Читать книгу Соблазны одиночества - Марго Эрванд - Страница 9

В этот день, два года назад, Валерия проснулась только к обеду. Всю ночь она бегала в туалет. Шла уже тридцать девятая неделя беременности, но по прогнозам врачей рожать ей было еще нескоро.

– Джон? – позвала она, но ответа не последовало.

Они переехали в этот дом только две недели назад, и Валерии потребовалось некоторое время, чтобы осознать, где она находится. Все вокруг выглядело таким идеальным, будто она проснулась в каких-то журнальных декорациях. Белые панели на стене у изголовья кровати, деревянные прикроватные тумбочки, лампы из дутого стекла с белоснежными строгими абажурами, напольная ваза светло-голубого цвета, по форме напоминающая пузатую тыкву. Валерия легла на спину и блаженно улыбнулась, утопая в подушках белого и синего оттенков.

Частые толчки в животе, а также внезапно начавшаяся тахикардия заставили ее вернуться к реальности, в которой уже давно не было места ни для утреннего секса, ни для релакса на спине. Набросив на плечи халат, она подошла к зеркалу и, прежде чем закутаться в теплую ткань, подняла свою сорочку и принялась оценивающе разглядывать живот, с обеих сторон которого были заметны красные нити. Она притронулась к одной из них, скользя рукой сверху вниз. Кожа под пальцами была натянутой, как шелк. Она одернула руку и тут же закуталась в халат.

– Это не страшно! – сказала она своему отражению, подмечая, как заблестели от обиды глаза.

Она все еще боролась со своими эмоциями, когда вошла в гостиную и, подняв со стола красную розу, прочитала короткое послание Джона: «Не вешай нос, мой бегемотик, награда уже близко». Она улыбнулась, чувствуя, как слеза медленно катится по щеке, но в следующий миг ощутила приятное тепло, струящееся по ногам. Что это? Она уж было подумала, что описалась, но уже через минуту трясущимися руками звонила Джону на работу.

– У меня отошли воды, – прокричала она, едва он поднял трубку.

Два месяца она ходила на курсы для беременных, где во время занятий будущих рожениц сажали в круг и учили контролировать эмоции, купировать боль, а главное, правильно дышать. Но в эту самую минуту, стоя посреди гостиной и опираясь на стол, Валерия забыла обо всем. Она в ужасе смотрела в окно, боясь пошевелиться.

– Все хорошо, я выезжаю. Тебе больно? – спрашивал Джон. Валерия слышала его громкое дыхание, вероятно, он бежал по коридору. – Только не молчи, хорошо? Ты звонила врачу?

– Нет, это только что случилось. Мне страшно. Я не знаю, что делать, – канючила Валерия, начиная ощущать ноющую боль в пояснице.

– Все хорошо, слышишь?

Валерия слышала только сигнал его автомобиля. Джон добрался до паркинга. Еще немного – и связь может пропасть. Горькое чувство тревоги сдавило все внутри.

– Не отключайся, Джон. Я боюсь.

– Я здесь, с тобой. Ты же знаешь, пять минут, и я буду дома.

– Тебе ехать больше часа, не обманывай меня.

Джон не ответил. Как и предполагалось, он въехал в туннель, и связь оборвалась. За то время, что молчала телефонная трубка, Валерия успела пережить первую серьезную схватку. Все ее тело содрогалось от боли, а она, вцепившись пальцами в спинку стула, отчаянно выла, запрокинув голову.

Когда Валерия смогла снова спокойно дышать, Джон уже сидел рядом с ней и держал ее за руку. Он часто дышал, лицо его было бледным и даже испуганным, но при этом он улыбался ей, и в его глазах плясали огоньки любви и счастья.

– Все будет хорошо, я с тобой!

Он помог ей одеться и собрать все необходимые вещи, после чего они наконец вышли из дома. Едва Джон захлопнул дверь, как Валерия снова завыла от боли. Она жадно хватала воздух ноздрями, пытаясь продышать очередную схватку.

– Не оставляй меня одну, мне страшно, – прошептала тогда Валерия, пряча лицо на груди мужа.

