Читать книгу Приглашение в замок - Михаил Ильич Дорошенко - Страница 34

* * *

«Молодой человек, – кладет Мурнау руку на плечо Адамсона на улице, – вы заметили, я лучше всех отношусь к вам».

«Вам виднее…»

«Пропускаем иронию в ваших словах… Я хотел бы вам предложить… предложить… но прежде два слова о себе. Я груб и вульгарен, но образован. Слегка образован. Достаточно, однако, чтобы ввернуть удачное словцо из древних поэтов. Древних весьма. Вот вам пример: Семела посмела, а Зевс не хотел, Семела сомлела… а, нет, – сгорела… а Зевс сожалел. Как остроумно, как тонко, не находите, а? Не все, правда, знают, о чем идет речь. Вы – поэт: должны знать. А вот еще: Цирцея приглашает в пещеру гостей, и превращает их… и превращает их… как вы думаете, а-а, в кого?»

«В кабанов или в свиней».

«Да, это так, но не совсем. В… ка-бань-еро! Смешно? Что-то вы не смеетесь. Я остроумен, всегда и во всем! Люблю анаграммы из слов составлять. Возьмите, к примеру, слово „шоколад“ и… несоединимое на первый взгляд „кладбище“. Соединяю и… получается „шоколадбище“. Остроумно, не правда ли? Бывает, кстати, такое. Догадываетесь?»

«Н-нет».

«У меня доска есть стоклеточная с кладбищем, ха-ха-ха, шоколадных фигур, кои, ежели сбил, по условию игры нужно съесть. В фигурках залиты ликеры и коньяки. Шахматисты, как правило, худосочны и быстро пьянеют, а нам, толстякам, все нипочем. Я и выигрываю, за что друзья прозвали меня шахматным шулером. Впрочем, друзей у банкиров нет, только соперники, но называются так. Друзья не любят меня, клички дают за спиной, пошляком обзывают, уважают, однако, за деньги и… остроумие. Я – душа компании. Комильфо, одним словом, хотя людей не люблю. Это, впрочем, взаимно. Я некрасив, но чертовски обаятелен. Вру! Сами видите: внешность у меня кошачья и голос противный. Иные… даже уроды… одним голосом могут заворожить женщину, ибо в голосе великая сила. Я люблю женщин, особливо лилиток, но с моей внешностью клоуна рассчитывать на взаимность не приходится. Разве что, – с проститутками. Но я их не люблю: холодные, жадные, глупые, хитрые, лживые, скользкие создания! Как говорил ваш Достоевский „красота спасет мир“… или это наш Ницше сказал?»

«Достоевский».

«Достоевский сказал „красота спасет мир“, а Ницше поправил его: „не спасет“. Хм, красота! Подайте мне лилитку на блюде, а весь мир пусть катится к черту! Однако никто не подносит. Моему брату… красавцу… достались все женщины этого мира от отца – ловеласа, а мне от него – его деньги. Моему брату достаточно на женщину эдак томно взглянуть, как она у его ног начинает пресмыкаться – паршивая шлюха! Лучше б передо мной! Вернемся, однако, к нашей богине. Я хотел бы вам предложить нечто такое, что трудно выразить словами».

«Мне постоянно предлагают игры, правил которых не сообщают».

«Нет-нет, я скажу. Да, кстати, моя настоящая фамилия Мурр, но я и так похож на кота, поэтому убрал из фамилии лишнее „р“ и добавил ни на что не намекающее „нау“ – для значительности. Как вы знаете, я влюблен в вашу Цирцею. Я даже съемки оплатил в нашем городе с ее участием, став невольным продюсером, но она отказалась играть любовную сцену со мной».

«Сочувствую. Представляю ваши мучения».

«О, вы не представляете!»

«Еще как представляю! Могу рассказать».

«Бальзам на душу от ваших рассказов! Бальзам!»

«На берегу живописного озера в маленьком городке неподалеку от Цюриха проживал в своем доме, похожем на замок, человек с бесполезной профессией знатока и ценителя изящных искусств».

«Бесполезное занятие».

«Специалист по орнаментам в частности был, а также слыл классификатором женской красоты по типам, представленным в литературе и живописи прошлых веков».

«Вот это уже интересно»».

«Будучи человеком непрактичным, влез в долги, и виллу пришлось продать. Графиня N поселилась в его сердце и доме на следующий день после того, как он переехал на другую сторону озера в крохотную комнату на чердаке дешевого пансионата. Насмотревшись в ее окна в подзорную трубу, ночью во сне он почувствовал, что летит над озером в свой бывший дом, по пути превращаясь в юношу, коим мнил себя, забывая о возрасте. Он влетает в открытое окно спальни и сходу вонзается в роскошное тело графини, раскинувшееся на постели. Она ахнула более от удивления, чем от испуга, и прильнула к нему, словно ждала все эти годы. Сплетение, восторг, огонь и ангелы, трубящие на небесах! На вершине блаженства они оба просыпаются: она в своей спальне, а он на чердаке. В следующий раз она полетела ему навстречу. Все продолжалось до тех пор…»

«… пока графиня не догадалась о том, кто посещает ее в сновидениях».

«Совершенно верно. Графиня прибывает к пансионату в лимузине с шофером, затянутым с ног до головы в хрустящую рыжую кожу. Она поднимается по лестнице на чердак, одетая в пышное парчовое платье, усеянное орхидеями. Но встречает ее не прекрасный юноша, каким он представал перед нею во снах, а бедный пятидесятилетний специалист по орнаментам. Оба они смущены и не знают, что сказать. Шурша шелками, она слоняется по комнате, перебирает безделушки. Наконец, вздыхает и удаляется, та и не сказав ни слова. С тех пор она ему уже больше не снилась».

«Поучительная история, как и все ваши рассказы».

«Ландшафт называется с видом на озеро, замок и горы. Напечатано в одном экземпляре у меня в голове».

«Теперь уже в двух, и у меня – тоже».

«Если запомните».

«Замечательная история, да, замечательная. Хотелось бы, однако, что-нибудь по… оптимистичней, что-нибудь со счастливым концом».

«Бедного марсельского чиновника… очередная история – слушайте… срочной телеграммой вызывают на похороны богатого родственника в Париж. Несмотря на смокинг, взятый напрокат, и орхидею в петлице, чувствительный молодой человек так и не решается заговорить с очаровательной соседкой по купе – настоящей лилиткой. Не обращая на него внимания, она поглощена чтением любовного романа. В Париже, проследив за незнакомкой до ее дома, молодой человек отправляется на похороны. Подходя к двери особняка, где происходило прощание с покойным, молодой человек услышал голоса перебранки, но как только он вошел в холл, все споры в момент прекратились. Взгляды присутствующих обратились к его скромной персоне. Воцарилось тягостное молчание. Молодой человек готов был провалиться под землю от смущения. Наконец, брат покойного, отбросив цилиндр в сторону, со словами: „А-а, явился! Ну, так забирай эту свинью и сам хорони!“ – сталкивает гроб с лестницы. Гроб подкатывается к ногам молодого человека».