Читать книгу Найтблюм - Мэри Блэкуотер - Страница 7

Черные как смоль чернила туч отражаются на безразличной водной глади. Дождь закончился также внезапно, как и начался. Сквозь тучи те прорезаются редкие жилы белых облаков. Серая долина изменилась до неузнаваемости, огромная тень теперь обволакивала ее. Каждая травинка согнулась, словно пытаясь спрятаться. Солнечный свет покинул это место, словно живое существо, поняв, что здесь ему уже не рады. Золотисто-оранжевый, он освещает собой теперь только горы вдалеке. Тяжелые стены дома впитывают тень, становясь темнее. Почерневший лес держит долину в клешнях, и говорит с ней голосами воронов. По тонким веткам холодных деревьев стекают капли влаги, оставленные недавним дождем. Дорога, ведущая от трассы к дому, зажата стала лесом как тисками. Горгульи насмехаясь, сидят на доме, как дозорные на стенах замка. Холодный кусок камня может вызвать злость и отвращение. Рядом в поле волной прокатывается ветер по сгорбленной траве. По ней стекают капли. Все вымокло до нитки. Блеск темный в пустом взгляде медленно находит дом. В глазах мелькает искра. Придя в себя, стоит промокший с головы до ног.

Резкий вдох наполняет спертую грудь, он уже не кажется таким свежим как раньше. Обрывки мыслей никак не связываются воедино: ужас, гром, мгновенье боли, привкус дробленой кости. Черная фигура стоит в траве с поникшей головой и смотрит пусто исподлобья на поместье. С трудом вспоминая, дрожащими холодными руками, он ощупывает лоб. С содроганием пальцы нащупывают рубец почти по центру. В голове мутится. «Как же так…». Все вперемежку. Придя в себя, он делает несколько шагов и падает плашмя, споткнувшись. Немного полежав в мягкой траве, он смотрит на причину своего падения – развязанные шнурки на ботинках. Завязав их покрепче, Хэмминг встает и медленно идет к дому. Его наполняет паника, непонимание. «Что это было. Что могло произойти? Не может быть, нет…» Отчаяние гонит его к дому. То и дело поскальзываясь на мокрой траве, он взбегает по ступеням и бьется в дверь. Кричит сиплым голосом: «Откройте!». В окнах загорается свет, но к двери никто не спешит.

После десяти минут избиения двери и тщетных попыток ее открыть, Найтблюм останавливается. Чувство паники накатывает на него все сильнее, ему кажется, что что-то важное он потерял или забыл. Он снова оборачивается к двери, что-то на него находит. Как в трансе, закрыв медленно глаза, во тьме он слышит отпираемый замок и ход засова. Его трясет, он открывает глаза и обнаруживает, что уже стоит по ту сторону двери, в холле.

Не заметив этой странности, он прошел в холл. Вдруг почувствовав внезапно накатившую усталость, едва не подкосившую его колени, он как в тумане побрел дальше. Тут навстречу ему, распахнув двери, выбежала Кэтрин, что-то бормоча, она посмотрела на него.

– Простите, Кэтрин, – сказал Хэмминг, срывающимся голосом, пытаясь держать себя в руках, – вы не подскажите где…

Она прошла мимо и скрылась в угловой комнате. Посмотрев ей вслед в недоумении, он прошел, оскорбленный таким безразличием, в гостиную с большим столом, за которым вчера сидел на празднестве.

Там он обнаружил Карсвелла, тот осматривал зал и поправлял стулья.

– Постойте, – обратился к нему Хэмминг громким голосом, чтобы его наверняка услышали. – Карсвелл, вы были там, где… вы все видели, не так ли?

Дворецкий обернулся и посмотрел на него.

– Не тяните, – продолжил он, – что произошло? Говорите же, – стиснув зубы, он приблизился. – Пуля в лоб и в озеро, так вот как значит, вы дела решаете. Так вот зачем Ричард меня позвал, чтобы убить? Надо сказать, я не думал, что он способен на такое. Да и зачем, кому я насолил? Отвечай!

Найтблюм взялся за гудевшую голову. «Господи, что я говорю?» – сказал он себе. Он все не мог собраться с мыслями. Дворецкий стоял с безразличным выражением лица.

– Карсвелл, – вдруг раздался чей-то голос позади, – не видели ли вы мистера Найтблюма, я не могу его нигде найти?

Это была Виктория, ее вид был также как всегда, беспокойным. К его все большему сожалению, она тоже не обратила на него внимания.

– Отец хочет с ним поговорить, – продолжила Виктория.

