Читать книгу Сквозь время - Марина Домбровская - Страница 8

Прошло около полугода спустя, как Джасмин основательно переехал в помпезный дом Стефано Бонье. Из-за плотного графика художника, приятели виделись по вечерам в будние дни, зато уикенды всегда проходили или в атмосфере светских мероприятий или приключенческих выездов. Около образовавшейся неразрывной пары, что теперь смело могла называть друг друга настоящими друзьями, всегда крутилась неугомонная Магдалена. Она была олицетворением моды 1920-х, эротического и своевольного духа того времени. Ее капризы воспринимались молодыми людьми, как прихоти дорогостоящей звездочки, какую просто так не найдешь в ювелирном магазине или в рулоне звездного неба астронома. Тем не менее, она не получала того, чего желала на протяжении важной части ее жизни, ее главного спутника, Стефано, как мужчину, конечно.

Суббота. Тонкий луч теплого света зацепил закрытые шторами глаза Джасмина. Он сощурился и сладко пробудился. Внизу доносились оживленные голоса и звуки хрусталя.

Неужели снова гости? – подумал он. – Подумать только, одинокое прекрасное утро, а Стеф опять созвал всю высшую свиту. Или это Магдалена?

Он немедленно привел себя в порядок, надел чуть смятую молочную рубашку, заправил ее в серые брюки, и закончил свой образ черными оксфордами. Приоткрыл дверь комнаты второго этажа, какую занял для себя, и подошел к винтовой лестнице, ведущей вниз, в холл, откуда доносились голоса.

– Ну, бросьте, господа, – послышался голос Магдалены, – смельчаками могут быть только поэты и художники, остальные все просто у них на побегушках.

– А как на счет музыкантов? – кто-то поинтересовался.

– Ну что Вы, месье Мильтон, разве Вы имеете смелость, чтобы всей своей сущностью показать нам, каковы на самом деле?

– Несомненно.

– Именно поэтому Вы напялили на себя этот серый мешок.

Все рассмеялись. Джасмин озадаченно окинул свой образ.

– О, Джасмин, ты уже проснулся? – Сзади вырос улыбающийся во весь рот Стефано. -Собирайся, дорогой, мы уезжаем на пикник!

– Доброе утро. Со всеми этими людьми? Признай, вы меня бы даже не разбудили.

– Ни в коем случае, дружище! Я как раз собирался предложить эту идею твоей недавней знакомой, Агнес.

– Она здесь?

– Ну конечно.

– Где?

– Внизу, со всеми.

– Ты ее позвал? – Джасмин был удивлен, ибо его друг никогда бы не обратил внимания на такую простушку, как Агнес, да еще и рыжую с веснушками.

– Пригласил ее дядю и дал ему волю взять с собой кого-нибудь, кто хочет спровадить слишком серую неделю. Мы, знаешь, с ним отличные приятели, и… – Стефано вдруг замолчал, нахмурился, остановившись взглядом на покачивающейся на нитках пуговице Джасмина. Затем его взору предстала небрежная рубашка и серые брюки. Серые брюки…

– Стефано, это мое самовыражение, мой образ подчеркивает вольность и свободу мысли, слова.

– Джасмин, понимаешь, я ценю в тебе небрежность, в этой легкости есть шарм, как несомненно и в Агнес.

На счет последнего молодой парень засомневался.

– Но ведь нужно стремиться к сложности, к головоломке визуала…

– В браке мне однозначно нужен сексуальный мужчина, – донесся из-под низов громкий голос Магдалены. Два друга переглянулись.

– Переоденься, – настоятельно попросил Стефано. – В конце концов, там Агнес, – и он многозначительно посмотрел на друга. – И никакого одиночества в толпе: мне нужно представить тебя одному редактору.

Стефано спустился на пару ступеней лестницы вниз и присел, оставаясь незамеченным для гостей.

– Иначе, чем мы будем заниматься еще? – кому-то из присутствующих отвечала Магдалена.

