Читать книгу {Не} любовь. Сборник рассказов и повестей - Марина Леванте - Страница 12

А где-то далеко, тоже в одном из городов бывшей страны советов, почти рядом с её северной столицей, откуда родом был новоявленный Адриано, и в котором больше не отмечали победу в Великой Отечественной войне, и вместо солдат Красной армии, тут по площадям расхаживали иные герои новой истории, служившие в стане врага, солдаты Вермахта, и собственно, по этой причине, не сумев принять иные порядки образовавшегося государства, после исчезновения с географической карты одной бывшей союзной республики, пережив все лишения, которые коснулись и её соотечественников, похоронив престарелых родственников, собиралась в путь-дорогу женщина, только направляла она свои стопы не на Запад, и не в Европу, а в столицу бывшей их общей Родины и теперешнего российского государства, в город Москву.

Многие друзья и одноклассники Маринки, как звал её покойный отец, как и бывший коренной ленинградец, тоже ринулись за моря и океаны в поисках лучшей жизни. Правда, никто никого из них нигде не ждал, и устроился каждый очень по-разному, кто-то хорошо, кто-то хуже, а кому-то совсем не повезло. Но, учитывая всю мировую ситуацию, также как и беглец с материка на южный остров, многие находились без средств к существованию, точно так же оставшись без работы или вовсе не найдя себе применения в незнакомом для них западном мире, но у них, хотя бы были семьи, какая-то поддержка, то плечо, на которое можно было в случае чего опереться и не умереть с голоду. Андрей же остался не только без родителей, но теперь ещё и без жены.

Да и в Россию почему-то никто из них не переехал, хотя это была общая территория, объединяющая их одним не только словом Советский Союз, но, в первую очередь, понятием – Родина, – и теперь ещё и одним языком общения – русским. Но каждый человек ведь делает свой выбор в жизни, вот и родившаяся и выросшая вместе со всеми теми, кто уехал далеко от дома, Маринка решила обосноваться в Москве, а не в штате Пенсильвания или на Сицилии, где раньше не раз бывала, ещё во времена своей юности.

Но, учитывая именно этот факт, что в новом месте будущего проживания у неё не осталось ни знакомых, ни родственников, то будущая переселенка решила, как бы забить поляну, то есть, обеспечить себя заранее, хоть какими-то знакомствами, и, в общем-то сдуру, что она уже поняла гораздо позже, тоже посетила тоже поле, что и Андрей, уже находившийся на ПМЖ в Италии. Только вот цели у них, у Марины и у Адриано, были диаметрально противоположные, не говоря уже о разном менталитете.

Сайт, на котором зарегистрировалась Марина, был международный, женщина, которая не была докой в таком деле, просто сразу не могла этого знать. А имя мужчины, с которым она познакомилась и который прислал ей сообщение, в котором сразу обратился к ней, будто, они были знакомы уже лет сто, написав «ты милая», а заодно присовокупив и маленький рисованный цветок, было русским. Его звали Андрей. И потому, без лишних разъяснений, их общение плавно перешло в другую виртуальную директорию, где и произошло истинное знакомство, то есть стало чётко ясно, кто есть кто.

То, что Андрей обладал лишь творческой натурой, но не русской душой разглядеть сразу не представлялось возможным. Но музыка, которую он сочинял, и стихи, и его художественные фотографии настолько очаровали женщину, умеющую ценить прекрасное, что все эти не мелочи она пропустила мимо, тем более, что находилась в стадии переезда, и именно этот факт и заставил её к тому же отмести в сторону несуразные признания в любви, присланные Андреем рожицы, означающие поцелуи, всё тот же, знакомый уже с сайта знакомств, цветочек и прочие знаки внимания. Она просто не обратила на них никакого внимания.

Прошло какое-то время, и женщина полностью обосновалась на новом месте, когда жизнь вошла в свою привычную колею, она неожиданно вспомнила о своём недавнем случайном интернетовском знакомом, сочиняющим неплохую музыку.

А тут ещё, будто на ловца и зверь выскочил, в скайпе высветился красной точкой его день рождения, и женщина не преминула поздравить старого знакомого со столь знаменательным событием в его жизни.

***

А тот, будто только этого и ждал.