– Боюсь что это невозможно, – ответил Карсвелл.

– Да как же так, я здесь! – возмущенно крикнул Хэмминг.

– Как же так, он что уехал? – спросила Виктория.

Хэмминг стоял между ними. Он махал руками перед их лицами вплотную и все не верил в то, что они его не замечают.

– Совершенно верно, – ответил Карсвелл без запинки.

– Лжец! Я никуда не уезжал, я здесь! – кричал безрезультатно Хэмминг.

– Когда? Расскажите подробнее.

– Сразу после того, как он доставил госпожу Маршу. Я отвел ее и уложил, а когда вернулся, то увидел в окно как мистер Найтблюм уже уезжает на своем велосипеде в сторону дороги. Судя по всему, он очень торопился.

– Что ж. Видимо что-то серьезное произошло, раз он так бесцеремонно уехал.

Виктория направилась обратно, но на полпути она вдруг остановилась задумавшись. Спустя несколько мгновений она продолжила свой путь и вышла из зала.

Хэмминг схватился за голову, не веря своим глазам. Ему казалось, что это нелепый сон. Он проморгался, больно ущипнул себя несколько раз, даже влепил себе хорошую пощечину, чтобы проснуться. Но он чувствовал, что он дышит, чувствует тепло. «Этого быть не может. Я жив, я чувствую… или нет, или это все просто застывшие ощущения, воспоминания чувств, того что я попросту привык чувствовать?» – все больше запутываясь в дебрях сознания говорил он про себя. Последняя проверка, которая рассеяла бы все его подозрения, всплыла в мыслях самой последней и, он даже удивился, как это его раньше не посетила такая блестящая идея. Хэмминг подошел к дворецкому, тот уже направился к выходу в холл, и со всей силы нанес ему удар в челюсть. Руку вмиг пронзила дикая боль, Хэмминг закричал, чувство было такое, будто кулак врезался в каменную стену. Он схватился за руку и согнулся. Тут он встретил грудь двигающегося на него дворецкого. Сначала лбом, а потом и всем телом, он почувствовал удар, словно на пути у него был не человек а грузовик, груженый камнями. От удара он повалился на пол и получил еще один ботинком, весом под тонну, под дых. От такого пинка он проскользил по полу футов десять не меньше. Он словно угодил под состав. Дворецкий двигался, как ни в чем не бывало, просто шагая, спокойно глядя вперед. Так он пропинал Найтблюма через добрую половину холла, пока не сменил направление, при этом чуть было не наступив ему на голову, от чего тот в последний момент увернулся. Карсвелл вскоре исчез в одной из комнат, оставив несчастного Найтблюма на полу корчиться от боли.

Было странным, что такая сильная боль стихла неожиданно быстро. Отдышавшись, он медленно поднялся, его все еще мутило. Постаравшись ни о чем пока не думать, он направился на улицу. Входная дверь не поддавалась, словно была приварена. Отполированный до блеска засов с гравировкой не поддавался, как он только не налегал на него. Спустя момент, как по наитию, Хэмминг сделал шаг назад и закрыл глаза. На этот раз он услышал какое-то бормотание и снова звук засова открывающейся двери. Вскоре он оказался снаружи.

Хэмминг стоял посреди поля, вдыхая свежий воздух, который принес ветер, взял себя в руки и попытался собраться с мыслями. Он все пытался представить полную картину произошедшего с ним. Некоторые связующие моменты воспоминаний были грубо вырваны из его памяти, оставив набор картинок, порой совершенно абсурдных. Самое раннее, что он мог вспомнить это праздничный ужин. Последним же что он помнил, перед тем как погрузился в кошмар, было лицо Карсвелла, держащего в руке кровавую бритву. На нем были брюки и белая майка, испачканная кровью. Мерзкие, заполненные кровью глубокие раны на шее напоминали кровавые жабры, они постоянно пульсировали, источая кровь. Он смотрел на Хэмминга и что-то невнятно бубнил. Рядом с ним вдруг появились двое уродливых карликов, они медленно шагали по направлению к Найтблюму. Лица он видел очень четко – одинаковые, изрезанные в разных местах глубокими шрамами. Схожий хищный взгляд, челюсти с раздвоенными подбородками – судя по всему близнецы. Глаза мелкие, как у свиней, глубоко утопленные в узкие глазницы. Мясистые овальные лица. У обоих одинаково оттопырено левое ухо. Лоб одного очень пологий, другого бугристый. Постоянно открытые рты, но не как у умственно отсталых, а в осознанном оскале. Их крупные зубы были в таком состоянии, что им мог бы позавидовать любой: абсолютно ровные и симметричные. Один из странных уродцев подошел ближе и, изобразив пальцами пистолет, указал на Хэмминга. Прозвучал выстрел. Хэмминг в панике открыл глаза. Перед ним все также простиралось серое поле.

