Читать книгу Лиля, нам кранты! Юмористические приключения - Марина Абелес - Страница 7

– Че-та мы долго едем, – высказал вслух Василий терзавшее его сомнение. Он нервничал. Должен уже как час назад показаться поворот у дерева, сгоревшего от ударившей в него молнии. А его все не было и не было. – Расскажи, что ль, че там было-то, – обратился он к насупившейся Пономарихе, которая никак не могла простить Васе эту поездочку с собакой-оборотнем в одной машине.

Радио не брало в этой глуши, и чтоб как-то разрядить гнетущую тишину и отвлечься от нет-нет да выскакивающей мысли, что, возможно, они заблудились, Василий решил, что будет лучше послушать рассказ об этом странном месте.

Пономариха вернулась к машине лишь через четыре часа после своего ухода и была угрюмей обычного – все время молчала. Только ее губы-ниточки беззвучно шевелились, и она тайком осеняла себя крестным знамением. Но на Васино предложение откликнулась с выдохом облегчения. Держать в себе увиденное более не было никаких сил.

– Простояла я битых два часа в очереди на вход. Зашла вовнутрь, а там полумрак. Прямо начиная с дверей, на полу на подстилках несколькими рядами лежали люди. Ну как лежали! Они хрипели, шипели и даже мяукали. Их так выкручивало и ломало, руки и ноги взбрыкивались в каких-то противоестественных скрюченных конвульсиях, что такой меня ужас взял – волосы дыбом встали! – Василий с Лилей, сидящей на пассажирском сиденье впереди, синхронно посмотрели на нее через зеркало заднего вида.

«Да вроде нет – косынка не торчит от колом вставших волос. Нагоняет страсти, наверное, как всегда!» – пронеслось у них одновременно в головах. Меж тем Пономариха продолжала свой жуткий рассказ.

– Около каждого на полу было по церковному служителю, придерживающему лежащего. Очередь двигалась по кругу, вдоль стен храма. А над всем этим был запах ладана и голос батюшки, монотонно читавший псалтырь. Женский хор пел. Негромко так, но уверенно. И вот странно-то, пел он как будто какие-то народные песни. Слова нецерковные какие-то вовсе. Вроде бы и не слышала таких, но мотив знакомый. Может, показалось мне? – сама у себя вслух спросила Пономариха. Задумалась на секунду, потом мотнула головой, словно отгоняя какие-то мысли и продолжила: – Обогнув крУгом церковь, очередь по одному подходила к батюшке. Хрупкая такая, миловидная девушка лет двадцати, наверное, стоявшая передо мной, шагнула к кресту, протянутому священником, и прикоснулось к нему лбом. Вдруг, как из-под земли выскочили неслабой такой комплекции служки и едва успели подхватить ее под руки, как она завертелась и зашипела, стала плеваться, материться и угрожать державшим ее. А выкручивалась и мотала она этих двух мужиков по сто килограмм вообще как несерьезное недоразумение. Голова ее опрокидывалась назад с такой силой, что позвонки давно должны были вылететь. А батюшка продолжал вжимать в ее голову крест, глядя только в псалтырь и монотонно читая. Вдруг она неожиданно обмякла и, как тряпичная, повисла на руках служек. Они аккуратно донесли ее до подстилок и уложили. Наступила моя очередь. Страшно было-о-о. А вдруг… – Пономариха замолчала и с минуту смотрела в окошко на мелькавшие мимо елки и сосны.

«Хотела обменять муки совести на божью благодать весело и без натуги, как на дискотеку сходить. Видать, не вышло», – ухмыльнулся про себя Василий.

Пономариха наконец оторвалась от лицезрения хвойных пород и продолжила.

– Я сделала шаг вперед, и крест рукой отца Сергия с большой силой уперся мне в лоб. И он снова начал читать молитвы. Все у меня расплылось перед глазами. Слышно было только какое-то эхо далеких и несвязных отголосков. И вдруг такая мощная… ну, волна, что ли… даже не знаю, как описать, стала бить меня нещадно. Чуть ли не отрывать от пола и устремлять куда-то ввысь. Потом неожиданно пришла пустота – ни мыслей, ни звуков. И только убрал священник крест со лба, я словно вынырнула откуда-то обратно в реальность. Ноги трясутся – едва не падаю. Вышла на улицу, еще полчаса отходила, сидя на лавочке, – Пономариха закончила и снова уставилась в окно.

