Читать книгу О котах и людях: о ястребинке и розах - Марина Аницкая - Страница 8

– Кому сон, а кому и нет, – сказала Керидвен.

Безымянный засмеялся. Манера была совершенно эльфиновская. Сам он тоже был очень похож на Эльфина – если бы того кто-то не очень аккуратно вылепил его из глины. Или макнул в болото по самую макушку и оставил обсыхать. Беззвучный эльфиновский смех в его исполнении больше походил на уханье. С плеч и груди от этого осыпались глиняные чешуйки, и подсверкивали красным углы рта, как заслонка у печи. А глаз не было – ни обычных, ни летающих вокруг, просто две дыры, как просверленные сверлом. На голема он был похож, вот на кого, мелькнуло у Керидвен.

Безымянный по-обезьяньи уперся ладонями в землю и сдвинул себя в сидячее положение. Камень под ним смялся, как глина, принимая нужную форму. Вот это было жутко – Керидвен вдруг поняла, что Безымянный и скала, на которой она стоит – одно целое. Это сон, напомнила она себе.

Безымянный наклонил голову к плечу, явно наслаждаясь ее испугом.

– Итак, Керидвен-человек, – протянул он. – Чем обязан?

Ниже пояса тела у него не было, только цельный камень. И, кажется, спины тоже – будто скульптор бросил работу на середине. Но даже так он смотрел на нее сверху вниз. Все как в жизни. Керидвен вздернула подбородок.

– Я хочу знать, что это было.

– Ты сказала, что тебе не нужна моя помощь. И вот! – Безымянный раскинул в стороны длинные руки. – Я стал свободен!

Керидвен скрестила руки на груди.

– Непохоже.

Загрохотало, камень под ногами задрожал – Керидвен не сразу поняла, что это он смеется.

Вдруг ее дернуло и стиснуло, прижимая спиной к скале, твердая горячая ладонь уперлась ей в подбородок, задирая голову вверх. Керидвен охнула, втягивая в себя воздух.

Это не было неприятно и не было больно, но теперь она не могла пошевелиться и могла смотреть только вверх – туда, где в неизмеримо далекой дали, в сияющей бездне медленно поворачивалось в самом себе огнекрылое колесо, все больше, и больше дробясь на множество все новых, и новых, и новых деталей, выступая все выпуклей и ярче – лица, глаза, руки, крылья, стремительные, прекрасные, бесполые тела ангелов, складывающиеся в единый узор, в единую музыку движений, которые уходили водоворотом к невыразимо прекрасному, сияющему, смотреть на которое было невыносимо, и не смотреть тоже было невозможно. Это было как глядеть на солнце, только еще хуже.

– Хорошо смотреть? – спросил вкрадчивый голос у нее над самым ухом.

Керидвен только всхлипнула вместо ответа.

– А знаешь, что еще лучше? – спросил тот же голос. – Не смотреть.

Безымянный развернул ее – мелькнула прямо перед глазами раззявленная щель – и оттолкнул от себя. Керидвен осела на землю. Глаза слезились, перед глазами плыли разноцветные пятна. Керидвен заморгала.

Все вокруг после яркого света стало еще тусклее, сумерки загустели, как овсяный кисель. Керидвен перевела взгляд на Безымянного – он стал еще уродливей. Видимо, эта мысль отразилась у Керидвен на лице – Безымянный засмеялся.

– Я бы притворялся ангелом для тебя, дорогая. А для себя – нет.

– Я тебя об этом не просила, в общем-то, – буркнула Керидвен.

Безымянный подался вперед. Голос у него сделался не по-хорошему сладким. Захрустел песок.

– А хотела бы? Разве ты не за этим пришла, Керидвен-человек? Не затем, чтобы пожалеть? Попросить вернуться? Рассказать, что ангелом, светлым ангелом быть гораздо лучше? Не рассказать мне про спасение? Не рассказать, как ты меня любишь? Как меня все любят? Как меня все ждут? – с каждым вопросом голос у него становился все злее, и злее, и злее, скала кренилась все ниже, ниже, и ниже, Керидвен вдруг представила, как он брякается носом вниз и продолжает бубнить – и засмеялась.

Нет, все-таки «ангелический» Эльфин был куда страшнее.

Безымянный осекся.

Керидвен села, прислонившись спиной к скале, одернула юбку и обняла руками колени.

– Мне нравится это место.

Скала под ногами была теплая. Все остальное скрывал туман.

– Я тебя не звал, – пробурчал Безымянный.

Керидвен зевнула.

– Мой сон. Что хочу, то и вижу.

Проснулась она на удивление отдохнувшей. То ли ястребинка подействовала, то ли что, но у Керидвен как камень с души сняли. Хотя с чего бы? Отдыхать надо больше, вот что, думала Керидвен, намывая с утра банки для варенья. Да и вообще, утро вечера мудренее.

– Влюбилась, что ли? – спросил Джимми, проходя мимо. – Ходишь, улыбаешься…

– В кого бы это? – буркнула Керидвен.

Джимми выпятил грудь:

– Да хоть в меня!

– Тьфу на тебя! – Керидвен стегнула его полотенцем. Джимми цапнул с тарелки сливу, заржал и был таков.

Влюбишься тут, как же. Было бы в кого, ворчала Керидвен, вырезая из слив косточки, и замешивая варенье. Нет уж, хватит с меня.

– И нечего на меня так смотреть! – крикнула она деревянному Христу в гостиной, и ухнула в таз в два раза больше корицы, чем нужно.

Во дворе забухали шаги. Керидвен прислушалась. На крыльце переговаривались шепотом.

– Да зря все это…

– Не спросишь – не узнаешь. Ну или давай я спрошу.

– Да ладно, я сама.

Керидвен обтерла руки передником, выглянула и обнаружила Джимми и Ору. Ора, еще мрачнее, чем обычно, зыркнула на Керидвен исподлобья. Джимми ухмыльнулся в тридцать четыре зуба.

– Мы к Блейзу!

Керидвен пожала плечами.

– К Блейзу так к Блейзу. Он за грибами ушел, к вечеру будет.

Ора, услышав повод для отступления, немедленно развернулась на каблуках:

– Ну я пойду тогда.

Джимми поймал ее за локоть:

– Ненене, зачем пойду? Он скоро будет, зуб даю!

Поняяятно, подумала Керидвен. Джимми за спиной Оры сделал страшные глаза.

– Что случилось-то? – сказала Керидвен, стараясь не заржать.

– Посоветоваться нужно, – буркнула Ора.

– Ну, ждите тогда. Чай пить будете?

– Нет, – буркнула Ора.

– Ну, как знаете.

Когда Блейз вернулся, Керидвен сидела на крыльце, отскребала с блюдца пенки от варенья и прислушивалась к шушуканью из гостиной – Джимми вовсю обхаживал наследницу. На звук это очень походило на жужжание шмелей над полем – Джимми что-то ворковал, Ора что-то недовольно буркала, то и дело порываясь убежать. Какое счастье, что это не мои проблемы, подумала Керидвен и облизала ложку. Блейз бухнул ведро с грибами на ступеньку и вытер лоб.

– Привет, братичек. К тебе там гости.

– Да? – удивился Блейз. – Ну ладно.

Ора при виде Блейза, правда, не расслабилась, а только больше напряглась.

– Вы что-то спросить хотели? – подсказал ей Блейз.

Ора оглянулась на Джимми, сглотнула, побледнела еще больше – веснушек на лице выступило вдвое больше – и выпалила:

– Я хочу знать, чем занимался Этан!

Блейз посерьезнел:

– Этан? Ваш брат Этан?

Ваш убитый другим вашим братом при исполнении обязанностей на болотах брат Этан, мысленно добавила Керидвен.

Ора полезла за пазуху и вытащила оттуда толстый желтый конверт.

– Ваш… – она оглянулась на Джимми, – …друг говорит, что вы человек ученый. Может, разберетесь.

В конверте оказалось несколько листков, изрядно обугленных по углам.

– Отец все сжег. Чернокнижие, говорит, – хмуро пояснила Ора. – Это вот все, что осталось.

Блейз разложил листки на столе в гостиной и принялся их перебирать.

– А, это латынь… Только очень плохая… – Брови у него вдруг поползли вверх. – «Круг святого Колумкиля»… «Эту молитву ангел принес под престол святого Петра, когда все там страдали от дизентерии…» Керри! – вдруг позвал он.

– Чего? – крикнула Керидвен с кухни, делая вид, что она совершенно не подслушивала.

– Может, глянешь?

Почерк у Этана был совершенно не читаемый. Местами среди неровных строчек виднелись какие-то символы, больше похожие на каракули.

Керидвен вгляделась:

– А! Это ж из Торстена, от него толку чуть. «Возьми редис, спой над ним „Отче наш“, съешь редис и в этот день злые речи не повредят тебе».

– А вы откуда знаете? – насупилась Ора.

Керидвен начала понемногу раздражаться.

– Да в монастырской библиотеке есть. Не веришь мне – спроси у раймониток.

– В монастырской?.. – слабым голосом переспросила Ора. – То есть, это не колдовство?! Монашки же колдовством не занимаются, да?..

Керидвен замялась. За нравы раймониток в этом смысле она бы не поручилась. За сестру Урсулу так точно.

– Это шарлатанство, – твердым голосом сказал Блейз, усаживая Ору в кресло. – Но вашему брату неоткуда было знать, конечно…

Ора стиснула ладони так, что костяшки побелели.