Найтблюм понимал, что эти отвратительные воспоминания не могут быть правдой, но, тем не менее, еще никогда в жизни он так четко не представлял ничего. Казалось, что-то постоянно вклинивалось, мешая вспомнить реальную картину событий. Все что он знал, лишь то, что он был убит, по видимости одним из карликов, и Карсвелл был там. Он подавил в себе вновь подкатывающее волнение. Закрыв глаза, опустив голову и вдохнув поглубже, он начал издавать гудящий звук. Таким образом Хэмминг приводил мысли в порядок в особенно сложных для него ситуациях. Вскоре звук стал громче, заполнив все вокруг. Найтблюм полностью погрузился в мысли.

Картинки сходятся вместе, недостающие всплывают сами собой и выстраиваются в ряд. Он вспомнил как сел на поезд, как прибыл сюда. Свое небольшое приключение в подвале. «В подвале», – оцепенев, вспомнил он. Перед глазами внезапно всплыла картинка: со стороны он видел себя бегущим вверх по лестнице из подвала. Позади в нескольких футах за ним гонится уродливый карлик. В руке он сжимал что-то напоминающее телескопическую антенну от старого радиоприемника и постоянно пытался дотянуться ею до головы Найтблюма. Просто удивительно как резво тот перебирал своими коротенькими ножками медленно нагоняя совсем не низкого Хэмминга. Его чувство паники не было безосновательным. И вот когда карлик уже было нагнал его и почти дотянулся кончиком металлической «антенны» до шеи, тот направляет мигающий фонарик назад, прямо ему в лицо. Через несколько мгновений карлик, закрыв сморщившееся лицо пухлой ручкой, резко сбавляет скорость и исчезает во тьме позади. Найтблюм открыл глаза. «Вот что произошло там на самом деле. Но откуда я это знаю? Вовремя рванув с места, я спас себе жизнь. Но, видимо ненадолго». Вскоре он вспомнил и все остальное: как тот же гнусный карлик всадил ему пулю в лоб, безразличный взгляд Карсвелла, которого больше интересовало бритье, а после – мрак. Словно кто-то резко выдернул работающий телевизор из розетки.

Теперь он понял, что причина беды – подвал, в который он сунулся. Очевидно, что уродцы пришли оттуда. Он готов был поклясться, что Гринхэлмы были в курсе, пусть даже один, но знал точно о том, откуда взялись эти карлики. Здесь они явно чувствовали себя как дома. И если допустить что они пришли именно из подвала, в чем Хэмминг уже не сомневался, то изнутри дверь они бы попросту не смогли отпереть, так как ранее заметил он с внутренней стороны, та была абсолютно гладкой. Следовательно, дверь им кто-то отпер. Должно быть, это был этот подозрительный дворецкий.

В сложившейся ситуации Найтблюм прекрасно понимал, что сидеть, сложа руки – последнее дело. Нужно было срочно что-то предпринять, но что? «Надо снова спуститься в этот чертов подвал, в любом случае дважды они меня убить уже не смогут. Или быть может, я проснусь», – подумал про себя Хэмминг. Чтобы не бросаться с головой в огонь, он решил сначала осмотреть дом и хорошенько осведомиться, о чем же могут секретничать Гринхэлмы между собой. А это для него теперь не составляло труда – его, как он уже не раз убедился, никто не видел.

Попав обратно в поместье таким же чудным способом, он все-таки направился к двери в тот злополучный подвал, решив на всякий случай проверить, сможет ли он ее отпереть. Подойдя к ней, Хэмминг прикоснулся к эмблеме. В тот же мгновение его руку пробила боль, разойдясь током по всему телу. Он не смог даже вскрикнуть – его будто зажало в тисках. Несколько долгих секунд и его отбросило на пол. Опомнившись, он встал напротив двери и закрыл глаза, решив проделать тот же трюк, что и с входной дверью. Вскоре он услышал тот же шепот, прозвучал звук механизма, но какой-то странный, словно механизм двери не отпирался, а напротив – затягивался туже. Шепот в его голове превратился в истошный крик. Внутри головы растеклась неведомая доселе боль, словно кто-то вылил кружку кипятка прямо на мозг. Он отпрянул и схватился за голову, повалился на пол, его били судороги. Спустя несколько мгновений мучения прекратилась. Он лежал на полу, приходя в себя, эти несколько секунд адской боли показались ему вечностью. Все шло кругом. Медленно поднявшись, он решил, что без помощи ему не попасть в подвал. Отбросив еще пару вариантов, одним из которых был поиск тайного переключателя, возможно находившегося где-то в доме, он решил, что ему не остается ничего другого как обойти дом в поисках сплетен в надежде, что в одном из разговоров что-нибудь всплывет.