Мужчины в зале все в один голос засмеялись, а вот женщины скривили свои гримасы от отвращения, пропитанного завистью. Магдалена не переставала удивлять пришедших гостей, как и своего главного любовника. Десяток парней столпились вокруг нее, кто, опираясь на диван, где лежала сама мадемуазель, кто даже сидел на коленях, держа в руках бокал виски со льдом, но все внимание было приковано к этой дерзкой пошловатой и прекрасной леди. Даже молодые парни или зрелые мужчины, что пришли сюда со своими невестами или женами, были не с ними, а мысленно в ней, в Магдалене, хоть всеми своими актерскими данными пытались скрыть это от своих спутниц. Мужчины – лучшие актеры поневоле.

– Мадемуазель, а как же любовь? – спросил ее какой-то русый курчавый парень, выпив столько, что осмелился взять ее ручку в свою.

– А кто же ее отменяет? Пусть себе течет своей дорогой, а вот я вряд ли буду плыть вместе с ней.

– Магдалена, ты снова портишь молодых неопытных мужчин? – Стефано внезапно повис над ней, закручивая светлую прядь девушки между пальцами.

– Они думают обо мне, а значит, уже испорчены.

– Возможно, но не нужно внедрять им в головы свою религию, антеросизм1.

– Я не внедряю, я лишь придерживаюсь отсутствия, – Магдалена значительно посмотрела на Стефано.

– Отсутствие чувства уже предполагает наличие.

– А где мой милый друг, Джасмин? – девушка решила отвлечь мужчину от этой запретной для нее темы.

– Сейчас спустится. Что это на тебе? – шепнул он ей на ухо.

На Магдалене было шелковое оливковое платье с золотой бахромой на подоле и изящных рукавах, соответствующая шляпка из того же материала и ридикюль.

– Подарок.

– Ты же знаешь, как я отношусь к вещам из лавки. Оно красиво, но не уникально, не выражает саму тебя.

– О, Стеф, брось, – зашипела девушка. – У тебя тоже есть в гардеробе вещи, не сшитые лично на тебя и по твоему заказу. Например, я люблю глазеть на уже созданное в магазинах, чувствовать, что ощущает каждый человек стоящий за каждой вещью. Это бесподобное чувство.

– Мне интереснее бродить по магазину тканей и выдумывать целую Вселенную. Все красивое в жизни сделано мной, а не подарено кем-то. И я слишком амбициозен, чтобы рекламировать других и их деньги.

В ответ Магдалена фыркнула и отвернулась, ее глаза были наполнены слезами.

На лестнице показался Джасмин, в выглаженной белой рубашке и в лиловом брючном костюме.

– Что, по твоему мнению, тогда лучше выразит меня? – не выдержала Магда.

– Та ты, какова с собой наедине.

– Что это значит? – шепотом спросила она.

А это идея, – подумал Стефано.

– Мы настоящие, – прогремел он, – только нагие. Оголите душу в буквальном смысле, и я поднимусь в ваших глазах еще более, – Стефано немедленно встал, подзывая к себе Джасмина рукой.

– В чем идея? – тот все понял сразу, только увидев горящие глаза друга и испуганные у его компании.

– Джасмин, дорогой, это конгениально! Мы сейчас же увидим мир в таком цвете, в каком он был задуман однажды, сам знаешь, кем.

– Каким же образом?

– Освободим разум от нынешних проблем и, естественно, тело тоже.

– Тело? – недоуменно спросил молодой парень.

– Несомненно.

– Это действительно то, о чем я думаю, – Джасмин в ужасе улыбнулся.

А Стефано уже ринулся наверх по белоснежной винтовой лестнице, примостился у перилл и постучал легонько серебряной ложечкой по хрустальной рюмочке.

– Раздеть толпу людей, каждого, полностью. Пусть для вас это будет неожиданностью, пусть вы избегаете этого, прикрываетесь или же просто покуриваете непринужденно в сторонке. Мы пронаблюдаем вас настоящих: ведь вы будете такими, какие с собой наедине. Казалось, парадоксально, но отсутствие людей, одежды и навязанных идей, консервативных взглядов и ограничений, а также наличие алкоголя или наркотических веществ рождают индивидуальность. Доступны все чрез удивление. Я предлагаю вам отбросить эту печальную неделю и просто танцевать до упаду. А затем поедем на барбекю.

