Читать книгу Красавец и Чудовище - Мария Кавыева - Страница 4

Гости города сняли апартаменты в соседнем доме. Располагались они на самом последнем этаже и оказались роскошными, достойными герцога МакТомсона. Кристиану отвели отдельную комнату, уютную, но маленькую и тёмную. В ту ночь новый актёр «Эливагара» долго не мог уснуть. Бессонница… Юноша тихо встал с кровати и подошёл к окну. На улице накрапывал мелкий дождик, капельки его сверкали в лужах, как падающие звёздочки. А настоящие звёзды светили где-то высоко-высоко в небе. Вот и он, Кристиан, должен стать известным, как Полярная звезда, но не потому, что так хотелось. Это был его единственный шанс стать по-настоящему свободным. Но почему? Он не может об этом рассказать никому на всём белом свете. На стене, рядом с окном, висел небольшой портрет. В свете уличного фонаря Кристиан разглядел, что на полотне изображён какой-то мужчина, но имя разобрать не получилось. Он решил, что прочитает завтра.

За окном мостовая убегала вдаль, к реке и красивой набережной. Напротив в покое ночи спал прекрасный дом в стиле рококо. Узорчатые изящные фонари спокойно горели и отражались в лужах, а капли дождя в их свете казались падающими искорками. И для Кристиана это был поистине новый мир.

Утром его разбудили, постучав в дверь. Кристиан чуть ли не первым делом подошёл к портрету. «Брэндон Эдельмут, возродивший „Эливагар“» – было написано на раме. Юноша наскоро оделся и вышел в гостиную.

Сразу после завтрака все разошлись по своим делам. Генри с Кристианом собрались идти в театр. Перед выходом они выслушали нравоучения Августа Фердинанда, который строго-настрого запретил рассказывать о себе, особенно о том, что Кристиан вовсе не является актёром. Пусть работники «Эливагара» думают, что его специально пригласили для роли Тахира из другого театра.

– Когда ты вернёшься, Генри? – спросил МакТомсон на прощание.

– Схожу по делам и вернусь, как только со всем справлюсь.

– А какие у вас дела? – вдруг спросил Артур.

– Артур! – одёрнул юношу отец, но Август Фердинанд почему-то умилился, мол, устами младенца…

«Младенец» с нескрываемым восхищением глядел на Кристиана, а потом выдал:

– Когда ты вернёшься, Кристи, мы ведь поиграем?

Кристиану было восемнадцать лет, «младенец» был старше его.

– Как скажете, мой го…

– Пойдём! – сердито прервал его Генри.

В дверях мужчина стукнул крестника по спине, чтобы не сутулился. С видом сердитой бабки ещё и просипел: «Ты же актёр!» Когда они ушли, Август обернулся к Гейлу:

– Ох и тяжело же нам придётся!

Кристиан в сопровождении Генри шёл в комнату для репетиций. По дороге им попадались другие служители театра. «Как маленький мальчик в сопровождении взрослого!» – думал молодой человек. А все театральные работники решили: до чего иногородний коллега важный, что с ним слуга везде ходит. «Видимо, и правда очень хороший актёр! И сколько же ему, такому, заплатили?!»

– Ну наконец-то! – Раскинув руки, режиссёр шагнул навстречу гостям.

Он уже заждался и улыбался так счастливо, будто не видел их много лет.

– Мы никогда не опаздываем! – ответил Генри. – Ну, я пошёл. Вернусь вечером за тобой, ― сказал он Кристиану.

– Ну, начнём. Надо бы тебе научиться. Многому и по-быстрому.

Юноша, опустив голову, только кивал. Он походил на затравленного сверстниками подростка.

– Театр! О, что может быть прекраснее?!

– Свобода?..

– Свобода? А что она даст тебе, твоя свобода? По-моему, без театра свобода ничто! Ты когда-нибудь мечтал стать кем-то, но не собой?

– Каждый день… Наверное…

– Оставаясь самим собой, нужно перевоплотиться и стать другим, – голос театрального служителя зазвучал так, будто бы он только что раскрыл ученику одну из величайших тайн вселенной.

– Это… Как так?

– А ты почувствуй и поверь! Без веры в предлагаемые обстоятельства ты никогда не сможешь искренне передать то, что чувствует твой герой.

Глаза Джорджа сверкали от счастья и радости. Он был воодушевлён.

– Ах, сколько всего предстоит сделать! Но мы должны успеть. – Режиссёр схватил ученика за руку и быстро подвёл, скорее, даже подтолкнул к стулу у стола: – Садись. Раз у нас такие предлагаемые обстоятельства, – подмигнул он и расхохотался, – и мы не можем выйти на сцену, то придётся эту сцену… нарисовать.