Наступали сумерки. Карсвелл накрывал на стол, когда Хэмминг появился в зале. На всякий случай он еще раз громко окликнул дворецкого – никакой реакции. После этого, пройдя к стулу, стоявшему у стены, Хэмминг расположился в нем поудобнее и стал ждать. Он решил, что бегать за каждым идея несостоятельная – так он мог потерять уйму времени. Поэтому для начала он решил послушать, о чем будут говорить члены семьи за одним столом. После чего он собирался понаблюдать за Карсвеллом.

Устроившись поудобнее на одном из мягких стульев, стоявших вдоль стены, он стал наблюдать: анализировал лица, прислушивался к разговорам. В ходе этой процедуры он отметил, что мать Ричарда и в этот раз не присутствовала на ужине, скорее всего ей нездоровилось. Дворецкий внимательно наблюдал за ходом пиршества, успевая наполнять быстро пустевшие бокалы. Хэмминг не обнаружил ничего подозрительного. Утомившись от нескончаемой пустой болтовни, он принялся расхаживать по залу, разминая затекшие конечности. Проделав небольшую зарядку и хорошенько попрыгав, он стал подходить к каждому из присутствующих и пристально всматривался в их лица. Ему все еще не верилось, что он невидим для них. Не обнаружив ничего нового, кроме того что под столом ползал непоседливый ребенок, он вновь уселся у стены. Еще раз окинув взглядом всех присутствующих, он направил взгляд в сторону двери, за которой скрылся дворецкий.

Мелкий «жучек» неприятно защекотал по лбу. Снова это чувство. Без сомнений – кто-то на него пристально смотрел. В изумлении он стал искать этот взгляд, как и в тот раз буквально сверливший его. Кэтрин, опять она. Снова этот отвратительные выпученные глаза. Но как же так, она одна единственная могла видеть его? Найтблюм осторожно встал и, обойдя праздничный стол, направился к ней. Голова ее не двигалась, но глаза все также сопровождали его. Даже тогда, когда он подошел к ней вплотную и, наклонившись, посмотрел в них. Он заметил, что зрачки ее глаз заходят далеко за естественный угол и смотрят на него сквозь висок и казалось, даже затылок – щекотание во лбу так и не исчезло. Пугающее чувство. А Кэтрин все также сидела и, как ни в чем не бывало, преспокойно разделывалась с лососем, клала его кусочки в рот. И при всем при этом зрачки ее были устремлены на Хэмминга, стоявшего прямо позади. Так что если взглянуть на нее спереди, казалось, будто у той вообще нет зрачков.

Осознав это, он вздрогнул. Пытаясь подавить испуг, он отшатнулся от Кэтрин, словно от гремучей змеи, внезапно оповестившей о своем присутствии. Услышав шаги позади, он обернулся. Вовремя отпрянув, он чуть было не столкнулся с объявившимся дворецким. Припоминая незабываемые последствия предыдущего соприкосновения с ним, Хэмминг увернулся и от подноса, которым тот, чуть было не врезал ему по голове.

Избежав столкновения и без того испуганный, он поспешил подальше, в самый угол просторной залы. Когда Карсвелл, наконец, закончил с подносами, Найтблюм проследовал за ним. За дверью оказалась кухня. Дворецкий говорил с одним из трудившихся там кулинаров. В нос Хэммингу ударил воздух, полный ароматов. Замечательный запах жареной свинины с розмарином, нотки базилика и орегано, перец, лавровый лист, чеснок. Он вспомнил, что давно не ел, а урчание в животе лишь глухо подтвердило это.

Отдав распоряжения, дворецкий проследовал дальше. Хэмминг шел за ним по пятам, протискиваясь следом, стараясь не соприкасаться ни с ним, ни с дверьми. Он всерьез опасался что двери могут иметь такой же эффект что и сам дворецкий. Итак, опасаясь оказаться между молотом и наковальней, он все-таки преодолел это небольшое испытание и вскоре оказался в боковом коридоре, освещенным холодным светом настенных ламп. Дворецкий прошел до самого конца и, остановившись у крайней двери слева, достал ключ. Отперев дверь, Карсвелл прошел внутрь, Хэмминг протиснулся за ним.

