Читать книгу Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Аллингем - Страница 3

В такси, когда они ехали по скользким улицам к дому мистера Кэмпиона на площади Пикадилли по адресу Боттл-стрит, 17А, мисс Джойс Блаунт взглянула на молодого человека, сидевшего рядом, и на инспектора, который сидел напротив, и без зазрения совести, с очаровательной юной улыбкой на устах солгала.

– Нет-нет, ну что вы! – ответила она на осторожный вопрос инспектора. – Откуда я могу знать этого человека! – Ее щеки слегка порозовели.

Мистер Кэмпион был озадачен, и его приятное, чуть отрешенное лицо исказилось в пародии на лихорадочную работу мысли.

– Но позвольте… Когда вы его увидели, я подумал, что вас вот-вот хватит удар. А придя в себя, вы сразу спросили: «Где он?»

Хотя румянец на щеках девушки усилился, улыбалась она по-прежнему невинно и очаровательно.

– Нет-нет! – звонко пролепетала она. – Вы, верно, ослышались. Я даже не успела его толком рассмотреть. Да и как мы можем быть знакомы? – В тоне мисс Блаунт появился намек на резкость: она явно предпочла бы закончить этот разговор. Инспектор вопросительно взглянул на приятеля, но его лицо за огромными очками ничего не выражало.

Мисс Блаунт поразмыслила над сложившейся ситуацией, затем вновь повернулась к Кэмпиону.

– Послушайте, я, кажется, поставила себя в глупое положение. Я вся на нервах, да еще с утра маковой росинки во рту не было. Утром выскочила из дома без завтрака, а пообедать не успела. Неудивительно, что у меня закружилась голова! – Она умолкла, осознав, что ее оправдания звучат не слишком убедительно.

Впрочем, мистера Кэмпиона они как будто устроили.

– Голодать – очень опасно, – назидательно проговорил он. – Если Лагг об этом проведает, вас ждет строгий выговор, не сомневайтесь. Знавал я одного джентльмена, – продолжал он со всей серьезностью, – который из-за нервов, умственного напряжения и по прочим уважительным причинам долгое время ничего не ел. Бедняга совсем отвык от еды. И вдруг ему пришлось побывать на званом ужине. Только представьте: тут тебе и суп, и закуски, и горячее… Бедный малый совсем растерялся. Устричные раковины рассовывал по карманам смокинга. Какое это было фиаско!

Инспектор с отсутствующим видом слушал обычную трепотню Кэмпиона, но девушка, ничего не знавшая о причудах молодого человека, невольно бросила на него удивленно-подозрительный взгляд и осведомилась:

– А вы точно тот самый мистер Кэмпион, друг Маркуса?

Он кивнул.

– Мы с Маркусом вместе учились. Бурная молодость, знаете ли…

Мисс Блаунт рассмеялась – резко и чуть нервно.

– Бурная молодость – это не про Маркуса! Или теперь он другой человек. – Она как будто сразу пожалела о сказанном и постаралась сменить тему, перейдя к главному: – Я приехала просить вас о помощи. Маркус, конечно, вам уже написал… Боюсь, у вас могло сложиться неверное представление о моем деле. Он не принимает случившееся всерьез. Но поверьте, все очень серьезно, очень! – В голосе мисс Блаунт засквозила искренность, немного удивившая и даже напугавшая ее спутников. – Мистер Кэмпион, вы ведь частный детектив. Я про вас слышала еще до Маркуса, от знакомых в Суффолке… Джайлз и Изабель Паджет – ваши друзья, не так ли?

Выражение праздного слабоумия мгновенно исчезло с лица мистера Кэмпиона.

– О да! – живо ответил он. – Милейшие люди, лучше на всем свете не сыскать! Послушайте, будем говорить начистоту. Я не детектив. Если вам нужен детектив, то обратитесь к инспектору Оутсу, он теперь большая шишка в полиции. Я – профессиональный искатель приключений, в самом хорошем смысле этого слова. Если моя помощь вам по-прежнему нужна, я готов ее оказать. Что стряслось?

