Читать книгу Наследник рода. Том второй - Михаил Щербенко - Страница 2

По великой реке протянулся изысканный и пёстрый пояс, хвост которого скрывался за поворотом русла, – больше двух сотен судов шли двумя колоннами, развернув свои паруса. Массивные боевые ладьи украсились разноцветными щитами на высоких бортах, их матерчатые навесы давали неплохую защиту от палящего солнца. Лёгкие корабли, отличавшиеся низким профилем, стремительно скользили по водной глади, они могли бы идти гораздо быстрее, но команды сдерживали их, дабы не ломать строя. Пузатые грузовые суда, не имевшие своих вёсел, были привязаны канатами к ладьям, чтобы тянуть их, если ветер ослабнет. Течение делало своё дело, и гребцы сидели без работы, даже лёгкий ветерок, раздувая паруса, вносил свой вклад в неотступное движение этой грозной ленты. Изображения на полотнищах сменяли одно другое – белый конь нёсся во весь опор или же стоял на задних ногах, красное солнце простирало лучи во все стороны, Пирас возвышался на своём скакуне, Свентовит поднимал меч над головой. Любой, кто видел это, понимал, что только могучее княжество могло исторгнуть из себя подобную силу.

Остромир остановился на отвесном берегу и наблюдал за флотом, пока его конь ловил ртом высокие стебли травы. С такого расстояния сложно было разглядеть людей, но ему казалось, что он может различить светловолосую фигурку Искры, которая из-за раны не скакала пока верхом, и обёрнутого в алый плащ воеводу Вышезара, поставленного Ратилсавом командовать всеми судами. Конница на хорошей дороге несколько обогнала флот, поэтому у велиградца было время, чтобы отдохнуть и полюбоваться видом.

Войско выступило в поход из Овруча, белоградского города, что находился на берегу Итиля. Их путешествие продолжалось уже пятый день, но леса ещё не выпустили их из себя, и степи лишь грезились где-то далеко впереди.

– Прекрасное зрелище! – сказал Агнар, подъехав к нему сзади. Он уже хорошо держался в седле и внешне не показывал, что боль от раны ещё не совсем ушла.

– Да, напоминает, как флот велиградцев выходит из стольного города вверх по Нери, только гораздо величественнее.

– А я вспоминаю другое, – гарий остановился на краю обрыва, положив руку на шею Бегуна. – Я был ещё ребёнком, когда отец на своём драге присоединялся к соплеменникам, и они торжественно плыли вдоль берегов. Воины всех родов объединялись для таких походов, и можно было увидеть знамёна со всех наших земель. Тогда никто не выступал против нас открыто, но все бежали в страхе. Лишь с великим флотом гариев могу я сравнить эту картину.

Тем временем, позади них уже появились ряды всадников, ибо дорога лежала в низине, и с возвышенности она просматривалась на целую версту. Белоградцы шли без особой спешки, дабы кони не уставали и могли поддерживать ритм движения много часов, большая часть груза перевозилась на судах, но бока коней всё же отягощались мешками с доспехами и оружием. Хотя земли княжества уже остались позади, однако тут не было тех, кто мог бы напасть на столь сильное войско, поэтому воины не изнуряли себя путешествием в броне.

– Разве такая сила может проиграть? – сказал Остромир.

– После того, как мы видели кабаров и кунов, я не был бы так беспечен, – возразил северянин. – Мы идём в самое логово зверя.

– Однако нас ведёт настоящий воин, уже не раз бивавший этих врагов. Всеслав верит в него, и я тоже буду верить.

– Меня куда больше радует, что с нами ты, способный исцелять самые тяжёлые раны, – чуть улыбнулся Агнар.

– Я не знаю, смогу ли сделать это ещё раз, поэтому не питай лишних надежд.

– Сможешь…

На ночь флот пристал к берегу, найдя пологий и песчаный участок, они могли бы идти даже при луне, ибо река была широка, но не желали слишком отрываться от конницы. Суда озарились множеством огоньков, рядом расположились и всадники, их лагерь, окружённый кострами, ни перед кем не таился, ибо места эти всегда были пустынны. Приятные запахи приготавливаемой пищи и дыма потянулись над водой, и дикий мир словно становился уютнее.

Всеслав позвал Остромира к шатру предводителя, пользуясь своей давней дружбой с Ратиславом, и юноша был рад присоединиться к лучшим воинам. Этот дружеский союз сложился уже давно, поэтому казалось, что ближние дружинники князя понимали друг друга с полуслова, волк держался несколько особняком, младший же с Агнаром пристроились на самом краю освещённого пространства. Кормили тут так же, как и у других костров, ибо предводитель не хотел выделять себя, разве что вместо обычных воды и пива можно было выпить вина. Сам Ратислав восседал среди людей в простой рубахе – он не выглядел могучим воином, фигура его казалась несколько юношеской и даже хрупкой, кожа его была бледна, и пальцы тонки. Было ясно, что своих побед он достигал не грубой силой и открытым натиском, присущим племенным вождям, но талантом стремительно принимать решения и мыслить необычно для врага. Впрочем, многие могли свидетельствовать, что его можно было увидеть и на переднем краю битвы, где в храбрости мало кто мог с ним сравниться.

Хвалисс из числа телохранителей воеводы извлекал печальные, монотонные звуки, пощипывая струны какого-то музыкального инструмента, горячая еда и левкейское вино способствовали непринуждённой беседе. В походе предводитель мог не сдерживать себя условностями княжеского двора и говорить открыто, посвящая друзей в свои замыслы. Воевода Вышезар первым завёл разговор о грядущей войне, он сказал, отложив варёную баранью ногу:

– Ну, ты замутил дело… Даже мне не сказал, что готовишь такой поход, пришлось жену ни с чем оставить, а я, ведь, обещал ей, что, когда от Гебра ворочусь, наш ветхий дом на новый лад перестрою, чтобы не хуже, чем у других.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать друг, – ответил Ратилсав, – и мой дом давно не видел хозяина, и маленький сын почти забыл, как я выгляжу. Такова уж наша доля. Воины редко находят уют в родных стенах, особенно же сейчас, когда война подступает со всех сторон. Вон, Всеслав понимает мои слова.

– Не ставь меня в пример, – волк приветственно поднял чашу с вином, – я лишь степной зверь, что скитается, не имея дома.