Комната оказалась довольно уютной и не такой уж маленькой. Единственное окно находилось напротив входной двери, высокий книжный шкаф черного цвета слева. В дальнем правом углу находилось бюро и небольшой стол. Рядом стоял темно-коричневый комод из массива сосны. Между окном и бюро находились кованая кровать и торшер. Карсвелл начал копаться в выдвижных ящичках бюро. Найдя какую-то бумажку, он просмотрел ее и, свернув, убрал в карман. После этого он повернулся к комоду и отпер один из ящиков. Немного повозившись, он достал оттуда небольшой серебряный цилиндр, по форме напоминавший миниатюрный тюбик от помады. Открыв его, тот прижал его к носу и сделал вдох сначала одной ноздрей, потом другой. Постояв так несколько секунд, дворецкий запрокинул голову и издал слабый кряхтящий звук. Он потупил голову, ссутулился и, потирая переносицу, повернулся.

Медленно приходя в себя, Карсвелл поднял свои тяжелые веки. Спустя мгновение он сделал два широких шага в направлении выхода, очутившись рядом, он схватил недоумевающего Хэмминга. Вцепившись в горло, он вдавил его в дверь. Силы в дворецком было столько, что тот держал его одной рукой, а ноги Найтблюма трепыхались в нескольких дюймах над полом. Вовремя натужив шею, он смог избежать перелома. Времени думать не было, шею зажало, словно в тисках. Хэмминг схватился обеими руками за запястье нападавшего и, упершись ботинком в подозрительное лицо дворецкого, от чего у того оттопырился нос, попытался вывернуться. Безрезультатно. Карсвелл стоял, словно башенный кран, рука его была как из чугуна. В глазах мутнело, оставались считанные мгновения до того, как тот его задушит. В последнем рывке, он протянул руку в сторону, в надежде хоть что-нибудь ухватить. Краем глаза он заметил подсвечник на полке у настенного зеркальца и потянулся к нему. Нащупав его кончиками пальцев и опрокинув, Хэмминг смог его подхватить. Сжав в руке подсвечник, он что есть мочи нанес удар в голову. К счастью Карсвелл оказался левшой и потому не смог должным образом защититься свободной рукой от удара справа. Инстинктивно вжав голову, он закрыл правой ладонью лицо. Этого оказалось мало. Подсвечник угодил ему в череп, чуть выше уха. Хэмминг уже и не надеялся, но удар подкосил соперника. Тот мгновенно ослабил хват и отпустил его.

Схватившись за голову, дворецкий скорчился от боли, жадно хватая воздух. Хэмминг пытался как можно скорее прийти в себя, ведь он осознавал, что если дворецкий сделает это раньше – ему несдобровать. Сделав глубокий вдох, Хэмминг все-таки смог подняться первым. Задумав пнуть того повыше, он быстро понял, что может порвать себе штаны, поэтому отмел эту идею. Пока он «отметал» эту идею, Карсвелл успел разогнуться и вновь бросился на него. Получив подсвечником по лицу, тот оторопел. Получив второй под дых – скрючился, задыхаясь. Не подумав, он пнул дворецкого под колено, рассчитывая его свалить. Не совсем приятное, даже совсем не, чувство растекающейся по всей голени боли, сигнализировало его владельцу о том, что то было на грани перелома. Хэмминг вскрикнул. Не совсем поняв себя, он схватил с соседней стены бубен и, ударом порвав, надел его на голову поднявшегося дворецкого, а после, еще раз съездил подсвечником. Схватив за обод бубна, что был у того на шее, он что есть мочи запустил того в стену. На этот раз он не казался недвижимой скалой. Угодив головой в стену, дворецкий, наконец, потерял сознание, приземлился на кровать и более не двигался.

Отдышавшись после нешуточной схватки, Хэмминг ощупал свою шею, жгучая боль спадала. Ноющая боль в голени пошла на убыль. Он плюхнулся на пол и прислонился к стене. Чувствовал он себя так, словно подрался с медведем.