– То есть… он не занимался черной магией?!

Блейз помедлил.

– Ваш брат был стрелок, верно? Я думаю, что он занимался тем, что искал другой способ вас защитить.

Ора стала еще бледнее:

– То есть, он не пытался заключить договор с фир болг? Не пытался управлять духами?

Блейз попытался взять ее за руку. Ора выдернула ладонь и отодвинулась. Блейз вздохнул.

– То есть, я думаю, что если бы даже он и пытался управлять ими такими методами, то у него ничего бы не вышло.

Ора поджала губы.

– Понятно.

Она встала, сгребла со стола листки и принялась засовывать их в конверт. Руки у нее дрожали. Джимми сунулся было ей помочь, но Ора кинула на него кинжальный взгляд. Сунула конверт за пазуху, и обернулась к Блейзу:

– Спасибо, святой отец.

Коротко, по-мужски поклонилась и вышла. Джимми развел руками, кинул на Блейза виноватый взгляд и кинулся за ней.

Блейз тяжело вздохнул. Керидвен хмыкнула.

– Похоже, легче ей не стало.

Камень был теплый. Туман вокруг был белый. Они возникли сами собой вокруг, стоило только Керидвен лечь и закрыть глаза. Это было очень приятно – как в детстве сбежать ото всех, и лежать на нагретом осколке скалы посреди озера, и знать, что никто, никто тебя тут не достанет, и что ничего, ничего не надо говорить, не надо делать.

Сверху раздался тихий смешок.

– Что, нравится?

Керидвен приоткрыла один глаз. Над ней на пятках сидел Безымянный. От смеха с его лица осыпалась глина. Керидвен смахнула каменную крошку с лица:

– Угу.

Безымянный захохотал, запрокинув лицо вверх – теперь уже в голос, и откинулся назад, подпираясь руками.

– Я обменял Атлантиду на это место. Ооо, золотую Атлантиду, с ее дворцами, с ее храмами, ее садами. Оооо, я сделал бы это снова! – Дыры на месте глаз у него заблестели, нехорошим красным отсветом, как уголь под горшком.

Керидвен села, провела рукой по волосам.

– Я думала, ты отправишься на Авалон.

Безымянный сморщил нос.

– Не видел я этого Авалона, и не хочу. Да и мне там не рады будут, это точно, – он захихикал. Звук был как от губной гармоники. Туман вокруг заколыхался.

– Не видел? – рассеянно переспросила Керидвен, прислушиваясь. Сквозь туманную завесу доносился то ли плеск, то ли какое-то бормотание.

Безымянный дернул ее за руку, разворачивая к себе. Они оказались на ногах, близко-близко. Безымянный впился в нее зрачками-буравчиками.

– Единый сделал из себя человека. Единый сделал ангела из мысли о человеке. Человек сделал Эльфина из своей мысли об ангеле… из своей мысли о боге. Эльфин сделал меня из себя, чтобы это прекратилось. – Он встряхнул Керидвен за плечи. Рот раскрывался и закрывался, как печная заслонка. – И это прекратилось! Я, я сделал это! Атлантиды не стало! – Он провел рукой по лицу. – Стал Авалон. И я сделал Эльфина из себя, чтоб он мог жить на Авалоне. А Эльфин связался с тобой, человек, и Эльфин сделал из себя ангела, чтобы стать только мыслью Единого о человеке. – Лицо его искривилось, по глине пошли трещины. Керидвен сделала шаг назад. – Но я, я не хочу этого! Я есть! Я существую!

От него дохнуло, как из печи – сухим, горячим ветром – и Керидвен поняла, что у нее изнутри в ответ поднимается такое же. Она сделала шаг вперед и притянула лицо к себе, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Какого черта ты не сказал мне?!

Глина под руками начала осыпаться. Безымянный несколько раз хлопнул ртом, как печной заслонкой. Земля под ногами начала трескаться. Стопы резануло холодом, Керидвен охнула – из трещин поднималась ледяная вода. Шепот воды – или голосов – стал гуще. Кусок скалы пополз из-под ног прочь, Керидвен взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, Безымянный извернулся, прижимая ее к себе – и вдруг Керидвен увидела, что у него нет затылка и нет спины – такая же грудь, такое же лицо, только теперь уже улыбающееся, и четыре руки – будто две статуи распилили и склеили. Над ней нависла каменная маска – теперь уже совсем слепая и неподвижная, и все эти руки – четыре, или больше??? – перебирали ее волосы, одергивали сорочку, гладили по лицу, дергая светлые, блестящие нити, которые выходили у Керидвен из рук, из локтей, из ладоней, сплетая из них блестящую сетку, за которой терялось мраморное лицо, оставляя только свистящий по сторонам шепот: «Хорошо, хорошо, все будет хорошо, ни о чем не волнуйся, все будет хорошо обязательно…»

Керидвен заорала.