– Но ты способен понять, что приходится от многого отказываться для защиты наших земель, и что не все мы находим почёт у тех, кого оберегаем. Белоградцы любят меня, но даже они думают, что я лишь гоняюсь за воинской славой и тешу свою гордыню в дальних походах. Им неведомо, какая опасность может обрушиться на всех нас, если такие, как я или ты, оставят своё дело.

– Я не так уж важен, да и сил у меня – лишь горстка воинов, – возразил волк.

– Однако именно ты принёс мне вести о замыслах Валамира, и тогда разрозненные куски сложились в единую картину.

– Мне просто повезло встретиться с Асенем на границах преславской земли, когда тот выполнял волю своего князя, устрашая скиров. Боярин открыл мне свои опасения, потеряв преданность к владыке, ну, а я поспешил уведомить старого друга.

– Так или иначе, но без тебя мы могли проморгать удар Преславы, – предводитель сам отрезал ножом кусок мяса от распластавшейся на блюде бараньей туши и передал Всеславу. – Я скажу тебе, Вышезар, почему так спешил с походом. Ты не был в Плескове и не видел, какие силы движутся в землях волохов. Мы отогнали от города несколько отрядов, но правда в том, что они не желали с нами биться, словно выжидали своего часа, иначе бы нам не устоять перед их массой. Я понял, что Валамир уже перетянул их всех на свою сторону, а потом мы узнали, что и кабары с кунами выступили в поход.

– Однако они были посрамлены, – заметил Болеслав, ещё один друг Ратислава.

– Это был лишь первый удар и не самый сильный. Они хотели только отвлечь нас от Арсы и вряд ли надеялись на взятие крепости. Нет, для главного удара они соберут все силы кочевников, присоединят к ним великое воинство кабаров с большим числом наёмных отрядов. Поверьте, мы ещё не видели основной массы врага. Главное тут во времени.

– Мы полагали, что Валамиру потребуется несколько лет, чтобы подготовиться к большой войне, – сказал Вышезар.

– Это была наша худшая ошибка. Раньше я думал также, но сейчас ясно, что всё начнётся уже следующей весной, у нас остались лишь эти осень и зима, последнее мирное время.

– Так быстро? – поразился Болеслав.

– Да, медлить он не будет. Теперь вам должно быть ясно, зачем и нам спешить. Я могу согласиться со всеми вашими опасениями, друзья. Это правда, что сил у нас не так много, правда и в том, что нам грозит большая опасность, ибо мы удаляемся от родных земель на много вёрст, но это лучше, чем ничего не сделать. Если всё закончится удачно, то этот поход станет опорой для ещё одного моего замысла, рискованного, но ведущего к победе.

– Что за замысел? – спросил Всеслав. – Даже меня ты в него не посвятил.

– Никого пока не посвящал. Я хочу заставить князей нанести удар первыми. Валамир не ожидает зимнего наступления, и тут его можно застать врасплох. Коли нам удастся разгромить сейчас кунов и кабаров, то мы обезопасим себя для этой зимней войны, но к весне они уже смогут оправиться.

– Не припомню, чтобы склавы когда-либо совершали столь большие походы после становления снежного покрова, – усомнился Вышезар.

– Да и наш народ не сможет вам помочь, – вставил хвалисс. – На зиму мы перекочуем на самое морское побережье, дабы кормить лошадей.

– Внезапность кажется мне важнее всего, – стоял на своём Ратислав. – Пусть войско наше будет не столь велико, но у преславцев окажется и того меньше. Иначе же нас ждёт встреча с целым враждебным миром.

– Они не примут твой замысел, – сказал волк.

– Я сделаю всё, чтобы приняли, но в твоих опасениях есть правда. Правители Турова и Стародуба не желают нам верить, плесковцы слишком слабы, а Велиград считает Валамира своим другом. Даже мой брат… Станимир уже не сомневается в неизбежности войны, однако он хочет выжидать, словно надеется, что всё само решится. Мне едва удалось вырвать у него эти силы для похода.

– Тем не менее, туровцы и стародубцы участвовали в изгнании Весемира, – напомнил Вышезар.

– Это другое. Они думают, что вражда с Преславой – это лишь обычная ссора из-за земли, которая не грозит никакими серьёзными последствиями. Туровцы вполне готовы потолкаться в такой ссоре, но мои слова о том, что это будет война, испепеляющая города, что Валамир не остановится, пока не покорит их до последнего племени, что нужно отдать все силы для победы, приводят их в ужас. Нет, к такой войне они не готовы.

– И кто же встанет на нашей стороне? – спросил Болеслав.

– Пока что лишь мы одни стоим на пути врага. Может быть, другие присоединятся, если увидят нашу стойкость, – Ратислав плеснул в костёр остатки вина из своей чаши, и пламя несколько подалось вверх.

– Тебе надо было стать князем, – сказал кто-то из воинов.

– Замолчи, – резко мотнул головой предводитель. – Решению отца я подчиняюсь, и Станимир достоин престола. Дело не в этом… Любой бы сомневался на его месте. Мы должны помочь ему, стать мечом в его руке и исполнить свой долг.

– Прости их, они не со зла, – проворчал Вышезар.

– Ладно. Трапезничайте и веселитесь, – Ратислав поднялся на ноги. – Я оставлю вас, чтобы простые воины могли поговорить о своих делах, избавившись от надзора начальствующих.

Вышезар, впрочем, остался с бойцами, потягивая горячий суп из чашки с внушительной ручкой, но люди знали его отходчивый и добрый характер, поэтому особенно не стеснялись. Разговор быстро ушёл от мрачных тем войны княжеств и кровавых споров правителей к вещам, что нередко обсуждают за сытной трапезой, особенно же на привале во время дальней дороги. Говорили о чудовищах, далеких странах и богатствах неведомых земель. Для многих склавов эти берега Итиля уже и были такими землями, где оказывались лишь немногие.

– На том пути, что нам предстоит, тоже скрываются немалые тайны, – говорил Мал, конюший Ратислава, что слыл знатоком многих историй и легенд. – Я сам родом из Овруча, и по Белой реке мне приходилось ходить до далёких южных степей.

– Ясное дело, что тут нечисти полно, – согласился Болеслав. – Люди-то земли ещё не освоили, поэтому водяные, да кикиморы всякие, лешие и вилы всюду шныряют.