Обыскивая комнату, он и не подозревал, что именно ищет. Хэмминг осматривал все что мог: книжный шкаф, всевозможные полки, заглянул под кровать. Вскоре он принялся за бюро: ничего особенного, никчемные бумажки, канцелярия. Совсем скоро он вспомнил про ключ, которым Карсвелл открывал комод. Опасаясь, что тот может проснуться, он вновь взял в руки подсвечник. Попытавшись перевернуть дворецкого, он опять почувствовал, что пытается ворочать глыбу. Тогда он взялся за обод бубна, так и покоившийся у того на шее. Удивительно, но только так тот поддался. Немного повозившись, он, наконец, перевернул его на спину и обыскал карманы. В первом же попавшемся, он и обнаружил тот самый ключ. Карсвелл застонал. Хэмминг рассудил, что лучше его больше не беспокоить. Это было чревато, как для него самого, так и для дворецкого. Чтобы тот не сделал, он совершенно не хотел снова использовать подсвечник не по назначению. Ведь он мог попросту убить беднягу.

Хэмминг направился к комоду и, вставив ключ в скважину второго ящика, повернул его. В ящике находилась деревянная узорчатая шкатулка, она сразу бросилась в глаза. Несколько мутных стеклянных шаров неизвестного назначения лежало на подставке с другой стороны. Также там лежал блокнот, исписанный двухзначными цифрами через запятую, подушечка с иглами, пару мотков ниток, липкая лента, ластик и набор карандашей. Он взял в руки диковинную шкатулку темного дерева и осмотрел ее. Первое что он отметил – внутри шкатулка видимо была отделана металлом, это выдавал ее вес. Второе – ошибиться ключом к ней было невозможно. Она была закрыта на диковинный замочек в виде золотой призмы, в центре которой располагалась скважина в форме пяти расходящихся от центра лучей. Судя по тому, с какой тщательностью была выполнена шкатулка, в ней находилось как минимум Наследие Уинстона. Оставив в покое шкатулку, он принялся разглядывать мутные шарики. Хэмминг насчитал десять, размером чуть больше лайма. Он взял один в руку. Тот был довольно легок. Сжав его, Хэмминг почувствовал, как тот звучно треснул в руке, но не рассыпался. Хэмминг аккуратно положил его на место, на всякий случай обмотав скотчем, который обнаружил в бюро. Дворецкий снова закряхтел. Наверное, сейчас ему снились прыгающие через забор Найтблюмы. Хэмминг понял, что пора уходить – дворецкий очнется с минуты на минуту. Мельком осмотрев остальные ящики, в которых оказалась всякая дребедень из набора юного конструктора, он запер второй на ключ и направился было к выходу, но кое-что вспомнил. Судя по всему Карсвелл его не видел до того момента пока не вдохнул какой-то, возможно, порошок из футляра. Хоть он был и не до конца уверен в этом, он все же осторожно достал серебряный футляр из нагрудного кармана приходящего в себя дворецкого. Дойдя до двери, он покинул помещение тем же причудливым способом.

Он шел по коридору, рассматривая футляр. Сдвинув ребристый ползунок вниз, он увидел содержимое. Порошок, как он и предполагал. Выраженного запаха тот не имел. Он едва попробовал его на язык. Легкое онемение охладило язык и отдало горечью. Хэмминг с отвращением сплюнул и поспешил избавиться от содержимого футляра, как и от него самого.

Хэмминг сидел в холле на одном из кресел, приводя мысли в порядок. Он все пытался расставить разлетающиеся мысли по полочкам. Голова гудела после схватки с дворецким. Но он совсем не опасался, что тот поднимет шум. Да и кто ему поверит? Даже он сам. Подумает, что в галлюцинациях собственноручно себя поколотил, напялил на шею бубен и уснул. В следующий раз будет знать, как вреден кокаин в рабочее время.

Снова подкатывает чувство отчаяния. Паника снова заполняет рассудок, опрокидывая полки, мешая рождаться мыслям. Хэмминг так и не мог понять природу этого наваждения. В байки о призраках умерших он не верил даже в детстве и мог смело назвать себя прагматиком по рождению. Всегда находить выход из, казалось бы, заведомо проигрышных ситуаций – да, это он умел. Более того, это доставляло ему огромное удовольствие. К любой ситуации он подходил как к разгадыванию паззла. Он потирал руки, его глаза радостно бегали. Но, не сейчас. Здесь он блуждал в сумраке призрачных воспоминаний, в которые он просто не мог поверить.

Быть убитым, судя по всему выстрелом. Провалы в памяти блуждали по его мозгу черными пятнами. Он то вспоминал, то забывал момент своего «умерщвления». «Умерщвление – какое мерзкое выражение. Отдает чем-то являющимся обыденным процессом, как на скотобойне», – думал про себя Найтблюм, все больше зацикливая внимание, превращая его в тревогу. Он успешно погружался в апатию. В один прекрасный момент и довольно скоро, он понял, что если не возьмет себя в руки, не сожмет в железный кулак, он никогда не сможет выбраться из этого наваждения.

