Читать книгу Наследник рода. Том второй - Михаил Щербенко - Страница 6

Ночь осталась позади, и утро застало их в дороге. Низкое, ленивое солнце окрасило полотна щитов, словно заполнило свежей кровью блестящий металл шлемов и наконечники копий, сейчас на него можно было смотреть, почти не прикрывая глаз. Во тьме приходилось лишь угадывать очертания природы вокруг, теперь же они увидели, что едут по краю водного пространства, сливавшегося прямо с небом на горизонте.

– Тархань. Великие болота, врата Хвалисского моря, – сказал Сухан юноше, указывая на это зрелище. – Сейчас тут рыба жирная, все обитатели этих мест отправляются на лов.

Остромир, впрочем, не видел никакого моря, слева от него раскинулись лишь неглубокие заводи, расчерченные линиями камыша, кое-где виднелись островки и земляные косы. Казалось, что можно долго идти там, имея воду по пояс, а то и меньше, ловить рыбу прямо руками, заставляя её выпрыгивать на поверхность. Птиц было так много, что стаи их походили на живые облака, и оставалось лишь жалеть, что нет времени на охоту.

– Ты не смотри на эти болота, дальше на юге наше море выглядит совсем иначе, – вставил Кубрат, плотно перемотавший свою ногу. – Оно чистое и широкое, очень тёплое. Штормов на нём почти никогда не бывает. Сами мы не мореходы, но другие народы легко скользят по его глади на судах. Видел бы ты прекрасные города, что поднимаются на его берегах.

– Вот только обитатели тех городов нам не друзья, – заметил седой бродник. – В старые времена хиваты выводили в Хвалисское море великий флот, устрашавший многие народы. Они грабили и разоряли кабаров, врывались даже в Итиль, высоко поднимались по реке, и белоградцам приходилось биться с ними.

– Однако и склавы не оставались в долгу, – усмехнулся хвалисс, – они сами делали стремительные морские набеги на города. Вспомнить хотя бы Милорада Сокола. Немало песен было сложено о его походах за богатством, о том, как он похитил дочь правителя ширванов.

– Да, я знаю эти истории, – кивнул велиградец. – Рассказывают, будто, когда хиваты снарядили большой флот, чтобы настичь его, и уже приближались, он попросил помощи у Свара, который поднял все лёгкие ладьи склавов в небо, и они уплыли меж облаков.

– Не удивлён, что ты знаешь, – сказал Сухан. – Когда мне довелось впервые увидеть это море, где тяжёлые облака почти касаются воды, я готов был поверить даже в корабли в небе. Удивительная земля, полная тайн.

– Не отставайте! – подгонял их Лют. – Волк уже ушёл далеко вперёд!

Всеслав, и правда, был всегда в голове отряда, он стал словно внимательнее, обычно молчал, всматриваясь в равнину. Усталость не могла его укротить, с утра до позднего вечера фигура его оставалась безупречно прямой, и Призрак не менял ритма своей скачки. Все понимали, что именно на него легла основная ответственность в этом походе, и сам он, приняв решение, не мог позволить себе ошибки. Настроение предводителя передалось и остальным, люди словно стали собраннее, неуверенность и сомнения покинули их, сменившись готовностью к новым испытаниям.

Уже через два дня водное пространство окончательно отступило, и перед ними раскинулась степь, тихо лежавшая под шатром небес. Даже тени гор ещё не показались на горизонте, как бы ни вглядывались воины в земли по левую руку. Упругие травы пружинили под копытами, уже охваченные рыжей сухостью. Всадники скакали в доспехах, но без шлемов, щиты и копья были приторочены к сёдлам, за собой они тянули нескольких запасных лошадей из числа тех, что захватили у кунов. В случае встречи с чужаками, важно было заметить их первыми, однако степь была пуста, и за дни пути они видели лишь птиц и животных.

Вечерами они вставали лагерем и разжигали небольшие костры, укрытые от постороннего взгляда боками лошадей. Ночью становилось заметно холоднее, поэтому приходилось кутаться в одежду и жаться к огню, помогали и дружеские беседы перед сном. Велиградец с друзьями обычно расспрашивали левка, желая узнать, как живут люди в Царстве.

– Хорошо, наверное, быть сыном правителя большого города? – спрашивала Искра. – Тебе не пришлось бороться за кусок хлеба, но уверена, что ты сразу имел всё, что бы ни пожелал.