– Не говори, чего не знаешь, – возразил конюх. – Я не об этом тебе толкую. Этого-то добра в любом княжестве навалом, а я о совсем особенных тайнах говорю. Знаешь ли о Кавале?

– Что за диво такое? – удивился Вышезар.

– Слышали кое-что, – отозвался кто-то из воинов. – Он губитель для людей, сидит над дорогой на огромном дереве и никого не пропускает мимо себя живым.

– Это тебе не простой леший, – кивнул Мал. – Могучая тварь, вроде бы человек, а вроде бы и птица, ибо перьями покрыт и даже может летать. Его соколиные глаза видят очень далеко, и он стремительно несётся по вершинам деревьев. Обиталище же его на левом берегу Итиля, недалеко от Золотой горы, мы уже скоро достигнем этого места. По берегу там живут тиверы, дикое племя.

– Что за народ? – спросил Болеслав. – Сказывали мне, что законов человеческих они не блюдут.

– Не наговаривай на них, братец, ведь они тоже склавы, – ответил ему конюх. – Тиверы из нашего корня происходят, только князей над собой не имеют, но сами выбирают себе вождей. Иногда тревожат набегами белоградцев, не спорю, но всё же редко выходят из своих лесов.

– Людей они в жертву приносят без всякой меры, – сказал кто-то с окраины освещённого пространства, где люди походили на смутные тени. – Были мы в одном походе и набрели на капище их, узрели там множество окровавленных тел, отсечённые руки и головы. Даже невинные склавы становятся их жертвами.

– Да, ты прав, – согласился Мал. – Они истово почитают владычицу Мару и лишь кровью умиротворяют её суровый нрав. Тиверы стараются обходить рощу у Золотой горы стороной, дабы не тревожить Кавала, ведь они охвачены сильным страхом перед ним. Лишь смельчаки рискуют отправляться на гору, дабы в её пещерах добыть кусочки золота, что родит там земля.

– Откуда же взялась эта тварь? – вновь спросил Болеслав.

– Оттуда же, откуда и все прочие, – пожал плечами мужик. – Тёмные боги и великаны порождают их, дабы они приносили беды людским народам.

– Дивлюсь я иногда, как же быстро проходит слава земная, и тех, кого превозносили, теперь считают чудовищами, – внезапно произнёс Всеслав. – Сына самого Хурса теперь называют лишь тварью, которая мучает людей. Когда-то его имя гремело во многих землях, и смертные почитали его как спасителя целых племён.

– Похоже, что ты знаешь больше меня, – удивился конюх.

– Расскажи, – попросил Остромир, до этого лишь наблюдавший из полутьмы. Он знал, что волк не часто начинает откровенничать, и этими моментами надо пользоваться.

– Впрочем, люди быстро забывают, – продолжал Всеслав, – и лишь немногие, кто путешествует по земле и хранит в памяти старые предания, могут рассказать, словно вернуть к жизни славу былых героев.

– Так, он был героем? – спросил Мал.

– Он рождён Хурсом, великим богом, что видит всю землю и наполняет её своим светом. Подобно отцу, он способен парить в небесах, спускаться из Ирия в мир людей и возвращаться обратно, даже подниматься до вершины Великого древа. В старые времена, когда склавы ещё жили за Гебром, и Царство левков было едино, среди многих народов прославился союз могучих богатырей, что звался Ретра. На острове среди великой реки находился их лагерь, и Сваруна предводительствовал ими, другие же были – Яромир, Бранко, Зима, славная воительница. Сын Хурса рос среди людей, и любовь к ним поселилась в его сердце, поэтому он присоединился к героям, став им хорошим другом.

– Постой… Ты хочешь сказать, что это Коршун, о котором сложено столько песен? – удивился Остромир. Он, конечно, знал легенды о союзе первых богатырей, но не подозревал, что за страшным чудовищем скрывается один из них.

– Да, братец, склавы называли его Коршуном, но среди восточных племён он прозывался Кавалом, и лишь это имя сохранилось до сего дня. Он бился плечом к плечу с самыми сильными воинами нашего народа, поражал великанов и полчища врагов, участвовал в битве с Рарогом, самым могучим змеем из всех живших. Теперь он стал лишь сказкой, легендой, звучащей в княжеских залах…

– Как же получилось, что подобный герой скрывается теперь в глуши? – недоуменно спросил велиградец.

– Это ещё один урок, братец. Предание напоминает поломанное украшение – ты можешь знать все детали сохранившейся части и любоваться ей, но даже не подозреваешь, что была и другая половина, от которой не осталось даже следа. Мне известна тайная часть этой истории. Что вы знаете о том, как погибли герои Ретры?

– Эта история покрыта тайной, – сразу взял слово Остромир, считавший себя главным, после волка, знатоком предания, по крайней мере, среди собравшихся у костра. – Говорят, что они отправились в самый дальний свой      поход, на край земли, но сгинули там, и не смогли найти их ни солнце, ни луна. Бесконечная тьма залегла где-то за великими горами, там теряются их следы.

– Есть ещё и сказка. Ты забыл? – сказал Всеслав. – Сваруна поднялся на небеса по огромной лестнице, дабы забрать золотые плоды, но назад спуститься ему не удалось, ибо лестница подломилась, и пришлось ему остаться там.

– Да, но это же просто детские байки. В них нет никакого смысла, – развёл руками юноша.

– Ты ошибаешься, братец. Когда прекрасная чаша сломана, ещё можно увидеть некоторые её обломки, но немногие поймут, частью чего они являлись раньше. Иные сказки – это остатки пропавших нитей предания, однако люди уже не считают их чем-то важным. Так и здесь. В сказке сохранилась память о последнем дерзком замысле героев.

– Что же случилось? – нетерпеливо спросил Болеслав.

– Множество врагов пали под мечами великих богатырей, страшный Рарог был повержен, дикие племена бежали, и даже Царство трепетало перед дружиной Сваруны. Казалось, что весь мир лежит у их ног, и всё им подвластно. Знайте же, что гордыня их и жажда славы были безмерны, поэтому решили они покорить не просто людские владения, но даже сам Ирий, и богов изгнать из золотой крепости. Они выступили в поход против небесных владык, мощные, словно горы, оружие их сияло как молнии, но власть детей Кернуна неодолима, и Пирас разметал их всех. Богатыри обратились в безмолвные камни, замерли навеки, мы называем теперь эти места Сиверскими горами, что высятся словно войско, и самая могучая вершина – Сваруна, когда-то наводивший ужас на всех врагов. Коршун был на стороне героев, отказавшись предать своих друзей, однако Хурс не дал погубить своего сына, вместо этого его навсегда изгнали из Ирия. Кавал укрылся в глухих урочищах и больше не показывался людям на глаза. Поколения смертных сменяли друг друга, словно листва меняется на деревьях, и великий герой превратился в чудовище, лишь немногие помнят, кем он был прежде.

– Даже представить страшно, сколько же он должен знать о богах и старых временах, – сказал Остромир. – Всё бы отдал, чтобы его увидеть.

– Тогда тебе придётся миновать тиверов и не стать жертвой для Мары, – усмехнулся Мал, – да и неизвестно, где именно этого Коршуна искать. Однако же тебе, Всеслав, удалось меня удивить, ведь и не подозревал я, что за обычной историей о чудище кроется столь древнее предание.

– Мне много приходится скитаться по земле, и обрывки давно забытых сказаний цепляются ко мне как колючки к дикому волку, – ответил бродник. – Впрочем, мы уже засиделись. Завтра долго скакать придётся, и вы ещё проклянёте свои сёдла…

Река расширилась, на теле её появились острова, покрытые густым кустарником и целыми рощицами, правый берег возвышался как жёлтая крепостная стена, и лишь в немногих местах там можно было спуститься к воде, левый же представлял из себя низкую зелёную равнину. Леса ещё поднимались по обеим сторонам реки, и мало что предвещало будущие степные пространства. Конница шла по высокому, правому берегу, дорог больше не было, и всадники чувствовали себя уязвимыми в тёмных рощах, но не всегда можно было обойти их по открытым местам. Ветер почти умер, и флот замедлился, лениво работая вёслами, лишь лёгкие ладьи, что разведывали путь, носились туда и обратно, не щадя своих гребцов. По сравнению с другими великими реками, Итиль казался пустынным, и караваны судов редко качались на его волнах. Торговый путь оживал лишь в те времена, когда кабары бывали благосклонны, или же у склавов имелось достаточно сил, дабы прорваться в Хвалисское море без разрешения. Нынешняя война почти прервала эту связь, и белоградцы не встречали на пути ни единого корабля.

Весь день конница рысила вдоль реки, то удаляясь от неё, то вновь приближаясь, отряды разведчиков разбредались на несколько вёрст, но всюду их встречали лишь дикие звери. Никто не защищал эти земли, и люди, что селились здесь, могли надеяться лишь на себя, поэтому они прятали свои скромные жилища, сливались с очертаниями лесов и холмов. Войско проносилось мимо, не замечая их, не видя даже дымков от их домишек, они же наблюдали из укрытий, не ища ничего хорошего от пришельцев. Это был мир отшельников и ведьм, беглых преступников и скитальцев, что избегали людского внимания.

Во время очередного короткого отдыха, когда поили лошадей у ручья, Остромир подъехал к Агнару и поделился своим замыслом, что не оставлял его ещё с самого вечера. Он сказал, следя, чтобы другие не прислушивались:

– Не идёт у меня из головы история, что поведал волк. Я никогда себе не прощу, если откажусь увидеть столь великого героя, каким был Коршун, просто проехав мимо. Он совсем недалеко, нужно лишь пересечь реку. Задумал я добраться до его обиталища.

– Похоже, что солнце тебе голову напекло, – северянин как раз перевязывал смоченный водой платок на волосах, ибо было довольно жарко. – Как ты переплывёшь? Утопишь своего Адху.

– Нет, я всё продумал. Коня отдам на время Люту, сам же попрошусь к бойцам на быструю ладью, что реку разведывает. Они меня далеко вперёд завезут, пока остальной флот медленно движется по течению, потом же мы на стремительном судне легко нагоним их. Если утром отправимся, то к вечеру уже назад вернёмся. Золотая гора, я слышал, совсем уже недалеко.

– Вновь ты поражаешь меня своей храбростью, которую некоторые назвали бы глупостью, – посмотрел на него гарий.

– Да, я знаю, что ты думаешь. Можешь говорить прямо – я дурак, который ищет своей смерти. Да, ты был прав не один раз, и многие мои задумки кончались плохо. Однако я всё же хочу исполнить свой замысел. Знаешь, почему?

– Всеслав на тебя дурно действует, – проворчал Агнар.

– Я понимаю все твои слова о том, что нужно беречь себя и сохранять голову на плечах, но боги любят только смелых. Мне никогда бы не достичь того, что я имею сейчас, коли бы я страшился за свою жизнь. Положимся на судьбу ещё раз.

– Не так уже многого ты достиг. Разве что десяток возможностей сложить голову в дальней стране. Мы пойдём вдвоём? Это безумно.

– Я не принуждаю тебя.

– У меня нет выбора, – покачал головой северянин.

– Не забывай, что я всё же наследник Руяничей, и владыки Ирия благосклонны ко мне. Мы вернёмся в целости, поверь. Мне даже страшно себе представить, сколько всего может рассказать Коршун, ведь он видел мир ещё до великих потрясений… Осталось только подговорить начальника ладьи.

– Влетит тебе за это.

– Оно того стоит. Думаю, что Всеслав не просто так рассказал мне о герое, он же знает, как я люблю подобные истории.

– Он хочет, чтобы ты расстался с головой?

– Нет, он верит в нашу судьбу, и он знает, что лишь глядящий в лицо опасности одерживает победу…

На следующий день удача сопутствовала Остромиру, и ему удалось воплотить в жизнь свой тайный замысел. Ещё вечером он выведал у Мала, где примерно должна находиться роща, и узнал, что до заветной горы осталось с десяток вёрст. Начальник быстрой ладьи сперва не желал рисковать, но юноша назвал себя целителем, которому очень нужны редкие травы с левого берега, он обещал заплатить две гривны, деньги немалые, и белоградец, наконец, сдался. Они условились, что судно высадит друзей близ горы и будет ждать их до самого вечера, пока остальные неспешно движутся по реке, потом же, пустив в дело все вёсла, нагонит флот. Однако, если путники не возвратятся до захода солнца, начальник снимал с себя все обязательства. Лишь Люта они посвятили в свой план, и он обещал никому не рассказывать, но позаботиться о лошадях друзей.

Утро стояло погожее, и ладья стремительно оторвалась от плотных колонн, пройдя несколько вёрст за короткое время. Она воткнулась носом в тонкий песчаный берег, когда массив Золотой горы ясно очертился на горизонте. Большей частью этот внушительный горб был покрыт зеленью, лишь в одном месте виднелась открытая стена белого камня. Остромир отдал одну гривну сразу, обещав вторую, когда дело будет сделано, и друзья, взвалив на плечи своё снаряжение, скрылись в кустарнике. Они облачились в доспехи, но скрыли их свитами и плащами, из оружия прихватили лишь меч, топор и пару кинжалов, ибо не собирались вступать в серьёзные схватки. Команда судна расположилась на берегу, однако люди всё же поглядывали по сторонам, не забывая о буйных тиверах.

Продравшись через кустарник, двоица выбралась на открытое пространство, слева была роща, справа же – овражистая равнина с островками деревьев. Они брели вперёд, пока не наткнулись на звериную тропу, что вела к горе, по ней и пошли, доверяя чутью местных обитателей. Агнар отдувался из-за жары, говоря вполголоса:

– Шуметь сейчас не надо, мало ли где эти дикие шляются… Тропка по краю рощи идёт, её и будем держаться.

– Мал рассказывал, что к горе тиверы почти не ходят, – шептал в ответ младший. – Проскользнём незаметно. Ты просто направление верное держи.

– Эх, и влетит тебе за это…

– Всё стерплю, коли героя своими глазами увижу.

– Сдаётся мне, что Кавал этот не желает никого в гости принимать, иначе бы не прятался в глухомани и людей бы не пугал.

– Ты не понимаешь.

Они огибали гору с правой стороны, поднимаясь на пологий массив её подножия, рядом открылся величественный вид на мозаику обнажённого камня, что высилась на сотни саженей, переходя в отвесные стены. Тёмные провалы пещер зияли как открытые пасти, было видно, что люди работали внутри и вырубили у входов удобные ступеньки, кое-где валялись поломанные плетёные корзины и рукояти каких-то инструментов. Однако сейчас всё было пустынно, и путники не могли найти свежих следов, будто что-то спугнуло всех местных работников.

Жара, наконец, одолела их, и двоица решила устроить привал под кроной большого дерева. Солнце достигло зенита, обозначая полдень, но им казалось, что времени ещё достаточно. Агнар достал бурдюк с водой, велиградец же развязал небольшой мешочек с припасами, они уселись спиной к спине и протянули уставшие ноги.

– Вот это палит сегодня, – обмахивался северянин. – Дома сейчас, наверное, возвращаются с утренней охоты, тащат на жердях оленей, собаки крутятся в ногах… Урожай уже собрали, время для веселия и обильных трапез. Даже на столах простых селян будет богато.

– Да, представляю, как отец осматривает свои владения, радуется, что всё исправно и работает как надо, – улыбнулся юноша. – Не знаю, ходил ли кто-нибудь из усадьбы за товаром по Нери, но сейчас суда должны возвращаться, ибо на Чёрном озере осенью сильно штормит.

– Неплохо было бы вернуться, – сказал гарий.

– Не знаю… Я немного скучаю по дому, но та новая жизнь, что открылась передо мной, кажется важнее. Моя судьба лежит в другом месте. Я чувствую себя птицей, которая покинула гнездо, чтобы увидеть огромный мир.

– Да, я догадывался, что ты думаешь о чём-то таком, – кивнул Агнар. – Я не говорил тебе, но всегда видел, что ты дома не удержишься. Когда мы играли вместе, охотились и бродили по лесам вокруг твоей усадьбы, это всегда было видно… Вот, Доброслав, он другой, в нём есть какая-то устойчивость, словно он готов стать опорой своего рода, ты же – нет, ты неприкаян как ветер.

– Жалеешь, что отправился со мной, а не с ним?

– Нет, Остр. Я тебе нужнее. Когда-то твой отец поставил меня перед собой и сказал так грозно: “клянёшься ли ты защищать твоих названных братьев, помогать им во всём и положить за них свою жизнь… стой передо мной как свободный человек”. Мне было совсем немного лет тогда, но я запомнил этот день на всю жизнь. Мне было поручено защищать вас обоих… но я очень быстро выбрал тебя. Всегда есть любимчики, ты же знаешь. Ты больше нуждался. Нет, я не говорю, что ты был слабее, просто ты часто увлекался, весь уходил в себя, не видя, что происходит вокруг, и тебе нужен был надёжный щит.

– Ты же знаешь, что я не считаю тебя слугой и всегда относился как к брату. Не упрекай меня тем, что тебе приходится таскаться за мной против желания.

– Я не упрекаю. Ты делаешь то, что и должен, следуешь своей душе, для меня же служение вашей семье – дело жизни. Это не тягость, но собственный выбор. Вы приняли меня в семью, дали мне истинную свободу, и я не забуду своего долга. Однако я всё же буду напоминать тебе о доме, буду как якорь, что удерживает твой корабль от излишнего безрассудства.

– Пока у тебя не очень хорошо получается.

– Да, тебя заносит, куда не следует, однако твой щит всё же с тобой. Ладно, нам нужно идти…

Вершина осталась позади, и они вглядывались в лежащую внизу долину, где проглядывала линия дороги, что пронизала тёмную рощу. Они не знали, куда ведёт этот тракт, и кто создал его, однако было ясно, что им нужно именно туда. В одном месте возвышалась группа особенно могучих деревьев, что выглядели как настоящая крепость.

– Поспешим туда, – Остромир указал рукой на мрачный массив и первым сделал несколько шагов. В этот момент из кустов слева появился неизвестный человек, его потемневшая рубаха свидетельствовала, что он ползал где-то в грязи, на плече висел мешок, на кожаном поясе – длинный нож. Мужик опирался на короткое копьё и смотрел недобро, ясно было, что он сразу узнал в путниках чужаков. Друзья не успели ещё ничего сделать, а рядом с ним возник второй бородач, сразу схватившийся за широколезвийный топор.

– Пусть боги помогут вам, добрые люди, – сказал юноша, осторожно осматриваясь кругом, но не решаясь пока браться за оружие.

– Добрые, да не для тебя, – ответил незнакомец, и друзья поняли, что он из склавского рода. – Наше золото мы кому попало не отдаём.

– Нам не нужны ваши пещеры, – покачал головой младший. – Мы здесь за другим.

– Чего же вам нужно? Грязь, да мох? – насупился другой. – Видели мы ваши суда, что покрыли реку. Хотите нашими богатствами поживиться…

– Мы собираем коренья и травы, это для целительства, – Остромир, казалось, сам не особо поверил в свои слова. – Мы просто пойдём дальше. Мы уходим.

– За корешками на сотнях судов вышли? Ты держишь нас за дураков, – скрипуче рассмеялся мужик.

– Уходим быстро, – Агнар выхватил свой топор и взял друга за плечо. – Эти два лесовика слишком уж нагло говорят с нами, а у нас, ведь, кольчуги и оружие серьёзное. Они даже не боятся, что мы их прирежем. Могу поклясться, что у них здесь куча народу.

Путники быстро двинулись в долину, не обращая больше внимания на окрики тиверов, слабого оружия этих двоих они не особо боялись, поэтому просто бежали, лишь изредка оборачиваясь. Внезапно над головой юноши пронеслась стрела, из кустов высыпали многочисленные фигуры, что кричали, потрясая копьями и луками.

– Беги! Нельзя нам вязаться с ними! – северянин подгонял велиградца, засунув край плаща за пояс, дабы не мешался в ногах. Они неслись со всех ног, но всё же понимали, что долго так продолжаться не может, и вес брони сделает своё дело. Стрелы, посылаемые слабыми тетивами, не могли причинить им серьёзного ущерба, однако враги сокращали разрыв, пытаясь обойти беглецов слева и перерезать им путь.

Открытое пространство сменилось стеной тёмного леса, они лавировали меж стволов, стараясь не терять друг друга из виду. Дорога нигде не просматривалась, но заплутать в чаще друзья боялись сейчас меньше всего, ибо имелись дела поважнее – расстояние до противников стало минимальным. Гарий заметил рядом длинный и глубокий овраг, он потянул юношу именно туда, и они вместе скатились на его сумрачное дно, где стояли стройные заросли крапивы.

– Теперь они нас обойдут, – сказал Остромир.

– Нет, ещё есть шанс, – ответил Агнар, взяв топор обеими руками. – На ровном месте они бы нам двигаться не дали, а здесь у нас есть путь. Овраг этот далеко в лес тянется, с боков мы защищены, будем прорываться вперёд, пока есть, куда идти. Я тыл прикрою, а ты продвигайся.

Тиверы гурьбой скатились вниз, им казалось, что победа уже в руках, около двух десятков их выстроились перед северянином, ещё пятеро перерезали овраг с другой стороны. Впрочем, никто из них не был воином в истинном смысле, и оружие они использовали лишь для защиты своих шахт и ссор с другими племенами. Облачённые в простые рубахи, потрясавшие плотницкими топорами и дротиками, они были как собаки, крутящиеся вокруг пары могучих медведей.

– Не бойся их, – прошептал гарий. – Смело иди вперёд и гони их клинком. Эти твари могут только лаять, но кусаются слабо. Береги голову от камней.

Велиградец пошёл по оврагу, раскрутив меч, и враги начали отступать, не желая оказаться в зоне действия его стали. Северянин медленно двигался спиной вперёд, на него налетел самый нетерпеливый из противников, но сразу же получил удар в лицо, откатившись в сторону. Друзьям удалось набрать неплохую скорость и преодолеть несколько десятков саженей, тиверы попытались остановить Остромира, но это закончилось лишь рассечением кисти для одного из них. Нападавшие стали метать камни и дротики, однако путники закрывали головы руками, и снаряды не причиняли серьёзного вреда. Впереди возник густой кустарник, и Агнар, увидев его, крикнул:

– Давай туда, смелей! Там им будет не развернуться!

Остромир сделал ещё один рывок, и враги перед ним разбежались в стороны, карабкаясь по стенкам оврага, они понимали, что в кустах могут не успеть отпрянуть от клинка. Юноша начал продираться через листву, и северянин последовал за ним, удовлетворённо заметив, что камни теперь совсем не страшны. Они стремительно прорезали небольшую рощу и выскочили на другой её стороне, увидев, что овраг заметно сужается, под ногами захлюпала вода. Тиверы теперь двигались поверху, занимая позиции с обеих сторон.

– Куда дальше? – сам у себя спросил младший.

– Бежать нам некуда… разве что река, – прошептал гарий.

В этот момент тень пронеслась по небу, и ветви зашелестели от внезапного порыва ветра, лесные обитатели остановились, подняв головы вверх. Лица их изменились, они словно напрочь забыли о противниках, о чём-то коротко посовещались и повернули назад. Очень скоро тиверы скрылись из виду, и даже шум их движения стих.

– Куда это они? – удивился юноша.

– Похоже, их сильно напугала эта тень. Тот, кого ты так ищешь, рядом, – проворчал Агнар.

– Это был Коршун?

– Может быть. Тиверы-то точно знают, что нужно его бояться, только мы, пара дураков, идём вперёд. Из одной опасности прямо в другую.

– Он не чудовище, – мотнул головой Остромир. Он вложил меч в ножны и решительно направился дальше, зная, что друг его не оставит.

Они выбрались из оврага, однако лес вокруг не давал почти никаких ориентиров, и найти дорогу представлялось делом непростым. По положению солнца, которое заметно снизилось, они могли лишь понять, в каком направлении следует идти. Северянин забирал вправо, припоминая, что тракт лежал именно там, он не убирал свой топор, тогда как младший показывал всем своим видом, что не ждёт от таинственного Кавала ничего плохого. Вокруг стояла тишина, лишь птицы перекликались в кронах и вспархивали изредка в небо. Наконец, гарий радостно воскликнул, увидев впереди ровную просеку между деревьев. Они выбежали на земляную дорогу, довольно узкую, но всё ещё проглядывающую в траве.

– Не успеем мы до заката, – покачал головой Агнар. – Нужно назад поворачивать.

– Нет, мы уже почти пришли, – юноша показал на могучую крепость из огромных, тёмных стволов, кроны которых образовывали целое зелёное облако. – Это то самое место.