В зале повисло молчание. Через секунд десять Магдалена сняла свои туфли и забралась на софу. Легким движением руки она скинула с себя шляпку, затем две бретели от платья раздора, которое тут же соскользнуло на пол, и нижнее белье. Она присела и закурила любимые дамские сигареты в серебряном мундштуке. Ни звука. Через минуту какой-то джентльмен проделал со своим прикидом то же самое, затем другой, и остальные. Раздалась музыка. Стефано удовлетворительно смеялся, это были его люди, настоящие своевольные и харизматичные, в каждом из них сидел он.

Зал повис в танцах. Шампанское разливалось со скоростью света, а чувство скромности ушло вместе с пузырьками от него глубоко в желудок. И это при всем том, что на дворе стоял полдень.

Эти люди могут расслабиться, если им позволить, – подумал Джасмин и двинулся в кабинет друга.

– Почему ты отталкиваешь от себя Магду? Она влюблена в тебя, – спросил он.

– Она не более влюблена в меня, чем во все вокруг диковинное.

– Но я ведь вижу, как она смотрит на тебя.

– Ты видишь то, что желаешь видеть. Это твой взор, твой мир, он достоин цвести, но это не значит, что мы с Магдаленой будем розами в твоем саду.

– Надеюсь, ты не ошибаешься, Стефано.

– Не беспокойся. Я нашел в этом мире уже то, что мне близко. Мой главный недостаток – это отсутствие привязанности к людям. Отсюда и выскальзывает то, что я ни с кем не был в настоящих отношениях, близких консерваторам. Более того, привязанность эта распространяется не только на людей чужого теста, встречающимся нам в течение жизни, но также и к членам семьи. Это отвратительный недостаток, за который стыдно мне самому.

Джасмин не знал, что ответить. Его беспокоило, что Стефано не чтит и дружбы между людьми.

– Тебя беспокоит мой эгоизм. Меня всегда удивляло это чувство в людях, особенно, это проявляется в том, когда заказывают у меня работы. Ведь в девяноста процентах это портреты.

– Ты не совсем похож на эгоистичную натуру.

– Нужно уметь называть вещи своими именами. Да, я высокомерен и эгоистичен, но ни в коем случае не в отношении тебя. Тебя я полюбил, как друга, конечно. Ты имеешь смелость быть собой, даже вопреки мне. В тебе есть дух, творческое дыхание, а я ценю это больше всего в людях. Я увидел тебя и сразу раскусил: первое суждение о человеке – самое верное. Ты мне дорог, Джас. Ты единственный человек для меня на данный момент, который представляет ценность, без которого худо.

– Но Магдалена! Она…

– Девушке нельзя любить кого-то более, чем ее саму. С Магдаленой мне комфортно, с ней прекрасно и волшебно. Так хорошо, что мурашки бегают по коже. Но когда ее рядом нет, мне тоже хорошо, не менее, чем с ней.

– Стефано, ты веришь в любовь?

– Верю в иное, в вечное соитие душ, – он загадочно улыбнулся.

На пикнике присутствовало человек двадцать пять. Все гости уже были в прежних своих одеяниях, а вот их истинные сущности, напротив, дышали свободой. Конечно, грех не дышать подобным после такого шоу.

Агнес в бежевом платье сидела под зонтиком и что-то читала.

– Что читаете, мадемуазель? – к ней подбежал Джасмин.

– Какие-то стихи, – девушка показала на желтоватые исписанные листы.

– Кто автор?

– Я не знаю, тут не указано. Такой странный стиль, я прежде не встречала, вот послушай:

«Пряности вдохнув отчаяния,

Скупо убедившись в пустоте,

Ты нальешь в бокал раскаяние

И отдашься, несомненно, наготе»

Внутри Джасмина что-то екнуло, он испуганно уставился в одну точку в лесу.

