Читать книгу Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса - Майкл Симс - Страница 10

Артур Конан Дойл хорошо понимал, что пока мало знает и умеет как специалист, и в объявлении о поиске работы на время каникул он писал о себе так: «Свои услуги предлагает студент третьего курса, которого больше интересует опыт работы, а не оплата за нее»². Летом 1878 года он работал у доктора Чарльза Сидни Ричардсона, лечившего бедняков в Шеффилде, в английском графстве Йоркшир. Эту должность Артур занимал всего три недели. Позднее он говорил, что они с Чарльзом Сидни Ричардсоном расстались «по обоюдному согласию»³. О Йоркшире Артур писал так: «Лесов тут нет, одни дымящие трубы, грязно-серые реки, терриконы кокса и шлака, а надо всем этим огромные колеса и насосы шахт»⁴.

С радостью покинув унылый Шеффилд, Артур Конан Дойл провел несколько недель с родственниками Дойлов в Мейда-Вейл[25] среди суеты и великолепия Лондона. Он был так беден тогда и, очевидно, настолько разочарован недолгой работой у Чарльза Сидни Ричардсона, что всерьез подумывал откликнуться на предложения рекрутеров записаться на военную службу. Рекрутские пункты находились прямо на Трафальгарской площади. Сержанты искали крепких парней, которым в чем-то не повезло в жизни. Им предлагали стать солдатами за традиционную честную плату в один шиллинг⁵ (год спустя такая практика была отменена). Совершить подобную сделку было то же самое, что скрепить договор рукопожатием. Затем рекрутам следовало явиться в магистратуру, где им вручали дополнительную плату за то, что они согласились стать новобранцами.

Однако Артур справился с этим искушением. Он напомнил себе, как много его мать сделала, чтобы обеспечить ему достойное будущее⁶. Артур, правда, вызвался послужить в составе среднего медицинского персонала в полевых пунктах первой помощи в Турции во время войны с Россией[26]. Но туда его отправить не успели, так как к тому времени война уже закончилась.

В следующий раз на объявление Конан Дойла ответ пришел из Рейтон-оф-Элевен-Тауэрс. Таким длинным именем называлась крошечная деревенька в Шропшире. Там Артур работал у доктора Генри Фрэнсиса Эллиота. Молодой помощник доктора был не против работать хоть с утра до ночи, но оказалось, что он совершенно не переносит одиночества. Артур никак не ожидал, что именно такой образ жизни ему будет необходимо вести как помощнику доктора Эллиота. Поначалу Артур, бывало, заходил время от времени поговорить с миссис Эллиот, пока она нянчила ребенка. Но затем доктор в резкой форме уведомил своего помощника, что таким поведением он нарушает принятые правила, согласно которым помощнику следовало знать свое место, что ему не дозволено общаться с врачом или его семьей. Однажды Артур написал матери, что за три месяца работы у Генри Фрэнсиса Эллиота ему не с кем было поговорить, а единственный раз он общался с самим доктором, когда его однажды пригласили к ним «покурить»⁷.

Это временное место работы запомнилось Артуру Конан Дойлу также и тем, что именно тогда жизнь проверила его на стойкость и выдержку. Во время какого-то местного праздника, проходившего на историческом месте, должны были выстрелить из пушки. Но пушка не выстрелила, а взорвалась, осыпав осколками одного из зрителей. К дому доктора Эллиота примчался обезумевший посыльный, но по вызову прибыл не доктор, а неопытный молодой помощник. Конан Дойл увидел лежавшего в постели человека, из головы которого около уха торчал кусок железа⁸. На размышления у Артура времени не оставалось – нужно было немедленно решать, что делать. Он ухватился за этот обломок и вытащил его из раны. Когда обломок был извлечен, Артур увидел, под кровью просматривается чистая белая кость – значит, череп не был пробит. Тогда Артур зашил рану. Эти решительные действия помогли Конан Дойлу почувствовать уверенность в себе, да и окружающие, как он заметил, тоже прониклись к нему уважением.

В следующем году за работу во время летних каникул у доктора Реджинальда Хоара в Бирмингеме Конан Дойл получал символические два фунта в месяц. Артур по-прежнему был очень неопытен, но изо всех сил старался приобрести необходимые знания и опыт. Ему нравился доктор Хоар. Внешне он был похож на деревенского парня с могучими плечами и пышной окладистой бородой, но это был умелый профессионал, который смог скромные гонорары, полученные от бедняков Астона в центральном Бирмингеме – по три шиллинга за прием и по одному за изготовление лекарства – превратить в годовой доход в 3000 фунтов стерлингов.

Занимаясь выполнением своих обязанностей, Конан Дойл крутился весь день как белка в колесе. А вечером, когда он уже с ног валился, ему еще нужно было приготовить лекарства. Порой в списке, который Артуру вручал доктор, было около ста наименований. Все эти препараты помощник обязан был за вечер взвесить, измерить, смешать и упаковать в коробочки и пузырьки. Как он ни старался, но сделать все совершенно безупречно он не мог. Как-то раз Артур, например, подготовил для пациента подробную инструкцию приема лекарства, однако, открыв свою коробочку, тот обнаружил, что она пуста, – Артур забыл положить туда приготовленные пилюли.

* * *

Несмотря на свою большую занятость в июне 1879 года у доктора Хоара, в первые недели работы Артур Конан Дойл, рискуя своей жизнью, решил провести на себе опасный эксперимент⁹. Еще до этого он страдал от невралгии и несколько раз принимал болеутоляющее средство алкалоид гельземиум¹⁰. Это лекарство было получено из Gelseminum sempervirens (позже его стали называть просто гельземиум), вьющегося растения с желтоватыми цветками, которое произрастает в тропических и субтропических лесах Центральной и Южной Америки. В обиходе его еще называли то «вечерний горн» (по форме цветка, напоминающего раструб музыкального инструмента), то «желтый жасмин». Практически все части этого растения содержали большое количество алкалоидов семейства стрихнинов¹¹. После первых доз этого лекарства боль не утихала, поэтому Артур решил превысить предписанную дозу: симптомов отравления он при этом не наблюдал.

Альфред Баринг Гаррод подробно описал гельземиум в своем справочнике «Materia Medica» («Фармакология»). В своем экземпляре этой книги Артур Конан Дойл сделал собственную запись о данном препарате, которую он озаглавил «Tinctura Gelsemii». В ней Артур подчеркнул основные моменты в соответствующей статье Гаррода: «Применяется при различных формах невралгии, ревматизме и мышечных спазмах как седативное средство… Смерть может наступить в результате апноэ, из-за паралича дыхательных мышц». В разделе «Показания к применению» Артур добавил на полях: «Также при хорее и воспалениях».

Под этими записями Артур Конан Дойл написал: «Фрейзер» – и подчеркнул это. Томас Ричард Фрейзер, когда-то работавший ассистентом Роберта Кристисона, после выхода своего наставника в отставку в 1877 году занял вместо него должность профессора фармакологии. Фрейзер, как и Кристисон, любил рисковать и ставить фармакологические опыты на себе. Он начал подобные эксперименты с изучения калабарского боба, продолжив работу Роберта Кристисона. В результате Фрезер написал на эту тему блестящую диссертацию, высоко оцененную научным сообществом. За нее ученому была вручена награда – золотая медаль. Когда Артур был еще студентом, Томас Ричард Фрейзер уже считался значительной фигурой в научных кругах. В том же году, когда Фрейзер стал профессором фармакологии, его пригласили вступить в Королевское общество, а в 1878 году он стал деканом медицинского факультета Эдинбургского университета. Артур Конан Дойл учился у него на втором курсе.

«Несмотря на то что в Америке гельземиум широко используется, – писал Альфред Баринг Гаррод, – у нас это лекарство пока еще мало изучено»¹². В Соединенных Штатах врачи часто назначали гельземиум как обезболивающее при различных заболеваниях, в том числе при гриппе, лихорадке и менструальных болях¹³. В Европе гельземиум был менее распространен¹⁴. Британская фармакология не включила его в число разрешенных к применению препаратов, поскольку это высокотоксичное вещество не обладало какими-то несомненными достоинствами, которые оправдывали бы риск его применения. Конан Дойл, несомненно, знал об единодушных противопоказаниях к применению гельземиума, высказанных всеми специалистами в области фармакологии. В статье от 1832 года американский врач Уильям Тулли уже предупреждал об опасности передозировки этого лекарства: «Если принять этот препарат в количестве, превышающем минимально необходимое…это приводит…в конечном счете к коматозному состоянию, а иногда даже к смертельному исходу».

В конце 70‑х годов несколько ученых-медиков изучали гельземиум. Так, в медицинском журнале «Ланцет» был опубликован ряд подробных статей по этому вопросу за авторством профессора терапии Сидни Рингера, преподавателя того же учебного заведения, в котором преподавал Альфред Баринг Гаррод (колледж при Эдинбургском университете), а также Уильяма Меррелла, ассистента профессора физиологии в том же колледже¹⁵. Журнал «Ланцет», основанный хирургом и реформатором Томасом Уакли в 1823 году, стал главным периодическим изданием британской медицины, и предполагалось, что Артур Конан Дойл, как и любой другой заинтересованный студент, может (и должен) ознакомиться с каждым его номером.

Следовательно, он не мог не заметить этой серии статей. В отчете по опытам на лягушках, кошках, кроликах, морских свинках и пуделе исследователи воздействия гельземиума сделали такое заключение: «Во всех этих опытах смерть, очевидно, происходила от асфиксии»¹⁶. Весной 1876 года Рингер и Меррелл опубликовали статью, в которой сообщали, что семнадцать раз испытывали гельземиум на людях. Добровольцев было шестеро. Им предлагалось принимать препарат «в дозах, достаточных для появления определенных симптомов интоксикации»¹⁷. Симптомы оказались такими, как и ожидалось: пациенты испытывали в строгой очередности головную боль в лобной области, головокружение, боль в глазах (непосредственно в самом глазном яблоке), помутнение зрения, двоение в глазах, тяжесть в веках, которые было трудно открыть, отмечалось также ограничение подвижности глазного яблока. «Следующим симптомом интоксикации гельземиумом была слабость в ногах. Далее такого проявления отравления этим препаратом мы никогда не продолжали наш эксперимент». Они проанализировали воздействие препарата на дыхание и кровообращение, температуру тела, умственные способности и другие проявления. А в 1866 году было опубликовано сообщение о том, что один из терапевтов, который «по ошибке» принял гельземиум, рассказывал, что самым ужасным симптомом отравления была длившаяся несколько часов почти полная слепота.

В июне 1878 года журнал «Ланцет» завершил серию публикаций о препарате гельземиум двумя статьями о его «токсичных свойствах». Из-за непопулярности препарата в Великобритании боˆльшая часть материала для этого исследования была получена из источников в США. Там стандарты применения этого токсичного препарата были настолько низкими, что один врач велел пациентке принимать настойку гельземиума со следующей рекомендацией: если, приняв первую дозу препарата, она, подняв один палец, увидит только один палец (то есть в глазах у нее не будет двоиться), то можно принимать еще одну дозу¹⁸. Практикующие врачи сообщали о множестве случаев смерти от этого препарата: так, однажды умерла беременная женщина, которая приняла повышенную дозу гельземиума, еще одна женщина умерла после приема настойки гельземиума в качестве болеутоляющего после аборта¹⁹, а группа матросов по ошибке выпила бочонок настойки гельземиума, которую они перепутали с алкогольным напитком. Один врач стал свидетелем смерти трех детей от передозировки этого препарата.

Тем не менее Артур Конан Дойл смело решил повторить опасные подвиги Роберта Кристисона и Томаса Фрейзера с калабарским бобом. Настойку гельземиума готовили, смешивая порошок из высушенных корневищ и побегов гельземия в стандартных пропорциях со спиртом и водой. Артур измерял свою дозировку молочно-желтой жидкости в минимах. Миним был введен в 1809 году как более точная единица измерения объема жидкости вместо капли, ранее считавшейся стандартной мерой²⁰. Аптекари давно знали, что вязкость и другие факторы вызывают изменение размера капли, поэтому в конце концов в качестве стандартной меры был установлен миним, равный одной шестидесятой жидкой драхмы или одной четырехсотвосьмидесятой жидкой унции. Для отмеривания доз ядовитого препарата Артур использовал градуированную стеклянную пипетку, называемую минимометром. Он принимал гельземиум, постоянно увеличивая дозы, и внимательно следил за реакцией своего организма, чтобы определить, какая дозировка уже действительно представляет собой серьезную угрозу и какие симптомы будут проявляться. На время эксперимента Артур перестал курить, опасаясь, что воздействие никотина может исказить результаты опыта.

Вместо того чтобы увеличивать дозировку постепенно, Артур Конан Дойл быстро наращивал ее. Он принимал гельземиум примерно в одно и то же время каждый день. В понедельник утром, в 10.30, он начал с приема сорока минимов горькой жидкости. Никакого видимого эффекта не последовало. Во вторник Артур принял уже шестьдесят минимов, что также оказалось совершенно безвредным. В среду доза была повышена до девяноста минимов, что уже превышало установленную ранее дозировку, считавшуюся смертельной. Через двадцать минут после этого Артур, встав со стула, испытал головокружение. Появилась слабость в ногах. Артур проверил свой пульс. Он был нитевидный, но это было неопасно. Вскоре все эти симптомы исчезли.

Артур Конан Дойл отважно продолжил опыт. В четверг утром он принял уже сто двадцать минимов. Вскоре он снова почувствовал головокружение, но не такое сильное, как в среду. Головокружение продолжалось примерно до часу дня, когда, выйдя на улицу, Артур не сразу, но понял, что плохо различает удаленные предметы. Чтобы сфокусировать глаза, ему приходилось сосредотачивать взгляд и прищуриваться. Тем не менее в пятницу Артур принял сто пятьдесят минимов – это было вдвое больше предполагаемой смертельной дозы. Он обнаружил, что при этой дозировке головокружения он почти не испытывал. Вместо него, однако, у него постепенно стала проявляться сильная сонливость, которую он преодолевал с трудом, и мучительная фронтальная головная боль. Другим проявлением отравления была острая диарея. Постоянные отлучки в туалет, конечно, мешали ему выполнять свои обязанности помощника доктора Хоара.

Несмотря на все эти пугающие симптомы, несмотря на множество предупреждений специалистов, что этот препарат – сильнодействующий яд, в выходные Артур Конан Дойл решил поднять ставку в игре с судьбой. Утром в субботу и в воскресенье он принял по двести минимов гельземиума – более трети унции. Головные боли резко усилились. В воскресенье диарея настолько обострилась, что он решил закончить эксперимент. Несмотря на охватившее его чувство подавленности и головную боль, Артур сделал записи о дозировке и подсчитал свой пульс. Он был слабым, но устойчивым.

Вопреки всему Артур Конан Дойл выжил. Он составил свой отчет об эксперименте и отправил его в «Британский медицинский журнал». В нем Артур детально описал свои симптомы и подытожил свои наблюдения. «Здоровый взрослый человек может принимать до 90 минимов без какого-либо вреда для здоровья», – категорически утверждал он, забыв, правда, упомянуть, сам он был крепким и тренированным молодым человеком, организм которого привык к большим нагрузкам в боксе, в походах и других видах активного времяпровождения. «Я убежден, что мог бы принять и половину унции настойки, если бы не сильная диарея», – писал он.

Отчет Артура Конан Дойла был опубликован в виде письма в редакцию журнала в номере от 20 сентября 1879 года под незамысловатым заголовком «Гельземиум как яд». Свою статью Артур Конан Дойл подписал просто инициалами «A.К.Д.», а в качестве адреса указал место проживания у доктора Хоара – Клифтон-Хаус, Астон-роуд, Бирмингем. Это была его первая публикация по медицине. Этот отчаянный эксперимент на себе был достоин подобных опытов Роберта Кристисона и Томаса Фрейзера. Что это было: бравада или отчаяние, дань уважения отважным собратьям по профессии или самоистязание? Как бы там ни было, но этот безрассудный поступок на грани самоубийства вылился в конечном итоге в публичный отчет о дерзком пренебрежении опасностью, которое в ближайшем будущем проявится у Артура Конан Дойла и в других формах.