Инспектор, поначалу раздосадованный тем, что Кэмпион так запросто выдал его юной особе, быстро успокоился. Девушка обезоруживающе улыбнулась и сказала:

– Полицию лучше не вовлекать. Ничего, что я так говорю? Вы не обижаетесь?

Оутс засмеялся.

– Напротив, я очень рад! Мы с Кэмпионом давние друзья, только и всего. Похоже, сдается, он-то вам и нужен. Приехали! Я вас покидаю, Альберт.

Мистер Кэмпион беззаботно взмахнул рукой.

– Давайте, бегите! Если я попаду в беду, то обещайте на всякий случай посадить меня за решетку – до тех пор, пока опасность не минует.

Инспектор отбыл. Кэмпион стал расплачиваться с таксистом, а девушка тем временем оглядывалась по сторонам. Они стояли в глухом переулке рядом с Пикадилли, прямо возле полицейского участка. Справа от входа в участок была дверь со стеклянными вставками (сквозь нее виднелась деревянная лестница) под номером 17А.

– Когда я сюда приехала днем, – сказала мисс Блаунт, – то испугалась, что вы пригласили меня в полицейский участок. А потом с облегчением поняла, что вы живете над ним. – Она помедлила. – Знаете… дверь мне открыл весьма странный человек. Он объяснил, где вас найти.

Мистер Кэмпион ничуть не смутился.

– В старой форме, не так ли? Лагг надевает ее только в том случае, если хочет произвести впечатление.

Девушка уверенно посмотрела ему в глаза.

– Маркус вам сказал, что я – с заскоками, верно? И вы решили меня развлечь?

– Не будем смеяться над ошибками великих, – произнес мистер Кэмпион, провожая наверх свою спутницу. – Даже пророк Иона допустил неловкую оплошность, если помните. Я сейчас совершенно серьезно говорю.

Через два пролета на лестнице появился ковер, а на стенах – деревянные панели. Мистер Кэмпион и мисс Блаунт остановились на третьем этаже перед тяжелой дубовой дверью. Молодой человек извлек из кармана ключ, открыл дверь и провел свою новую знакомую через узкий коридор в небольшую гостиную, чем-то похожую на комнату кембриджского общежития, но уютно и со вкусом обставленную. Впрочем, на стенах висели трофеи самого диковинного рода: таких не могло быть ни у одного, даже самого одаренного и многообещающего студента.

Девушка села в мягкое кресло у камина. Мистер Кэмпион нажал кнопку звонка.

– Давайте поедим, – предложил он. – У Лагга есть любопытнейшая теория: вечерний чай с обильной закуской – это единственный прием пищи, ради которого стоит жить.

Мисс Блаунт хотела было воспротивиться, но в эту секунду в гостиной появился Лагг, слуга, камердинер мистера Кэмпиона и вообще мастер на все руки. То был высокий здоровяк с бледным, весьма мрачным, даже скорбным лицом, украшенным невероятно пышными черными усами. Он был без пиджака, в одной рубашке, и оттого страшно сконфузился, увидев гостью.

– Ох ты ж, я не знал, что у вас компания! – пробормотал он и одарил девушку неким подобием улыбки. – Простите, мисс, я не одет…

– Ерунда какая, – отрезал Кэмпион. – На вас же усы! Это, кстати, недавнее приобретение, – добавил он, оборачиваясь к Джойс. – Нам идет, не находите?

В попытке передать свою детскую радость Лагг приобрел еще более скорбный вид.

– Очень красиво! – выдавила девушка, не вполне понимая, какого ответа от нее ждут.

Мистер Лагг едва ли не покраснел.

– Мне тоже нравится, – скромно признал он.

– Чаю? – обратился Кэмпион к своему слуге. – Эта юная леди со вчерашнего вечера ничего не ела. Сообразите что-нибудь на стол, Лагг.

На мрачном лице здоровяка отразилось подобие оживления.

– Не беспокойтесь, я все устрою в лучшем виде.

За массивными очками мистера Кэмпиона мелькнула легкая тревога.

– Только никакой селедки!