Он взял карандаш и бумагу и набросал рисунок.

– Итак, смотри, – серьёзно, но при этом мягко начал Джордж. – Это – задник. Это – авансцена. Запомни. Я буду говорить тебе на репетиции, например: «Выходи на авансцену», и ты должен выйти вот сюда, – он ткнул карандашом в рисунок, – а если к заднику, то вот сюда! Сложно тебе будет. Ты ведь должен сыграть сразу две роли: и актёра в жизни, и Тахира на сцене. Помни: никто не должен догадаться, что ты не настоящий! Иначе быть беде и не видать тебе исполнения своей мечты! Понял?

– Да…

– Итак! Для тебя «право» – это «лево», а «лево» – это «право». Если я говорю: «Отойди направо», то имею в виду то, как вижу я, направо от меня. А ты отходишь налево от себя! Запомни! Иначе другие актёры могут догадаться, что тут что-то не то. Идём дальше.

И Ричардсон рассказывал и рассказывал… Они перешли к мизансценам, и к вере в предлагаемые обстоятельства, и к пластике, и ко всему остальному. Бедный Кристиан не понимал, как ему всё это усвоить.

– На сцене не курить, просто так, без надобности, на неё не выходить, подниматься только по ступенькам. Придумай для себя собственные приметы! Все актёры очень суеверны. Понял? Словом, выдумай образ и живи им. Ведь ты и так не жил никогда по-настоящему.

Только Кристиан уяснил, что такое авансцена и всё остальное, как оказалось, что этих знаний недостаточно. Оказалось, что нужно ещё громко и правильно говорить, а слова героя пьесы нужно прочувствовать и сделать своими.

Но Кристиан, как ни странно, оказался очень способным учеником. У Джорджа отлегло от сердца. Да, конечно, и Стивен, и Гарри, и остальные актёры играли куда профессиональнее, но… а если Кристиану удастся их догнать в кратчайшие сроки? У нового подопечного, кроме красивой внешности, оказался и красивый голос, но непоставленный и довольно тихий. К тому же юноша был немногословен и производил впечатление дикого котёнка.

Ричардсон сразу это заметил, но, впрочем, не удивлялся. В кратчайшие сроки, втайне ото всех… Ох, если бы это был обычный деревенский парень, который прост как валенок, но который зато нормально общается! А этот ведь не подпускает к себе никого. И что толку от его красоты? «Второй Коршун… – думал Джордж, не зная, радоваться или сокрушаться. – Прекрасный, но носящий в себе страшную тайну. И слава богу, если Кристиан только этим станет напоминать мне его, не унаследовать бы ему и его страшную участь…»

И вот такого прекрасного, как ангел, но забитого, как дворовая собака, Джорджу Ричардсону придётся обучать! Не лучше ли вообще обучаться не в «Эливагаре», а на природе, скажем? Но деваться некуда, режиссёр должен сделать «Тахира и Зухру» одним из лучших спектаклей, ведь договор с Августом Фердинандом заключён, отступать некуда.

«Кристиан, конечно, красив. Он как внезапный ливень. Смотришь, и первая мысль: „Как же прекрасен!“ Этот юноша не из тех, к кому нужно сначала приглядеться, привыкнуть, чтобы понять, что он „очень даже ничего“. Но, к сожалению, с характером в точности наоборот: уж слишком нелюдим, с ним нужно подружиться, чтобы начать нормально общаться», – подтвердил соображения Джорджа Генри, когда после первого урока забирал нового актёра. Он-то отлично знал своего крестника! И Ричардсоном овладело беспокойство: ведь в театре главное вовсе не внешность…

Вообще, Джорджу не понравилось, что Генри пришёл за Кристианом. Мастеру хотелось побыть с новым подопечным чуть подольше, получше узнать юношу. И растормошить. Ведь от этого зависело многое.

Генри и Кристиан вышли из театра.

– Постой тут немного. Мне надо подождать… почтальона.

– Хорошо, – прошептал тот в ответ.

Крёстный отчего-то был не в духе. Отойдя чуть в сторону от юноши, он достал трубку и закурил. Может быть, этот «почтальон» опаздывал?

