Читать книгу Язык Ветра. Запрещённая Организация - Марк Хэппи - Страница 18

Спешка

План диверсии:

360° – Начало рабочей полусмены в Маар

50° – Прибытие на святые источники.

80° – Завершение первой рабочей полусмены.

90° – Обед в Маар. Отправление Крысы в карцер.

100° – Совет офицеров в цитадели.

130° – Плановое начало операции.

Из архива Алэрозо: Протокол диверсии Маар на Ф.412.6.9

Нагревающаяся от собственного дыхания, преющая, сырая камера.

Теснота. Рукой не двинуть, в полный рост не встать. Всё что ты можешь – абстрагироваться, пока пребываешь в почти неизменной позе, сидя на корточках. Единственное облегчение – время от времени встать в позу два – подняться, сгорбатив спину буквой «Г». Остаётся лишь метаться от одной стойки к другой каждые пять-десять коротких вечностей. А именно ими тут, в кромешной тьме, исчисляли своё пребывание заключённые, теряя объективный счёт времени.

Эбвэ разминал рукой шею, пытаясь ещё несколько коротких вечностей пересидеть на корточках. Ведь если слишком часто менять позу, когда тебе доступно всего лишь две, то в один момент можно почти совсем упустить наслаждение от перемены.

Не выдержав, он всё же поменял стойку, по очереди разминая голеностопы.

– Карей… – стенал он себе под нос. – Я нашёл… Нашёл этого засранца.

Реки пота лились по всему телу. Всё чесалось. Но это была проблема только первых двух-трёх коротких вечностей. Зато живот больше не болел. Или просто было не до него.

Со рта полились слюни, и он сорвался: закричал, бился головой в потолок и пытался размахивать руками, колотя стены.

– Ты же знал, да… Что так будет. А, Леден?

Слёзы покатились по солёной щеке. Прежде чем они попадали, Эбвэ отёр их рукавом. От горести защемило в груди. А ведь он был так близко, чтобы справиться. Так близко, чтобы передать Карею, что именно тот, три тысячи четыреста пятый и есть крыса! Именно три тысячи четыреста пятый спохватился за ту информацию и на тот вброс, что служил крючком в его миссии. Но теперь он сам оказался в том месте, где должен был запереть крысу. Вернее, запереть должен был Карей, сославшись на подозрения и беспорядки, которые были бы подстроены в отношении этого самого подонка. Но поплыло всё в безжизнь, ведь теперь не только крыса, но и он… и он заперт в месте, которое будет замуровано в начале диверсии. А сколько до неё остаётся времени-то? Уж вечностями там и не пахло.

Карей метался по корпусу, стараясь не выдавать своего беспокойства. Подойдя к камере Самодура, он постучал. В ответ тишина.

– Щенок! Ну-ка отзовись… – пробурчал он с надеждой.

Молчание.

Он оглянулся, удостоверяясь, что поблизости нет никого со званием. Треск ключей и щелчок замка. Шаг внутрь – в камере никого.  Бровь лишь чуть дёрнулась, и никакого другого возмущения нельзя было заметить, хотя именно в этот момент пошатнулся один из столпов его чести, который поддерживал дворец выверенных до безупречности деталей плана.

Брюнет спустился в столовую. Оглядел всех. Нету.

– Ты не видел заключённого-дурака, тощий, со смазливым личиком, недавно поступил?

– А, 2555-го? – уточнил стражник, в наряде у входа, проверяя списки людей: напротив числового номера Эбвэ был пропуск. Обратив на это внимание, Карей понял, что тот ещё не появлялся: А ведь его группа уже отобедала. – Нет, такого здесь ещё не было, – подтвердил дневальный.

Брюнет невозмутимо покачал головой и попросил сообщить ему, если тот появится, а сам зашагал в госпиталь.

Бушевал ветер, кружил снег. Его серая утеплённая униформа – шаровары, сапоги и дублёнка с меховым капюшоном – с трудом выдерживала натиск разъярённой природы: мороз пробирался через стыки застёжек, а снежные хлопья забивались за капюшон. Порядки были строги – снег убирали стражники, и за этим следили тщательно. Однако в такую бурю избежать проблем было невозможно, поэтому приходилось прокладывать путь по свежим, белым волнам снега. Твёрдые снежинки царапали лицо, заставляя опустить веки так низко, что дорогу приходилось искать почти вслепую.

Он зашёл в госпиталь и быстро зашагал по лестничному маршу. Навстречу люди: все спускаются, вынужденно отдавая друг другу честь.

– Скажите, с зарена к вам не поступало инцидентов? – интересовался Карей, дойдя до стойки регистрации.

– Конечно, поступало, – отвечала полная медсестра, – вы хоть представляете, как много подобных случаев мы имеем? Опишите подробнее. Кого ищете? – она стала перебирать бумаги.

– 2555-го, высокий юноша, дурноватый, худой…

Брюнет отогревал руки дыханием, одновременно пытаясь отследить глазами нужные надписи в бланках возле женщины.

