Читать книгу Жемчужина во лбу - Михаил Дорошенко - Страница 62

«Опускаю подробности детства и юности, проведенные Ребусом… моим вторым «я»… в Кисловодске – в будущем, соответственно. Свой дипломный спектакль я поставлю в доме, который принадлежал нашей семье до революции. Минуя учебу в театральном институте с дипломным спектаклем по фрагментам «Севильского цирюльника», перехожу, к постановке «Дориана Грея» в декорациях «Наоборот» Гюисманса, в Кисловодском театре оперетты. Представьте Дориана Грея перед зеркалом, о раму которого он опирается руками, рассказывая лорду Генри, стоящего в неприличной близости у него за спиной, историю его возвышенной любви к Сибилле Вейн. В овале зеркала видно взволнованное, пылающее лицо Дориана. Прямо со спектакля меня отправят в психушку, но вскоре выпустят для съемок фильма «Вблизи от Родины».

* * *

По улице идет режиссер с молодым человеком с зонтиком вместо трости.

– О чем я буду писать? – с пафосом заявляет он. – Нет ни сценария, ни режиссерской разработки! О чем фильм, никто не может сказать! Нельзя так легкомысленно подходить к созданию фильмы. Я специально выражаюсь так старомодно.

– Несколько претенциозно.

– Да, претенциозно и я на этом настаиваю! Сценария нет, а есть какие-то сирены, кентавры, на-я-ды. Не жизненно все это! Не актуально!

– Если еще и искусство станет жизнью, то куда деваться от нее, то есть жизни?

– Расцениваю, как каламбур. Не подумайте, что я стою на позициях Госкино, но где вы видели такое количество статуй? Они расставлены по всему городу, даже в театральном туалете. Не-вы-носимо! Зачем?

– Не зачем нужно спрашивать, а почему.

– И почему?

– Действие происходит в Вене. Вы были в Вене?

– Нет, а вы?

– Я был и сейчас нахожусь там… под могильной плитой.

– Не понял, но это неважно. А-а, понял: вы имеете в виду вашу навязчивую идею родства с Кирсановым. Расцениваю как шутку. Вы запираетесь в башню из слоновой кости. Это у-пад-ничество! Жизни хочется, жизни! Геологов, физиков, людей с улицы! – размахивая руками, он все время роняет зонтик. – Хочется правды: пота, блевотины, крови, в конце концов! Надоели эти ваши статуи и… ва-азы! – добавляет он с иронией, не замечая, что за его спиной из люка канализации поднимается золоченая статуя Гермеса и медленно взлетает. – Я настаиваю: то, что вы делаете, в жизни не бывает. Это нетипично! Всех этих богов и нимф ваших не быва… э… – неожиданно он осекается и пальцем указывает в небо: его палец движется за летящей в небе золоченой статуей Гермеса, – не бывает…

– Что вы на это скажете?

В очередной раз роняя зонтик, критик разводит руками:

– Что это? А вон еще…

– Обитатели башни из слоновой кости.

– М-да… нет слов, нет слов.

* * *

«Я сбегу за границу во время съемок и продолжу снимать фильмы в Австрии. Сейчас расскажу о том, что буду снимать в следующих своих воплощениях. Припоминать будущее не так уж просто, согласитесь, да и прошлое не так уж легко, легче вневременное. Я занялся созданием ремейка „Сестер Карабасовых“, и к настоящему времени (хотя какое из них настоящее, а какое было или еще не наступило, но уже прожито, не могу разобрать – все спуталось) наснимал полдюжины вариантов истории прибытия Анны из лагеря».