Читать книгу Здравствуй, Аннабелль - Мари Розенберг - Страница 8

В баре «Неоновый волк» по пятницам определённо отдавало весельем. Танцевали взрослые женщины под музыку в стиле блюз, мужчины пытались стать их единственным утешением на ближайший вечер, а бармен начищал стаканы до блеска. После возращения Аннабель пятницы перестали быть прежними. Как понедельники, вторники, среды и четверги, а также поменялись субботы и воскресенья.

Все перестало быть такими, каким было уже очень долгое время, словно все перевернулось с ног на голову.

Уильям сидел в «Неоновом волке» вновь. На работе возникло вдруг столько неприятностей, что Воттерс сбежал, как трус. Главный редактор не остался доволен статьями работника на этой неделе, просил переделать, а Уилл не имел сил на это. Глядя на опустевшую стопку, Воттерс винил во всех своих бедах Аннабель. Он, кажется, возненавидел её. Причины имелись. Она превратилась в наглую, мерзкую крысу, так чего же желает от других людей? Люди предпочитают сделать больно в ответ. Её кто-то ранил, она ранила его, а он отдал свою боль назад. Замкнутый круг. Привычные размышления парня прервал телефонный звонок. Увидев на экране фотографию короткостриженой шатенки, Воттерс сконфузился и все-таки нажал на «ответить».

– Франсиа, что ты хотела, дорогая? – Уильям ответил на звонок достаточно ровным тоном.

Старался. В какой-то мере, Воттерс мог бы сойти за подкаблучника, словом, его девушка – Франсиа Ларсéн не давала парню никакого спуска.

И теперь, когда её возлюбленный не ночевал дома – ни у неё, ни у себя, пропадал на работе, зарываясь в неё, словно школьник по утрам в одеяло, и принимал пищу от раза к разу, Ларсен старалась оторваться от бесконечного, плотного графика и позвонить Воттерсу.

В трубке жил энергичный, но манерный голос Франсии.

– Милый, я волнуюсь за тебя, ты же знаешь. Где же ты? Я, пожалуй, скоро освобожусь, заеду в наш любимый голландский ресторан и привезу еды, вина, себя, в конце концов. Поужинаем с тобой, Уильям.

Руки Уильяма, в этот момент, потянулись к надписи «отбой», но собрав все силы в кулак, парень решил выслушать всю её речь. Сейчас она станет говорить о том, как ей жаль, что они редко проводят время вместе, следом заикнется о Аннабель, а напоследок признается в любви, в тысячный раз. Она ведь не любит его. Признаться в любви… тяжело. И за свои двадцать шесть, Воттерс уяснил: если человек говорит о своём чувстве двадцать миллионов раз, приходится задумываться о том, насколько оно истинное. Уильям хотел застонать от всего происходящего, упиравшись головой в стену.

– Сегодня пятница. Вечер. Франсиа, нет настроя на ужин. Мы могли бы завтра съездить в Фиш Хаус и спокойно поужинать там. Я на работе и буду здесь ещё, – Уилл покинул взглядом стопку виски, – час как минимум.

Вздох девушки заставил Воттерса задуматься о правильности этого решения. Возможно, к черту эту меланхолию? Этой печальной, жалкой вечеринке должен прийти конец. А с другой стороны – что такого? Он лишь празднует возвращение своей подруги стопкой виски. Его подруга действует на сознание, похуже, чем сорокоградусной алкоголь.

– Это кошмар, Уильям. Я уже не помню, как ты выглядишь. Сегодня, естественно, мы никуда не пойдём, сладкий. Ты, наверняка, устал. А завтра, завтра можно будет поужинать в самом ресторане, – мягко сказала Франсиа.

Уильям поймал себя на мысли, что Франсиа будто утешает собственную персону. Он начинает её разочаровывать, а разве так должен был вести себя мужчина, добивающийся девушку пять лет подряд?

– Да, милая. Мы обязательно пойдём туда завтра. Я люблю тебя. Постараюсь вырваться отсюда скорее.

– Любимый, будь аккуратнее, – напоследок произнесла Ларсéн и сбросила вызов.

Воттерс приучил Фри (как он её называл) к тому, что работа важнее личной жизни. И походы в «Неоновый волк» по пятницам прикрывались горой рутины.

Здесь Уилл оставался наедине с собой, своими мыслями и мог анализировать все, наваливающееся на него за всю неделю. Он лгал Франсии о своём местоположении. Воттерс ясно понимал это и сожалел, но разве все люди чисты на сто процентов?

– Повтори, Мэш, – парень указал на опустевшую стопку из-под виски. Молодой бармен послушно выполнил указание и взял гладкие купюры от клиента. Рядом с нетрезвым журналистом появилась совсем юная особа, чьи губы напомнили Уильяму тонкие лепестки цветка.

– Скучаешь? – произнесла она томным голосом, поправляя свои кучерявые волосы.

– Нет, – солгал он, хотя глаза закрывались от усталости и параллельно идущих чувств.

Если бы его ответ был положительным, эта малолетняя девица попыталась стать лёгкой добычей.

Уильям не желал ничего. Ни секса, ни любви, ни денег, ни заботы. Сейчас он бы предпочёл лечь на холодный пол и уснуть. Проснуться где-нибудь в другой жизни. В счастье.

Возможно, в Париже.

В Париж Уильям уехал через два года после того, как след Аннабелль Морган простыл. Это решение далось ему очень просто. Отношения с родителями постепенно отошли на второй план, второй половинки не имел, хранить ему было нечего; все, что он мог сохранить – растворилось.

В один день, Воттерс попрощался со своими многочисленными друзьями, собрал два чемодана с самым необходимым, себя и сел в самолёт, доставивший его в Париж.

Там, в прекрасной Франции, жизнь оказалась совсем другой. Внезапно, Уильям Воттерс стал востребован в обществе. Он мгновенно занял должность интервьюера известном французском журнале о известных политиках, получал неплохую выручку, снимал квартиру в пентхаусе, выпивал с друзьями по вечерам, а по утрам просыпался с красивыми девушками. О туманной дождливой Канаде, где он слыл лишь обузой для всех, мальчишкой, что можно выкинуть при первом ошибке, Уилл больше не вспоминал. Он стал доволен своей жизнью на сто процентов.

В Монреаль Воттерса привела работа в главном политическом журнале Европы (умолчим название) и выручка, которую ему предлагали здесь. Ради денег, Уильям предал свою жизнь. Собрался, взял с собой себя и самолёт отправил его назад, в Канаду, видимо, чахнуть.

Целый год он привыкал жить скучно, а на следующий объявилась Аннабелль Морган со своими глупыми шутками. В Монреале Уилл почти не имел друзей – только пара человек. Остальные, те, кто знал Воттерса до Парижа, куда-то растерялись. Особенно его приятели из гимназии. Значит, не друзья.

Правило Уильяма Воттерса номер два – не заводить дружбу с тем, кто учит тебя выпивать.