– Как давно был инцидент?

– Полагаю ближайшее зарено…

Медсестра перебрала уголочки бумаг, просмотрев номера всех поступивших за зарено, и вынесла вердикт:

– Голубчик, такого у нас не было.

Она пожала плечами. Карей потупился.

– Уверены?

– Я как есть говорю. Есть случай, придавило бедолагу, –  она снова листала документы. – Есть, киркой в колено, дурак зарядил…

– Может он? – поспешно поинтересовался Карей.

– Голубчик, я тебе что сказала?

– А? – постучал он глазами.

Медсестра испытывающе посмотрела, после чего с тяжёлым вздохом заключила:

– Нет, кирку в ногу себе зарядил 493-й. Тоже дурак, но не тот, по всей видимости.

– Спасибо, – кивнул Карей и побежал к выходу.

– Так, а что приключилось-то? – крикнула сестра вслед, любопытно вытянувшись из окошка.

Карей махнул рукой:

– Занимайтесь своими делами!

– Грубиян!

Остаётся карцер.

Кабальеро отправился в зону персонала. На выходе, возле стоянки пассажирских вагонеток (у двери крепостной стены, за которой нет моста), прямо перед его носом из-за угла повернул подполковник со стеллой.

Снег бил по зрению. Вопреки плохой видимости Карей опознал в шедшем высший чин, возможно, определив фигуру по походке, отдал честь и застыл в приветствии, ожидая, пока тот пройдёт:

– Пребудьте в здравии!

Подполковник небрежно ответил, продолжая беседу с коллегой по пути к корпусам:

– И монарх окажется тут через несколько градусов? – спрашивал он у коллеги.

Карей не сразу осознал серьёзность такого мимолётного диалога, но когда вдумался в слова, навострил слух, насколько это было возможно в условиях безумного ветра, спустя пару ответов, собеседник подполковника отвечал:

– …Но это всё генерал-майор Рэт.

Обрывком, Карей уловил отдаляющийся голос подполковника:

– …Надеюсь, этот тщеславный барбос знает, что делает.

В момент, когда пришло осознание ситуации, подполковник уже был в десяти метрах. Карей пришёл в замешательство, – Откуда они узнали?

Он помнил, что времени до прибытия Элео оставалось совсем немного. Однако согласно плану, ему только предстояло запустить слух о прибытии монарха. Откуда эти стражи знают?

Что происходит? – сердце колотилось. — План провалился?

Карей решил изменить маршрут и проследовать за подполковником. Следуя по пятам за ними, он улавливал разговор о некоем Сахавазе:

– А этот?! Тут уже больше трёх оборотных, и до сих пор не научился себя вести!.. Его камеру нужно заменить на карцер. Пусть там и ест, и спит, – говорил подполковник.

Также звучало что-то вроде:

– На ровном месте устроить чёрт-те что… Вообще, я думаю, мальцу зря досталось. Разве что и ему вести себя научиться…

Они привели его к входу в цитадель. Дневальные открыли дверь в тамбур, и подполковник с коллегой скрылись за стенами недоступной для него территории.

Рассматривая пустоту, так будто в ней мысли отсортируются быстрее, кабальеро перебирал в кармане ключи. Он стоял за ближайшим поворотом от входа в цитадель, опираясь о стену и не решаясь предпринять что-либо.

Сахавазом зовут 3405-го. Он был последним подозреваемым. Малец — это, быть может, Эбвэ. Возможно, дурак сказал лишнего, и здоровяк решил его покалечить… В госпитале нет… Откуда они узнали про приезд монарха? Неужели Эбвэ проболтался! Если так, его, вероятно, держат в цитадели. Значит ли это, что Подозреваемый уже в карцере? Но если он устроил переполох, в котором Эбвэ не удержал язык за зубами, вероятно, что и его роль теперь будет другой, значит ли, что он раскрывает свои карты? Или же его всё же поместили в карцер за незнанием? Металлические контуры ключей тёрлись о потные пальцы в кармане, давая ему прослеживаемую опору общего хода мыслей в реальном мире. Сдавливающее трение в руке было дирижёрской палочкой хора мозговых процессов.

Возле него было двое ворот, куда было необходимо попасть. Первые через пролёт площади напротив него: украшенные входной группой, ведущие в цитадель, и вторые, на сотни метров позади, в тюремной зоне. Вторые ворота вели в карцер, и было необходимо проверить наличие в них его напарника. И как бы опрометчиво для остальных это ни звучало, двери ведущее в карцер располагались в крепости цитадели, точнее, в точке пересечения границ зоны персонала, цитадели и тюремной зоны.

Вход в карцеры располагался с низа башни, являющейся частью крепости цитадели. Разумеется, он располагался снаружи от цитадели и не имел дальнейшей коммуникации с элитной зоной.

До прибытия Элео есть примерно сорок градусов. Времени предостаточно, чтобы исправить ошибки.

Нужно определить местоположение Эбвэ. Чёрт с ним, с неофитом, главное – вытащить Самодура и запереть офицеров. Именно так мы сможем обезвредить остальной персонал. Так, нам дадут спокойно уйти.