Он попытался вспомнить что-нибудь хорошее из своей прошедшей жизни. Это оказалось довольно сложно. Но вот что-то пришло в голову. Хэмминг скривился в улыбке. Вот он вспоминает, как выбрасывает зазнавшегося репортеришку из своего офиса. «Вы только посмотрите на его лицо, такое потерянное». Да, к сожалению, в основном такие ситуации доставляли ему удовольствие. Не то чтобы он был садистом или злым человеком. Нет, он попросту очень любил, если быть совсем уж точным, «возвращать людей с неба на землю». В данной ситуации такое выражение звучало достаточно иронично. А вот и уважаемый Лоренс Шнауцер щедро поливает кетчупом свой договор купли-продажи. Еще бы, двенадцать листов целлюлозы. Рассказывает присутствующим джентльменам что-то про полезные очищающие свойства древесных волокон. Хэмминг снова неумело улыбнулся – вышло довольно паршиво. К сожалению, только так он и умел улыбаться. Но надо отдать тому должное, он сдержал свое слово, практически не упав в глазах присутствующих. Найтблюм уважал таких людей.

Собравшись, он решил немного развеяться, если можно так выразиться, и решил обойти особняк. В голове по-прежнему был туман. А теперь и вовсе казалось, что он покинул ее и проник в помещение. Он поднял себе настроение той мыслью, что, скорее всего, он и не мертв вовсе. Может быть, он находится под действием наркотика. Да, очень верятно. Но когда он предположил, что, возможно, пока он бегает в своей голове, его сейчас готовятся расчленить на мелкие кусочки, его настроение упало ниже, чем столбик термометра зимой в Сибири.

Он попытался вспомнить, что пил накануне тех зловещих событий. Сильнодействующий наркотик вполне мог вызвать подобные галлюцинации о кровоточащем дворецком и кривоногих фигурках. Перебрав еще несколько вариантов, он побрел на второй этаж.

Пересчитав ногами лесенки, ведущие сначала на ярус, а потом ко второму этажу, он вскоре миновал зловещий коридор и дойдя до того места где в последний раз почувствовал как исчезают чувства, остановился. Он обернулся, всего на мгновение ему показалось, что в дальнем темном углу рядом с лестницей кто-то находится. Машинально он потянулся за карманным фонариком, но ощупав карманы, не обнаружил его. Тогда, недолго думая, он подошел к темному углу. Перед ним вскоре вырисовалась металлическая вешалка. Он помотал головой.

Пройдя в свою комнату, он осмотрел ее. Все в ней лежало на своем месте. Еще раз убедившись, что в нее никто так и не заходил, он вышел. Выйдя в коридор, он также осмотрел ванную комнату, в которой не так давно стоял Карсвелл из сомнительного воспоминания. Ничего необычного, прекрасно выложенная ванная. Блестящий бежевый кафель со стилизованным греческим орнаментом. Он постучал по настенной плитке, толстый керамо-гранит. Хэмминг подсознательно пытался чем-нибудь отвлечь свое внимание. Он бросил взгляд на кран умывальника – «водопад» – ему такие нравились.

Одернув себя, он подумал: а что если у него не так много времени? Может ему надо сделать что-то важное, но что же? Может нужно найти его убийц и наказать их? Тогда его дух, как в кино, полетит не в ад. С неба ударит сноп света, он войдет в него, под руки его подхватят ангелочки и унесут на небеса. Его миссия будет выполнена и… «Черта с два!» – выпалил Хэмминг. – «Чувствую, эти ангелочки получат моим лакированным ботинком по своим пухлым розовым задницам!»

Мысли прочь. Он вышел из ванной. Пробежав взглядом по коридору, Хэмминг снова вспомнил карликов – его передернуло. Он знал, что им больше негде прятаться – с такими физиономиями трудно затеряться в толпе. Принимая же во внимание размеры подвала, даже если он и попадет туда, то искать их будет неделю… Главная задача состояла в том, чтобы отпереть эту дверь. Но как это сделать, если не можешь даже прикоснуться к ней?