Они пошли по тракту открыто, словно показывая, что не имеют злых намерений. Остромир сдерживался, чтобы не задирать голову и слишком уж явно озираться по сторонам, северянин же в душе надеялся, что столь пугающее всех существо не покажется им, оставшись сокрытым в своём лесном бастионе. Мир вокруг словно затих, деревья тянулись всё выше, и группа великанов с золотистыми стволами приближалась, крепость их крон уже нависала над путниками. Они остановились напротив удивительных громад, рассматривая их, вслушиваясь в затаившуюся тишину. Самые нижние ветви находились на высоте пятнадцати саженей от земли, тучи листьев были столь плотны, что почти не пропускали солнечного света.

– Там может разместиться целый дом на ветвях, а снизу ничего будет не видно, – сказал гарий. – Разве что никакой лестницы нет, даже верёвки.

– Это его убежище, – кивнул младший.

– Сдаётся мне, что мы его мало заботим. Надо уже подумать о возвращении…

В этот момент в спины им ударила мощная воздушная волна, будто просвистели могучие крылья, и что-то тяжёлое спустилось на землю. Они разом обернулись, припав к дороге, словно ожидая удара в спину, и увиденное весьма их поразило. Глаза резанул золотистый свет, но очень быстро они несколько привыкли и смогли выхватить в этом свечении высокую фигуру, напоминавшую человеческую. Сияние постепенно гасло, перед ними стояло могучее существо, покрытое перьями, в руках оно сжимало длинный меч, за плечами его замерли развёрнутые больше чем на сажень крылья. Более же всего их поразила его голова, ибо, вместо человеческого лица, на них смотрела хищная птица, с острым, изогнутым клювом и золотыми глазами.

– Вот тебе на, – прошептал Агнар, покрепче ухватив топор и расставив ноги.

– Коршун, великий герой, – Остромир вёл себя совершенно иначе, он убрал руки от оружия и склонил голову перед обитателем лесной крепости.

– Давно я не слышал этого имени, – голос существа оказался вполне человеческим, он тёк как тяжёлый поток, обволакивая со всех сторон. – Ты не бежишь и не сражаешься. Что тебе нужно? Откуда тебе известно это имя?

– Я не ошибся, и ты, действительно, сын светлого божества, герой Ретры, – ободрился юноша. – Убери топор, Агнар, он не причинит нам вреда.

– Ты слишком самонадеян. Люди как листья, что несомы ветром, поколения вас проходят мимо меня, но никто из вас мне не нужен, и ты тоже. Убирайтесь, пока я даю возможность. Я не всегда бываю так добр, – Кавал продолжал держать меч поперёк тела на уровне пояса, металл переливался золотыми полосами.

– Я не похож на других, я знаю, кто ты на самом деле, и что с тобой случилось, – ответил младший, не двигаясь с места. – Мне кажется, что ты не причинишь нам зла. Ты пожертвовал слишком многим ради людей.

– Кто тебе рассказал обо мне? – искрящийся птичий глаз словно прожигал велиградца насквозь.

– Один человек, что сведущ в предании, наследник старого рода.

– Кто? Тех, кто ещё помнит обо мне, можно пересчитать по пальцам.

– Всеслав из рода Руяничей, – не стал скрывать Остромир.

– Змеиное семя, волк, рыщущий во тьме, – кивнул герой. – Выходит, что он ещё скитается по миру, ещё сопротивляется воле отца… Зачем он послал тебя?

– Так, Всеслав бывал у тебя? – спросил гарий, немного опустив оружие.

– Да. Мы похожи с ним, словно осколки старого мира, которым сейчас уже не место. Если он прислал вас, значит у него была важная причина.

– Он не присылал, он лишь рассказал нам твою историю, и я сам дерзнул отправиться к твоему убежищу, – признался юноша. – Ты же великий герой, и я не мог упустить такой возможности.

– И кто же ты таков? Наделал немало шума, разозлил тиверов, лесных жителей, растревожил их шахты, где родится золото… Я видел флот на Итиле, могучая сила. Вы двое, разумеется, с судна сошли. Куда вновь направились непоседливые белоградцы? – Коршун опустил меч, уперев его остриём в землю, угроза ушла из его движений.

– Ратислав, княжий брат, выступил походом на кунов и кабаров, дабы разорить их и устрашить, – подтвердил младший.

– Всё как и всегда, – заключил герой. – Смертные ходят набегами друг на друга, ищут славу на поле брани. Когда-то и моя душа ликовала от этого, но ныне я знаю, что все деяния людские проходят как сон… Посмотри на эту дорогу. Когда-то люди надрывались, создавая её, это было ещё до склавов, они добывали золото и возили его на тяжёлых телегах, доставляли товары к реке, но потом их смело военным пожаром, снова и снова. Дорога пришла в запустение, я наблюдал, как она постепенно разрушалась и зарастала, как поднимались молодые деревья и становились столетними великанами, как они умирали, рушась гнилыми телами в траву. Люди ходили здесь всё меньше, а потом и вовсе перестали. Лесные тиверы прозвали эту дорогу Путь мертвецов, стали рассказывать сказки, будто я сторожу этот тракт, но они не знают, как всё было на самом деле. Когда-нибудь и от склавов останется не больше.

– Имена наших предков помнят песни и сказания, – возразил Агнар.

– Да, песни… Мне довелось слышать песни столь прекрасные, что вам сложно себе представить, созданные народами, о существовании которых вы даже не знаете, их пели в городах, чьи имена вам не знакомы. Где они все сейчас? Кто помнит героев, воспеваемых в них? Кто знает те языки, на которых они составлены? Последние уста замолчали, и память ушла. Для вас они лишь груда полуистлевших пергаменов, холодные камни с непонятными письменами. Не стройте ложных надежд, – Коршун оставался неумолим. – Однако ты, юноша, всё ещё не назвал себя.

– Остромир, сын Жизномира… вернее, я узнал недавно, что мой отец… это долго рассказывать, знай лишь, что я принадлежу к роду Руяничей, как и Всеслав, – несколько замялся юноша, однако под взглядом могучего богатыря он просто не мог ничего утаить.

– Я слышал о Руяне. Мне пришлось немало скитаться, прежде чем осесть в этой глуши, я видел Огнива, видел, как создавалось и рушилось могущество Арсы… В тебе светится божественная кровь, я узнаю огонь Пираса. Да, Отец богов привёл в мир Руяна, своего буйного сына, положил начало великому роду, но теперь от него остались лишь осколки. Твой свет не таков, как у волка, ты можешь нести людям благо. Что ты хотел от меня?