Но что именно им известно о нашем плане? Эбвэ должен поведать обо всём.

Он вдруг вытащил руку из кармана и взглянул на связку ключей: перебрал ключ от склада, архива, камеры, ключ от главной двери карцера, от первого терминала, второго…

Губа была изжёвана, а ответ так и не приходил. Крыса, возможно, уже в курсе всех деталей плана. Возможно, о том, что среди стражников прячется кабальеро, тоже известно верхушкам.

Если они взяли след, им потребуется слишком много времени, чтобы вычислить его, ведь он уже трижды поменял свою личность, находясь в стенах Маар, собирая документы обезвреженных стражников, что спрятаны в складах архива.

Сейчас он был и заведующим архива, и дневальным камеры дураков, и вышибалой карцера. Но по умолчанию оставался в форме дневального – таким была его основная должность, с которой он прибыл на службу. Под воздействием лийцура его облик видоизменялся в сознании людей. По желанию он мог стать кем угодно, и для этого совсем не требовалось иметь какие-либо сведения об образе человека, которому он подражал, вся уловка рождалась из знаний человека, который воспринимает его. Если человек перед ним знал начальника архива, знал его стиль общения, повадки и более тонкие детали, то его мозг сам воссоздавал все эти части при взаимодействии с Кареем.

Карей регулировал мозговой активностью образ подражания, а человек перед ним сам выстраивал всю необходимую иллюзию. Опасно было соваться в таком виде к людям, которые не имели представления о воспроизводимом человеке, среди них Карей рисковал показать своё настоящее лицо – никакая иллюзия не покроет его натуральную личность, но и не выдаст совсем откровенным путём, ведь его настоящего портрета не было ни у кого в Республике. Северянин по глазам, но прочее не выделяется, да и кого удивит присутствие северянина в Республике, питающейся подпольной падалью Северо-Западной Земли. Все запрещённые технологии, медицину и многие прочие контрабанды шли по снежной дорожке с верха материка, уж кто бы удивлялся мигрантам в таких реалиях.

Нужно действовать осторожно и последовательно, – Для начала узнаю у Эбвэ, как много им известно.

Он вернулся в тюремную зону. Впереди расстилалась центральная площадь, откуда были видны главные ворота и поодаль от них решётчатые стены вокзальной площади. Брюнет замер, изучая стеклянным взглядом стражников, мечущихся перед ним. Хлопья снега кололи лицо и валились за шиворот. Что-то в этой суете его беспокоило.

Могу ли я воспользоваться лийцуром теперь? – размышлял он, подняв взгляд на большой циферблат, встроенный в башню администрации. – Элео будет тут совсем скоро. Если до офицеров уже дошла весточка о приезде монарха, значит, сейчас поступит объявление об экстренном собрании, – метался он в своих мыслях, – И тогда… Точно. На этом этапе я и верну всё к запланированным действиям.

Карей стукнул кулаком по ладони, решительно запечатлев свою панику. После карцера, мигом в цитадель под видом одного из офицеров. – он бегло взглянул на ворота в карцер, которые скрывались за суетливыми толпами стражников, мечущихся из стороны в сторону, и заключил, – Надо быстро достать Эбвэ и выбираться оттуда.

Шаг за шагом он пробивался сквозь толпу, пока не оказался в её центре.

Почему столько народу? – спросил себя он, в попытках протиснуться между людьми.

Казалось, что толпа всё больше росла: люди стекались изо всех корпусов, пытаясь протолкнуться поближе к вокзалу.

Вдруг послышался густой скрип, какой звучал, когда опускался железнодорожный мост.

Сердце замерло. Обернувшись, он увидел, что мост действительно был опущен, а из-под решётчатой стены вокзала можно было уловить, заезжающий поезд, уж слишком напоминающий их поезд.

Череда шальных выстрелов дисциплинировала толпу.

– Расступиться! Освободите дорогу новобранцам! – крикнул офицер, держащий в руках харов. Позади него стоял начальник Маар.

Что тут делает начальник? Неужто пришёл встречать новобранцев собственной персоной… Череда судьбоносных взглядов отрезвила его. Первый взгляд был брошен на большой круглый циферблат, что предательски висел на башне: у него в запасе было больше тридцати пяти градусов – это не может быть их поезд. Второй взгляд на вагоны, видневшиеся в вокзале, и заключительный третий – снова на часы. Вместе с непониманием прокрался страх. Во-первых, в это время никаких плановых рейсов не предусмотрено, а во-вторых, поезда, ввозившие ценный груз, никогда не превышали лимита больше пяти вагонов, в конспиративных целях. Здесь же вагон за вагоном заезжал в чертоги неприступной крепости. Шестой, седьмой… Десятый, одиннадцатый… Пятнадцатый. Это точно наш поезд…

Достопочтенный, почему вы так рано? – хотел было импульсировать Карей к Элео, но воздержался. Теперь всё было запутано больше прежнего.