«И прильнет к тебе извечная потребность,

В кой нуждается любой, и даже Бог:

Спрос любви… Как глупо, вот нелепость!

Не совсем удачный мой пролог»

– Джасмин, что с тобой?

– Откуда у тебя это?

– Мне Магдалена дала почитать, когда были в доме.

Вот чертовка, эта Магда, – подумал парень, – залезла в мою комнату и нагло похитила такие отвратительные записи. Ну почему она не могла забрать что-то подостойнее этого?

– Джас, расскажи мне, что такое? – Агнес уставилась своими синими подсвеченными солнцем алмазами на приятеля.

«Никогда не доверяйте глазам: они могут очаровать», – вспомнились тут же слова Стефано парню.

– Тяжело понять сумасшедшего, наверное, нужно быть гением.

– Но я то знаю, что все гении и есть сумасшедшие.

– Именно, – Джасмин как-то странно и почти неприлично уставился на девушку. – Ты никогда не замечала, как тысячи мыслей проносятся в твоей голове, а ты выбираешь самую неброскую, всегда невпопад и некстати, едва лишенную смысла?

– Порой. Особенно в отрочестве, когда я была несколько отверженной девочкой.

– В подростковом возрасте человеку необходимо быть отверженным. Ты ценишь каждый миг, шорох, твое зрение улучшается… созерцание одиночества необходимо.

Прошелестел ветер и позволил листве завибрировать, пропуская теплые лучи такой долгожданной и редкой в этих краях звезды. Волосы Агнес зашевелились, словно живые, и заблестели медью.

– Агнес, Вам так идет солнце.

– Вам кажется, Джасмин.

– Нет, я восхищен, каждым присутствующим, и от всего в забвении. Взгляните на этих незнакомых, видимо, только нам двоим, людей. Говорят, что настоящую сущность человека мы сможем пронаблюдать в случайностях.

– Ваш друг считает иначе.

– Неужели Стефано поспорит со мной?

– Он уже продемонстрировал это своей выходкой в доме часом раннее.

– Ах, Вы про это… Да, он специфическая личность. Стеф, как хорошее вино. Без него спокойно можно прожить, но с ним ужин всегда будет вкуснее.

– Не поспоришь.

– И с одним он точно согласится: лишь естественная красота является апогеей уникальности и совершенства.

– Мне тоже нравится наблюдать за людьми, они восхитительны, когда уверены, что на них не смотрят.

– Добрый день, месье Бонье.

– Добрый вечер, Дон. Располагайтесь, прошу.

Стефано впустил в свои ноздри прелестный аромат мужчины, который только что прошел мимо него и весьма удивился.

– Ох, Магдалена, как ловко пересматриваешь человека, как только он меняет свой парфюм на великолепный.

– Иногда мне кажется, дорогой, что ты не традиционной ориентации.

– Упаси Боже. Быть художником, видеть роскошные женские тела, творить их, и быть геем, полагаю, слишком противоречиво, и так глупо. Нас приучили, что женщина есть второе блюдо, после мужчины. Особенно церковь стремится всячески нам это навязать, коверкая интереснейшую историю. Но ведь именно женская сущность – божественна. Именно музы, женщины, встречают нас, творцов на горе Парнас, чтобы вдохновлять нас, чтобы прокладывать нам путь к искусству.

– А мне привлекательны более мужчины.

– Кто бы сомневался.

– Где мой Джасмин?

– Кажется, читает стихи этой, рыжеволосой, не помню, как ее зовут, – Стефано был явно не доволен тем, что происходит между двумя обсуждаемыми.

– Агнес, ее зовут Агнес, – Магдалена задумалась.

– Не переживай, милая, мужчины осознают свою потребность в женщине, только когда она от них уходит. Джасмин еще наш.

– Не наш, а твой. А Агнес очень даже красива.

– Я так не думаю: у нее ужасные веснушки, и эти рыжие кучерявые волосы…

– Стефано, какой же ты грубый! Кто же нравится тебе?

– Мне никто не нравится. Мне комфортно быть одному.