– Должность комита или наместника вовсе не так прибыльна, как вам кажется, – качал головой южанин. – Вы можете не поверить, но комит должен заботиться о городе, а не жить за его счёт. Он не имеет права запускать руку в городскую казну или издавать законы ради своего блага. Что же касается меня, то отец хотел, чтобы я познал тяготы жизни простого воина, чтобы слишком не зазнавался, как он говорил. В следующем году я должен был занять место тетрарха, командира небольшого отряда, что охраняет границу. Теперь, вот, не суждено уже, и Диоген даже посмеивается надо мной, ведь он этот пост получил раньше.

– Я просто хочу отвлечь его от мрачных мыслей, – сказал его друг по-склавски. Только они двое знали язык, поэтому обычно садились не с другими южанами, но старались удовлетворить любопытство бойцов отряда.

– Так ты командуешь воинами? – удивилась девушка. – Что-то ты не похож на воина.

Большинство склавов согласились бы с ней, ибо левк имел совсем не воинственную внешность. Даже в походе он носил опрятную одежду, изящный плащ, что был завязан на плече, длинные волосы и завитая в колечки борода всегда находились в идеальном состоянии. Тонкие пальцы его были украшены кольцами, предназначенные более для работы с книгой, а не оружием.

– Война – это работа разума, а не грубой силы, – ответил Диоген, – хотя рутенам этого не понять. Вы сражаетесь неумно, прёте вперёд, сломя голову, и поэтому вас легко разбить.

– Скажи это тем левкам, что бежали перед великими склавскими князьями, – усмехнулась девушка, – ведь все знают, что наши герои срывали врата с ваших городов.

– Ты бывал раньше в степи? – спрашивал у Аргира юноша, желая сменить тему и избежать очередных споров. – Кажется, что тебе здесь многое известно.

– Так далеко я забрался впервые, но прежде мне частенько приходилось посещать степи близ Тираса, что в феме Климаты, – отвечал тот.

– Фемы? – не понял Остромир.

– Мы делим земли на провинции или области, называемые фемами, – пояснил левк. – Восточнее Таниса находится фема Климаты, западнее же – фема Эремос. У каждой фемы есть главный город, где правит наместник, которого мы называем комитом.

– И часто вы ссоритесь с соседними народами? Не легко, наверное, иметь рядом степи и неспокойные кочевые племена, – продолжал расспросы велиградец.

– Мы уже привыкли. Опасного зверя можно приручить или обмануть… Я не говорю о хвалиссах, пусть воин в вашем отряде не обижается, – поспешил извиниться Аргир. – Мы узнали их как людей чести, с которыми можно заключить прочный союз.

– Тавроматы ничем не отличаются от других, – вставил Диоген, поглаживая свою бороду. – Разве что с ними легче договориться, чем с савирами.

– От меня не укрылось, что вы называете народы какими-то странными именами, – юноша вновь не стал отвечать на довольно явную грубость левка. – Вы говорите о савирах, но ведь они исчезли несколько сотен лет назад, да и нас называете рутенами.

– А вы и есть рутены, – ответил Диоген. – Издавна принято, что народ прозывается от сильнейшего рода, что правит остальными, и у вас такими были рутены. Они вели, а иные ваши племена следовали и подчинялись. Мы называли вас рутенами столетия назад, называем и теперь, и не важно, что сами вы уже забыли это имя. Многие забывают, но Рум помнит, ибо он стоит в веках как незыблемая скала.

– Простите непочтительность моего друга, он просто не часто общается с жителями северных земель и многого не знает о ваших обычаях, – взял слово Аргир. – Он хочет сказать, что у нас, левков, принято придерживаться старых, проверенных имён. Мы не желаем поддаваться течению непостоянного времени, что меняет названия по своей прихоти. Да, мы называем кунов и обров савирами, хотя, конечно, знаем, что савиры давно покинули мир, и новые хищники к ним не имеют отношения, но больно уже эти похожи на старых разорителей. Хвалиссов мы зовём тавроматами в память о прошлых благородных всадниках, народ Агнара прозываем фрисами, ведь под этим именем они были известны ещё во времена великих правителей, волохов же называем кимврами, памятуя об их предках, что разоряли наши земли столетия назад.