Кристиан осмотрелся. Какая же красота! Не то что в поместье, где он жил до этого. Город. Уютный, но в то же время торжественный и величественный. Ему сказали, что тут все дома построены в стиле рококо и барокко, но он знал лишь то, что это красиво. А «Эливагар»! Настоящий дворец! Поистине храм искусства! Крисси, как порою звал юношу Фердинанд, никогда не верил в чудо. Жизнь в понимании этого бедняги представляла собой череду дней, наполненных муками, болью и страданиями. Ему хотелось освободиться от всех и всего и делать, что он хочет. А ему даже пойти куда-то без сопровождения крёстного не позволялось!..

Но всё же в тот момент, стоя у красавца «Эливагара», Кристиан поверил в лучшее. Внезапно ему захотелось почувствовать поддержку храма искусства. Какая же это честь – выйти на профессиональную сцену с профессиональными актёрами, да ещё когда все тебя тоже считают профессиональным актёром! Тоже своего рода чудо! Кристиану внезапно стало стыдно от той лжи, на которую его обрекают. Он – не актёр. И даже не отпрыск богатого человека, который мечтает стать солдатом сцены…

– Эй, откуда такой ангел?

Юноша вздрогнул, обернулся и увидел белокурую девушку. Странно, но, может быть, в городе принято так неожиданно обращаться к незнакомым людям, да ещё делать комплименты?

– Простите, пожалуйста… Это… это вы мне? – робко спросил Кристиан.

Сердце его билось в груди как бешеное, колени дрожали… Как же он боялся людей! Юноша вспомнил всё то, чему только час назад учил его мистер Ричардсон, и попытался взять себя в руки, представив, что на самом деле он очень общительный, открытый человек.

Но незнакомка сама словно оторопела.

– К тебе, а к кому же ещё? – после некоторого молчания заливисто рассмеялась девушка.

Кристиан покраснел и подумал, что если кто-то из них двоих и есть ангел, то это она.

– Я – Мэри Роуз, – улыбнулась новая знакомая. – На самом деле меня зовут Клэр, но мы все берём себе новые имена. Какой ты красавчик!

– Красавчик?

Девушка неожиданно чмокнула Кристиана в щеку, чем повергла беднягу в такое смущение, которое трудно описать словами!

– Красавчик, – повторила странная девушка. – Ладно, мне пора работать!

– А где ты работаешь?

– Как и мои подруги, я снимаю комнату в соседнем доме, но с правой стороны, не с левой, и там мы принимаем… друзей. Сначала я была как все, а теперь более разборчива. Когда-нибудь я выйду на сцену, и тогда мне больше не придётся работать там.

– Ты мечтаешь о театре? – Кристиан обрадовался.

Её симпатичное лицо озарила мечтательная улыбка.

– Да, а ты о чём?

– О свободе.

– Красивая мечта. Но свобода – это призрак, её не существует.

Кристиан слушал её и любовался лучезарной, прекрасной улыбкой. Чистыми зелёными глазами, которые искрились жизнелюбием и ребяческим озорством. Ему даже захотелось пообщаться с Клэр подольше, но…

– Кристиан! – внезапно раздался сердитый голос Августа Фердинанда. – А ну, иди сюда! Совсем ополоумел!

Мэри Роуз засмеялась, закрывая рот золотым локоном.

– Ну пока, красавчик, ещё встретимся. Крисси! ― кинула она на прощание и исчезла.

Кристиан испуганно смотрел на приближающегося Августа Фердинанда. Наверное, он гулял по городу и теперь возвращался домой. Благородный сэр был вне себя от гнева.

– Ты что, с ума сошёл?! Общаешься тут с проститутками! – проскрежетал он сквозь зубы.

– Но… Разве… – начал было Кристиан.

– Да, мне гардеробщик сказал! Позор, да и только! Мой Кристиан! Человек, который вхож в моё общество, болтает с проституткой! Чёрт вас всех побери! Где этот Генри?!

– Я тут, Ферди! – раздался взволнованный голос, и к ним подбежал смущённый крёстный Кристиана.

– Где тебя носит?! Разве я не приказывал привести Кристиана домой?!

– Я не раб, МакТомсон, – неожиданно оскорбился Генри. На самом деле он вспомнил, что лучшая защита – это нападение. – Я не обязан исполнять твои приказы. И капризы. Я тебе даже не подчинённый.

– У нас был договор, – сухо сказал Август Фердинанд. – Пойдёмте домой.

– Я приду позже, – подняв брови, ответил Генри. ― Не ждите меня. У меня тут одно дело…

– Странно, Генри. Какие дела у тебя могут быть в незнакомом городе?

– Мне тут понравилось. Я хочу приглядеть себе здесь дом.

– А, понятно. Пригласишь на новоселье?

Август, конечно же, не поверил и сейчас только поддразнивал друга, а тот невозмутимо ответил:

– Непременно!