– Будь по-вашему. Ох уж мне эти барские замашки… – заворчал Лагг, удаляясь на кухню. На пороге он вдруг обернулся и спросил гостью: – Уж вы-то наверняка не отказались бы от консервированной селедки в томатном соусе, а?

Увидев гримасу на ее личике, он молча прошаркал в коридор и закрыл за собой дверь.

Джойс поймала взгляд мистера Кэмпиона, и оба рассмеялись.

– Какой чудесный! – воскликнула она.

– Само очарование, особенно когда узнаешь его поближе. Между прочим, бывший вор. Дела давно минувших дней… нынче он совсем потерял хватку. Все ворчит, что к плохому быстро привыкаешь: если изо дня в день покидать дом только через дверь, волей-неволей утратишь навыки. Лагг работает у меня уже несколько лет.

И вновь девушка обратила на мистера Кэмпиона серьезный проницательный взгляд.

– Послушайте, вы действительно готовы мне помочь? Боюсь, случилось нечто ужасное – или вот-вот случится. Вы мне поможете? Вы… в самом деле… как это лучше сказать…

Мистер Кэмпион кивнул.

– Профессионал я или просто валяю дурака? Понимаю ваши сомнения. Смею вас заверить, что я – первоклассный профессионал.

На мгновение его взгляд за стеклами массивных очков стал таким же серьезным, как ее собственный.

– Без шуток. Не сказать, что мой дружелюбный идиотизм совсем уж напускной, вовсе нет. Но это непременная составляющая моего успеха. Я честен, аккуратен и темен, как следующий победитель скакового дерби. И я сделаю для вас все, что в моих силах. Но сначала вы должны рассказать, в чем, собственно, дело.

Он вытащил из кармана письмо и быстро пробежал его глазами.

– Пропал ваш дядюшка, не так ли? И вы обеспокоены его исчезновением, я прав?

Мисс Блаунт кивнула.

– Знаю, звучит странно… Мой дядя – взрослый человек и вполне способен о себе позаботиться, но в доме творится не пойми что, и меня не покидают дурные предчувствия. Я так перепугалась, что заставила Маркуса дать мне ваш адрес. Понимаете, мне нужен человек, который еще не успел испортить отношения с моей семьей, но при этом не питал бы излишних восторгов по отношению к Кембриджу и моей двоюродной бабке.

Кэмпион сел в кресло напротив.

– Начнем с вашей семьи, – сказал он. – Они ведь ваши дальние родственники, не так ли?

Она наклонилась вперед и чуть прищурила карие глаза, всей душой желая как можно доходчивей рассказать о своем деле.

– Вы, конечно, сразу всех не запомните, но общее представление о нашем семействе должны составить. Первым делом расскажу о моей двоюродной бабушке, Каролине Фарадей. Описать ее очень трудно, но пятьдесят лет тому назад она блистала в обществе и была женой доктора Фарадея, возглавлявшего тогда колледж Святого Игнатия. В прошлом году ей исполнилось восемьдесят четыре, и она по-прежнему полна жизни – в отличие от остальных обитателей поместья, – и безраздельно властвует в доме, как королева Елизавета и Папа Римский, вместе взятые. Слово миссис Каролины – закон.

Еще есть дядя Уильям, ее сын, – продолжала Джойс. – Ему шестьдесят с небольшим, много лет назад он вложил все свое состояние в какую-то аферу и прогорел. Пришлось вернуться в родные пенаты, под мамино крыло. Миссис Каролина обращается с ним как с нерадивым семнадцатилетним подростком, и ему это порядком надоело.

Дальше – тетя Джулия, его сестра, дочь миссис Фарадей. Замужем никогда не была, всю жизнь прожила в поместье и никуда толком не выезжала. Ну, вы знаете таких женщин.

Мистер Кэмпион принялся что-то чиркать на обратной стороне извлеченного из кармана конверта.

– Ей под пятьдесят, как я понимаю? – уточнил он.

Девушка задумалась.

– Трудно сказать наверняка. Она… в общем, такая типичная старая дева.

Мистер Кэмпион благожелательно взглянул на гостью.

– И наверняка с тяжелым характером?

Джойс кивнула.

– Немножко. Еще есть тетя Китти, младшая сестра тети Джулии. Она была замужем, но муж погиб и оставил ее без денег. Через нее-то я и попала в семью. Моя мама приходилась ей золовкой. Родители рано умерли, и тетя Китти взяла меня к себе. Когда с ее мужем случилась беда, я нашла работу, но миссис Каролина сама послала за мной, и с тех пор – уже года полтора – я работаю в доме компаньонкой или вроде того… Оплачиваю счета, ухаживаю за цветами, читаю вслух и все такое. Иногда играю с дядей Уильямом в шахматы.

– Словом, весело проводите время, – пробормотал мистер Кэмпион.

Она засмеялась.

– Я не жалуюсь.

– Погодите, а дядя Эндрю здесь при чем? У него фамилия Сили.

– Я как раз хотела рассказать. Понимаете, он мне не родной дядя. Он – сын младшего брата миссис Каролины. Эндрю потерял все деньги в той же афере, что и Уильям, и примерно в то же время переехал в поместье. Это случилось лет двадцать назад.

– Двадцать лет! – поразился мистер Кэмпион. – И что же, они все это время бездельничали? Простите, но я очень удивлен.

Джойс помедлила.

– С работой у них как-то не складывалось… И мой двоюродный дед, по всей видимости, это понимал: потому-то и оставил все жене, а не детям, хотя у той и так было приличное состояние. Я должна еще кое-что объяснить, пока не перешла к главному: миссис Каролина действительно всем заправляет. Уклад жизни в особняке не менялся с тех пор, как она в нем поселилась – году в 1870-м. Там все работает как часы. Никто не опаздывает к обеду, режим строжайший. По воскресеньям все едут в церковь – большинство в «Даймлере» 1917 года, но кто-то один едет с миссис Фарадей в «Виктории», если на дворе лето, или в «Брогаме», если зима. Старику Кристмасу, кучеру, примерно столько же лет, сколько ей самой. Разумеется, их знает вся округа, поэтому движение приостанавливают, и они не испытывают никаких неудобств.

Глуповатое лицо мистера Кэмпиона озарилось.

– О! Так я же их видел! Мы с Маркусом вместе учились в Кембридже, как вы знаете. Я не раз заставал на дороге торжественную процессию. Но ведь это было тысячу лет назад!

– Если вы помните серого коня, так это тот же самый. Пекер. Незаменимый Пекер. Итак, на чем я остановилась… Ах да. Мы все живем в старом доме дедушки Фарадея на Трампингтон-роуд, сразу за городом. Такой большой особняк в форме буквы «Г», что стоит на углу Орфей-лейн. Вокруг возведена высокая каменная стена. Миссис Фарадей хочет сделать ее еще выше, потому что в наше время пассажиры двухэтажных автобусов могут заглянуть внутрь.

– «Обитель Сократа», – произнес мистер Кэмпион.

Она кивнула.

– А вы откуда знаете?

– Ну что вы, это же достопримечательность. По крайней мере, раньше была – когда я учился. Да-да, я хорошо помню дом. Итак, теперь расскажите о дяде Эндрю.

Его гостья сделала глубокий вдох.

– Все случилось на прошлой неделе, за ужином. Мне неловко это говорить, но вы, думаю, поймете. Моя двоюродная бабка со всеми домочадцами обращается одинаково: как с нерадивыми детьми. А поскольку они уже в возрасте и довольно обидчивы, то без конца вступают в перепалки. Все, кроме тети Китти. Она просто милая беспомощная старушка. Тетя Джулия ею распоряжается, как хочет. Заодно она пытается помыкать двумя дядями, и те ее на дух не переносят, как и друг друга. Бывает, они по нескольку дней подряд ругаются и препираются, слушать это невыносимо. В ту субботу как раз произошла такая ссора, и она бы разразилась прямо за столом, если бы не миссис Каролина: ссоры за едой у нее под строгим запретом, как утренние чаепития или музыка по воскресеньям.