И вот тогда-то и обозначились все их общие интересы, помимо музыки, не только того, что касалось творчества других людей, как оказалось и как казалось Марине на тот момент, что Андрей никуда и не уезжал. Во всяком случае, он так себя вёл, будучи из разряда патриотов, которые лихо покинув свою родину, вроде как и не покинули, живя вдали от своих бывших уже друзей, они проявляли живой интерес к происходящему в стране, и даже иногда пытающиеся зарабатывать в России, находясь в дальнем зарубежье, где у них не всё сложилось так гладко, как того хотелось бы.

Адриано тоже был из этих, он полностью был в курсе политических событий, происходящих на его бывшей родине, и даже смело возмущался происходящим, высказывал своё мнение, кто станет победителем на политической арене в очередных выборах на правительственные посты. Конечно же, все эти моменты сильно импонировали женщине. Она считала бывшего «советикуса» жертвой обстоятельств. Забывая при этом, что сама-то и многие другие не тронулись с родной земли на освоение чужих территорий и чужой жизни, с намерением полностью влиться в не свою жизнь, в чуждый менталитет, короче просто ассимилировать. А русский Адриано продолжал баловать её своим вниманием, присылая те же самые старые знаки внимания и всё чаще произнося ласковые слова в адрес новой знакомой, так удачно поздравившей его с днём рождения.

Казалось, несмотря на расстояние, между ними была полная идиллия взаимопонимания. Андрей продолжал патриотично бить себя в грудь, говоря, как он за футбольный «Зенит», как за того, а не за этого, делая вид, как во всём разбирается, он же жертва 90-х, а Марина продолжала эту жертву жалеть, чуть не проливая в скайпе слёзы по его несчастной судьбе Робинзона, оказавшегося на чужбине, которого просто насильно, запаковав и уложив в шлюпку, вывезли из родной страны, чтобы он мог доказать всем, какой он неунывающий патриот.

Правда, когда умер скандально известный российский кинорежиссёр, и женщина поинтересовалась его отношением к покойному и к его творчеству, то, вот тут—то и выяснилось, что сложившееся мнение советско-российского эмигранта базируется на вроде виденном фильме от великого метра, но уже в пору его пребывания за границей. И все последующие работы умершего режиссёра Андрей оценивал по такой же шкале, состоявшегося эмигранта и более того, совершенно не ориентирующегося в российских реалиях, потому он, конечно же, и пребывал в полном восторге от искусства, упокоившегося с миром, считая, что этот режиссёр один из величайших в России. Марина тогда ничего ему не сказала, но отметила про себя, как же он уже далёк от своей родной земли и от её насущных проблем, но всё равно постоянный интерес Адриано, проявляемый к происходящему здесь, а не там, вводил женщину в заблуждение и наводил на мысль о том, что всё же живя вдали от Родины, он ностальгирует по утраченному.

Что это было за утраченное, тоже был хороший вопрос, ведь родился и вырос, и прожил большую часть своей жизни Андрей при одном, социалистическом строе, что случилось потом, он даже не успел узнать, а смекнув, что всё сейчас будет не очень хорошо, не долго думая, собрался и уехал.

Оказавшись совсем в других климатических условиях, нежели в тех, в которых он проживал раньше, на южной стороне мирового атласа, ему пришлось не только приспособиться к новому образу жизни, но и за долгие годы проживания в Италии он привык и к той национальной кухне, забыв про бабушкины пирожки с капустой и сибирские пельмени, которые у неё были особенно вкусными, вновь прибывший уже и сам с удовольствием готовил то, чему успел даже научиться, лепил пиццы, пристрастившись к итальянскому вину. Но не только в кулинарных изменившихся пристрастиях преуспел Адриано, не только выучил язык новой родины, хотя, по-прежнему достаточно бойко изъяснялся на русском, но и фильмы стал смотреть исключительно на английском языке, в конце концов, даже забыв названия родных старых комедий и не только.

***

Шло время, они продолжали общаться, в общем-то, ни о чем, когда однажды вдруг сославшись на плохое настроение, обозвав это состояние депрессией, Андрей вышел из скайпа.

Впрочем, это и был тот момент, называемый удобным случаем, который он так искал всё это время – русская душа, душа нараспашку, готовая протянуть руку помощи товарищу в беде, эти нюансы он ещё помнил и, как показывала практика, очень даже хорошо.