– Мы просто смотрим на суть вещей, – вставил Диоген, – а вещи со временем не меняются. Впрочем, вряд ли вы поймёте.

– Выходит, что и ваша страна охвачена мятежами? – подала голос Искра, переведя разговор на другую тему. – Что за мятежники захватили твой город? Кто сражается друг с другом? Братья или иные родственники?

– У нашего севастоса нет братьев, да, если бы и были, они не имеют никаких прав на владычество. Правитель Рума не походит на ваших князей, что делят власть с родом, нет, его выбирает само божество, и лучшие из народа утверждают его на престоле. Каждый раз это происходит заново, и правителем может быть даже человек из самого незнатного рода. Он ни в коем случае не упивается своей властью или значимостью, но всегда помнит, что он – лишь смертный, избранный божеством как наместник, и в своё время он сойдёт в прах, как и все люди. Мне довелось видеть нынешнего севастоса лишь однажды. Ещё ребёнком я ездил с отцом в Хризастеру и наблюдал как Пелагос, молодой тогда юноша, выезжает на площадь, окружённый своей свитой, однако даже тогда в нём проглядывали черты избранного высшим законом.

– Кто же поднял мятеж? – спросил Остромир.

– Такое случается время от времени. Тот или иной человек объявляет себя избранником бога и начинает собирать сторонников. Люди легко верят в чудеса, в необычное спасение от смерти и тому подобное, поэтому идут за самозванцем, – ответил левк. – Нынче объявился некий Каллиник, как говорят, бывший хранитель городских печатей, ему удалось разбить войско наместника Ядеры и захватить крепость. Война идёт уже четвёртый год, но Пелагосу пока не удаётся окончательно подавить мятеж. То и дело командиры отрядов и целых армий переходят на сторону самозванца, чтобы попытать свою удачу, это сделал и Спатион. Нам остаётся лишь надеяться, что Митар дарует Руму мир.

– Митар – это ваш бог? – поинтересовалась Искра. – Главный из всех?

– Он единственный, создатель всего сущего. Тех, кого вы считаете богами, мы называем демонами, но они лишь слуги Митара, словно рой светящихся насекомых они вьются вокруг вседержителя. Эту простую правду наши жрецы стараются донести до других народов, и некоторые уже приняли её, другие же всё ещё упорствуют.

– Это не может быть правдой, – усмехнулась девушка. – Когда мы будем в Ирии, облачённые крыльями и с мечами, сопровождая могучего Пираса, мы посмеёмся над вашими глупостями.

– Прямо сейчас мы не выясним, кто из богов сильнее, – примирительно сказал Остромир. – Ответь лучше, чем ты собираешься платить наёмникам в Таматархе. У вас собой, вроде, нет больших денег.

– Сразу я не смогу заплатить, это правда, – кивнул Аргир, – однако я могу обещать оплату по окончании нашего дела. Мне поверят, конечно, лишь те, кто знает меня как человека слова.

– И такие есть? – спросила Искра.

– Да, у меня есть знакомые в городе, по крайней мере, они часто туда наведываются.

– Почему же тогда вы сразу не поскакали в Таматарху, а блуждали в степи?

– Честно сказать, мы уже наведывались в город ранее, но нас прогнали оттуда. Не все местные были мне рады. Однако теперь, когда у нас есть сорок бойцов, такого уже не случится.

– Что-то не нравится мне это, – прошептал гарий.

– Не беспокойтесь. Нам не придётся там сражаться.

Дни сменяли друг друга, и путь продолжался всё в том же монотонном пейзаже, ибо степи раскинулись широко. Быстро выяснилось, что не все кони одинаково приспособлены к такой местности – скакуны южных пород легко неслись по траве, и Призрак с Адху были в числе первых, низкорослые лошади кунов также упорно семенили, не проявляя признаков усталости, но крупные склавские жеребцы выдыхались быстрее. Искра с Агнаром и несколькими другими бродниками частенько отставали, впрочем, Всеслав не ругал их, ибо знал, что ни одно животное не может превзойти своей природы.