Так вот, за ужином – восемь блюд сменяют друг друга в полной тишине, ну, вы представляете, – когда обстановка накалилась почти до предела и дядя Уильям, плюнув на материнские запреты, вот-вот ударил бы дядю Эндрю ложкой по лбу, когда тетя Китти тихо рыдала над салатом, а тетя Джулия была на грани истерики, прямо посреди гостиной что-то оглушительно грохнуло. Я такого грохота в жизни не слышала. Тетя Китти завизжала, как маленький паровоз и выскочила из-за стола. Дядя Уильям громко выругался. Тетя Джулия едва не ударилась в истерику, а дядя Эндрю выронил вилку. Миссис Фарадей спокойно сидела за столом и постукивала по нему пальцами. У нее твердые костлявые пальцы, и звук получается такой, словно она надевает на них маленькие наперстки из слоновой кости. Она тихо сказала: «Сядь, Китти», а потом повернулась к дяде Уильяму и изрекла: «Как нехорошо! Ты прожил в моем доме столько лет, а до сих пор не усвоил, что я не терплю непристойностей за столом. Пора бы вам всем запомнить, что каждые пятнадцать лет в часах падают гири». Дядя Уильям только пробормотал: «Да, матушка», и до конца ужина никто больше не произнес ни слова.

– После ужина вы открыли дверцу напольных часов и увидели, что гири в самом деле упали, – сказал мистер Кэмпион. – Вот так работают настоящие ищейки – быстро.

Джойс кивнула.

– В деревянном дне была порядочная вмятина. Я спросила Элис – горничную, которая проработала в доме чуть ли не всю жизнь, – и она подтвердила, что со дня последнего падения гирь как раз минуло пятнадцать лет. А еще в тот вечер она была последней, кто видел гири, – они бесследно пропали! Знаю, вам это покажется ненужной подробностью, но я рассказываю все по порядку, иначе и сама собьюсь, и вас запутаю.

Тут она была вынуждена остановиться: в гостиную вошел Лагг в великолепном сером кардигане. Он катил перед собой сервировочный столик, заставленный множеством его излюбленных яств.

– А вот и закуски, – с простительной гордостью произнес он. – Креветки в горшочках, паштет из анчоусов, яйца и превосходная ветчина. Я заварил чаю. Сам-то я люблю какао, но вам заварил чаю. Приятного аппетита.

Кэмпион жестом попросил его удалиться, и Лагг ушел, по дороге бурча что-то про неблагодарных хозяев.

– Из вашего описания «Обители Сократа» я делаю вывод, что Лагга туда лучше не пускать, – заметил мистер Кэмпион.

Джойс мрачно взглянула на него.

– Да уж, пожалуй.

За едой она продолжила свой рассказ. Лицо у нее было оживленное, но нервы давали о себе знать: заподозрить ее во лжи или любви к распространению сенсационных слухов было невозможно.

– Дядя Эндрю исчез в воскресенье. Если бы вы были хорошо знакомы с укладом нашей жизни, то поняли бы, что это само по себе удивительно. В воскресенье все домочадцы находятся под неусыпным наблюдением миссис Каролины, и если уж кто захочет незаметно исчезнуть, то выберет для этого другой день. В тот раз был мой черед ехать с ней в карете. Миссис Каролина до конца мая катается в «Виктории». Мы выезжаем минут за двадцать до остальных, а они потом делают еще круг по окрестностям, чтобы приехать на место после нас. В то воскресенье тетя Джулия и тетя Китти были уже дома, когда мы вернулись. Миссис Каролине это пришлось не по душе: она убеждена, что автомобильные прогулки идут им на пользу. Оказалось, дядя Эндрю и дядя Уильям пошли домой пешком. Опять странность: эта парочка всю неделю была на ножах. Миссис Каролина заинтересовалась случившимся и выразила надежду, что после такой прогулки они наконец научатся жить в мире, как подобает джентльменам. К обеду они оба не явились, хотя тетя Китти до последнего тянула с началом трапезы. Конечно, миссис Каролина была недовольна.