Она знала, что этот день она не забудет никогда. Да, она уже не помнила той боли, через которую ей пришлось пройти, того страха, который ей внушали роды, но четко помнила, кто что говорил и делал. В тот день она была центром вселенной для всех: для Джона, охваченного паникой и счастьем будущего отцовства, Нормы и Рональда, давно мечтавших о внучке, Майка, скупившего всех плюшевых медведей, которые только оказались в сувенирной лавке при клинике, родителей, которые первым же рейсом вылетели в Сан-Франциско и уже вечером сидели у ее кровати, любуясь маленьким чудом.

Эти воспоминания, как диафильм, прокручивались у нее перед глазами, пока она сидела за столом в компании своей матери и Нормы. Они уже давно обсуждали свои болячки, наперебой хвастаясь скачками давления, болью в суставах, мигренью. Валерии нечего было сказать, чтобы поддержать такую беседу, а потому, подперев подбородок кулаком, она наблюдала за тем, как Оливия играет с соседским мальчиком. Брендону было пять лет, но даже несмотря на такую разницу в возрасте, он был единственным другом ее девочки.

В тот день все в Оливии было прекрасно, идеально. Прошло всего два года, а фокус так заметно сместился…

Дети рисовали на клумбе мелками: Брендон рисовал машинки, добавлял солнцу золотистые лучики и даже какое-то подобие наскальной живописи в виде двигающихся человечков, а Оливия хаотично украшала горшок монохромными кругами и линиями. Настоящие каракули.

– Ты говорила с Джоном насчет садика? – спросила ее мать, нежно похлопав по руке.

Джон с ее отцом и отцом Брендона, их соседом Филиппом, готовил в нескольких метрах от них барбекю, и Валерии не хотелось, чтобы этот разговор был им услышан.

– Давай потом об этом погорим, – недовольно откликнулась она, возвращаясь к застольной беседе.

– Когда потом? Ты только посмотри на себя, ты же чахнешь: ни подруг, ни друзей. И главное, кому от этого лучше? – не сдавалась мать, переводя взгляд на Норму. – Ливи в саду гораздо быстрее начнет развиваться, а у тебя появятся новые знакомства, общение. Два года безвылазно сидеть в четырех стенах – так и с ума сойти недолго!

Мать Джона не нужно было приглашать дважды. Валерия заметила, как блеснули интересом ее глаза, как поддалось вперед тело, наваливаясь грудью на празднично накрытый стол. Посуда тревожно брякнула, но все осталось стоять на своих местах.

– Джони я отдала в садик, едва ему исполнилось три месяца, тогда все так делали. Мне нужно было идти работать, – запричитала Норма. – Поначалу было тяжело. Он был таким крохой, но надо отдать должное, об этом решении я никогда не жалела. Он вырос очень активным и общительным мальчиком, рано начал говорить, писать, читать.

Закончила свою речь Норма, гордо приосанившись. Валерия откинулась на спинку своего стула, сложив руки в замок на груди. В словах Нормы она слышала только самолюбование и укор: «Я сделала то, я сделала се… Я ни разу об этом не пожалела… Он рано начал говорить, писать, читать…».

– Да я вышла замуж за истинного гения! Хорошо, что вы об этом сейчас вспомнили, а то я бы и не знала, как мне повезло, а главное, кому я всем этим обязана, – широко улыбаясь, процедила Валерия, вклиниваясь в складную речь своей свекрови.

– Дочка, ты чего? – переполошилась Элис. Ее глаза встревоженно метались между Валерией и Нормой. – Мы же просто разговаривали.

– Да нет, не просто. Вы все считаете, что Оливия давно должна говорить, и этого не происходит только по той причине, что я либо мало уделяю ей внимания, либо потому, что мы с Джоном отказываемся следовать вашим рекомендациям. Ой, чуть не забыла, а может быть, всему виной то, что мы ограничиваем Ливи в сладком, как думаете, Норма? – Продолжала держать оборону Валерия. Она с вызовом смотрела на женщину, чувствуя на себе пристальный взгляд со стороны.