Он развернулся и ушел, а Магдалена непонимающе смотрела ему в след, будто только что ее лишили десерта, впрочем, как всегда.

– Стеф! Стефано! Подойди. Позволь представить тебе Агнес, – Джасмин явно засуетился.

– Добрый день, месье Бонье.

– Добрый, – Стефано подошел с незнакомым для остальных мужчиной.

– Это Джасмин Маре, месье Гамильтон. Это Дон. Прошу.

– Приятно познакомиться.

– И мне, месье. Стефано, у меня идея. Нарисуй Агнес, взгляни она красавица…

–Ты прав, она великолепна, таких не встречал, – прогремел брюнет. – Только больно много веснушек… Ваши глаза настоящие сапфиры, это значит, что в вас много воды. Вода принимает любую форму, изворачивается, пробивает напрочь все препятствия. Вам повезло, дорогая, иметь такой дух.

– Благодарю.

– Джасмин, расскажите нам о вашей новой книге, – неоднозначно поинтересовался друг.

– Вы пишите? – ошалела Агнес.

– А Вы, милочка, видимо, вовсе не знаете своего приятеля?

– Я пишу сейчас роман, – скромно заявил Джасмин.

– На сколько Вы сплетены с Вашей книгой? – неординарный вопрос последовал от нового знакомого.

– О, иногда мне кажется, что моя жизнь много теснее связана с этой книгой. Этот роман – это не только история моего прошлого, фиксация настоящего, но и возможность будущего.

– Звучит интригующе, Джас. Может, поделитесь чем-то с месье Гамильтоном: он весьма заинтересован в новых революционных авторах.

– Не причислил бы себя к революционным.

– Но не к скромным, – добавил Стефано и отдалился вместе с Агнес к остальным гостям.

– Это стихи Джасмина? – Агнес протянула листы Стефано.

– Почерк его, – он поднес бумагу к лицу и втянул запах слов. – Простые чернила, с запахом: Джас обожает такие. Полагаю, и творчество его.

– Магдалена подсунула мне это сегодня. Я думаю, она меня не взлюбила.

– И ты можешь заявить это мне, самому приближенному ей?

– Вы не представляете угрозы, месье Бонье.

– Я думаю, что такие женщины, как Магдалена, не способны любить кого-либо вообще.

– А как же Вы?

– А что со мной?

– Ходят слухи, что между вами роман, даже более, высокие чувства. Почему вы не вместе?

– Как иногда прекрасно бывать дураком. Иногда даже любви недостаточно для того, чтобы быть вместе. Но я лучше перефразирую: между мной и Магдой нет, не было и никогда не будет чего-то более страсти, искр, чего-то более влечения. А вот между тобой и Джасом будет все, кроме того, что я перечислил. Наши возможные пары обречены, им не видать счастья, как и любви.

– Почему Вы так думаете?

– Мы слишком подобны, я с Магдаленой, ты с Джасмином. Нет того кубка, куда вливался бы отдельный, созданный обоими, мир. Я не алхимик, но как медь с медью не смешивай, золота не выйдет. Только противоположное имеет смысл, во всех отношениях, будь то любовь, дружба или чувства братские. Инь и Ян. Чем ярче разница, тем удачнее сочетание. Ради искусства стоит отдаться всецело.

Немного помолчав, Агнес вдруг выпалила:

– Вы находите меня не красивой. Ваша реакция на предложение Джаса…

– Нисколько, мадемуазель. Вы привлекательней каждой второй на этой поляне. Терять мне нечего, я бы не стал Вам лгать. Я художник, и мое понятие красоты весьма относительно. Всегда найдутся те, кто будет считать Вас непривлекательной и неинтересной. Но всегда рядом будет как минимум один человек, который будет видеть Вас ослепительней самой Афродиты. Более того, некоторые увидят в вас красоту лишь со временем. Родиться с красивым личиком может не каждый, это всего лишь природа, это всего лишь заманчивая идея, я называю таких просто симпатичными. Быть красивым или не быть, это уже зависит от самого человека. И если он за всю свою жизнь не воспользовался этим шансом, то видимо, он дурак.