Читать книгу Когда-то был Апрель - Максим Волжский - Страница 6

– Накорми мою девочку и присмотри за ней, – передавая поводья юноше, сказал Горд.

– Не беспокойтесь дяденька, я всё сделаю, – ответил русоволосый, худощавый парнишка с рябым перекошенным от прошлогодней болезни лицом. Поклонившись до земли, он взял под уздцы лошадь и быстро повёл её под навес стойла для верховых животных.

Мальчишка служил при дворе помощником конюха. Он уже не единожды встречал храброго витязя здесь в этой крепости. Юноша даже знал имя гигантского воина. Его зовут – Горд. Чудное имя и, казалось бы, русское, но кто-то из старших стременных сказал, что не совсем русское. Может быть, этот воин пришёл с севера, и он потомок тех легендарных моряков, что ходили за три моря. А возможно, его принесла льдина размером до облака, на которой он путешествовал по океану, после крушения своего судна. Но, какому бы народу Горд ни принадлежал, ни было ни одного горожанина в посаде, от последнего грязного площадного побирушки до заносчивого верховного воеводы, который был знаком с ним и не уважал его.

Ветераны ратной службы поговаривали, что этот воин стоит сотен, а то и тысячи славных кочевников орды. А ещё волхвы доносили туманное суждение духов, о том, что Горд рождён на небесах и Боги спустили его к русичам, чтобы он помог им выжить. Кузнец князя подтверждал слова волхвов, уверяя в том, что ангельская броня защищает его – ибо кто-то видел, как сражается витязь голым, и ни одна стрела не берёт его, ни один меч. И сейчас, шлёпая прямо по лужам, мальчишка по-своему, по-детски отдавал должное господину, ни сколько не боясь замочить свои ноги. Правду сказать, парень немного страшился гиганта, но тот, к кому приехал воин, внушал мальчику, его семье и всем дворовым людям совсем другие добрые чувства: уважение, почёт и спокойствие. Ради человека с не менее странным именем Беркут, люд честной готов вершить подвиг. А лужи? Лужи – это вовсе не препятствие. И ничуть не страшно бегать по ним.

Трое суток шёл бесконечный дождь. Третий день небо закрыто серыми тучами и не видно солнца совсем. Ливень и порывистый ветер застал Светлого пришельца в седле. По скользкой лесной дороге он несколько часов добирался до деревянной крепости и вымок, словно Боги его окунули в реку. Расшитый золотыми кружевами плащ Горда обвис под тяжестью воды. Одной рукой он поддерживал плащ, подаренный Псковской княжной, во второй он сжимал амулет на длинной стальной цепи, сорванный сегодня ночью с последнего Тёмного гзура на Земле.

Передав юному конюху кобылицу, Горд поднимался по деревянной лестнице на второй этаж бревенчатого терема с резными перилами. Он всё-таки не удержался и посмотрел вслед своей любимой белой лошадке. До изобретения и производства машин, ускоряющих не только перемещение людей из одного места в другое, но и жизни человека в целом было ещё очень далеко. И Горду приходилось пользоваться прадедовским способом – скакать верхом. В том нет ничего зазорного. Светлому пришельцу даже нравилось сидеть на спине животного, нравилось общаться с божьей тварью и, конечно, повелевать с помощью кнута, хлеба, а когда и звучного слова. Громкий окрик, и пришпорив лошадь, можно набрать приличную скорость. Конечно, для пришельца темп невелик сродни зевку ленивца на дереве, но для земного человека, это настоящее наслаждение ловить ноздрями ветер и наблюдать, как внизу мелькает трава. Когда он в седле его чёрный плащ, год назад расшитый лучшими мастерицами Пскова, словно знамёна храброй дружины величественно развивается на ветру, демонстрируя стать наездника. А волосы на его голове в такт размашистым прыжкам животного весело хлещут своими плетёными косичками по могучим плечам. В такие минуты Горд видел себя невероятно привлекательным всадником – почти сверхъестественным. Он чувствовал, как зачарованно смотрят на него потомки, тех древних русов. Как они восхищаются им.

Если выпада возможность сразиться с Тёмным, Горд непременно желал боя верхом. Сидя на возбуждённой сражением кобыле, проникаешься силой зверя и чувствуешь близость к истокам первородной Земли. А ещё Горд верил, что находясь в седле и убивая в это самое время Тёмного, часть мощи, здоровья и долголетия поверженного врага непременно передаются лошадке. Гигант щедро делился силой. Горд любил и ценил свою лошадь. Он называл её ласково – Песенка.

Гремя по ступеням огромными сапогами, пришелец поднялся этажом выше. Толкнув тяжёлую дверь, он вошёл в комнату. В полумраке Горд разглядел своего собрата и присел рядом с ним. Прижавшись спиной к стене, он посмотрел на дремавшего Моска.

Для обычного земного человека сон, это один из способов восстановления сил организма, для Светлого пришельца – показатель крайней усталости. Плотно сжатые губы и широко открытые глаза говорили о том, что тело учёного слава истощило запасы энергии. И теперь, чтобы вернуть эффективность заложенных в нём функций Моску приходилось обездвижить себя и включить дополнительные резервы. Ему требовалось несколько часов, чтобы восстановить свою прежнюю силу. В эти минуты лицо пришельца напоминало восковой манекен, а скорее охладевший труп. Его бледная кожа и остекленевшие глаза даже на Горда производили отталкивающее впечатление.

– Здравствуй, богатырь, – глухо зазвучал голос Моска из бездыханного тела.

– Здравия желая, – ответил на приветствие громадный слав и, медленно проведя ладонью по лицу, опустил учёному веки. – Всё бездельничаешь и выпученными глазёнками дармоедов пугаешь?

– Это я пугаю? На себя посмотри, – послышались весёлые нотки из тела учёного.

Любой из славов мог сутками скакать верхом, не переставая, день за днём сражаться с десятками Тёмных и не терять столько энергии, сколько Моск потратил сегодня, излечивая людей. Это означало одно – пришелец отдался своей работе полностью и без остатка.

– Вижу постарался. Отработал за всех Светлых лекарей сразу, – изучая взглядом застывшие правильные черты лица Моска, сказал Горд. – Сколько тебе удалось спасти?

– Триста пятнадцать человек, – ответил голос.

– За сутки триста… – подсчитывая, шептал Горд. – Необходимо остановить заразу и как можно быстрее. Этого мало.

– Мало? – удивился учёный. – Я считал только тех, кто болен смертельно.

– Ну, тогда много, – улыбнулся громила.

– Мёртвых уже хоронить некому, самое время посмеяться, – укоризненно эхом отозвался голос Моска. – Что слышно о гзуре? Ты нашёл зверя?

Горд встал со скамьи, отстегнул свой плащ и, встряхнув его, как постиранное бельё, повесил на высокую спинку громоздкого стула. Затем он взял, принесённый с собой амулет и ненадолго задержав в своих руках, будто надоедливый, приевшийся трофей бросил его на колени Моска.

– Ты был прав, это действительно гзур. Его имя Тагентай. Я убил его сегодня ночью. Выследил его и прикончил, – совсем без эмоций говорил гигантский слав. – Я забрал у него артефакт. Это очень старая вещь. Кто-то из гзуров притащил амулет с собой на Землю. Столько лет прошло, а он всё цел. Ты можешь представить такое? Амулет накалялся и стыл ещё там, в кузнях горного Гзура. Да брат, как же я люблю свою работу.

Если бы тело Моска работало в обычном режиме, то на его лице отразилась реакция на долгожданную новость. Возможно, на губах учёного слава блеснула бы мудрая улыбка или он сморщился, словно солнце слепит его; но сейчас только голос, удивлённый голос выдавал в нём смешанные чувства и восторга, и радости, и сожаления в том числе.

– Не могу свыкнуться с простой мыслью. Мы спасаем людей – много людей. А с другой стороны. Тагентай последний гзур. Это уникальный пример адаптации, выживания и борьбы с чуждой планетой. Солнце, вода, воздух, бактерии – всё против него. Сколько же лет он прожил здесь? Необходимо узнать его возраст, – рассуждал голос Моска и сострадание читалось в его словах. Выждав недолгую паузу и что-то обдумав, учёный с горечью добавил: – Тяжело прощаться с Тагентаем, пусть он и враг нам.

Горд снова присел на скамью рядом со своим другом. Он прижался могучей спиной к деревянной стене дома, закрыл глаза и рассказал Моску, что произошло ночью в лесу близ кривой дороги на Псков.

***

Когда-то гзуров было достаточно, чтобы основать настоящую колонию на Земле. Никто уже не помнит точно, сколько их было на самом деле, но известно, что не менее пятисот. На каждого мужчину приходилась одна женщина. Детей, стариков и немощных в путешествие на Землю не брали. Только здоровые половозрелые особи высаживались на Светлой планете. Вряд ли кто-то сможет правильно произнести имя этого народа и название планеты, где они родились, но арглы именно так называли этих людей – гзуры.

Сплочённый народ размножался, адаптировался, видоизменялся и в итоге сумел на какое-то время закрепиться на Земле. Исключительное свойство восстанавливать свой организм и излечивать его от болезней, помогало гзурам осваивать куда более сложные миры. Гзуры – это народ хамелеон, народ ящер, а если пришла война, то ярость превращала их в беспощадных, бешеных драконов. Каждый гзур мог прожить несколько веков. Некоторые проживали больше тысячелетия.

Но случился сбой, и Земля стала отторгать пришлый народ. Сама природа взбунтовалась против ярости гзуров. Перестали рождаться дети. Около тысячи лет назад умерла последняя женщина племени гзуров, которая, впрочем, давно не могла приносить потомство из-за ранения в живот. После её смерти перспектива сохранить весомый след о себе, исчезла безвозвратно. Не более десятка взрослый, а скорее пожилых мужчин осталось на планете. В числе этих потомков ящеров был Тагентай.

Прошло ещё несколько сотен земных лет, и Тангетай остался совершенно один. Кто-то из его сородичей погиб в бою, некоторые умерли своей смертью от старости; но гзур и один продолжал сражаться, не знаю конечной цели своей борьбы.

Когда Тагентай был совсем ещё юн, он получил тяжёлую травму. В одном из боёв меч храброго руса лишил его ноги по колено. Для любого из землян эта травма неизлечима, для гзура такое ранение дело вполне поправимое. Способность регенерировать потерю конечности у гзура в крови. И словно хвост у ящерицы через несколько лет нога Тагентая отросла и ничем не отличалась от утерянной в схватке. С новой ногой и сражаться сподручнее, смеялся несгибаемый Тагентай, вновь взяв в руки оружие. Он бился с Тёмными соседями других рас, удовольствием убивал предков Светлых славов. А иногда он бежал с поля боя, только для того, чтобы вернуться и отомстить.

Возможно, кто-то из учителей допустил промах в прошлом, обучая Тагентая мастерству боя. После одного из походов гзур получил повторное жуткое ранение. Ту же ногу ему отрубили чуть выше колена. Отчаянье зародилось в сердце его, оттого что вторично потерянная конечность отрастала у гзуров не совсем так, как прежде. Вместо ноги, у гзура вырос кривой короткий обрубок очень похожий на рыбий плавник. Всё было бы ничего, но боль не давала покоя. Даже во сне он терпел страдания. Так прошли долгие десятилетия пыток.

Но духи ушедших предков не оставили Тагентая. Они общались во снах, иногда наяву и советовали, не мериться со своей судьбой, а отправиться в холодную страну миллиона озёр. Он так и сделал.

Тагентай прожил на северном острове долгие годы одиночества. В нём ещё сохранялась сила, и кто знает, сколько Тёмному предначертано оставаться в живых и для чего. Старый гзур посчитал, что его война закончилась, и нет ему дела до Тёмных миров, Светлый идей или вселенского призрачного счастья. У Тагентая были свои пороки, раздумья и горести.

Гзур хромая, карабкался по камням, охотился на зверей и продолжал свою полную страданий жизнь отшельника. Но однажды в погоне за ослепшей чайкой он оступился и упал вниз на острые скалы. Старый Тагентай сломал при падении здоровую ногу, и жизнь его превратилась в ад. Его муки и скрежет зубов знал каждый куст, каждый лист, каждое дерево на том острове, где уединился он. Гзур выл на солнце, трепетал пред Луной. Он трижды рыл в камнях себе могилу, но зов заставил его жить далее и бороться.

Раздробленная нога гнила, сохла и увеличивала страдания. И тогда духи предков снова подсказали выход. Тагентай приготовил варево, которое утоляло кошмарную боль. Он выпил отвар из трав и грибов и, достав свой клинок, отрезал обе ноги.

Духи спасли Тагентая от мук, лишив его разума. Боль ушла безвозвратно, а его злость, с которой он прежде сокрушал врагов, только увеличилась. Тагентай смастерил деревянную тележку и сидя на ней, отправился к людям. Тёмный искал смерти. Тагентай ждал, когда славы придут и наконец-то, отправят его к своим близким, давно ушедшим родичам.

Гзур поселился в лесу, где-то неподалёку от города Псков. Он нападал на путников, грабил обозы, убивал воинов или просто душил заблудившихся крестьян. Тагентай отнимал еду у людей, терзал их тела и ждал конца своего долгого пути. Зверь не чувствовал ног, а руки, с помощью которых гзур передвигался в ветвях деревьев, превратились в ужасное несокрушимое орудие зла. Сила в его руках была таковой, что он запросто мог свернуть лошади шею – главное, уцепиться за ней и схватить. И если кто-то из живых существ попадал в сети старого гзура, то тогда неминуемая жуткая смерть ожидала его.

Жалобы на чудовище, поселившее в лесу, заставили славов обратить внимание на слухи. Горд решил найти убийцу. Светлый пришелец понимал, что людские рассказы о лешем, жарящем детей на медленных углях, мягко говоря, преувеличены. Но пропадали люди. Совсем недавно на лесной дороге погиб отряд из пяти русичей, сопровождающих юного князя. Возможно, лихой народец диких кочевников устраивает засады и убивает людей, а может быть, это, что-то совершенно иное. Лишь только мудрый Моск утверждал, что злодеяния вершат нечеловеческие руки. Учёный слав не был уверен, но предполагал, что кто-то обречённый и потерявший всяческую надежду зверствует на лесных тропах. Моск грешил на дикого утратившего разум гзура, того, что когда-то жил в стране викингов. И Моск не ошибся.

Горд почувствовал зверя, как только растворился в чаще леса. Он ощущал присутствие Тёмных духов – злых и очень опасных. Горд, словно охотничий пёс ловил зловонные запахи, отголоски чужих стонов и рык нескончаемой ненависти. Устроив привал, Горд привязал свою лошадку к дереву, набросал веток, построив шалаш и, накрывшись расшитым плащом, лёг в ожидании нападения. Ждать пришлось недолго. Откуда-то сверху на него камнем свалился монстр. Горд скинул плащ и увидел перекошенное яростью лицо гзура. Громила слав не мог ошибиться, он хорошо помнил это племя. Он убил сотни гзуров, но этот Тёмный воин был особенный.

Его лицо покрылось рытвинами, бородавками и тонкими просвечивающимися чешуйками. Возможно, гзур проводил много времени в море и потому его тело, словно сливаясь с бурлящей стихией, приняло облик своих далёких предков, вышедших из вод океана. Гзур хрипел и, хлопая рыбьими глазами, скалил акулью пасть. Он схватил жилистыми руками Горда за шею и душил, что было сил. Но спустя лишь мгновение, гзур понял, что сжал в руках свою долгожданную смерть. Безногий несчастный гзур ждал встречи с вечностью, и она пришла к нему. Громадный Светлый слав избавил его от мук и страданий навсегда.

Перед тем как убить зверя, Горд услышал, как безумный, когда-то невероятно отважный воин прохрипел своё имя. «Моё имя Тагентай. Я сын планеты Гзур. Я, Тагентай, – скрипя тонкими острыми зубами, как кончики лезвия ножей, шептал убийца людей, – Меня зовут, Тагентай».

***

Горд рассматривал амулет, который он снял с холодного тела убийцы людей. Тяжёлое украшение, кованное на Гзуре. На обратной стороне изображён хвост змеи, а перевернув амулет хорошо видно, как голова твари, выпустив раздвоенный язык, пьёт из широкой чаши. Потеряв интерес, Горд повесил амулет на шею дремавшего Моска и отрешённо посмотрел в потолок.

– Талисман здоровья, – послышался усталый голос из тела учёного слава. – Такую вещицу дарят при рождении гзура. На счастье. Для долголетия.

Горд взглянул на спящего друга, затем, словно маятник часов, пальцем качнул амулет со змеёй.

– Видел бы ты этого Тагентая. В нём здоровья не больше, чем в плешивой болотной жабе. Ерунда – это. Предрассудки. Этот мерзавец пещерный урод и убийца. Гнить ему в земле и, чтоб его могилу никто не посетил и не вспомнил.

– И всё же жаль. Тагентай уникален. Сохрани этот амулет и передал его Беркуту.

– Передам. Хуже не станет, – согласился громила и, сняв с шеи Моска талисман гзуров, запихнул его в свою суму. Затем Горд поморщился, видимо, вспоминая, ночное происшествие и задал вопрос учёному славу: – Меня больше интересуют люди. Нормальные – обычные люди. Скажи Моск, почему мы не можем построить рай на Земле? Что мешает? И когда, чёрт возьми, мы остановим нашествие чумы? Клянусь своим духом, я делаю всё, чтобы жизнь людей была чиста и богата. Когда же люди Земли будут жить так, как им предначертано Светлыми Творцами?

– Мы обязательно создадим рай на этой планете. Справимся. Нужно лишь время. И чуму победим, без сомнения. Я вылечил сегодня триста пятнадцать человек, – устало ответил голос учёного слава.

***

Охватившая на западных землях большие и малые города эпидемия, уносила уже тысячи жизней. Моск боролся с болезнью, принимая всех хворых, не делая скидок на возраст или пол. Разделяя больных на группы, в первую очередь пришелец лечил детей. Желательно, чтобы у ребёнка или нескольких малышей была мать, и тогда помощь незамедлительно оказывалась всем вместе. Вылечить больше трёхсот землян за сутки непреодолимая задача.

Горд занимался тем, что отсекал ещё здоровое население от очага заражения. Такую работу можно назвать адской. Горду приходилось дробить семьи, и делал он это безжалостно, зачастую забирая детей у живых, но уже не имеющих шанса на выздоровление родителей. От того его слова, которыми он сейчас перебрасывался с Моском, были язвительны с видимой тенью усталости от грязной работы.

Ветер так же как и Горд ежедневно наведывался в поселения русичей и, скрепя эфирным сердцем, выявлял больных, выполняя неблагодарный труд. Инфицирована была половина населения любого из городов или деревень. На лечение элементарно не хватало времени, и приходилось с горечью наблюдать за массовой гибелью своих потомков. Но бо́льшую часть русичей удалось вывести из зоны заражения. Здоровых людей и тех, кого можно спасти, размещали в специальных лагерях, строго соблюдая карантин.

Откуда пришла чума, оставалось загадкой. Как из малой Европы она перекинулась на западные земли Руси, никто точно не знал. Может быть, Тёмные специально распространили заразу, а может быть, болезнь пришла случайно с торговцами или с обычными переселенцами.

– Скорее бы снег выпал, – тоскливо вздохнул Моск.

– С ледяной горки захотел покататься? – продолжал шутить над собратом Горд.

Но язвил он, как-то без энтузиазма и по всему было видно, что силы пришельца не безграничны. Горд не только охотился за убийцами по ночам, он тоже лечил больных. Врачевал воин выборочно не в таких масштабах, как учёный слав. Потратив на лечение немалую часть своей энергии, ему также требовалось время на подзарядку. Восстанавливался громила на ногах, отдыхая, например, в конных переездах на своей любимой лошадке Песенке.

– К вечеру буду при деле. И ты отдохни брат, – сочувственно звучал голос Моска.

Горд поёрзал по скамье, снова сморщился, будто проглотил пчелу и, отмахнувшись от дружеского совета, сказал:

– Отдыхать я буду, когда вернусь на планету Слав. Новость пришла от Беркута. У него дела куда лучше нашего. Дружина у Беркута сплочённая, люди закалённые. Пока мы тут лечим, он занят делом – сражается и побеждает.

– Откупился от ордынцев или принудил к миру воинственных соседей? – немного повеселев, спросил учёный.

– Деталей не знаю. Сегодня он будет в крепости, расскажет сам, – пожимал широченными плечами громила. – Да и какая разница русичам, если в доме спокойствие и порядок? Беркут договорился о мире, подкупил, запугал или убил. Не имеет значения. Главное, всё тихо. Дома не жгут, детей не воруют, ну и так далее.

– Это верно. Но откупиться выгоднее. Золото ничего не значит, – настаивал голос.

Горд повернул голову в сторону входной двери. Он услышал скрип половиц и по этому стону влажных досок представил идущего в комнату человека. Через мгновение раздался призывный стук в массивную дверь.

– Заходи! – громогласно отреагировал Горд.

Дверь отворилась, и за порогом славы увидели своего земного друга Беркута.

– Вернулся! Добро пожаловать, брат, – улыбнулся землянину Горд. – Только тебя вспоминали.

Человек в сверкающих латах вошёл в комнату, закрыл за собой дверь и улыбнулся в ответ:

– Долго жить буду, знаю. Приветствую славы!

– Приветствую, Беркут, – раздался бравурный голос Моска.

– Беда, – протянул, покачивая головой человек, глядя на спящего слава.

– Такова наша работа, – сожалел учёный. – Присядь, расскажи, что слышно на южных рубежах.

Беркут сел на широкую лавку, приставленную к дубовому столу в самом центре просторной комнаты. После того как зажёг свечу, он сложил на столе руки и продолжил:

– Слушайте братья…