– Что у вас тут происходит? – спросил Джон, подходя к столу. От него пахло дымом и жареным мясом.

– Ничего, я просто попросила Вэл принести мне шоколадку к чаю, – ответила Норма, поднимая свой стакан.

Валерия была уверена, что часть разговора все-таки долетела до ушей Джона, и он вряд ли купится на эту чушь про конфету, но тем не менее решила сыграть в предложенную ей игру.

– Думаю, смогу что-нибудь найти на кухне, – ответила она, вставая из-за стола.

– А разве тебе можно? – спросил Джон, недоверчиво глядя на мать.

– Нет, но ведь доктор об этом не узнает. И потом, что может случиться, если я съем всего лишь одну конфетку? – вопросом на вопрос ответила Норма.

Это было последнее, что услышала Валерия, направляясь к дому.

***

Солнце светило прямо в спину, но ей не было жарко. Закутавшись в толстый вязаный кардиган, Норма думала о том, как хорошо было бы войти в дом, снять неудобные ботинки и позволить ногам отдохнуть. На прошлой неделе она была у врача. Майк заставил ее пройти все обследования, а после вместе с ней встретился с врачом.

Тогда, сидя в кресле, Норма смотрела на доктора Чэна во все глаза, пытаясь прочитать по его лицу свой приговор. Сердце тревожно билось в груди.

«Это конец», – думала она, наблюдая за тем, как врач вытянул губы трубочкой, изучая результаты ее анализов. Это был лучший хирург-ортопед в клинике, и ее будущее было в его руках.

Майк ерзал на стуле. Несколько раз он погладил ее по руке и даже улыбнулся, но она была уверена, что его нервы на пределе.

– Какие у нас шансы? – не выдержал Майк.

– Без операции не обойтись, – озвучил свое решение доктор Чэн, наконец взглянув в глаза Нормы. – Не бойтесь. Не буду обманывать, операция непростая и реабилитация у всех протекает по-разному, но без нее никак.

– Это, конечно, хорошо, но, может быть, стоит попробовать какую-то медикаментозную терапию, миостимуляцию, уколы в суставы? – сыпал предложениями Майк.

Норма украдкой следила за сыном, подмечая бледность лица, испарину на лбу. Майк оттянул воротник своей рубашки, точно она его душила, но материнское сердце подсказывало ей, что ему не хватало воздуха совсем по другой причине. Его матери грозит операция, и не какая-то дежурная процедура вроде удаления аппендицита, а сложная, с тяжелой реабилитацией и возможными осложнениями.

«Он боится», – думала Норма. Нежность и любовь к сыну смешалась с растерянностью и страхом. Колено дало о себе знать с новой силой.

– Увы, но время упущено. На данной стадии хирургическому вмешательству нет никакой действенной альтернативы. Не хочу вас пугать, но я бы не стал тянуть, с каждым днем состояние будет ухудшаться, – ответил доктор, взяв перекидной календарь со стола. – Могу предложить вам пятнадцатое октября.

– Нет, у меня у внучки день рождение семнадцатого октября, я не могу его пропустить! – выпалила Норма, сама не понимая, как быстро приняла решение. Нога гудела.

– Мама, ты серьезно? Я думал, ты не хочешь делать операцию, – выпучив глаза сказал Майк.

– Доктор прав. К чему тянуть? Раз это единственный вариант, пусть будет так.

Решение лечь под нож не было спонтанным, хотя, судя по тому, как возмущался всю обратную дорогу Майк, именно таковым оно выглядело со стороны. Изнуряющая боль в колене и страх стать обузой для детей – все это вкупе не просто подталкивало, а буквально требовало от Нормы незамедлительных действий. Бессонными ночами она нередко прокручивала в голове визит к врачу и самым худшим его итогом была не операция, а скорее невозможность сделать оную. У Рональда всегда было прекрасное здоровье, боль в пояснице – единственное, что мучило его незадолго до смерти. Но первое же УЗИ обнаружило у него рак в терминальной стадии. Норма гнала от себя эти мысли, но, сидя в кабинете врача, больше всего боялась услышать именно это короткое слово – рак. Возможность сделать операцию – это не просто шанс, это жизнь.