Когда подали второе, в столовую вошел дядя Уильям, запыхавшийся и очень злой. Он был весьма удивлен тем, что дяди Эндрю до сих пор нет за столом. Если верить его рассказу, они с Эндрю пошли разными дорогами: последний хотел отправиться пешком и выбрал какой-то безумный маршрут – вроде бы через Шипс-грин, если не ошибаюсь. В конце концов они разругались и разошлись.

Джойс умолкла и виновато поглядела на мистера Кэмпиона.

– Вы же знаете, из-за какой ерунды порой ссорятся люди, которые друг друга недолюбливают.

Он понимающе кивнул, и она продолжала:

– Дядя Уильям не очень-то вдавался в подробности ссоры, потому что размолвки такого рода всегда стыдно вспоминать. Но, как мы поняли, виноват был дядя Эндрю. Он хотел вернуться домой через Гранчестерcкие луга – это огромный крюк. Дядя Уильям замерз и проголодался, поэтому вскоре не выдержал и заявил (или якобы заявил): «Отправляйся хоть ко всем чертям, я пойду один». Они расстались, и Уильям пришел домой, а Эндрю – нет. Больше мы его не видели. Он просто исчез – бесследно. Уехать дядя не мог, у него не было денег: в церкви ему даже нечего было положить в блюдо для пожертвований, пришлось брать в долг у тети Китти. Миссис Каролина ему много не дает, иначе он все спускает у букмекеров.

– Еще не факт, что денег у него не было, – вставил мистер Кэмпион. – Он ведь мог выиграть на скачках. Иногда такое случается, знаете ли.

– Нет, нет, тогда он еще ничего не выиграл! – пылко запротестовала Джойс. – Я вам не все рассказала. Моя двоюродная бабка считает, что ставить деньги на лошадей не только безнравственно и глупо, но и в первую очередь неприлично. Чтобы не выслушивать ее бесконечные нотации по этому поводу, мы все скрывали от нее дядино увлечение, как могли. Но время от времени она устраивала ему жуткие головомойки. Дядя Эндрю в какой-то момент терял терпение и начинал язвить, так что она, окончательно взбеленившись, отправляла его в свою комнату – подумать о своем поведении. Как несносного мальчишку. И он уходил. Вам, наверно, странно все это слышать… – виновато произнесла она.

– Отнюдь, – вежливо ответил мистер Кэмпион. – Продолжайте.

– Так вот, каждый вечер я обхожу спальни и проверяю, правильно ли Элис застелила кровати. Она всегда застилает их правильно, но миссис Каролина настаивает на проверке. Когда в то воскресенье я вошла в комнату дяди Эндрю, на его столе лежало три запечатанных письма, готовых к отправке, и одно недописанное. Видимо, он над ним работал, когда всех позвали вниз – ехать в церковь. Значит, он не собирался никуда уезжать, верно? Как бы то ни было, запечатанные письма я отправила по почте, а недописанное прикрыла блокнотом. Одно из посланий было адресовано его букмекеру, про остальные ничего не могу сказать, я не обратила внимания. Дядя Эндрю не появился и в понедельник, за завтраком миссис Каролина была очень сурова и зла. «Дурная кровь, Джойс, – сказала она мне. – Никакого понятия о личной дисциплине. Как только твой дядя явится домой, сразу же отправь его ко мне». Тетя Джулия и тетя Китти степенно молчали, хотя, помнится, тетя Китти сказала что-то про «бедного непутевого Эндрю», но Джулия тут же закрыла ей рот. Дядя Уильям вел себя образцово. Мне кажется, он даже рад тому, что дядя Эндрю пропал. Он прямо раздулся от собственной важности – осадить-то его теперь некому. К концу недели мы все, разумеется, порядком забеспокоились, и тетя Джулия предложила обратиться в полицию и объявить розыск, если это возможно. Но миссис Каролина пришла в ужас от этой идеи, и дядя Уильям ее поддержал. Она сказала, что потерять память Эндрю не мог, потому что ни с кем из семейства Фарадеев ничего подобного не случалось. Никакой полиции в своем доме она не потерпит, а если уж тетя Джулия так волнуется, то пусть разошлет письма родственникам и спросит, не видел ли кто Эндрю. Тут тетя Китти, ко всеобщему изумлению, заявила, что сделала это еще во вторник и никто ничего не знает. На некоторое время вопрос закрыли.

