Читать книгу Соблазны одиночества - Марго Эрванд - Страница 11

На улице уже давно стемнело, и фары впереди идущей машины были единственным, что Валерия видела сквозь пелену горьких слез. Слезы тихо катились по ее щекам, падая на руль. Радиоприемник молчал, и только редкие капли дождя и размеренный ход щеток по лобовому стеклу озвучивали это позднее путешествие. Еще час назад у Валерии и в мыслях не было садиться за руль, а сейчас она уверенно двигалась в общем потоке машин по фривею, направляясь в Сан-Франциско.

Сегодня утром за завтраком она снова подняла вопрос о детском садике, ни на что не рассчитывая. Для нее это было скорее желанием выговориться, поделиться с мужем своими мыслями, нежели руководство к действию. Но, к ее собственному удивлению, Джон не просто ее услышал, но даже согласился в следующем месяце начать поиски подходящего садика. Эта новость оказалась такой волнительной, что Валерия весь день порхала от радости, не веря тому, что ее жизнь скоро станет прежней. Надежда жила в ней чуть меньше десяти часов, потому как уже за ужином Джон сообщил, что завтра Норму выписывают и месяц реабилитации она будет жить у них в доме.

– Ты шутишь? – спросила Валерия, поперхнувшись соком.

– Нет. Первое время ей будет тяжело обходиться одной, поэтому она поживет у нас, – ответил Джон, продолжая невозмутимо разрезать филе лосося на своей тарелке.

– И как ты себе это представляешь? Где у нас она будет жить?

– Разве у нас нет гостевой комнаты? Твои родители пару недель назад там жили, думаю, и моя мать как-нибудь устроится.

– Как скажешь, – ответила Валерия, вставая из-за стола. – Я пошла одеваться.

– Куда это ты собралась?

– А я разве тебе не говорила? Мы с Рондой договорились встретиться в Сан-Франциско. Я до последнего сомневалась, но сейчас понимаю, что отказываться никак нельзя. Кто знает, когда теперь я смогу позволить себе такую роскошь.

– Не перегибай палку, – бросил ей вслед Джон, но запрещать не стал.

И вот теперь вся в слезах Валерия гнала в город, где ее никто не ждал. Она могла позвонить Ронде и попросить о встрече, но так этого и не сделала. Впервые за долгое время вырвавшись из дома, она хотела побыть одной, наедине со своими мыслями и чувствами.

К тому моменту, как ее белоснежный «Линкольн» въехал в Сан-Франциско, дождь уже барабанной дробью стучал по стеклу, а щетки метались из стороны в сторону, в попытке расчистить горизонт. Валерия двигалась по наитию, по внутреннему навигатору, встроенному в память. Она сама не поняла, как оказалась на холмах в районе Рашен-Хилл. Первый раз прогуливаясь с родителями в этой части мегаполиса, она с восхищением и завистью смотрела на прохожих. Вглядывалась в их лица, пытаясь понять, чем они отличаются от нее, почему они живут здесь, в настоящем раю, в то время как их семья прозябает на окраине города, где пожухлая пальма, одиноко стоящая у самой обочины дороги, – это единственное зеленое пятно, освежающее серость и холод трассы. Жить здесь, вблизи с петляющей Ломбард-стрит, было смелой мечтой ее детства.

И это желание исполнилось сполна, ведь именно здесь располагалась их с Джоном квартира. Валерия до сих пор, закрывая глаза, могла гулять по комнатам, чувствуя под ногами лакированную поверхность доски, вдыхая сочетание аромата свежезаваренного кофе с благоуханием магнолий, цветущих на улицах города, но больше всего в этих путешествиях в прошлое она любила подходить к окну и любоваться видом на город. Еще три года назад они были ярыми сторонниками жизни в мегаполисе и с недоверием относились к тем, кто променял городскую суету на уединение в глуши, но рождение Оливии заставило на многие вещи посмотреть другими глазами. Продажа двухкомнатной квартиры с потрясающим видом на залив стала только первой из них, затем под удар попал и кабриолет «Порше».

Почему она позволила Джону втянуть ее в эту авантюру? Почему сейчас, спустя всего два года, она чувствует себя чужачкой в родном городе? Никогда прежде она не замечала нищих, снующих вокруг, не слышала призывы к действию от безумцев, пристающих на улице с очередной вымышленной петицией с претензиями к властям, не видела грязи… А может, город так изменился в ее отсутствие? Может быть, он просто мстил ей за это предательство? За глупый побег? Еще два года назад она бы спокойно вышла из машины и прошлась по этой узкой улочке, вдыхая полные легкие свежего прохладного воздуха. Но все изменилось, и Сан-Франциско теперь пугал ее как никогда прежде.

На часах было без четверти десять – самое время возвращаться домой, чтобы не нарушать правил, установленных Джоном. Но вместо этого она резко вырулила на дорогу и, нажав на газ, рванула вниз по крутому склону в сторону залива.

В следующий раз, когда она припарковала машину, ее окружали незнакомые дома и ночные заведения. Вокруг было много бездомных, которые, укрываясь пакетами и разными тряпками, пытались спастись от воды, безнадежно хлюпающей в башмаках и заливающей за шиворот. Взглянув в зеркало и подправив макияж, Валерия взяла в руки сумку и вышла из машины. Маленький саквояж не мог спасти ее от проливного дождя, но она продолжала держать его над головой, петляя среди прохожих.

***

На семнадцатом этаже медийного комплекса, где размещалась редакция центрального телеканала, было тихо и темно. Работники уже давно разошлись по домам, и только дежурная группа оставалась сидеть в просторном кабинете, отслеживая ленту новостей. Иногда они что-то громко обсуждали, и тогда их звонкие голоса эхом разносились по этажу, раздражая Ронду. В общем зале, где ее стол с одной стороны граничил с рабочим местом ведущей утренней программы Лизы Хейз, а с другой стороны упирался в глухую стену, она сидела с пультом от телевизора в руках, то прокручивая взад-вперед пленку с какого-то светского раута, то вплотную придвигаясь к экрану и досконально изучая стоп-кадр. Ее стол был завален разными журналами и файлами, которые она час назад вынесла из архива. Официально Джим Беннетт не отстранял ее от дела Каролины Говард, но по факту уже третий эфир на эту тему был отдан Алану Пэрри. Это начинало раздражать, как и то, что Джон после каждого такого выпуска становился все более резким и едким в общении с ней.

– Здесь должно быть что-то, думай! – подбадривала она себя, сгрызая кончик карандаша.

Очередной стоп-кадр не озарил ее свежей идеей, и тогда она снова углубилась в изучение статей, ранее уже публиковавшихся в многочисленных глянцевых журналах. Вот чета Говард на благотворительном вечере в Техасе. Одетая в элегантное белоснежное платье, подчеркивающее точеную фигуру, Каролина Говард под руку с супругом спускается по широкой лестнице, а надпись внизу сообщает, что они пожертвовали людям, пострадавшим от стихии, пятьсот тысяч долларов. Ронда приблизила фотографию, чтобы можно было разглядеть даже маленькую морщинку недовольства на лице хотя бы одного из супругов, но они только лучезарно улыбались в ответ, всем своим видом демонстрируя добродушие и щедрость.

– Да чтоб тебя! Я знаю, что ты что-то скрываешь! Но что? Думай, думай, – повторяла она, открывая следующий журнал.

После очередного скандального романа на стороне, Томас Говард решается на вазэктомию. И снова рядом с супругом его молодая и несокрушимая Каролина Говард в элегантном коктейльном платье и меховой накидке. А надпись под снимком гласит: «Каролине всего тридцать лет, но она поддерживает супруга даже в этом решении».

– Тоже мне событие, – фыркнула Ронда, отбрасывая журнал в сторону.

И тем не менее тогда эта новость долго муссировалась в прессе, чета Говард не сходила с обложек газет и журналов. И вот, спустя десять лет, все повторилось вновь. Ронда продолжила листать журналы.

Презентация элитного жилья в пригороде Чикаго, семейная чета сорвала бурные аплодисменты, разрезая красную ленточку. И снова Ронда внимательно разглядывала супругов, как и всегда, одетых элегантно и со вкусом: светлый деловой костюм на нем, и бледно-голубое платье с корсетом на ней. От гармоничности картинки Ронда брезгливо фыркнула. Однако она не сдавалась, и через полчаса ее уже не было видно за горой из глянца.

– Думай, думай! – продолжала подстегивать себя Ронда. – Здесь что-то не то! Я это чувствую. Она другая…

Ронда знала – разгадка близка. Подгоняемая растущим возбуждением, она раскладывала по столу один журнал за другим, стараясь придерживаться хронологии, а потому в конце этой вереницы оказалась распечатка стоп-кадра записи, которую она сделала накануне у здания суда: Каролина, одетая в широкий модный камзол, поднимается по ступенькам, скрывая половину лица под темными стеклами очков.

– Не может быть! Другой стиль в одежде, отросшие волосы, да она же…

Ронда вскочила со своего стула и теперь уже на расстоянии поочередно смотрела на каждый снимок, и к тому моменту, когда перед глазами снова предстала сегодняшняя Каролина Говард, она уже не могла сдержать улыбки. Прижав ладони к щекам, она повернулась к окну, в которое могла смотреться, как в зеркало.

– Я знала, что что-то не так! Я это знала! – ликовала она, чувствуя прилив адреналина. – Я это сделала!

Она снова села в кресло и, громко выдохнув, потянулась за телефоном. Любой другой журналист, мечтающий заработать себе громкое имя и просторный кабинет с видом на «Золотые ворота», без промедления позвонил бы Джиму, но Ронда хотела услышать Джона.

– Я знаю, что твоя клиентка беременна, – выпалила она, едва он поднял трубку.

– Объяснись! – приказал он после затянувшейся паузы.

Вероятно, ему пришлось поспешно уединиться в кабинете, потому как она услышала щелчок закрывающейся двери.

– Тут нечего объяснять, либо она дурачит тебя, как и всех остальных, либо…

– Что ты собираешься делать с этой информацией?

– … ты скрывал это от меня, – закончила свою мысль Ронда, вращая на пальце изящное кольцо с сапфиром. – Все зависит от того, что ты мне сможешь предложить взамен.

– Завтра утром у меня в офисе. И не вздумай проболтаться!

– Ты же меня знаешь.

Ронда уже собиралась положить трубку, когда Джон спросил:

– А ты разве не должна была встретиться с Вэл?

***

Подъезжая к дому, Валерия не увидела в окнах свет, хотя на часах было всего без пяти одиннадцать. Она не стала открывать гараж, чтобы не шуметь, и, оставив машину на подъездной дорожке, пошла к дому. Тихонько вставила ключ и стала плавно поворачивать его в замке. Дверь поддалась уже после первого оборота, и она, крадучись на цыпочках, вошла внутрь.

«Главное, чтобы это у меня не вошло в привычку», – подумала она, шаря рукой по стене в поисках выключателя. Когда комнату осветил приглушенный свет напольной лампы, тишину дома разрезал вопрос, от которого у нее перехватило дыхание.

– Где ты была?

– Я думала, ты уже спишь, – прошептала она, испуганно тараща глаза.

Джон сидел на диване, смакуя виски.

– А я думал, ты поехала на встречу с Рондой, но она об этом ничего не знает. Поэтому я повторяю, где ты была?

Перед глазами встал постыдный визит в клуб. И зачем она только пошла туда? Чего она хотела добиться? Встретиться с Риком? А ведь он ее даже не узнал. Формальная улыбка на губах, озорные ямочки на щеках и отрезвляющий дежурный вопрос «Что будете заказывать?»

– В городе, – ответила Валерия, снимая мокрую куртку. Ее сердце продолжало бешено стучать в груди.

– Я должен клешнями из тебя вытягивать каждое слово?

– Что ты хочешь от меня услышать?

Ком обиды снова подкатил к горлу. Он ее не узнал. Валерия почувствовала неприятное покалывание в глазах. Еще немного – и слезы разочарования градом хлынут по щекам.

– Правду! – процедил Джон, вращая виски в бокале так, что кубики льда звонко ударялись о стекло.

– Я ездила в Сан-Франциско и стояла под окнами нашей квартиры. Не нужно было нам переезжать.

– Ютиться в двушке с ребенком – это то, о чем ты мечтаешь?

– Я мечтаю о том, чтобы ты больше времени проводил со мной, чтобы мы вместе путешествовали, отдыхали, ходили в рестораны и на разные рауты. Вот о чем я мечтаю, а не о том, чтобы сидеть дома, ухаживая за ребенком и тем более – за твоей матерью!

Джон встал с дивана и, допив виски, пошел в сторону бара. Валерия почувствовала, как мороз побежал по коже. Она вся продрогла, но вместо того, чтобы поскорее забраться в горячую ванну, продолжала, как провинившийся ребенок, стоять на пороге собственного дома, наблюдая за неспешными движениями мужа. Джон поставил бокал рядом с графином и какое-то мгновение смотрел в окно.

– Прими душ, а то заболеешь, – сказал он, не оборачиваясь.

Она провела руками по влажным от дождя волосам, пытаясь зачесать их назад. Джон продолжал стоять к ней спиной. Она не жалела о своих словах, но чувство стыда отчего-то терзало ее душу. Она не должна была так реагировать. Не должна была обманывать. Не должна была ехать в Сан-Франциско. Не должна была искать встречи с Риком. Не должна была…

– Прости, я не должна была так говорить о твоей матери, – поджимая губы, сказала Валерия. – Я просто хочу, чтобы мы, как раньше, больше времени проводили вдвоем.

– Ты меня обманула.

– И за это я тоже прошу у тебя прощения, – протянула Валерия, вспоминая инцидент в клубе. – Мне нужно было побыть одной.

– Мама поживет у нас только один месяц, а после мы все вместе поедем отдыхать, я тебе обещаю, – ответил Джон, и в этот раз голос его звучал мягко и ласково.

Он обернулся, раскинув руки для объятий, и Валерия прильнула к его груди с облегчением.