Читать книгу Золотой Трон - Марина Лазарева - Страница 26

Минуя длинные роскошные кварталы знати и зажиточных горожан, старик вывел Марпату на окраину города. Сплошь застроенная глинобитными хибарами и многочисленными землянками, она, спускаясь с холма, тянулась вдоль берега реки длинной широкой полосой. Здесь не было кирпичных строений с дворцовыми сводами и золоченых куполов мечетей. Кварталы бедноты и рабов не были столь многолюдны и привлекательны, как центральные улицы Хаджи-Тархана. Лишь кое-где рядом с убогими жилищами ремесленников-рабов виднелись небольшие кузни с горнами да печи для обжига керамической посуды. Землянка старика приютилась у самой окраины города, ближе к реке. Оттого ветер здесь пронизывал насквозь и тело, и душу.

Низкая неглубокая землянка встретила Марпату недружелюбно. Ее промерзшее нутро разве что защищало от ветра, не давая надежды согреться. Старик запалил лучину, и скудное пламя осветило жилище. Земляные нары, с расстеленной на них старой дырявой рогожей, подобие низкого стола, сколоченного из неотесанных трухлявых досок, на нем глиняная миска да очаг – вот и все нехитрое убранство бедняцкой халупы.

Марпата никогда не знал роскоши. В доме его родителей, а особенно в монастыре, ему приходилось испытывать неудобства. Чинробнобо научил его не бояться холода и спать на голой земле, завернувшись лишь в монашескую мантию, но убожество землянки заставило его сердце сжаться. Однако усталость после дальней дороги напоминала о себе все настойчивее. Заметив, что Марпата едва держится на ногах, старик предложил ему свое ложе. Видя немощность старика, Марпата отказался. Как в былые времена, он лег на земляной пол около потухшего очага, завернулся в чубу и уснул. В его беспокойном сне ему виделись то бесконечные лабиринты базарных рядов, то учитель Чинробнобо, то доносился до слуха беспрестанный кашель старика. Холод, казавшийся вечером не таким коварным, теперь лихорадочным ознобом все ближе подбирался к телу. Окончательно продрогнув, Марпата проснулся. Старик все время кашлял. Было видно, что это доставляло ему мучения. Слушая старческое кряхтение, Марпата вспомнил свой долгий переход с караваном. Шаг за шагом, день за днем он шел к своей мечте. Он дошел до нее. Но пока этот город оставался мечтой, он казался Марпате необычным, сказочным. Теперь, проведя в нем первую ночь, Марпата видел этот город другим. Он начал понимать, что здесь также живут люди со своими повседневными заботами и нелегкими судьбами. Некогда они казались Марпате нереальными, какими кажутся теперь далекий Тибет, его родной монастырь и учитель Чинробнобо.

Охая и кряхтя, старик встал и развел очаг. От отсыревших досок помещение наполнилось дымом, но от слабого пламени пошло тепло. Марпата сел и протянул руки к огню. Чтобы отогреть замерзшую воду, старик поставил миску рядом с очагом. Он вытащил из-за пазухи краюху черного хлеба, разломил пополам и протянул Марпате.

– Поешь, мил-человек, – натужно проскрипел старик. От тепла человеческого тела хлеб был теплым. Марпата изрядно проголодался, и эта сморщенная краюха показалась ему необычайно вкусной, но все же он ощутил горьковатый привкус травы и песок, хрустящий на зубах.

Вода в миске немного оттаяла. Ее вполне хватило по глотку и Марпате, и старику. Чтобы хоть немного согреть свои окоченевшие тела, они расположились около неуверенно горящего очага.

В тусклом свете огня Марпата разглядел лицо старца, по которому пролегли глубокие неизгладимые морщины. Покрасневшие веки его ввалившихся глаз выдавали болезненность. Исподволь разглядывая нищего, Марпата думал о том, что он не мог злоупотреблять радушием старика, который разделил с ним последний кусок хлеба. Он поблагодарил его за приют и решил, что пойдет искать себе какую-нибудь каморку.

– Ты был добр ко мне, мил-человек, – вздохнул старик, прощаясь с Марпатой, – мне никто и никогда не подавал таких больших денег. Если тебе не удастся подыскать подходящее жилье, возвращайся сюда. Моя землянка хоть и убогая, но защищает от сильных ветров и холодов.