Щеки у Джойс раскраснелись, и она заговорила быстрее:

– А потом, в понедельник, произошло нечто очень странное. Дяде Эндрю пришла телеграмма. Элис принесла ее мне, такая у нас была договоренность: если помните, мы не хотели, чтобы миссис Каролина знала про ставки. В отсутствие дяди все телеграммы, пришедшие на его имя, приносили мне. Там было написано вот что: «Турецкий Ковер победил 75:1. Мои поздравления. Чек вышлю письмом. Сид».

Послание от букмекера вряд ли помогло бы разрядить обстановку в доме, поэтому я молча положила телеграмму в ящик дядиного стола, а на следующее утро стала поджидать письмо с чеком. – Джойс уверенно и открыто посмотрела на мистера Кэмпиона. – Не только из любопытства. Я не держала конверт над паром – просто вскрыла, и все. Рассуждала я так: если деньги небольшие, то, скорее всего, дядя не станет за ними возвращаться, чтобы лишний раз не ругаться с матерью. Но если сумма крупная, то он наверняка следил за результатами скачек и захочет во что бы то ни стало забрать выигрыш. Увидев чек, я была потрясена. Дядя Эндрю выиграл почти семьсот пятьдесят фунтов! С легким сердцем я положила чек в тот же ящик, что и телеграмму. Теперь я была уверена, что дядя в ближайшее время вернется. А днем случилось еще кое-что – пустяк, в сущности, но я почему-то пришла в ужас. К нам наконец-то пришел часовщик. О напольных часах долго никто не вспоминал, и мастера вызвали не сразу. Так вот: гири бесследно исчезли.

Джойс в нерешительности посмотрела на молодого человека.

– Вы, наверное, думаете, что это не имеет отношения к делу?

Мистер Кэмпион с самым серьезным видом откинулся в кресле.

– Нет, почему же. Напротив, я с вами согласен. Неприятное происшествие. Вы, разумеется, стали искать гири? Расспрашивать домочадцев?

– Да, конечно. Мы все обыскали. Они словно под землю провалились. А ведь гири – не иголка.

– Прямо скажем, – кивнул Кэмпион. – Все это очень интересно. Когда вы решили обратиться за помощью?

– Вчера, – ответила Джойс. – Я прождала весь вечер понедельника, потом весь вторник и все вчерашнее утро… С каждой минутой мне становится страшнее. Я пошла к миссис Каролине, но она по-прежнему не желает иметь дела с полицией. Тогда я убедила ее доверить дело Маркусу. Он, конечно, отнесся к моему рассказу снисходительно, однако, в конечном счете, дал мне ваш адрес. И вот я здесь.

– Ох уж этот Маркус! – произнес мистер Кэмпион. – А он-то вообще при чем? Разве он еще не слишком молод и зелен, чтобы быть адвокатом столь почтенного семейства?

Девушка улыбнулась.

– Да, наверное. Вы только ему это не говорите. Вообще-то бабушкин солиситор – его отец, Хью Фезерстоун, но он уже настолько стар, что почти всю работу за него делает Маркус.

– Понимаю. А почему, собственно, вы так хотите найти дядю Эндрю?

Неожиданный вопрос слегка огорошил его гостью, и ответила она лишь через некоторое время.

– Если откровенно, не очень-то хочу, – наконец вымолвила она. – В том смысле, что личных симпатий я к нему не испытываю. Дядя Эндрю – не самый приятный человек на свете. Впрочем, остальные члены семейства тоже недалеко ушли, кроме, наверное, бедной тетушки Китти и самой миссис Каролины, которая действительно заслуживает восхищения. В доме стало тише и спокойней без Эндрю. Но я ищу его, потому что мне страшно. Я хочу убедиться, что с ним все хорошо и не случилось что-нибудь ужасное.