– Увидеть тебя. Узнать подлинную историю Ретры, братства героев. Боги, мне даже страшно представить, сколько всего ты мог бы рассказать.

– Ну, спрашивай, наследник божественного рода.

– Почему же ты, несравненный воин, больше не выходишь на защиту склавов, как было прежде? Почему твой меч не разит врагов? Савиры, обры, куны осаждали нас всё это время, но ты не выступил против них.

– Если ты слышал рассказы обо мне, то знаешь, что не было в мире между морей бойцов яростнее и храбрее нас, не было народа, что бы не трепетал перед нами. Мы разнесли имя склавов по всем сторонам света, мы сокрушали Великую стену, построенную левками, дабы оградить их города, даже сам Цес, правитель Рума, не смог одолеть нас. Однако все наши победы пошли прахом, когда боги низвергли нас за безмерную гордыню. Тогда я понял, что вся наша слава – ничто. Многие ли желали помочь нам, когда небесные владыки обратили на нас свой гнев? Многие ли горевали о нас? Земля словно вздохнула с облегчением, сбросив героев Ретры со своего тела, города возликовали, избавившись от нашего буйства. Удел смертных не изменить – сколько бы мы не побили врагов, всегда появятся новые. Страдания предписаны смертным самими богами. Едва увидев утро, люди уже вступают в ночь, и смерть осеняет каждого из них, и немногим суждено вступить в Ирий. Даже великие герои, имеющие часть божественной крови, не пересилят своей смертной природы.

– Мы слышали, что княжества ждёт великая война, которая охватит все земли. Преслава желает вновь утвердить единого правителя над всеми городами, и пойдёт на всё ради этого. Страдания людей будут неисчислимы. Только человек без сердца может безучастно взирать на это, – сказал Остромир.

– Я не человек, – напомнил Коршун. – Если ты ждёшь помощи, то не получишь её. Я не выйду в мир до Битвы Богов. Печать, наложенная на меня, непреложна – я был низвергнут, лишён пути в чертоги отца, и мой союз с людьми с того времени расторгнут.

– Идём же, Остр. Нам здесь больше нечего делать, он не станет помогать, – Агнар тревожно поглядывал на низкое солнце. – Боюсь, что не успеем на ладью.

– Я хочу спросить ещё о многом, – мотнул головой младший. – Расскажи мне, о герой, каким был великий Сваруна. Не думаю, что он бы отказался помогать склавам.

– Он бы не отказался, ведь сердце его всегда было со своим народом. Я склонил душу свою к людям именно по его примеру, ибо он поразил меня – огромный как гора, способный вырвать из земли могучее дерево и крушить им целые полки, он мог проникнуться любовью к самому слабому из живых существ, и всегда защищал тех, кто нуждался. Горе было тем, кто встречал его в моменты гнева, но те, к кому лежало его сердце, обретали помощь во всём. Мне казалось, что под его началом мы способны одолеть саму смерть.

– Я таким его себе и представлял. Как же жалко, что великие богатыри больше не приходят в наш мир, – прошептал велиградец.

– Он сам выбрал свой удел. Его любовь к людям заставила его восстать даже против богов, я видел это, ибо стоял рядом с ним. Многие сказали бы, что он безумец, но я не отрёкся от него, даже зная, что понесу за это тяжкое наказание, – герой взмахнул крыльями, на мгновение оторвавшись от земли. – Однако же солнце садится, и наш разговор уже затянулся. Идите своей дорогой, дети смертного рода, ночь здесь неблагодарна, да и тиверы скоро вернутся с большим подкреплением. Я спугнул их лишь на время.

– Мы уже не успеем. Судно отойдёт от берега совсем скоро, – вздохнул гарий. – Надо бежать к реке, костёр развести. Может быть, они будут искать нас.

– Я вижу, что друзья не собираются вас ждать, – склонил голову Коршун, вложив свой меч в ножны на поясе. – Окажу вам ещё одну услугу, доставлю на берег. Держите своё оружие и снаряжение покрепче, дабы не потерять.

– Погоди. Чего ты… – Остромир не успел закончить, ибо сын Хурса мгновенно подхватил их обоих, вцепившись сзади в воротники кольчуг, и взмыл в небо. Он нёс двух тяжеловооружённых бойцов без всякого усилия, поднявшись над вершинами деревьев, и лес мчался у них под ногами, впереди же стремительно росла Золотая гора. Агнар весь сжался, держась за топор, юноша же быстро преодолел страх и полностью доверился крылатому герою, любуясь окрестными видами. Чувство полёта пьянило его, и ветер раздувал плащ, скользя потоками по коже. Солнце заваливалось за горизонт, и алая полоса ширилась как гигантское полотнище.

Чтобы не попадаться на глаза всё ещё ожидавшим гребцам с ладьи, Коршун резко взял влево, снизился до самых вершин и опустился на землю в сотне саженей от судна. Друзья встали на ноги, но ещё покачивались, не веря, что обрели твёрдую почву.

– Теперь можете идти. Как видите, даже смертные могут иногда воспарить над землёй, – в голосе героя чувствовалась усмешка.

– Боги, ты истинно могучий богатырь… Словно в старые времена. Твоя сила неодолима, – прошептал Остромир.

– Идите, у вас мало времени, – сын Хурса начал подниматься в воздух. – Если я ещё не разучился видеть огонь внутри людей, то могу предсказать тебе, юноша, славную судьбу. Ты пришёл сюда, ибо не уверен в своём пути, не знаешь до конца, что делать с божественной кровью, нежданным даром… Я знаю, я видел немало таких. Ты ждёшь от меня совета? Скажу лишь одно – не сомневайся в своём предназначении. Ты можешь помогать людям, у тебя есть сила для этого, и, похоже, что именно в этом твоя судьба.

– Прощай! – крикнул младший, когда огромная птица поднялась выше крон могучих деревьев. Коршун развернулся в воздухе и помчался над рекой, на фоне алого заката он стал похож на гигантского орла, высматривавшего свою добычу.

– Ты можешь поверить, что это не сон, Агнар? – Остромир обессилено опустился на песок.

– Да, удивительное чудо, – согласился северянин, – только нам нужно спешить. Бежим, пока ещё не поздно.

– Думаешь, Всеслав нарочно рассказал мне об убежище героя?

– Он мог. По крайней мере, это на него очень похоже.

– Даже если и так, то я ему благодарен…