Поэтому, провернув ещё несколько раз нечто подобное, уходя от расспросов, то есть, выдерживая марку, наконец, с грустью в голосе или более, с трагизмом сообщил, что сидит без денег и не просто вчера, а вот уже два года, как остался без работы, а платить за жилье надо, да и кушать охота.

То, что с деревьев падали ему почти прямо в рот, свисающие заморские диковинные фрукты, не только те, о которых они оба, Марина и Андрей, во времена проживания в Советском Союзе, даже не слышали, напоминать не стал, хотя уже успел в красках описать внешний вид киви, манго, оливок и даже, поведать о том, что он из них готовит.

Конечно же, русская женщина, которую так ищут и хотят для себя в качестве даже жены, иностранные мужчины, зная все их ментальные добродетели.. Как же не быть в курсе всего этого человеку, который и сам был из России, и не важно, что уже давно там не живет, но люди-то там всё те же, не смотря на случившиеся тяжёлые времена.

И Марина, даже не вспомнив всех его многочисленных рассказов о его не безбедном житье-бытье итальянского гражданина, предусмотрительно сохранившего и российское гражданство, затянула потуже свой пояс, сама не сильно роскошествовала, а зарабатывала, как могла, тем не менее, отправила Андрею перевод, чтобы не дай-то Бог, человек не остался за бортом и на улице.

После случившегося, Адриано и вовсе распоясался, и спустя какое-то время сообщил, что она, Марина, ему, как родная, то есть, как он пояснил, у них абсолютное и полное сочетание родственности их душ, а еще через пару дней, не остановившись на кровных узах, уже признался в том, что любит её, но не как друга, а как женщину и друга, помня в своём репертуаре о наличии слова «друг» и «дружба».

С этого момента признания в своих искренних чувствах, русско-итальянский Робинзон, и не пойми к какой стране относящийся композитор, начал всю свою музыку посвящать и дарить ей и только ей, своей возлюбленной Пятнице. Но любовь всё же, это одно, а по дружбе, они же ещё и друзьями были, Адриано просил Марину после сделанного очередного подарка, поставить ещё и «лайк» его музыкальному сочинению на сайте, где он параллельно размещал свои подарки женщине, говоря ей, что лишним такое не будет.

Нельзя сказать, что женщину сильно порадовало ещё одно его признание в любви, потому как она очень хорошо помнила, что нечто подобное происходило уже и раньше, то есть такого рода слова-признания довольно легко слетали с губ этого человека и уже даже не важно, в чей адрес они были направлены, главное, чтобы они долетели до правильных ушей, от этого многое зависело для мужчины, ставшего банальным иждивенцем, паразитирующим на спинах русских женщин, его бывших соотечественниц, не пожелавших, как он, и как многие другие свои руки засунуть в чужую сытую жизнь, оставив наслаждаться случившимся и как-нибудь самим выкарабкиваться из той ситуации на родине своих одноклассников, сослуживцев и даже родственников.

Тем не менее Марина проявила понимание, хотя и знала теперь весь истинный смысл его, так называемых депрессий, и успела ещё раньше соотнести такие его перепады настроений к поселившейся в нём почти навечно, ностальгии по покинутой Родине, и потому однажды порекомендовала больному депрессией лекарство от сего недуга, сказав ему:

– А, почему бы тебе, не вернуться обратно? Ведь многие именно так и поступают…

На что Андрей, даже не задумываясь, видно уже не первый раз ему делались такого рода предложения, высокопарно, схватившись при этом за сердце, что тут же томно забилось под надетой на нём летней клетчатой рубашкой, заявил, что Бродский-то там и умер, за границей… Как видно, намекая и на свою, такую же талантливую творческую личность, и что могло означать, в случае чего, значит, не судьба.

Марина резонно заметила, что поэта выдворили из страны, когда он уже и не желал покидать родину, но Брежнев закусил удила. Вот и всё. «И сейчас же не те, не брежневские времена», – добавила она. – «Нет давно железного занавеса и в стране почти что та, обещанная в 90-х демократия, что значит, все двери открыты, хочешь, выезжай, хочешь – заезжай».

Услышав знакомое слово «демократия», Андрей всё же жил на Западе, где об этом давно и постоянно говорилось, он задумался.

Еще немного попереваривая сказанное, неожиданно этот возвращенец прислал фото с изображенной на нём бутылкой какого-то, то ли «Джим Бима» то ли еще чего и спросил: