Читать книгу Проклятие Крылатых. Начало Пути - Mel RedWolf - Страница 6

Солнце сменило свое положение. Золотые лучи его растопили глубину небес, белые ватные облака, обратив все пространство в бледную голубизну. А само яростное светило выкатилось щитом на середину небес. В центре мира, оно прогревало всех живых существ и одинаково опаляло их. Хотелось бы верить, что дурфам достается не меньше, чем тренирующимся на плацу взмыленным баргусткам. Перекаты мышц их закаленных тел становились ленивыми, лишь отточенными до автоматизма связками. Именно для того, чтобы даже спустя часы тяжелых боев, они – Скрытые Клинки могли сражаться, как в первую минуту схватки, здесь и была первая.

Как и Ириль, Аэль гоняла своих воинов с остротою ума. Как Рука отряда воительница хорошо помнила, что значит тактика и смена построений. И посему, чередовала их в хаотичном порядке, и еще чаще чередовала пары воительниц. Члены отряда, что пережили не один год бок о бок, больно хорошо знали друг друга и стили боя. Разрешать им сражаться было равно двум крайностям: позволять избивать друг друга или же имитировать драку. И все же тренировки подошли к концу, по крайней мере для Аэль. Время приближалось к полудню, а это значило только одно: настал черед собрания.

– Продолжать тренировку до моего возвращения, – отдала указание рыжеволосая, сорвавшись с места в бег.

Неровным многоголосый окрик в спину доложил лишь о принятии указания главы. Путь пролег по главной улице, без извилистых поворотов, ведущей к крепости командования. Солнце пекло нещадно. Капли пота градинами спадали с густых бровей и щипали глаза. Но вскоре Аэль уже оказалась в тени высокого замка, перед его массивными воротами, покрытыми добрым слоем воска. До двери баргустку разделяло расстояние только трёх прыжков и двух воительниц, что стерегли проход. Впрочем, Смешливая явно улыбалась своей дочери.

Мимо караульных Аэль прошмыгнула без промедления. Сегодня это были две темноволосые воительницы, по цвету брони отличительно зеленых, как шапки хвойных деревьев, а из этого следовал факт, что принадлежат они клану Земли.

Звонко отбивали каблуки о темный холодный камень, коим вымощен был пол внутри. Аэль не составило труда найти привычное место сбора, а посему, достигнув заветной двери, девушка постучала и отворила дверь. В помещении, на удивление, ещё не было других глав. Здесь привычно оказалась огневолосая царица клана Огня. В ответ потревожившей, женщина подняла вдумчивый взгляд, который задержался пару мгновений. Этого было достаточно, чтобы мысли переключились и короткий повелительный кивок указал на место напротив стола.

На широкой его поверхности растянулись слои карт. С краев их прижимали кружки и камни. А вот на карте земель уже иначе расположились фигуры, которые отражали положение и примерный состав войск врага и войск, коими располагали баргусты на сей день.

– Первая Скрытых Клинков, взгляни на план, а после скажи о своих мыслях на этот счет. Все равно пока больше никого нет.

Первая кивнула и прошла к отведённому ей месту. С этой стороны девушка могла рассмотреть поле буквально со стороны крепости и становища.

Опершись руками на стол, как и Огненная, Аэль внимательно изучала нынешний план действий. По нему было ясно одно: у дурфов и у баргустов сил почти одинаково. При этом предполагалось нападение в лобовую и затем сжимать кольцом по флангам. В действительности такой план действий был вполне разумен, но он исключал нападение извне, как и прорыв центральных рядов, что ключевым образом участвуют в лобовой атаке. Они должны были выстоять. Если же нет, то силовое превосходство могло повернуть тактику в негативную сторону.

– Если там не больше ста сильных магов дурфов, то операция удастся, если же нет, то дурфы могут создать сильный разрыв сил и потом нанести урон нашему построению, – высказалась Аэль, когда в комнату вошла царица Земли.

Первая Скрытых Клинков поклонилась, а женщина сделала отрицательный жест. Оставшиеся участники пребывали вскоре вслед за Банре, так что ждать более не пришлось.

– Итак, приступим. На повестке дня у нас весьма щекотливое положение: дурфы караулят нас около леса, прямо по ту сторону. По сведениям разведчиц, а также моему собственному наблюдению, могу сказать, что в лагере свыше тысячи дурф. Из них сто, возможно сто двадцать – сильных магов. Остальных мы перебили в прежнем столкновении. Возможно, они ждут подкрепления, чтобы нанести нам сокрушительный удар. Предлагаю нам всем собрать оставшиеся силы и ударить по дурфам прежде, чем они решатся на действия. На нашей стороне превосходство на земле, а при внезапной атаке они не успеют в своем большинстве подняться в воздух. В таком случае мы их разгромим, ударив в лобовую, а Ястребиные Сестры останутся на деревьях отстреливать поднимающихся в небо дурф. Ежели дурфы слишком оперативно воспарят в небо, мы можем отступить в лес. Тем самым, мы вынудим их снижаться, но в лесу, в рассредоточении, мы проворачивали немало диверсий. Вы знаете, что делать. Кто за? – выложила свой план действий Огненная, успев поменять позиции фигур сбоку и перегруппировать войска на столе.

Недолгие перешептывания сопровождались только кивками. В конце концов против никого не оказалось. Царица удовлетворенно провела взглядом ряды и кивнула.

– Значит впереди пойдут воины Танцоров Смерти, а также Скрытые Клинки. Вы первыми вольетесь в бой и положите начало битвы. Следом вступят мои воины клана Огня, слева вольются копейщицы царицы Земли и справа от нас поведет войска Цахиль. Ведуны атакуют только сильных магов дурфов. По их истреблении – оставшихся. Ястребиные Сестры держат обстрел с деревьев. Чем меньше дурф поднимется в небо, тем меньше будет погибших сестер. Растянуть ряды по всей площади лагеря дурфов. Все, кто могут держать уверенно в руках меч должны выйти в бой. Касается даже новобранцев. Раненые серьезно остаются в городе. Все ясно?

Голоса переливом вторили словам царицы. Огненная отдалилась рывком от стола и развернулась к двери.

– Выступаем через час!

Последний суровый приказ оказался брошен. Теперь лежал беглый путь обратно. Аэль уже не помнила, как сказала воинам собраться в бой, не помнила, как проверила лазарет и оттуда забрала оставшихся членов Скрытых Клинков, что могли сражаться, но прекрасно, явственно помнила, как шумела земля под ногами, как к Скрытым Клинкам льнули воины Танцоров Смерти, как, шутя над ее выходкой с Ириль накануне, храбрились воительницы.

Густой терпкий запах хвои, прелой древесины, сырости и мха атаковал рецепторы носа, как в первый раз. Девушка втягивала его насколько возможно глубоко, стараясь успокоиться. Запах дурфов и их передвижения были видны хорошо, а вот баргустов было не увидеть и не учуять. Ветер дул прямо в лицо, превалируя стороне бескрылых. Аэль оценила обстановку, пока войска прибывали. До сильных дурфов было бежать дальше, но Скрытые Клинки могли это сделать абсолютно незаметно, выиграв при этом значительное преимущество. Однако, это означало и то, что тогда отряд подвергнется большей опасности, ведь весь гнев сильнейших магов обратится на них. Рыжеволосая судорожно размышляла, пока чья-то тяжелая пятерня не упала на плечо. Аэль спиной ощутила знакомое горячее дыхание и была готова точно сказать, что это Огненная пришла по участь Первой Скрытых Клинков.

– Волнуешься? – прозвучал смешливой хрипотцой голос Царицы Огня. Теплое дыхание шевельнуло волосы на макушке и даже если бы баргустка хотела обернуться, то вряд ли бы это потребовалось. Само ощущение ауры царицы выдавало ее. Аэль с трудом сглотнула, заставив свой голос звучать ровно.

– Я поведу воинов прямо на ведунов дурфов. Прикажите прикрыть нас Ястребиным Сестрам, – речь прозвучала как следует, голос не дрогнул, и Рыжий Бес была искренне рада тому. Сердце успокоило предательски быстрый бег. Комочек застрявший в горле, сместился вниз, позволяя вдохнуть полной грудью воздух. Девушка обернулась, и тогда то увидела взгляд, сотканный из мириады огненных всполохов, удивленный, но в той же мере восхищенный.

– Хорошо, Аэль, да пребудут с Вами Великие, – пожелала царица, получив вторящий ей ответ.

– Да пребудут Великие на нашей стороне.

И в следующий миг Аэль сделала жест, который означал только одно – в атаку. Воины Скрытых Клинков объяли себя воздухом. Тонкая пелена стала незримым покрывалом Легкой, что скрыло воительниц от глаз сестер и врагов. Только легкие дуновения, словно дыхание Смешливой, могли сообщить дочерям Воздуха о том, что они не одни. Словно теплые объятия богини, но и они даны на время. И чем меньше его теряется, тем слаженнее провернется операция.

Незримые, быстрые и опасные. Воительницы Скрытых Клинков двинулись вперед. Аэль предположительно знала где сестры, по связи, что растекалась по венам, и по легким касаниям ветра у плеча. Скорее всего это была Ноэль – рука клана, что как и прежде Ириль, теперь поддерживала подругу, не позволяя вырваться в одиночку в самое пекло.

Аэль бежала так, как будто в спину уже дышала смерть. Взвизгнула о ножны сталь. На бегу показались два острых клинка, которыми рубила с обеих сторон – именно этим были особенны мечи баргустки, которые часто создавали ошибочное мнение, что заточена лишь одна сторона. Вот только непривычная зона клинка была для нанесения рваных ран.

Крайнее зрение мазнуло белым полотнищем первое окружение палаток. Впереди растянулись шатры ведунов. Несколько из них передвигались с пузатыми кувшинами, в которых, вестимо, переносили воду для общих нужд отряда. Только ничего не подозревающих об атаке застал удар. Лезвие полоснуло по тонкому горлу, а второе вспороло красную мантию на груди, пустив бардовый развод по ткани. Мгновение и быстрая смерть. Даже услышать ее дыхание и молвить на прощание слово было не дано. Только других не оповестил ни шум о разбившихся кувшинах, ни о падении тел, благодаря касанию Переменчивой через волю ее дочери.

На бегу Рыжий Бес секла всех, кого видела, заглушая ветром падения тел. Так хоть и сложнее было держать ветер, но самые опытные воительницы отряда уже умели сохранять концентрацию на таком уровне. Однако новенькие подразделения еще обладали скромными силами. Их путь был проще, как и инструктаж: добежать до своих целей – самых сильных противников, лишь держа наготове клинки, а по команде атаковать вместе со старшими. И хвала богиням, никто не решил геройствовать. По достижению скопления тренировавшихся дурф на распростершей ладони равнине, Скрытые Клинки начали отборную резню, обличаясь обратно по одному, как только ветер переставал скрывать их тела. Теперь можно было насладиться навыками элитного подразделения, вспомнить, за что Первую их отряда звали Рыжим Бесом, за что называли Ноэль Хладнокровной, а Ганхе Безумной.

И если рыжеволосая глава подразделения крутилась среди кольца стен белых полотнищ шатра, в окружении разъяренных дурф, молний и пламени, как бесноватый смерч, сбивая с толку скоростными миражами, пролетающего на воздушной подушке Легкой, сдабривая каждое знакомство с крылатой коварной раной под дых, полосой смертельного поцелуя в шею или рассечением живота и груди, то Ганхе секла всех подряд. Эта женщина прикладывалась кулаком, когда посох преграждал путь клинку, а если вспышка приходилась близко, то чудом успевала избежать опасного столкновения тока с телом. Вздыбленная, словно сумеречная кошка, она метала сподручные предметы и даже не брезговала дернуть за ногу дурфа, возвращая на землю. Добить и не оставить в строю. Что же до Левой Руки Скрытых Клинков, то Ноэль привычно нашла, где в лагере располагается опасный запас горючей жидкости, сейчас – масло для освящения и костров, которым воспользовалась с подачи воздушной волны, облив нескольких дурфов. Еще не осознавших беду, женщина наградила поздним пониманием беды, когда в руке вместо копья оказалась головня, объятая пламенем, прямо из костра, оживив поле боя живыми факелами. Под их же вопли несчастных, женщина перевооружилась и перешла в оборону, разя копьем противников в глаз или в глотку – это были болезненные раны в любом случае, даже если враг успевал подлечить себя, чтобы не умереть.

Танцоры Смерти так же вели атаки, но не перекликались со Скрытыми Клинками. Они предпочли незаметно пройти в ближайшие палатки и туда призвать порождений смерти. Каждый из них владел своим одухотворением духа, существом, похожим на дикого степного волка, на медведя северных лесов, на пещерного мрачного змея, на сумрачного саблезубого кота. Питомец действовал сообща с хозяином, близко, ведь не смотря на такую редкую технику, танцорам смерти требовалось подпитывать призванное существо, а для этого требовалось убивать. Но в свою очередь питомцы, сотканные из энергии договора с богинями скрывали своих хозяев, то ускоряли в миг опасности, то искажали реальность противника в их глазах, помогая бескрылому воителю в нелегком деле, помимо грубой первобытной силы и утоления собственного голода клыками и когтями.

Лучницы не заставили себя ждать. Только дурфы раскрыли пестрые крылья, как град стрел озарил поле. Три выстрела и сменить позицию. Привычная тактика, но ее сейчас придерживались только первые два ряда баргусток. Остальные доблестно держались своих мест, не смотря на риск получить смертельный шар молний. Когда же две диверсионные группы начали зажимать, из леса вынырнули основные силы. Их повели во главе Царица Огненная, а также Царица клана Земли. Цахиль последовала их примеру с небольшим опозданием, ее воины сперва отстреливали на бегу врага, а когда ряды сшиблись, перевооружились на клинки и копья.

Дурфы не успели подготовиться к скорому нападению. Еще бы: они не ожидали ответного удара в столь короткий срок мобилизации бескрылых. Не удалось им и предвидеть ход мыслей царицы Огня, так что застали крылатых в самом плачевном состоянии. Подкрепления до сих пор не было, провизия подходила к концу, лекарств не хватало, зелий подкрепить силы не было, а оставшимся ведунам всё сложнее было держать барьер. Те, что остались были может и опытны, но выстоять при одной атаке врага не значит ничего, когда можно легко присоединиться к товарищам, сгоревшим в пламени бескрылых словно в ведьминских кострищах. Сплоченные, сообщенные действия бескрылых быстро отрезали путь к побегу. Об этом сообщили доклады о войсках царицы клана Земли. Темноволосые копейщицы были опасны и в небе – они могли метнуть копье и пронзить на расстоянии трех и даже чуть больше метров.

Но не смотря на то, что план царицы Огня выглядел триумфально удачным, было нечто, что не ожидали и бескрылые: в лагере оказалась лишь треть заявленных войск. Это были те, кого оставили здесь держать пост. Эти дурфы лечили раненых, восстанавливали силы и следили за передвижениями врага. Вот только недоглядели и попали под огонь. Однако львиная доля крылатых оказалась переброшена на перегруппировку с основными войсками, после столь знаменательного падения принцессы правящего рода в бою.

В лагере остались чуть более трех десятков сильных магов, часть которых лечила раненных, а часть держала барьер и создавала иллюзию. Коварная дхаргски непредсказуемая выходка – умножить в глазах бескрылых число дурфов. И ведь все было бы хорошо, если бы не заметили разницу. Хотя даже третья часть состояла из большего количества дурфов, чем тех, кого забрала принцесса с собой в тот день, и если бы план удался, то их могли вполне разгромить, но в поредевших рядах не было ожидаемого движения. Все ярче вдыхался запах западни. И немногие из крылатых, что взмыли в небо, не представляли особой опасности. Часть же тех, кто остался внизу, были вооружены посохами и предпочитали блокировать атаки, оттягивая время. Немногие в небе пытались поджечь лес – опасное решение, но оно бы выгнало вооруженных луками бескрылых на открытое пространство.

– Проклятье!

Когда сильные ведуны дурф пали, стало ясно, что врагов гораздо меньше, ведь тогда иллюзия пала. Да и под градом стрел взлетевшие быстро спустились обратно на землю, что вызывало у легко раненых воинов ужас. Запах паленой плоти и крики вызывали волны тревоги и ярости, но на задворках сознания играл огонек осознания глубины ошибки совершенного.

– Уходим, – оценив обстановку, окрикнула воинов Огненная.

– Всем воинам отступать! ОТСТУПАТЬ!

Крик оповестил многих, а оставшиеся, под действием большинства уходили прочь от опустевшего лагеря дурф. Такая вылазка принесла больше бед, о чем могли судить опытные воины. Но среди хаоса, тел убиенных и разрухи, Аэль приняла странное решение в это смутное время. Отходящий отряд остановил свисток главы.

– Скрытые Клинки, ко мне! Живо!

Взгляд метнулся в сторону. И хоть вопрос застыл в воздухе, баргустки развернулись к Первой. Нет, ее ослушаться им не дано. Ослушаться командира – попасть под трибунал. В лучшем случае это пятнадцать плетей и выгребать ямы месяц. Такую долю никто заработать не желал, даже не зная, где встретит следующий день.

И Аэль воспользовавшись струйностью отхода войск, метнулась в палатку раненных. Даже крылатых можно было легко ощутить, а опытный воин слышал их учащенное дыхание. И как ожидалось, среди раненых спрятались лекари – испуганные девушки – дурфы, совсем юные и безоружные. На появление бескрылой с двумя клинками наперевес, брюнетка вызвала клочок светлой магии в ладони. Аэль остановилась, закрыв полотнище шатра, а клинки со звоном вверила ножнам.

– Не сопротивляйтесь. Кто не будет вредить нам, пойдет в наш лагерь. Вас бросили, ваши ведуны перебиты. Те, что ранены, будут сопровождены без причинения вреда моими воинами. Слово Первой.

Темные ночные глаза удивленно обратились к бескрылой. Неловкая тишина неверия повисла в воздухе. Девушка молчала, не смея разомкнуть пересохших уст. Полотнище дрогнуло и в палатку просунулась морда Ганхе. Окровавленная, с сажей, она выглядела, как сущая дикарка. Девушка дернулась, заметив новую воительницу и клочок магии слетел с ладони.

– Назад! – гаркнула Аэль, дернувшись в бок к Ганхе. Вспышка ослепила и зубы стиснулись между собой. Боль опалила плечо и тихий стон сорвался с губ.

– Простите! – сбоку прозвенел голос, а сзади надавил напор тел.

Колени столкнулись с твердью и чьи-то сильные руки оттащили в сторону за грудки. Зазвенели клинки.

– Никого не убивать, или я всех вас порежу! – прорычала Аэль, отчего на миг повисла тишина.

Приоткрывшиеся глаза слепо мигали в пелену. Холодное касание накрыло щеки и тепло растеклось по коже сеточкой тока. С губ сорвался вскрик, но помутнение в глазах растворилось. Пара мгновений пульсировало плечо и тело била судорога, но перед взором сидела вторая девушка – светлоликая, неловкая с темными ореховыми очами. В ее глазах читался страх, но вместе с ним благодарность.

Кожу покрыли градины пота. Баргустка хрипела, когда лечение закончилось. Взгляд упал вниз к плечу, где на нагруднике остался сизый след. Значит этот клочок был белым пламенем. Вдохнув побольше воздуха, баргустка вяло перевела взгляд в сторону. В палатке стояла Ганхе, Каска и Илаэр. Несколько рядов коек насчитывало сорок раненных. И это только одна палатка лазарета.

Оценив наскоро положение дел, Аэль остановила взгляд на женщине, чьи руки заломила Ганхе. Это была старшая целительница. Чуть моложе самой Аэль на вид, но явно побольше годков чем у той милосердной дурфы, что помогла Скрытому Клинку.

– Отпусти ее, Ганхе. Ты, – взгляд пробуравил темные жемчужины, а губы сложились в горькую усмешку.

– Еще раз ослушаешься меня и буду считать, что тебе не нужна жизнь. Оповести всех дурф – целителей, чтобы не оказывали сопротивления. МЫ НЕ ВРЕДИМ ВАМ! – С нажимом закончила фразу Аэль и втянула воздух в легкие.

Ребра ныли и баргустка поморщилась, высвобождаясь из рук крылатой.

– Но вы идете с нами и по своей воле помогаете перенести всех, кто ранен. Больше никаких разговоров. Вы идете среди Скрытых Клинков. Не светиться.

Приказ оказался принят. Странное и осуждаемое решение, но все же весьма продуктивное. Все Скрытые Клинки, пусть и бурчали за глаза, но взяли небоеспособных дурф, как собственных товарищей, на плечи и за грудки. Воительницы перенесли их в город с ранеными баргустами, а главное не сдали выходку своей главы другим подразделениям. Ведуны были крайне категоричны, наотрез отказавшись оказывать помощь крылатым, но зато бинты и мази были и у ремесленниц.

Аэль разместила нескольких дурфов у кузнецов, несколько у пекарей, что вызвались помочь страждущим, а некоторых с Ноэль, Ганхе и Каской. Возвращение из-за этого было за полночь. Аэль оказалась в весьма дурном расположении духа и нехотя пожевала подсохший хлеб, а после отложила его на стол и устроилась угрюмо на постели. Сон не желал приходить после столь ужасного дня еще долго, а придя принес только страдания и странные ведения. Здесь снились и ужасы боя с крылатыми, снилась Ириль, а после почему-то, что дурфы сами атаковали других дурф.

Когда Аэль вернулась, прочитавшая часть книги Дорэль уже сладко спала, крепко кутаясь в одеяло. Крылья для дурфов были всем и без них девушка чувствовала жуткий уязвимый холод. Обычно, накрыв себя крылом, эти создания даже в самую холодную ночь могли выжить и оставаться при силах, а сейчас даже легкий сквозняк беспокоил темноволосую словно сильные заморозки. Губы от подобного даже посинели слегка.

Всё время дурфа чувствовала себя совершенно беззащитной и опасалась даже небольшого шороха, но вот во сне звуков вошедшей она не услышала, слишком утомленная за время дня, проведенного в трудах обретения нового знания.

Снилось Доэрль нечто странное. Полёт. Такой нежный и ласковый ветерок, обдувающий лицо и наполняющий крылья воздухом. Проплывающие под ней пейзажи, описанные в сказках и нарисованные самыми искусными художниками и… падение. Крики, грохот, оглушающая сознание боль. Дорэль тяжело дышала, сжимая одежду на груди, буквально захлебываясь в страхе. Это падение было слишком ужасным. Липкие путы страха сковали все нутро. Одной Дорэль было не справиться. Стуча зубами, как испуганное кошмаром дитя, девушка поплелась к койке Аэль, в надежде застать её ещё там и выразить все то, что стало её переживаниями.

А тем временем войска дурфов встретили ту часть, которая покинула лагерь без ведома на то правящих. Дезертирство должно было караться смертью, но войска возглавляла вторая принцесса дурфов, которая совсем недавно выдвинула себя в качестве главной наследницы. Родителям было больно за подобным наблюдать, но что они могли сделать? Убить свое чадо за то, что оно захотело власти? Нет. Как же рука любящего родителя поднимется и сотворит такое?

Личностью была вторая принцесса отличной от первой. Ежели Дорэль все знали, как мягкую добродушную особу, более напоминающую собой родительницу, супругу Рефаль, чьи нежные черты растворились и в облике суровой предводительницы крылатой, то их вторая дочь пошла в горючую яростность своей воинственной родительницы. Жестокая, горячная и необузданная. Смотря на нее, Рефаль гневно поминала юность и ошибки прошлого. Но уберечь от них дочь – вот о чем молило сердце родителя небесных властительниц, когда сгущались на небе грозовые тучи беды.

– Госпожа Принцесса, прошу помиловать моих людей. Я, глава Темных Ведунов, повела их из лагеря, когда…

Сбитая речь темнокрылой ведуньи прервал властный жест. Темные, словно крыло вороново, очи обратились к первой ведьме. Губы сложились в ядовито-слащавую улыбку, а подбородок покровительственно взлетел вверх.

– Оставьте. Вы поступили правильно. Первая принцесса Дорэль поступила недостойно. Она опозорила наш род совершенной ошибкой. Погибло много доблестных дочерей чистокрылых и мы не можем допустить, чтобы пало еще больше. Вы будете служить под моим началом, но за то, что вы ушли без приказа от правительницы, вы будете служить без жалованья пока я не решу, что вы искупили свою вину.

Неслыханная «щедрость» всего лишь лишить содержания, вместо головы на плечах. Женщина согнулась пополам перед принцессой. Тонкая смуглая рука той легла на темные с проседью руки и опустила ниже. Белые зубы показались сквозь тонкую линию губ.

– Надеюсь вы не забудете, что корона имеет вес перед своими феодалами. Я наследница крови и воли Рефаль. И если первая принцесса вела себя неправильно, и заслужила столь низкое падение, я не поступлю так.

Речь прошипела змеей. Дезертиры пали ниц, по примеру предводительницы. Мимо них прошла носительница черных смоляных крыл древнего рода, что не прерывался с времен ухода из города древних. Только когда ее телохранительницы скрылись, пополнение отряда посмело поднять взор к священным небесам. Крылья ударили о землю. Заклубилась пыль, а черное полотно войск дурф двинулось навстречу судьбе.

Дурфы медленно, но верно шли на баргустов. Армия из десяти тысяч хорошо обученных воинов шли на бескрылых, а командовал ими сорняк, выросший в саду роз. Ему подчинялись другие сорняки, которые привели к ненужным гибелям сородичей, но вместо смерти… вместо смерти они лишь выговор получили за то, что оставили не только слабых, но и сильных в том лагере, который теперь был больше похож на кладбище, где трупы не захоронили, а их тела остались участью без памятных могил.

Тем временем постовые, как и всегда, восседали на кронах сосен. Три девушки с трех сторон. Царица Огненная мрачно рассматривала карту, попивая крепкое вино из кубка, хоть оно не сильно спасало. Дела были плохи, а подкрепление еще попробуй дождись. И даже молиться Великим представлялось весьма сомнительно – они слышали обращения к ним миллионы раз, за что им итак были благодарны.

Однако если подкрепления и вышли, то Царица Ветра и Царица Воды уже должны были прибыть. Обеим идти сюда два дня, даже если они еще день собирали новых воинов в свои ряды с других уголков своих земель и из лиц только прошедших инициацию. Что же касалось Царицы Тени, то эта могла придти через три дня, не раньше, но с ней Огненная хотела иметь дело меньше всего. Среди ее воинов почти все одни маги, к тому же она сама любительница подстроить козни, попутать вещи перед глазами и использовать информацию в своих целях.

Таких царица не уважала. Другое дело новенькая глава Скрытых Клинков – пусть она еще совсем желторотая для Огненной, но дух у нее что надо и нрав не так прост, как кажется при первом взгляде. И отрядом руководить умеет, и рискнуть, если придется. Словом – девка что надо, да только ее правительница – это царица Воздуха, и сделать так, чтобы она ее к своему ногтю не приставила, будет партией нелёгкой.

Аэль дернулась на приближение к себе. Вид у воительницы был не лучшим. Глаза ошалело осматривали все вокруг, в том числе дурфу без кандалов.

– Так. Ты умудрилась выбраться. С коего раза мы тут так вольно разгуливаем? – По командирски недовольно спросила рыжеволосая, сжимая пальцами переносицу.

Подскок плохо сказался, и в глазах мелькали черные мушки. Впрочем неприятное ощущение заставило девушку гораздо раньше подняться на ноги, чем прозвучал ответ. Аэль дернулась к окну и распахнула ставни, впустив в комнату благодатный свежий ветерок.

Девушка, до этого подползшая на четвереньках к Аэль, протянула руку той, но она так быстро вскочила и ушла, что девушка капризно захныкала.

– Страшно… – Тихо прошептала темноволосая и опустила голову, сидя теперь на полу.

Дурфа зажмурилась и тряхнула головой, отчего волосы, пусть и короткие, заколыхались.

– Мне страшно, – снова повторила Дорэль.

Как же была ужасна участь тех, кто забыл. Забыл себя, свое прошлое. Тот, кто не помнил прошлого, не мог надеяться на спокойное будущее. Вероятно, это и была возможность начать всё с самого начала, но всегда преследовал бы страх, что всё может быть разрушено в один из дней беззаботной жизни, наставшей после амнезии. Но ещё страшнее было бы умереть, так и не вспомнив о себе ничего.

Аэль изумленно обернулась. Это было что-то новенькое. Взгляд обежал фигурку хрупкого дурфа, ее остриженную головку и, конечно же, не укрылось от взгляда то условие, что девушка уже сняла с себя удерживающие металлические наручи. Впрочем, они бы не удержали долго даже дурфа, пусть воительница и предполагала, что они продержатся хоть еще денек. От койки была откреплена одна из удерживающих балок-ножек, и с этим тоже следовало смириться.

Чинить постель никто не собирался, тем более тогда, когда завтра она может не пригодиться вовсе. Аэль осторожно подошла ближе к брюнетке. Она специально так ползала? Или со страху не могла устоять на ногах? Или же она что-то вспомнила и стала вести, как ведут себя там, у себя, дурфы? В голове было столько вопросов, столько вещей, на которые не было ответа, и вместо того, чтобы искать их, девушка коснулась темной, немного растрепанной головки Ириль, осторожно погладив ее, странно улыбнувшись даже для самой себя. Было такое же ощущение, как когда возишься с волком, которого поймали, заперли и еще не сделали ручным. Он все еще скучал по лесу, по стае, но уже не рычал и не кусался, а еще у него такой же нежно-жесткий мех.

– Что же страшно тебе, Ириль? Тебя беспокоит сон? – спросила Аэль, опустившись коленями на холодный пол.

С окна надувал кусачий ветер, что языками своими щипал щеки, хотя на дворе не было зимы. Видно снова будет ливень.

Рыжеволосая устроилась поудобнее, опершись лопатками на жесткую опору койки. Рука все еще взлохмачивала волосы дурфы, которые были почти неотличимы от волос баргустов, такие же на ощупь, такие же непослушные.

Девушка невольно вспоминала, как прежде сидела по вечерам с подругами, как на коленях отдыхала изможденная Каска, а еще спустя время ее место на коленях рыжеволосой заняла Ириль, а с ними рядом сидела Каска и Манри. Жаль, что она не прошла вместе с ними в ряды Скрытых Клинков, но сейчас это казалось не таким важным. Тогда над головами девушек мерцали сотворения звезд, млечный путь и дали обителей Великих. Девочки отдыхали так спокойно, не зная беды, хотя был тот же кусачий ветер, особенно, когда их с Ириль перевели в другое селение, там не было высоких городских стен, а ветра бороздили поля вседозволенно. Ириль… Ее светлые, остриженные после посвящения волосы были так мягки…

Дорэль бы явно заплакала, но баргустка ласково погладила её по голове. Ещё и так мило улыбнулась. Когда Аэль села, Ириль чуть потянулась к ней и обняла, обвив руками её шею. Она прижималась к ней как в тот день. В день, когда рыжая вынесла темноволосую на руках из того темного места. Ведь именно она покормила её и воды принесла. Пусть и обстригла, но… дурфа об этом и думать забыла уже. Аэль казалась ей кем-то… идеальным. Доброй, милой и отзывчивой. Именно такой в первый день знакомства ей показалась девушка, которую сейчас так крепко прижимали к своему телу. Она бы не отстранилась, если бы не вспомнила кое-что очень-очень важное. Ириль пристально посмотрела на девушку, слегка даже брови свела, но потом улыбнулась.

– Как тебя зовут?

Ага. Этот вопрос мучал дурфу всё то время, которое она знала Аэль. Руки темноволосая положила на колени, всё ещё не сводя взгляда серых глаз с обладательницы рыжих волос. Она слегка наклонила голову в бок. О страшном сне забыли сразу после того, как почувствовали поддержку, а мысли принцессы вообще в другое русло перенаправились. Дорэль вовсю улыбалась Первой. Она хотела о многом у неё спросить. Аэль должна была знать её раньше, раз присматривает сейчас. Может они были подругами? А может они вообще сестры? Ириль не знала, кто она, откуда и что с ней произошло, так что теперь хотела узнать это от Аэль.

– Расскажи о себе и обо мне.

Удивительное дело обстояло с этой дурфой. Все они, насколько хватало знаний Аэль, были созданиями без чести, гнусными, коварными и жестокими. И даже если где-то в глубине души воительница сомневалась в верности изречения о бесчестии абсолютно всех дурфов, то все сомнения быстро развеивались жизнью. Суровым роком жизни, ее наставническим касанием, тяжелым, вселяющим ужас. Каждый ведь бой крылатые били беззащитных от их магических атак баргустов, каждый бой они сражались, не зная пощады, убивая всех раненых и детей.

Такого бы никто из соотечественников себе никогда не позволил. Да, упавших дурф убивали, но когда они оказывали сопротивление. И в пример тому тот же вчерашний бой, когда Аэль приказала забрать раненных, не противящихся воле девушки дурф и вылечить. У них то был показатель чести и достоинства, а что же дурфы? Что же было в этой брюнетке, кроме того, что ее крылья оборвала своим гневом Огненная по воле Великой? Что было в ней такого, кроме беспамятства? Наверное, она ни чем не отличается от них. Когда вспомнит, она будет врагом.

И все же Аэль позволила своей руке соскользнуть с темных коротких прядей девушки на плечо и остановиться на ее плечах. Взгляд голубых глаз не был угрожающим, не был колким или серьезным, однако смотрел в глаза Дорэль так, как будто рассматривали диковинного зверя и опасного, неизвестного, не зная будто, что ожидать.

– Мое имя – Аэль, Первая Скрытых Клинков, дочь Азель и Жефин Огненной, – ответила на первый вопрос воительница, руку закинув на твердь койки. Девушка прикрыла глаза. Вид был довольно усталый, а брови девушки опустились над глазами, подчеркивая утомление. А может быть печаль? Сложно было сказать. Все же цвет лица девушки был довольно бледен, а нижняя губа порой выбивала странную дрожь, как порой бывало при слезах. Вот только слёз не наблюдалось, веки не дрожали, а кончик носика девушки был вздернут вверх самым волевым образом. Но вот он второй вопрос, который будто выдернул Первую из сна. Приподняв брови вверх, Аэль рассматривала дурфу, пока все же не вздохнула.

– Только потом ты расскажешь мне с кем пропадала, проказница, что уже научилась говорить. Моя Хал – Азель, а Хар – Жефин Огненная. Первые годы гутства я провела в клане Огня, которому принадлежали обе мои матери. Но после смерти Хар, моя Хал отправила меня в клан Воздуха по обмену. Ей же вернуться в клан не разрешили, так что я точно не могу сказать, когда именно она умерла. Мы были в разных кланах и вести о подобном доходят медленно. Росла в одном из городов клана Воздуха. У нас он назывался Хаур, пока его не атаковали дурфы. Всех молодых, прошедших только посвящение в баргусты, увели раньше, чем начался бой. Дальше я жила в селении на запад от этого города, нас с детства учили воинскому делу, но только после второй инициации глаз Богинь подтвердил, кто останется в воинской касте. Тогда я встретилась с Ириль. До этого у меня было не так уж и много подруг, да и из них выжило не много. В отряде есть Каска, мы с ней с самого гутства, с Илаэр подружилась спустя несколько лет, а с Ганхе только в подразделении Скрытых Клинков. На протяжении этого времени самым дорогим моим товарищем была Ириль. Она была лучшей в своем деле, сильной, смелой, мы сражались вместе, защищая друг друга от ударов дурф. Я заботилась о ней, когда она могла подраться с другими воительницами, а она лечила мои раны после битв, – поведала Аэль, в конце концов опустив голову, уводя взгляд в сторону окна, где темная дымка ночи навевала тяжелые хмурые думы.

Воспоминания явственно поднимались, восставали из отжившего, будто только сейчас обе девушки впервые оказались в бою, прижимались спинами к друг другу, выставив вперед свои мечи, молясь о поддержке Великих. Вот обе шли с поля боя, поддерживая под бока друг друга, шатаясь, но главное обе были живы. Ее запах, тепло, что было так близко, и стук ее сердца, бешеный, настолько сильный, что ощущался через лохмотья того, что прежде было броней. Ириль.

А вот новый кадр, когда светловолосая вмешалась в потасовку, набросившись на старших по званию из другого подразделения. Копейщицы Третьего Знамени. Они тогда ее сильно отходили, а Каска с Илаэр держали за руку Аэль, чтобы и ее не избили до полусмерти. Как девушка не отходила от постели Ириль, как омывала ее лицо, когда после исцеления ведуна светловолосая боролась в лихорадке. Как кормила ее с ложечки, ослабленную, но столь упрямую и сильную духом, сердитую, не смотря на результат, и уверенную в своей правоте.

Как обе улыбались, сидя под звездным небом, темным, необъятным. А еще, как ее заботливые нежные руки помогали бинтовать рану на спине и груди, как она поддерживала Аэль, когда после взрыва у девушки были переломаны кости и жутко болели мышцы от впившихся осколков в плоть. Как шептала она что-то по ночам, успокаивая болезненный стон рыжеволосой. Ириль.

Сама того не осознавая, Аэль сжала руки в кулаки и в один момент ударила в пол, тяжко выдохнув воздух. Возьми себя в руки. Ты – Первая. Теперь ты в ответе за них. Она рассчитывает на тебя. Она умерла, защищая тебя. Ради тебя, Дхарга проклятая!

Аэль, бледная как смерть, покопалась в своей памяти, подбирая слова для Ириль, новой Ириль, что сидела рядом и смотрела на нее, желая узнать что-то для себя, что-то о себе.

– Ты новенькая нашего отряда. Небоеспособная после недавней битвы. Мне поручила тебя Царица Огненная, поэтому ты здесь и сейчас. Больше ничего, Ириль.

Девушка стихла, впрочем, вскоре вновь поднялась, направившись к двери. Вода. Этот ресурс следовало восполнить.

– Подожди. Я вернусь скоро, – предупредила воительница, прихватив два бутыля перед уходом.

Наполнять их Аэль не потребовалось самой. Внизу всем отрядам ремесленницы приносили наполненные бутыли с водой, а пустые – воины оставляли на смену. Так и поступила Первая, вскоре вернувшись со сменными сосудами, поставив оба у окна.

– Как захочешь, попьешь. А теперь расскажи, где ты была и с кем общалась. Говори все, вплоть до внешности той, с кем имела дело. Начинай, Ириль.

Дорэль слушала девушку, качаясь из стороны в сторону. Она улыбалась, но потом немного нахмурилась и хотела было возразить, что это не её имя, но потом заметила состояние баргустки. А после и сильный удар по полу. Дурфа немного погрустнела, и взяла руку Аэль в свои, и погладила ушибленное место, как-то с пониманием на неё смотря.

– Она тебе нравилась? А где она сейчас?

Темноволосая улыбнулась, пытаясь хоть как-то поддержать Аэль.

– Аэль… у тебя очень красивое имя, – немного запинаясь, произнесла принцесса и задумалась.

– Значит… значит мне надо учиться, да? – Захлопав длинными ресничками и чуть наклонившись вперед, пролепетала Дорэль.

Сидеть в комнате было скучно, хотя последние два дня она этого и не делала, но вот Первая ушла за водой, оставив дурфу наедине со своими мыслями. Она думала о том, что не помнит, чтобы когда-нибудь училась чему-то, но и о произошедших ситуациях тоже забыла, не придавая этому значения. На самом же деле тренировалась бескрылая очень много, а к подобному привела не слабость, а глупость. Вскоре Аэль вернулась с водой и поставила её у окна. Темноволосая покивала в ответ, а потом мечтательно вздохнула, принявшись описывать новую знакомую. Начала с са-а-амого начала.

– Мне захотелось пойти по своим делам, а ты оставила меня…

Тут она запнулась, так как ещё не знала этого слова. До этого она ещё не дошла, так что просто пальцем указала на сломанные оковы.

– Я звала, но никто не пришел. И… я случайно… прости, – прикусив нижнюю губу, пробубнила темноволосая и продолжила рассказ.

– Я пошла гулять. Подумала, что ты… от… отру… накажешь меня, вот. Я думала, что смогу что-нибудь вспомнить, но ничего не вспомнила, – как-то обиженно проговорила Ириль и вздохнула.

– Когда возвращалась, встретила девушку. Она сказала, что её зовут Вана. Она целительница. У нее розовые волосы, такие… как… как у моря, не помню слово. А потом мы встретились вчера, и она учила меня и кормила. Она рассказала о многом, но я всё равно ничего не вспомнила.

Вздох оказался ещё громче, чем предыдущие, а потом темноволосая посмотрела на Первую.

– Мне было скучно тут…

Аэль даже не хотела думать о том, что будет обсуждать свою Ириль с этой дурфой. Еще бы! Именно с той, что вела атаку, с той, что отдала приказ, который отнял жизнь Ириль. От подобных мыслей воительница была мрачнее тучи, устроилась прямо около окна, позволяя ветру охлаждать тело. Как же хотелось сейчас, чтобы ветер Великой охладил не только тело, но и душу. А девушка дурф все щебетала и щебетала, как весенняя птица, что училась петь и в первый раз восхваляла возрождение жизни.

– Хорошо. Получается, ты познакомилась с целительницей Ван, которая учила тебя и помогала тебе. У нее розовые волосы и голубые глаза. Все правильно поняла? – уточнила Аэль, указав на свои глаза, когда произнесла их название, а после отдалила руку, ожидая ответа от своей собеседницы, с которой не сводила внимательного взгляда.

Дорэль немного подумала, а потом покачала отрицательно головой.

– Скорее серые, а так… да, всё верно, – радостно закивала темноволосая и ручками подперла подбородок, локтями упираясь в колени.

– Скажи, а сколько мне лет? Я очень старая? Вана сказала, что спина болит у раненых и стареньких. Но ты сказала, что на спине нет ран, значит… мне очень много лет, да? – с детской задумчивостью проговорила Дорэль, словно пробовала каждое слово на вкус, растягивая и выговаривая каждую букву, как делают дети, начавшие говорить первые слова.

– Ещё… у меня есть семья? Вана сказала, что у всех есть семья, тогда… где моя? Я никого не помню и… если ей верить, то семья всегда поддерживает и помогает. А ещё любит и оберегает. Аэль… ты моя семья? – с детской наивностью спросила дурфа, заулыбавшись, точно как самый счастливый в мире человек.

– Ты заботишься обо мне и кормишь, а ещё улыбаешься и… и ещё…

Она немного покраснела, вспоминая мягкие прикосновения к своей голове.

– Ты нежно гладишь меня, и крепко держала, чтобы я не упала.

Аэль уже мысленно приготовилась к тому, что все-таки отвесит тумаков своей соседке по комнате, но нет. Что-то удержало, что-то в этой дурфе было такого, что Первая поняла, что погорячилась, думая ее проучить. Да и кто она, чтобы сердиться на раненого? Ничего не поделаешь, это ее этап восстановления после того, как Огненная оторвала ее крылья с основанием. Похоже, для дурф это важнее их собственной жизни. Неужели так же, как Великие для баргустов и их связь между соотечественниками?

Ответа не было. Но воительница теперь отправилась собирать по комнате вещи Ириль. Те вещи, которые она разбрасывала всегда и никогда не клала на место. Раньше у Первой не было времени, чтобы их собрать в одно место, а теперь… Что-то внутри жалобно скулило, желая прикоснуться к ним, ощутить близость к ней хотя бы через то, что осталось от погибшей.

– После ран может тоже болеть. Так бывает, когда сильно травмировался, и лекари сделали все, что могли, но не залечили полностью. Может болеть даже всю жизнь, – ответила четко и отчасти строго Аэль, вспомнив, как у самой постоянно болели ребра пару лет и саднило в спине после того боя, когда Ириль долго и кропотливо ставила на ноги рыжеволосую.

Рука нащупала маленький амулет, что Аэль удивленно стала рассматривать. Буквы на нем почти стерлись и прочитать было сложно, но выглядел он до боли знакомо.

– И не у всех есть семья, но в нашем случае наши друзья, наш клан, наш народ – это одна большая семья. Поэтому ты права. Я твоя семья, как и Ноэль, как и Каска, все они тоже твоя семья. Даже если все твои родители мертвы, как и братья с сестрами. Даже если твоя любимая мертва, – запальчиво проговорила речь Аэль, в конце дрогнувшим голосом.

Буквы разобрались и в памяти всплыл фрагмент, когда Аэль выбросила свой амулет, сказав, что не хочет больше иметь ничего общего со своей Хал, а Ириль через некоторое время его вернула, но только в одном бою он потерялся. И вот оно как, оказывается, его все-таки нашла Первая, но почему же не сказала, как есть? Ответа не было, а Аэль в странном благоговении прильнула к нему губами, прикрыв голубые глаза, стараясь сдержать клокочущие в горле слезы.

Дорэль сделала такой задумчивый вид, что можно было подумать о её сильном сосредоточении, хотя… с другой стороны, это было больше похоже на ребёнка, которому объяснили очень сложную вещь, и он пытался понять это очень усердно, чтобы потом рассказать друзьям и похвастаться, что он такой умный.

– Значит… меня кто-то ранил, да? Но разве я не должна тогда ранить того в ответ? – Поинтересовалась Дорэль.

Ну оно ведь правильно. Все родители учат своих детей давать сдачи и не позволять бить себя. Так вот и Дорэль такой вопрос озадачил.

– Но… я не хочу делать кому-то больно… у него ведь может быть семья, да? И они будут плакать, если я его обижу. Я не хочу никого обижать.

Помотав головой, сделала такое вот умозаключение принцесса. Всё это время являясь Дорэль, она никогда не понимала смысла этой войны, не раз обсуждая с Малией то, что ее беспокоило всегда.

й«Глупая война с бесполезными жертвами», – так её называла дурфа.

Может это и привело к поражению? Нерешительность привела к смерти огромного количества крылатых созданий. Возможно, если бы она не забыла всё, сейчас принцесса вполне бы уже попыталась покончить с жизнью, ведь стала причиной стольких потерянных жизней. Но ведь она забыла: так что теперь жила новой жизнью. Не своей и с новым именем, которое причиняло боль той, кого больше всего сейчас ценила темноволосая.

– Но… я буду сражаться, чтобы защищать семью. Теперь у меня есть семья, и я сделаю всё, чтобы её защитить, – улыбчиво промолвила Дорэль и удивленно глянула на вещицу, что держала в руках Аэль.

– А что это? Это от кого-то очень важного?

Аэль помотала головой, стараясь откинуть глупые и печальные мысли как можно дальше. Сейчас не следовало плакать, сейчас не следовало давать волю чувствам.

– Сражаются ради того, чтобы победить, чтобы больше не убивали родных. Чтобы больше не было боли. Кто-то ради мести, кто-то защищая других. Ириль, мои родители умерли, обе умерли в бою, а не на казни. Хотя одна из них была царицей, – закончила девушка шепотом, закинув амулет в коробку и опустившись около другой вещи, которая была рубашкой Ириль, которую она надевала прежде на тренировки.

На ней все еще был родной запах, и Аэль сжала ее в ладонях, жмуря глаза, которые обожгло, будто в них ударил раскаленный пар. Великая! За что? Почему Ириль так рано ушла? Ведь все эти вещи говорят о том, что Аэль была ей не безразлична, а сердце обливается кровью при каждом, даже отдаленном, упоминании о ней. За что? Потому что медлили? Потому что таились друг от друга, не желая открывать глаза на истину?

Слезы душили невыносимо. Аэль осознала собственный всхлип только тогда, когда уже прижимала к себе вещь самой желанной девушки, а слезы неудержимым потоком полились из глаз. Все плыло, казалось нереальным, а разум до сих пор не желал принимать ухода возлюбленной. Ведь они еще ничего не успели, они еще столько могли.

Дорэль бы улыбнулась вновь, но Аэль плакала. Темноволосая хотела что-то сказать, но не нашла подходящих слов и подошла сзади, обняв со спины, и также, как и Первая раньше, погладила её по голове.

– Не плачь, я здесь, твоя семья здесь, а те, кто ушел… они будут нас ждать. Мы ведь все одна большая семья, верно?

Дурфа и понять не могла сейчас всей боли, хотя и сама бы скорбела по Малии, если бы конечно помнила… можно ли это считать изменой собственным чувствам? Она забыла ту, которую любила. Разве не предательство это? Аэль могла оплакивать Ириль, но Малию оплакивать кроме принцессы было некому, да и та о ней позабыла…

Новоявленной бескрылой было больно смотреть на баргуста. Ей хотелось поддержать её, как та делала ранее, поддерживая дурфу пусть и не очень обычным способом. Дорэль прижимала Аэль к своему телу, которое было холодным и больше бы казалось безжизненным, если бы она лежала и не дышала.

– Аэль… – тихо произнесла дурфа столь понравившееся ей имя.

– Можно мне защитить тебя?

Странный, конечно, вопрос, но Ириль задала его и лишь сильнее обняла, ожидая ответа от рыжеволосой девушки.

Внутри что-то оборвалось, с такой болью, что Аэль сама себе удивилась, как не закричала. Когда ломались кости, была острая боль, когда они впивались в мышцы и рвали их, было жутко, тело жгло и притом сила угасала так быстро… А сейчас не было ран, но тело слабело вместе с духом. Казалось, не было ничего иного, кроме боли. Кроме жуткой боли, что разъедала все внутри. Ириль будет ждать там? Точно, Ириль оставалось только ждать в обители Великих того дня, когда Аэль придет к ней, когда снова сможет увидеть и там они смогут быть вместе.

Как странно, что та, что принесла эту боль пыталась поддержать Аэль, та, что сказала атаковать, та, что могла сказать ведунам уйти и тогда… Тогда бы Первая была жива.

С трудом сглотнув, Аэль попробовала ответить, но вместо этого вскрикнула как раненный зверь. Девушку сжало сильнее, мышцы были напряжены почти до судороги. Дыхание срывалось, а вместе с ним и всхлипы, что бесполезно пыталась удержать. Ни слова не вымолвить. Аэль, ты хуже гута.

Вспомнился упрек наставницы, когда в свое время так в слезах ее застала та, что гоняла их как будущих воинов. Тогда маленькая девочка с рыжим вьющимся ежиком на голове и веснушками на щеках прятала лицо в худых тощих коленках. Совсем недавно Аэль сообщили, что ее Хал мертва. О том, что Хар умерла, девочка знала давно, но вторая смерть родителя оказалась непосильным ударом для детских сил, слезы лились так же сильно, беспрерывно, но Аэль прекрасно помнила, как увесистая большая рука, вся в мозолях и ссадинах, ласково гладила по голове девочку, журила ее словом, но также и успокаивала.

– Ты уже большая, Аэль. Смотри мне, через лет пять и сама станешь Хал! А слезы льешь! Твоя Хал отличный воин и сейчас смотрит на тебя с небес, смотрит и нос воротит от такой дочери. Негоже тебе горевать тогда, когда твои родители воссоединились спустя столько лет разлуки, когда они вместе в заботливых надежных руках Великих!

И поспорить с этим трубным голосом было нельзя, но слезы еще долго и долго шли. Девочка тогда уснула на руках своей наставницы, а сейчас Аэль уснула в руках Ириль, все еще плача, обессиленно выпуская последние горькие слезы.

Дорэль некоторое время лишь крепко прижимала к себе обессиленную бескрылую, но потом почувствовала тяжесть. Баргустка потеряла сознание? Или же уснула от переутомления физического и душевного? Не так уж это было сейчас и важно. Что-то дурфе говорило, что сейчас она должна быть рядом с девушкой. Если бы знала, что она столько боли причинила, но… тогда бы и она молчать не стала, ведь именно Аэль отняла жизнь её возлюбленной. Так что… квиты, да?

Темноволосая подняла её на руки. Боясь уронить такое беззащитное тело, она прижимала его ещё сильнее к себе, пока не уложила на постель. Ириль поглаживала девушку по голове и плакала. Ей было грустно из-за того, что Первой было больно. Пара соленых слезинок дурфы упали на щеки Аэль и их поспешно, но нежно стерли, чтоб не навредить сильнее. Сейчас баргустка казалась такой одинокой. Дорель прилегла рядом и обняла ее, все еще ласково поглаживая по волосам.

– Я сделала тебе больно, когда спросила про нее, да? – в тишине спросила дурфа и вздохнула, прикрыв глаза..

А вот вперед войска был отправлен посол для переговоров. В обмен на возможность командовать армией, вторая дурфийская принцесса поклялась, что вернет сестру, так что для начала отправили посла с тем, чтобы Дорэль вернули дурфам и тогда, «возможно», они не станут нападать. Конечно же они нападут, но меньше всего девушке хотелось убивать сестру на глазах солдат, так что принцесса рассчитывала на отрицательный ответ баргустов, чтобы завязать войну и во время военных действий обезвредить главную наследницу. А посланник прибыл очень скоро к территории баргустов, где его должны были встретить.

– Я посол от дурф, Улия, прошу аудиенции у Царицы Огня!

Громко прозвучал голос крылатой посланницы с блондинистыми локонами, собранными в слабую косу. В знак того, что девушка прибыла с миром, она спустилась с небес на землю и протягивала свой посох.

Подготовка к боевым действиям у Огненной была основательной и забирала много сил. Царица, будто бес, бегала по крепости. Даже для устрашения повесила крылья дурфы на стену. Сон ее, казалось, вовсе не брал. Самолично царица узнала у кузнецов, как продвигается ковка мечей, у ткачих, как пошив брони и ее ремонт, а у иных ремесленниц, как дела с провизией. И не без удивления Царица Огненная узнала о том, что им теперь помогают спасенные Аэль дурфы. Если бы это не видела сама, то огненноволосая ни за что бы не поверила донесению.

Но оно так и было. И хоть от вида Огненной дурфы были готовы убежать, вместо боя им обеим пожали руку, а после отправились в обход окрестностей. Неугомонность огненноликой была превыше всего, что можно было ожидать. Вместо разведчиц царица сама ознакомилась с тем, что делается в лагере, еще раз убедилась, что никого более в живых не осталось, но таки найдя одного раненного, но живого дурфа, притащила его к целительнице, там и оставив. Вернулась Огненная с крынкой молока и батоном, а еще куском сыра, который оставила на двоих девушек, а сама удалилась на сей раз в крепость.

По привычному маршруту обходя все подозревающую царицу Земли, Огненная залезла в окно зала совещаний, поставила фигуры так, как видела войска врага перед своим уходом с дурфом, а после уже отправилась на заслуженный сон на лежанку, покрытую тремя шкурами северных львов, тех самых, что сама и убила.

О прибытии посла доложили Огненной утром на рассвете. Царица затягивалась пояском, мрачно расслышав передвижения в коридоре. По звуку быстрых легких шагов огненноликая быстро узнала свою левую руку – Фавель. Послышался чопорный педантичный стук.

– Да да, войдите, – разрешила царица войти.

Девушка, чьи волосы были рыжими, как лисий пух, отсалютовала, вытянувшись по струнке.

– Прибыл мирный посол Дурфов. Просят аудиенции Царицы Огня.

Фаврир, издав недовольный звук, накинула рубаху, которую стала постепенно застегивать. Вид царицы был немало небрежным, но Левая рука Огненной привыкла к всяким заскокам от одной из крайне долгоживущих цариц.

– А почему они обращаются к одной из цариц? Думают, Земли представительница убежала? Да Дхарга с ними. Заводи эту дурфу. Поговорим. Подай вина и закуску.

Огненная отступила к столу, который был ближе к окну. Лучи солнца пробивались на стол и длинный резной стул, на котором и устроилась царица. Самые нижние пуговицы ее были застегнуты, а остальные на распашку, открывая глазам ее крупную грудь, сохранившуюся, не смотря на выдающиеся грудные мышцы, плечевые, а также рельефный красивый пресс, чьи пару верхних кубиков можно было уловить.

И несмотря на шрамы на теле, что рассекали ее пресс и плечи, выглядела царица весьма привлекательно. Яркие, как языки пламени, непослушные пряди сверкали под лучами солнца, как настоящий огонь, а алые глаза отливали, как самые редкие драгоценные камни. Загорелая кожа золотилась и контрастировала с кремового цвета рубахой и черными брюками, подчеркивая то утверждение, что Великая избрала царицу при самом ее рождении для своей великой цели, для народа, что ведет она за собой.

– Есть. Огненная.

Девушка поклонилась и поспешно удалилась. Быстрые шаги оповестили об уходе Фавель. А вскоре она вернулась к послу.

– Царица Солнцеликая готова Вас принять, прошу за мной.

И с учтивым жестом Левая Рука Царицы направилась по коридору до самых покоев Огненной, а после вернулась к ним с увесистым бутылем красного вина и острыми кусочками печенья с красными специями, что покрывали их тонким слоем.

Улию привели к Огненной. Ждать аудиенции пришлось не так долго, и вскоре дурфа приняли. Блондинка прошагала в комнату с высоко поднятой головой. Дело по возвращению наследницы не доверили бы неизвестно кому, так что не сложно было догадаться и о приблизительной силе девушки, не только физической, что для посла не так уж и важно было.

– Приветствую Вас, Огненная Царица. Я, Улия, пришла просить от лица всех Дурфов и лично от матерей страны о том, чтобы Вы позволили вернуться принцессе на родину…

Тут бы, конечно, продолжение было, но блондинка взглядом заметила крылья. Ошибки быть не могло, ведь то были крылья всеми любимой наследной принцессы Дорэль. Отважной и доброй принцессы, которая должна была вести их после нынешних правителей. Девушка в миг побледнела и посмотрела на царицу. Дыхание затруднилось. Крылья Дорэль, как и крылья других членов правящей семьи, можно было очень легко отличить. Они были больше, и от них исходило волнами пронзающее сознание облако силы. Если их срезали, то принцессы нет.

Посол была готова забыть о своей мирной миссии. Что уж, возможно она не воительница, возможно из навыков у нее ее крылья и слабый набор магических всполохов, ни за что не сравняющейся с силой магов, но тогда…

Мысли закружились в разрушительном вихре, который осел на землю хлопком пыли. Женщина вздрогнула и удивленно замерла. Осознание замкнуло порочный круг. Раз крылья всё ещё излучали силу темноволосой, то она определенно должна была быть жива, а потому до этого ужасно колотящееся сердце Улии немного успокоилось.

«Возможно, было бы лучше, если бы Вы убили её». Мысль, слабая и нерешительная оказалась отброшена в сторону. Улия покачала головой, сама себе противореча. Нет, может быть и пострадала принцесса, но так она осталась жива. Значит она здесь. И значит еще ничто не потеряно. Судьба ее соткана волей Небесных Властительниц и они вольны забрать ее, как и наградить за стойкость.

– Ясного Дня пред очами Огненной.

Пожелала царица, склонив чуть вперед голову, сделав рукой жест от глаз своих, и указала этой рукой на стул по другую сторону стола. Такое приветствие выглядело несколько самовлюбленно, ведь царицу Огня и звали Огненной в честь ее навыка, благословения богини клана Огня. Тем более так баргустка давала понять, что пришедшая на территории царицы и в воле ее сейчас.

– Прошу, располагайтесь. Любое желание можно исполнить, если знать как договариваться, а каждый договор составляется после беседы и решения двух сторон.

Хрипло отозвалась царица своим немало грубым звучанием голоса, однако речь она определенно умела держать и вела себя достойно своему посту.

– Благодарю, царица клана Огня.

Улия присела на стул и улыбнулась собеседнице. Создать впечатление Великая умела. Первое знакомство с живой легендой сразу заявило о себе, но последнее что хотелось Улии – позабыться. Шарма и привлекательности у Огненной был целый вагон и маленькая тележка, как говорится. Но у дурфы было задание, так что отвлекаться и восхищаться красотой чужой царицы было немного не вовремя и не в тех условиях они сейчас были.

– Я полностью с Вами согласна и теперь хотела бы выслушать условия, на которых вы готовы отпустить Её Величество. Также я хотела бы узнать о том, в каком она состоянии и, по возможности, убедиться в том, что она хорошо себя чувствует.

Блондинка говорила совсем без лишнего напряжения, словно намекала на то, что она совсем не испытывает каких-либо неудобств и никакого страха в присутствии бескрылой. Покажи она страх, то что можно было тогда о других крылатых думать?

– Каждый Дурф, находящийся сейчас в лагере, очень сильно желает вернуть наследницу и, думаю, её присутствие здесь не принесёт ничего хорошего для баргустов в дальнейшем.

Подытожила Улия, крылья которой были убраны, закидывая ногу на ногу и не сводя взгляда с Огненной.

Огненная налила вина в бокалы и покрутила свой в руке. Богатый цвет напитка говорил о его качестве, и его аромат можно было охарактеризовать земляникой. А вкус напротив – был сухим, приторным и терпким.

– Какие еще у Вас требования от Вашей правительницы? Какие войска у Вас против нас?

Полюбопытствовала тем же резким от природы звучанием голоса царица, с улыбкой отпив темный напиток.

– И кто именно представляет войска на этот день, если ее «Величество» у нас в плену? —

подытожила Огненная, бултыхнув жидкость в прозрачном сосуде.

Улия взяла бокал в руку и поднесла к губам, пригубив его и после глянув на столь интересный напиток, ведь саму дурфу он очень интересовал, и попробовать что-то новое было весьма прекрасным для неё.

– Требования? О, это скорее просьба. Требований нет. Лишь просьба вернуть принцессу родителям и ничего более.

Отрицательно покачав головой, проговорила блондинка и посмотрела на Огненную, а в голубых глазах сверкнул огонек.

– Войсками командует её Величество Вторая Принцесса нашего народа, которая не столь кхм чистосердечная и добродетельная, нежели госпожа Дорэль. Боюсь на поле боя она будет несколько страшнее, чем та, что у вас в плену.

Вздохнув, проговорила Улия. Всё-таки и для самих крылатых темноволосая была большой проблемой. Эгоистка. Что с неё взять. Она жертвовала всем, что решит весомым. Нет, не своим, но жертвовала для достижения своих целей. Жестокая. Так что тут и сомневаться нечего было, что она и в живых никого не оставит. Войск было больше, о чем свидетельствовало спокойствие дурфы, сидящей напротив Огненной. Хотя возможно это был блеф?

– Тогда как насчет мирного соглашения? Мы выдаем Вам вашу дражайшую любимую принцессу, а Вы в свою очередь не нападаете больше на наши территории в течении, так скажем, двух десятков лет?

Уточнила Царица Огня, взглянув в глаза собеседницы. В ярких лучистых глазах Огненной играли огоньки смеха достаточно выразительно, чтобы понять, что ее серьезный тон и взгляд почти ничего не значат. Эта женщина сейчас внутри смеялась и уверенно держалась по какой-то весьма веской причине. Улыбка на устах огненно-волосой оказалась выразительной, явственной, раскрывая хищные ровные зубки той, которые сохранились, несмотря на годы, абсолютно белыми. Рука, слишком крупная для женского тела, умудрялась изящно удерживать бокал, который казался в этой ладони детской игрушкой.

– И все-таки, какие войска нас окружают? Вы прибыли прямо из лагеря дурфов, уважаемая посол, а значит знаете их численность. В свою очередь могу сказать точно сколько наших воинов приходится на каждый десяток Ваших, чтобы вашей принцессе не приходилось вычислять это в уме.

С легкой иронией в тоне проговорила царица, полуприкрыв глаза от приятного аромата. Бокал вина испили до дна, а после наполнили его по новой крепким терпким напитком.

Два десятка лет? Да за это время можно боевую мощь на ого-го поднять. Особенно, если голова у предводителей на месте. В том, что у Огненной она светлая и проницательная сомневаться не приходилось. И не только от того, что писали в учебниках истории. Посол лично уже убедилась, что эта женщина – шкатулка с сюрпризом, и что ум ее – где-то там, и лишь на четверть участвует в беседе. Она ведет посла, куда пожелает, хотя мягко, настолько, что нет возможности увильнуть от ее влияния.

Улия призадумалась. С виду напряглась даже. Эти двадцать лет им придется не сладко. Царица не говорила о том, что обе стороны не будут нападать, а лишь о Дурфах молвила, что напрягало сильно. Конечно же можно было догадаться о том, что был сделан запрос на подкрепление. Как же без этого. Если войска прибудут раньше, то потери дурфов возрастут, но и то не большая проблема. Так что если нападать, то в ближайшие сутки это сделают. Мир на таких условиях? Двадцать лет бездействовать за одного Дурфа, пусть и знатных кровей? Нет, тут скорее не народ, а сестра откажется от принцессы, даже не доводя сведений до родителей, но как поступят они? Царица Рефаль до сих пор – вершина власти. Она закон, и если принцесса поступит так, то ее отправят под трибунал. В таком случае будет потеря двух жемчужин правящего рода.

Блондинка залпом осушила бокал и поставила его на стол.

– Вас окружает не более пяти тысяч крылатых дурфов, больше тридцати процентов которых сильные ведуны. Есть и новички, но по минимуму. Но… зачем же вам это? Насколько я знаю, ваша разведка могла бы и сама это узнать и без моей помощи.

Усмехнувшись, проговорила блондинка и вздохнула почти сразу, переводя взгляд в сторону.

– Двадцать лет мира для обеих сторон? Или Вы хотите его лишь для себя? Мир… это хорошо.

– Двадцать лет мира для наших народов.

Ответила Огненная, выразительно осклабившись. Хищный взгляд будто бы подчеркивал и так яркий вспыльчивый нрав царицы, при том, что вела она беседу на удивление рассудительно и даже равнодушно, несмотря на весь свой могущественный и устрашающий облик. И хоть клан Огня считался воистину самым яростным кланом баргустов, даже пламя решало порой быть опасным бесконтрольным бедствием или укрощенным орудием.

Взгляд баргустки оказался сверху вниз, но лишь из-за повелительности ее поста.

– К тому же, я бы согласилась передать Вам тех дурфов, что мы захватили в лагере, брошенных дезертирством, пожалуй. Те, кто не сопротивлялся и был ранен, уже исцелены нашими ведунами. Их жизни ничего не угрожает, слово Царицы.

Огненная подняла бокал до уровня головы и вновь отпила, искренне наслаждаясь напитком и довольно жмурясь, когда он оставлял после себя терпкое тягучее послевкусие и тепло в горле.

– Однако заключать мир должна Ваша Принцесса, на нашей территории, при свидетелях обеих сторон. Не иначе. И лишь после этого я передам Вам каждого, кого Вы желаете получить – принцессу и дурфов или же лишь принцессу.

Огненноликая улыбнулась очаровательной улыбкой и на сей раз решила закусить, другой рукой наполняя бокалы красным напитком. Что же было на уме у Царицы Огня? Она действительно рассчитывала на мир? Или же хотела обезвредить принцессу дурфов? Оставалось гадать, а по ее лицу ничегошеньки понять не получалось.

Улия внимательно слушала царицу, думая о том, как было бы хорошо, если бы можно было спокойно жить, каждый раз не засыпая с мыслью о том, что тебе не долго жить осталось, да и любимым и детям. Кто придумал её? Эту безжалостную кровопролитную войну. За что они воевали? Кто-нибудь хоть настоящую причину знал? Не ту, что обычно рассказывают при подготовке к вступлению в войска. Не ту, которую родители ведают своим отпрыскам. А ту, которая была на самом деле.

Кажется, со временем никто уже не знал её, продолжая бороться за то, чего сами не знали. За то, чего им было не нужно или за месть. ту слепую месть, скорбь по павшим, приносящую больше боли в мир. Улия думала о том, что было бы хорошо заключить мир, но ведь не она это решать будет, а принцесса, что сейчас возглавляла войска, которые уже на границах баргустов должны были быть.

– Хорошо, я передам Ваши слова принцессе, но вы так и не поведали мне то, сколько воинов у вас в запасе? Будет нечестно, если Вы не поделитесь этой информацией. А дурфы, что были ранены… случай исключительный, так что приношу свою искреннюю благодарность за ваши старания. Думаю, тогда и мы сможем отпустить всех плененных баргустов и вернуть вам. Они также не были обделены заботой целителей и едой.

Царица Огненная оказалась искренне удивлена. Остались плененные? Очень редко дурфы оставляли пленных, а еще реже хоть кто-то из них выживал, потому что попадали в плен в основном сильные воины или заинтересовавшие врага, а в этом случае их нещадно пытали, порой настолько обезображивая, что их едва узнавали родные. Огненноликая задумчиво слушала посла, кивнув парочку раз.

– Ах да, конечно, было бы крайне великодушно с Вашей стороны вернуть наших сотоварищей на родину, какие они есть. Живые, полуживые, на самом деле это не так важно для тех, кто их ждет.

Отозвалась царица, отпив лишь глоток напитка. Больше вино не желало ни в какую лезть глотку, и Огненная непроизвольно поморщилась, отставив бокал.

– На данный момент мы насчитываем тысячу и две или три сотни боеспособных бойцов. Из них много новых и молодых воинов, но также сверху этого мы имеем сто Ведунов и Дышащих Пламенем столько же. В последнем столкновении погибло много доблестных воинов, ветеранов боев. В крепости много детей и ремесленниц, так что при положительном решении принцессы, я пойду на мир и буду гарантировать его Вам не только, как царица Огня, но и как представительница всего народа Баргустов.

Закончила свою хриплую, резкую, но при этом дипломатичную речь царица, вернув взгляд к послу, что был холоден, как лед горный.

– В Ваши слова хочется верить.

Тихо прошелестел голос. Улия осушила второй бокал не так быстро, как первый, но вкус всё ещё интриговал её, с каждым глотком открывая всё новые грани напитка. В её погребе можно было найти всевозможные виды вина, с запахом роз, вкусом яблок и так далее, но такого точно не было. Кажется, вино интересовало её больше, чем разговор с женщиной, что можно было легко по задумчивым глазам прочитать.

– Ах да. Что же касается плененных… в этот раз за ними взяла опеку госпожа Дорэль, так что можете не сомневаться, что до тех пор, пока ее не схватили, они чувствовали себя почти как дома.

Девушка провела рукой по волосам, скидывая назад короткие прядки.

– Не хотелось бы, чтобы юные дурфы и баргустки проливали кровь друг друга. Мир стал бы хорошим решением всех проблем… но было бы ещё лучше, если бы он был заключен без срока годности.

Посол встала со стула и поклонилась Огненной в знак уважения.

– Я передам всё Вами сказанное принцессе, и вскоре Вы получите ее ответ.

Почтительно произнесла блондинка.

– И спасибо за вино, будет неплохо, если за время нашего мира Вы сможете посетить мой дом, я бы очень хотела отблагодарить вас.

Перед уходом добавила дурфа и покинула комнату женщины, направившись прямиком в лагерь.