Но сейчас, когда она сидела на дне рождении своей единственной внучки, ноющая боль в ноге заставляла ее думать не о радужных перспективах долголетия, а о грядущей операции. С того дня, как она с Майком побывала на приеме у врача, прошло уже больше двух недель, и теперь дата «восемнадцатое октября» стала не далекой перспективой, а надвигающимся «завтра». Норме было страшно.

– Может быть, не стоит пренебрегать рекомендациями врача накануне операции? – стращал Джон.

– Операция? – ахнула Элис, округлив глаза.

– Да все нормально. Пустяки, – попыталась отмахнуться Норма, хотя, зная, какой настырной может быть в своем любопытстве мать Валерии, не особо надеялась замять эту тему.

– Мне кажется, угли уже готовы! – позвал Филипп, и Джон поспешил вернуться к барбекю, а Норма ощутила на себе цепкий взгляд Элис, которая смотрела на нее так, точно уже прощалась. Это раздражало.

– Знаешь, раз тебе предлагают операцию, значит, момент еще не упущен, – не выдержала Элис, наклонившись вперед так, чтобы ее тихое шипение могла слышать только Норма. – У меня есть подруга, так ей сказали без химии не обойтись. Она уже два месяца пьет эту дрянь, похудела, лицо серое, сил нет. Смотреть на нее больно.

– У нее тоже артроз коленного сустава? – спросила Норма, хотя с первого слова поняла, о каком страшном недуге говорит ее собеседница.

– Артроз? – переспросила Элис, и лицо ее вытянулось в удивлении.

Норма сделала жадный глоток уже остывшего чая. Детские голоса приятно ласкали слух. Солнечные лучи наконец пробились через толстую вязку кардигана, и она ощутила их жаркий поцелуй на своей спине. Боль отступила, и Норма вдохнула полной грудью, испытывая необычайную легкость.

– Прости, я подумала, что… – начала Элис, но тут же запнулась. Диагноз, который она еще минуту назад легко готова была связать с Нормой, словно кость, застрял у нее в горле. Она прокашлялась. – Я очень рада, что с тобой все хорошо. Артроз – это и правда пустяки.

– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать, – улыбаясь, прокричала Валерия, приближаясь к столу с маленькой вазочкой в руках. – Запреты придуманы для того, чтобы их нарушали, верно я говорю?

Норма чувствовала на себе пристальный взгляд невестки, но не в силах была оторвать глаз от вазочки с угощением. В висках застучало. Прямо перед ней, на груде аккуратно сложенных конфет, стояла маленькая фигурка малинового мишки.

***

На часах было немногим больше восьми, но Элис и Марвин привыкли ложиться с наступлением темноты и просыпаться с восходом солнца. Отец это объяснял старостью, мать – здоровым образом жизни. Для Валерии же это было очередной странностью, с которой ей приходилось мириться. Она помогла им устроиться в гостевой комнате, после чего, пожелав спокойной ночи, пошла к себе в спальню. Она была уверена, что Джон, как и всегда в это время, работал в кабинете, но вместо этого он ждал ее, сидя на кровати.

– Ты решил сегодня не только день, но и вечер посвятить семье, – промурлыкала Валерия, кокетливо улыбаясь. – Ливи уже спит, родители тоже легли, так что нам никто не помешает.

– Было бы неплохо, – ответил Джон, вставая.

Только сейчас Валерия обратила внимания, что он все еще одет в джинсы и майку, а значит, спать он не собирался. Все это время он сидел здесь и ждал ее для того, чтобы…

– Нам нужно кое-что обсудить.

– Обсудить? Ты о чем? – спросила она, проводя указательным пальцем по внутренней стороне глубокого декольте своей кофты.

– О том, что ты сегодня устроила!

Его голос звучал ровно и обыденно, но Валерия уже давно научилась различать в его интонациях то, что было неподвластно остальным: лед презрения, холод недовольства, прохладное безразличие, теплое участие, солнечную нежность, знойную похоть. Сейчас ее обдало холодом, сдувая остатки страсти и желания. По коже побежали мурашки. Глупо было надеяться на то, что их женская болтовня во дворе останется неуслышанной и незамеченной Джоном, человеком, который, казалось, мог слышать на расстоянии в несколько десятков футов. Сегодня же между ними было не больше трех.

– Сколько можно придираться к нашей девочке и искать в ней изъяны? Я устала слышать о том, как мы отстаем в том, в этом! Сегодня ее день рождения, разве это не повод гордиться тем, какая она у нас красавица?! – выпалила Валерия, делая шаг назад.

Она рассчитывала увидеть в его глазах одобрение, почувствовать поддержку, но Джон смотрел на нее не двигаясь. Он ждал продолжения, и Валерия охотно пришла ему на помощь:

– Я не покупала Ливи «Киндер Джой» и уверена, что ты тоже этого не делал. Я просто хотела показать Норме, что ее халатное отношение к своему здоровью – не повод пренебрегать правилами этого дома!

Вытянувшееся от удивления и ужаса лицо Нормы, когда она увидела нелепую фигурку малинового мишки, стерло все сомнения. Валерия получила необходимые доказательства еще до того, как свекровь смогла справиться с бушующими внутри нее страстями и восхититься красотой и изяществом игрушки. Но, похоже, актерский провал остался незамеченным Джоном. Это нужно было исправлять.

– Разве ты не заметил? Она же дар речи потеряла!

– Хочу тебе напомнить, что у нее завтра серьезная операция. К тому же, у нас в гостях были не только члены семьи.

– Я просто хотела…

– А я хочу, чтобы ты наконец научилась контролировать свои эмоции на людях!

– Ты слышал, что я тебе сказала? – не сдавалась Валерия.

– Да, ты права, у нас замечательная дочка. Ливи – настоящая красавица. Что касается остального, то думаю, инцидент с игрушкой исчерпан. Здесь не о чем больше говорить.

– Как скажешь, – процедила Валерия. – Я ложусь спать.

– А мне нужно еще поработать, – ответил Джон. Он подошел к ней и, приобняв одной рукой за талию, прикоснулся губами к ее щеке. – Спокойной ночи, милая.

***

Они договорились общаться только днем. Это правило установила сама Валерия, и, к ее удивлению, Рик безотказно его соблюдал. Но сейчас, оставшись одна в спальне, она продолжала чувствовать на щеке поцелуй Джона и холод внутри. Два года назад в этот день он смотрел на нее, как на богиню. Он восхищался ею и гордился ребенком, которого она подарила ему. Он боялся отойти от нее хотя бы на шаг… а сегодня он просто взял и ушел работать.

«Привет, как дела?» – написала она, нарушая свои же правила.

– Ну и дура же я! – ругала она себя, пряча лицо в ладонях. – Он сейчас наверняка зажигает с какой-нибудь молодой красоткой, а тут я со своим «как дела?».

Телефон, пискнув, прервал мучительное ожидание сообщением в три слова: «Привет, что-то случилось?»

«Нет» – пальцы быстро и решительно бегали по клавиатуре.

«Да» – Валерия почувствовала, как ком обиды подступил к самому горлу.

«Не знаю» – первая слеза медленно покатилась по щеке, и она зарылась головой в подушку.

Последний раз она плакала два года назад, и то были слезы радости и счастья. Сегодня она плакала от обиды и одиночества. Телефон противно пищал где-то рядом с ухом. Продолжая всхлипывать, она поднялась на кровати и пошарила рукой вокруг себя. Мобильный лежал под подушкой, и в тот момент, когда она взяла его в руки, он снова пискнул, а на экране отобразилась вереница коротких сообщений, последним из которых было: «Приезжай ко мне, я сегодня в клубе».

«Забудь. Конец связи», – напечатала она и тут же одним нажатием кнопки стерла всю историю переписки, точно ее никогда и не было.