Дальше ехали в тишине. У каждого в «буханке» было о чем помолчать. Где-то на третьем часе хода стало точно ясно – заблудились. Петляли долго. Вот вроде бы тот самый поворот. Сворачивают. И не туда. И снова обратно. «Да уж, и чем я Бога прогневил? Сначала лиса, потом этот парящий в воздухе пятак, и вот теперь вообще не ясно, хватит ли бензина до дома и где мы вообще», – нервничал Вася.

Он вырулил на очередное распутье. Перед ними было три дороги.

– И куда теперь? – повернулся он к Лиле. Она по-прежнему сидела на переднем сиденье рядом с ним. Такса деловито всматривалась в развилки перед собой. Вдруг она повернула морду, посмотрела налево и…

– Гаф! Чхи-и, – Лиля хотела гавкнуть, но чихнула и мотнула так сильно головой, что уши ее захлопали.

– Туда, думаешь? – и Вася подбородком показал на дорогу слева.

– Гаф-гаф-гаф! – собака залаяла в указанном им направлении.

– Ну, поехали, если что, за бензином с канистрой побежишь ты! – и они тронулись.

«Совсем Василий ополоумел! Дорогу уже у собаки спрашивает», – подумала про себя Пономариха, но вслух промолчала, помня утреннюю стычку с водителем.

– Да не боись! Лилька моя точно знает! – перехватил через зеркало заднего вида недоверчивый взгляд пассажирки Василий. – Она знаешь, как чует! Ни одна собака в мире так не умеет. Если бы в «Роскосмосе» служила, то по ней бы проверяли работу ГЛОНАСС.

– Чего?! Василий, брось заливать-то!

– Ну, вот смотри, у нас из Марса три дороги. Так?! – женщина коротко кивнула. – Откуда ж она знает, по какой я возвращаться буду из района, когда уезжаю?! А?!

– Так по какой уезжал, на той она и сторожит тебя! – с сарказмом ответила Пономариха.

– А вот дуля тебе! – и Вася перекинул правую руку с фигой назад себе через левое плечо. – Я, быват, с одной рано утром выезжаю, а по другой поздно вечером возвращаюсь, а Лилька уже маячит придорожным столбом тут как тут. И как она, по-твоему, это делает?

– И как?! – недоверчиво прищурилась Пономариха.

– Нюхом! Чует она за десять верст. Во как!

– Пойду вилку возьму – лапшу с ушей сниму, а то болят уже, – съехидничала она.

– Темная ты личность, Елизавета, видать, биологию ты в школе прогуливала! Обычные собаки, что у нас по деревне бегают, нюх имеют в десять тысяч раз сильнее нашего – человечьего. Так ученые выяснили, – и для убедительности Василий поднял указательный палец вверх.

– А что ж они с таким нюхом с помоек жрут, аж глаза закатывают? – усомнилась она.

– Чужой вкус – потемки! А Лиля, можно смело заявить, и в сто тысяч раз мощнее их будет. Знаешь, сколько молекул моего вещества на один кубический литр воздуха нужно, чтобы моя такса сразу же его распознала? – Пономариха молча вытаращилась от заданного вопроса на затылок Василия. – Всего одна! А молекулы эти летают, как им вздумается. И вот одна такая в авангарде припорхнет за двадцать километров вперед меня, и Лиля уже точно знает – я еду! И бежит встречать. Во как!

– Ну, крыску-то я твою не раз видала на вахте у дороги, но что-то во все эти молекулярные байки верится с трудом. Считаю, что это ученые от скуки стали собачий нос измерять, – проворчала Пономариха.

– Э, нет! Ее нос – это как наши глаза с дикой дальнозоркостью! А вот и гляди, подтверждение моих слов!

Всего через десять минут после того как Лиля пролаяла им нужный поворот, они выехали уже на знакомую просеку, и до дома, оказывается, оставалось всего около двух часов ходу.

– Ну, голова! Ну, ты и компас! – Вася улыбнулся собаке и почесал ее за ухом, а та высунула язык и стала радостно дубасить хвостом о сиденье.

Пономариха надулась и снова отвернулась в окно.