры, чтобы найти финансирование и подавить эту заразу раз и навсегда.

Он весь кипел и стало заметно, как побагровела его шея под границей белил, покрывавших лицо. Кромм допил чай и почувствовал, что смертельно устал. Он до красноты растёр лысину руками и ответил: простите, кан Иебедайя, но я не спал всю ночь, а у меня куча дел. Я походатайствую перед буамаканом Эссеу по поводу вашей идеи уничтожить работорговлю, но мне нужно отдохнуть. И потом, мне нужна от вас услуга.

Да что угодно, с горячностью воскликнул Иебедайя: вы же мне детей спасли! Вы самый желанный гость Большой Сеэры и всегда останетесь им. Прекрасно, кивнул головой Кромм, тогда, пожалуйста, обеспечьте мне место, чтобы поспать и выдайте официальную бумагу, позволяющую посещать… Он замялся. Мне нужен беспрепятственный доступ ко всем документам, полномочия опрашивать людей и всё такое. Короче, я прошу вас подтвердить членам кана Большой Сеэры мои полномочия верховного ката. А я уж разберусь там, что к чему. Возможно, у Когга Химерона есть свои агенты в вашем городе. Возможно и в вашем дворце.