Охота стала для них очень важна, ибо пищи осталось совсем немного, поэтому воины неустанно преследовали птиц и зверей, настигая их стрелами и копьями. Иногда им попадались дрофы и красные утки, Остромир заслужил немало похвал, подстреливая их, но всё же он не мог сравниться в искусности с Кубратом. Сусликов и толстых сурков они видели часто, однако склавы считали их пищей нечистой, да и левки вполне разделяли их мнение, только хвалисс не соглашался с этим. Более же всего они охотились за стремительными антилопами, обещавшими достаточно мяса для насыщения отряда. Обычно кто-то замечал их соломенного цвета силуэты на горизонте, и люди на самых быстрых скакунах устремлялись в погоню, но далеко не всегда преследование заканчивалось успехом, ибо звери эти были стремительны.

В один из дней Остромир мчался за двумя антилопами, ничего не замечая вокруг, их белые хвосты маячили перед мордой Адху, и казалось, что осталась лишь пара скачков до верного удара. Чуть позади летел на скакуне хвалисс, однако он не стрелял, опасаясь задеть друга, да и не желая лишать того чести настигнуть дичь. Внезапно они оказались у подножия длинной, голой возвышенности, которые нередко встречались в степи, юноша взлетел на неё первым и невольно потянул удила на себя, поражённый открывшимся зрелищем. Посреди пустого пространства возвышались две массивные каменные фигуры, изображавшие то ли людей, то ли чудовищ. Велиградец сразу забыл о преследовании и подъехал к изваяниям, дабы внимательно разглядеть их, рядом остановился и Кубрат. Обе фигуры оказались мужчинами, но с ужасными чертами лиц, огромными глазами и зубастыми ртами, в руках их были изображены мечи и кинжалы. Камень нагрелся на солнце, но всё же выглядел мрачным, покрытый выбоинами и трещинами.

– Впечатляют эти твари, – сказал хвалисс. – Это дело рук кунов. Они ставят этих идолов в степи, иногда по одному, иногда же целым десятком. Должно быть, это их боги.

– Да, похожи мордами на кунов, – кивнул юноша.

– Осторожно! Там всадники! – Кубрат поднял голову и сразу заметил опасность, он указал рукой на несколько тёмных точек, что приближались слева от путников. Им не было нужды выяснять, кто это, ибо теперь все могли оказаться врагами, поэтому они быстро развернулись и понеслись к своим. Оборачиваясь, велиградец замечал, что два десятка незнакомцев продолжают преследование, это были не караванщики или путешественники с вьючным скотом, но верховые бойцы, над которыми вспыхивали острия пик.

– Враги! – закричал Остромир, когда увидел ленту отряда бродников и левков, неспешно шествовавшего своим маршрутом. Он двигал над головой своё копьё, чтобы привлечь внимание. Однако Всеслав и сам заметил нежданных гостей, поэтому скоро большая часть отряда двинулась навстречу паре беглецов.

– Стой! Нам незачем теперь бежать! Присоединимся к ним! – юноша первым остановил коня и развернулся, Кубрат встал рядом, выхватив из чехла лук. Два отряда сближались, окружённые безбрежной пустотой, и никто из них не знал ничего о другом. Внезапно они замерли на месте, разделяемые какой-то сотней шагов, и теперь, наконец, могли опознать друг друга.

– Что за люди? – спросил Лют. – Горцы или кабарские наёмники?

– Мушваны, – отозвался Сухан. – Горный народ, они редко покидают свои вершины. У этих есть кони, и, значит, они из знатных родов.

– Кому они служат? – вновь спросил молодой бродник.

– Иногда кабарам, но чаще сами себе.

Всадники имели длинные бороды, чёрные как смоль, их грубые, смуглые лица не выражали страха, широкоплечие фигуры чуть горбились как у хищных зверей. На груди у одной из их лошадей болталась чья-то отрезанная голова, попоны, казалось, были сшиты из человеческой кожи. Вооружены они были вполне обычно для кочевников – короткими копьями и луками, лишь у нескольких имелись сабли, похвастаться доспехами они также не могли. Не нужно было много времени, чтобы опознать в них разбойников, возвращавшихся из набега.

Остромир уже готовился к жаркой схватке, но волк не подавал сигнала, вместо этого он один выехал вперёд, будто желая вступить с горцами в переговоры. Он остановился перед ними, вонзив копьё в землю, словно хотел показать им своё снаряжение, потом повёл рукой, предлагая им разойтись миром. Мушваны молчали, да и, пожелай они говорить, это не принесло бы пользы, ведь отряды не знали языков друг друга. Наконец, горцы медленно повернули в сторону и порысили прочь, больше не глядя на встреченных путников.