– Эльфин! Прекрати!

Эльфин, больше похожий на краба, на мгновение замер, наклонив голову к плечу. Длинные руки замерли в воздухе, перебирая пальцами.

– Безымянный! – рявкнула Кериден. – Как тебя! Хватит! – Она схватила струны в кулак и рванула вперед, как рыбак сетку.

Струны тренькнули, распрямляясь. Склоненная голова повернулась еще сильнее, и вдруг вся статуя завалилась вбок, переворачиваясь вокруг своей оси. Перед Керидвен опять возник Безымянный. Грудь у него тяжело вздымалась, глиняные кулаки упирались в землю.

Керидвен перевела дух. По крайней мере, с Безымянным можно было разговаривать.

– Какого черта тут происходит?!

Безымянный издал горький смешок и ткнулся лицом себе в колени.

– Смотри сама.

Керидвен осторожно поднялась и заглянула ему за спину. Там, приклеенный к Безымянному спиной, сидел на корточках Эльфин. Он сидел у самой кромки воды, из боков у него уходили длинные, многосуставчатые, изломанные в самых непонятных местах руки, он водил этими паучьими руками по глади воды, будто пытаясь что-то выловить. Керидвен вгляделась, и ахнула, зажимая себе рот рукой – в темной толще виднелись люди, стоящие толпой, с запрокинутыми вверх лицами, мужчины, женщины, дети, тянущие руки – и Эльфин все пытался, пытался зацепить кого-то, и каждый раз, когда костяные эльфиновские ладони сталкивались с теми, подводными, они растекались болотной мутью, Эльфин что-то взбулькивал, и все начиналось снова.

Кажется, он звал их по именам.

Кажется…

Керидвен отступила на шаг назад.

Она это уже видела – на Авалоне, в жутковатом Эльфиновском хранилище, посреди которого стоял расписной гроб с прекрасной кудрявой девушкой, нарисованной на крышке. Внутри были только кости, все, что от нее осталось, и от тебя что-нибудь останется, сказала белая Эйрмид, и засмеялась, но не может же быть… не может же быть так!

– Что… это?.. – с трудом выдавила Керидвен.

Безымянный с трудом повернул голову в ее сторону.

– Это? Память.

Он сидел, скорчившись, обняв колени. В темных трещинах под ним волновалась ледяная вода, то и дело выплескиваясь наверх.

Керидвен выдохнула.

– Значит… они не настоящие?!

Безымянный засмеялся.

– Ты об этом беспокоишься? – он потянулся, распрямляясь, вытягиваясь вверх, как тень от «волшебного фонаря», и за ним, сзади, в темноте, поднялись, вытягиваясь, растопыриваясь в разные стороны несчетные костяные руки, как крылья. Он обвел руками вокруг себя:

– Нет. Здесь никого нет.

Безымянный запрокинул голову вверх. Керидвен невольно повторила его жест. В бесконечном далеке наверху кружилось огненное ангельское колесо. Они стояли на крохотном пятачке посреди темной воды, а вокруг, лепеча тысячей голосов, плескалась темная вода, стеклянисто посверкивая в темноте.

Безымянный тряхнул головой, шагнул к Керидвен и взял ее за подбородок.

– И тебе не следует тут быть.

Да надо же!

Вместо того, чтоб отшатнуться, она приложила ладонь к его щеке. Безымянный замер.

– Это еще почему? – хмуро спросила Керидвен, не давая ему отвернуться.

Щека под рукой дрожала. В руке от этого гудело и отдавалось – как когда случайно ударишься самым локтем.

– Я не могу перестать делать то, ради чего создан. Перестать сохранять. Перестать пытаться сохранить. А тебе это не понравилось, – он опять засмеялся. – Так что не пойти бы тебе домой, Керидвен-человек.

Это выбесило Керидвен еще больше.

– А не перестать бы тебе указывать, что мне делать, мистер Как-там-тебя! – зашипела она.

Под ногами плескалось и гудело. С лица Безымянного осыпалась каменная крошка.

– Даа? – протянул он. – А что стало с «отстань от меня, мне нужна моя собственная жизнь»?

– Это и есть моя жизнь! – взорвалась Керидвен. – Меня задрало врать! Что тебя нет! Что мне плевать!

Глаза защипало от злых слез.

– Какое совпадение, – пробормотал Безымянный.

Руки у него были горячие и шершавые, как раскаленная глина. Керидвен будто прижало к печке.

– Ну что же, Керидвен-человек, – прошептал голос у нее над ухом. – Добро пожаловать в преисподнюю.