– Хм, – медленно произнес мистер Кэмпион. – Полагаю, вы предприняли какие-то шаги – начали наводить справки, к примеру? Он точно не лежит в ближайшей канаве с растянутой лодыжкой или не отсиживается в таверне «Кабан»?

Она поглядела на него с укоризной.

– Да, разумеется, мы начали поиски. Говорю же: он пропал. Я стараюсь не шуметь понапрасну, чтобы не привлекать лишнего внимания: в городках вроде Кембриджа сплетни распространяются очень быстро. Я боялась, что вы сочтете мою просьбу глупой и наглой, ведь еще ничего толком не случилось… Но… Ах, не знаю! Мне страшно…

Мистер Кэмпион кивнул.

– Вы боитесь, что с ним стряслась беда, не просто несчастный случай, а что-то страшное, – сказал он и вдруг без всяких обиняков спросил: – И вас гложет что-то еще, верно? Теперь инспектора с нами нет. Расскажите: почему вас так напугал тот человек в подворотне?

Девушка вздрогнула и залилась краской.

– Вы правы, я солгала. Я действительно его узнала. Но он тут совершенно ни при чем. Пожалуйста, поверьте мне и забудьте!

Мистер Кэмпион несколько секунд молчал, отрешенно глядя перед собой. Затем посмотрел на гостью.

– Возможно, вы и правы. Но мне нужно знать все досконально. Не могу же я вслепую ввязываться в такую историю!

Она перевела дух.

– Он не имеет к делу никакого отношения. Умоляю, забудьте про него! Вы согласны мне помочь или нет?

Мистер Кэмпион встал. Джойс уже подумала, что он хочет вежливо ей отказать и раздумывает, как лучше это сделать, но тут в комнату вошел Лагг.

– Телеграмма. Посыльный ждет. Отвечать будете?

Кэмпион надорвал оранжевый конверт и развернул тонкий листок бумаги.

– Ну надо же, это от Маркуса! Настоящая телеграмма из Кембриджа. Наверняка стоила целое состояние. Слушайте: «Бери Джойс и быстро сюда. Произошло нечто ужасное. Буду признателен за профессиональную помощь. Для тебя уже готовят комнату. Читайте вечерние газеты – “Комету”, например. Маркус».

Джойс вскочила и заглянула ему через плечо.

– «Произошло нечто ужасное…» – хрипло прочитала она. – Боже, что случилось? Что случилось?

Кэмпион обернулся к Лаггу, который стоял на пороге и наблюдал за происходящим с явным профессиональным интересом.

– Ответа не будет. И выскочите, пожалуйста, на улицу – купите свежий номер «Кометы».

– Экстренный выпуск уже ждет на кухне, – величественно произнес мистер Лагг. – И я даже догадываюсь, какая вам нужна страница. Одну секундочку.

Спустя две минуты он вернулся.

– Вот.

Лагг указал пальцем на первый абзац передовицы. Джойс и Кэмпион вместе прочли заголовки:

ЗАСТРЕЛЕН ПЛЕМЯННИК ИЗВЕСТНОГО УЧЕНОГО

ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ ДЕСЯТЬ ДНЕЙ НАЗАД

Кембридж, четверг

(Репортаж нашего специального корреспондента)

Тело мужчины со связанными руками и ногами и пулевым отверстием в голове извлекли сегодня утром из реки Гранты неподалеку от университетских купален. Вскоре личность утопшего опознали: им оказался мистер Эндрю Сили, племянник покойного доктора Фарадея, возглавлявшего в прошлом колледж Святого Игнатия. Десять дней назад мистер Сили ушел из своего дома на Трампингтон-роуд и не вернулся. Полиция графства Кембриджшир еще не решила, обращаться ли к Скотленд-Ярду за помощью в расследовании дела, которое имеет все шансы стать одной из самых громких сенсаций этого года.

Как эксклюзивно сообщалось в предыдущем выпуске нашей газеты, труп был найден двумя индийскими студентами Университета.