Перебирая ногами ступеньки, ведущие в холл, он не сразу заметил находящуюся в нем женщину. Кэтрин! Он вспомнил то отвратительное явление, произошедшее с ней во время ужина, и поспешил спрятаться между крупными перилами лестницы. Она стояла спиной к нему футах в шестнадцати. Спустя мгновение она повернулась в его сторону. Она его видела, но как? Хэмминг смотрел в узкую щель. Ее фигура быстро зашагала в его направлении, лицо скрывали перила. Он был готов сорваться с места в любую секунду. Шаги стихли. С минуту он сидел, затаив дыхание. Спустя вторую, он вновь заглянул в щель, пытаясь разглядеть лицо Кэтрин. Она стояла, закатив глаза, о чем то воображая. К счастью теперь в ее взгляде не было ничего необычного. Судя по выражению лица можно было предположить, что она что-то считает. «Наверное, прыгающих через забор испуганных Найтблюмов», – заключил он и вскоре с облегчением выдохнул.

В холл из залы, из которой доносились оживленные разговоры и смех, вышла Виктория. Она была мрачна. «Видимо из-за этого павиана Лейна», – отметил Хэмминг. Она направилась к лестнице в противоположное крыло.

– Дорогая сестра, – окликнула ее Кэтрин, да так звонко, что у него зазвенело в ушах, – не могла бы ты подойти? У меня к тебе важное дело.

Окинув Кэтрин безразличным взглядом, Виктория сделала шаг в ее сторону, заставив ту подойти самой.

– Я тебя внимательно слушаю, – произнесла она прохладным тоном.

– Я польщена, – съязвила Кэтрин.

Воцарилась тишина. Виктория вопросительно посмотрела на нее.

– Думаешь, я не видела? – произнесла Кэтрин, одарив сестру острым взглядом.

– Будь добра, не заставляй меня угадывать или заканчивать за тобой предложения. Что именно?

– Не смей врать, лгунья, – топая ногами и сжимая кулаки зазвенела Кэтрин, – я видела, как ты на него смотрела вчера. Прямо глаз не сводила.

– Никак не пойму тебя сестрица. Кого ты имеешь ввиду?

– Мистера Хэмминга!

– Ты снова шутишь?

– Разве похоже, что я шучу?

– Тебе показалось, сестрица, – выдержанно ответила Виктория. – Тебе много чего кажется.

По всей видимости, ей было не впервой отвечать на такие глупые нападки сестры. Она к ним привыкла. Хэмминг понимал ее. Иногда в жизни попадаются личности, просто ошарашивающие тебя своей глупостью. Таких людей, как и упрямо злых, которые сродни им, обычно игнорируешь. Потому как ответ такому человеку подразумевает диалог, а диалог – это в любом случае совместное движение к взаимопониманию. А взаимопонимание с людьми, не умеющими себя вести, никому не нужно. Совсем другое дело, когда этот человек твой родственник. Сквозь ненависть, временами сменяющуюся жалостью, в итоге к такому человеку начинаешь относиться снисходительно.

– Не смей меня так называть, – неумело играя надменность, сказала Кэтрин.

Заметив язвительный взгляд, исполненный глупой ненависти, Виктория все же попыталась успокоить сестру:

– Можешь не беспокоиться. Уважаемый мистер Найтблюм меня ни сколько не интересует. Такие личности меня совершенно не прельщают.

Кэтрин все еще молча смотрела на нее презрительным взглядом. Виктории это надоело.

– Раз уж ты завела этот престранный разговор, то надо отметить, что кто-кто и смотрел весь вечер на него, так это ты, Кэт.

Кэтрин едва успела открыть рот, чтобы вновь сказать что-нибудь по громче, но сестра ее оборвала:

– Да что уж там. Бедняге даже стало не по себе. Быть может, поэтому он и поспешил умчаться, не выдержав твоего «обворожительного» взгляда.

– Чтобы ты знала, – начала скрепя зубами Кэтрин, – папа пригласил его по моей просьбе.

– Неужели? – с наигранной заинтересованностью ответила Виктория.

– Ты же знаешь, он терпеть не может торговцев недвижимостью.

– Избавь меня от своих рассказов, Кэт.

– Не смей даже смотреть на него. Он для меня. Ты поняла?

– Так взяла бы велосипед и укатила за ним, – устало съязвила Виктория.

– Я с ним еще встречусь. Папа все устроит.

«Не дай бог!» – подумал Хэмминг и почувствовал легкую слабость.

– Приличные женщины, не говоря уже о женщинах наших кругов, так себя не ведут.

– Приличные женщины себя так не ведут, – инфантильно передразнила Кэтрин.

– Спокойной ночи, – ответила Виктория и удалилась.

Кэтрин недовольно посмотрела вслед удаляющейся сестре и, презрительно фыркнув, ушла.

Практически внезапно на Хэмминга накатила усталость. Он доплелся до ближайшего стула и, развалившись в нем, быстро погружался в сон. Последнее что он видел: темная широкоплечая фигура вышла из тени под лестницей.