Весь день Марпата провел в поисках жилья. С утра до вечера он бродил по городу, но ни в богатых кварталах, ни на улицах простых горожан он не нашел подходящего жилья. Вернее, тех денег, что остались у него за душой, не хватало, чтобы оплатить даже маленькую лачугу. Он попробовал наняться на работу, но не каждый рисковал связываться с иноземцем. Если кто-то и решался взять его в работники, то за столь мизерную оплату, что он едва бы отрабатывал еду, которую предоставлял ему хозяин, все больше втягиваясь в кабалу. Проведя в поисках целый день, Марпата, удрученный, вернулся в землянку старика. Ему показалось, старик обрадовался его возвращению. Марпата принес пищу. Греясь у очага, они ели мягкий лаваш, запивая кумысом.

– Как зовут тебя, мил-человек? – в глазах старика блеснули теплые искорки, – откуда ты?

Марпата рассказал старику и о родной тибетской деревне, и о том, как отец привел его в монастырь. Он рассказал ему про ламу Чинробнобо и про долгий переход из Лхасы в Хаджи-Тархан. Язык Марпата начал учить, еще живя в монастыре. За время своего долгого перехода из Лхасы в ханство кыпчаков он немного исправил тибетский акцент, так что в общем говорил сносно и понятно.

Старик слушал Марпату с нескрываемым интересом. Он восхищался далекими землями, про которые рассказывал ему Марпата, он дивился тому, что так далеко тоже живут люди, и эти люди такие же, как и здесь, в Хаджи-Тархане.

– Я ведь тоже не всегда был нищим, – тяжело вздохнул старик, – и не всегда был одинок. Пятнадцать лет тому назад у меня было ремесло, дом, жена и четверо детей – три сына и дочка. Но Всевышний послал нам суровое испытание. В 6851 году от Сотворения мира [18], в Хаджи-Тархан пришла черная смерть [19] и наслала на людей великий мор. Вымирали целые кварталы. Черная смерть не щадила ни бедных, ни богатых. Беда пришла и в наш дом. В течение нескольких дней я потерял всю свою семью. Я не был одинок в своем горе, хотя в живых нас осталось так мало, что некому было хоронить умерших. Но я похоронил близких на кладбище. Я покажу тебе их могилы. Не знаю почему, но черная смерть не коснулась меня. Чтобы немного забыться от горя, я полностью окунулся в ремесло. Я был неплохим горшечником. Мою посуду раскупали не только горожане, но и заезжие купцы. Но, видно, беда не приходит одна. В один из дней, когда я обжигал посуду, загорелась печь. Дул сильный ветер, и пламя быстро перекинулось на мое жилище. Так я остался без крова. Я собрал уцелевшие от пожара утварь, посуду и принес их сюда. На этом месте я вырыл землянку. Во мне еще жила надежда, что, заработав денег, я построю себе небольшую хибарку. В один из злополучных дней я пошел на базар продавать посуду. Лавки у меня не было, она сгорела вместе с моим жилищем. Я торговал с земли. Совсем рядом от себя я увидел, как богатый вельможа держит за руку какого-то нищего и кричит, что тот обокрал его господина. Вокруг них уже собиралась толпа. Все что-то кричали и требовали наказать виновного. Тот же извивался и божился, что он не виноват, что его оклеветали, вот… он, не раздумывая, показал на меня. В следующее мгновение он изловчился, высвободил руку из цепкой хватки вельможи и убежал. Меня же, ни в чем не повинного, схватили и повели к султану. Толпа требовала возмездия. Не слушая меня, султан приказал отрубить мне правую руку. Приговор тут же привели в исполнение на базарной площади, и я, обессилевший от боли, потерявший много крови, остался без семьи, без крова, без ремесла, без руки и без средств к существованию. – Старик тяжело вздохнул.

Только сейчас заметил Марпата, что кисть правой руки Коддуса, так звали старика, обрублена. Марпата был потрясен. Сердце его сжалось при мысли о том, как много пережил за свою жизнь этот человек. Марпата вдруг вспомнил отца. Он тоже был гончаром. Марпата любил наблюдать, как вращается на круге будущий кувшин или миска. Он помнил умелые руки отца, и то, как мастерски из куска глины создавали они посуду.

Марпата перевел взгляд на Коддуса, на его обрубленную руку. Ему стало нескончаемо жалко этого немощного старика, и он решил помочь ему непременно.