Читать книгу Глубокая тайна - Михаил Шторм - Страница 2

– Что тебе известно о белых носорогах? – спросила Хизер.

– Насколько я помню, последнего не так давно усыпили где-то в Кении, – ответил Быков. – Старенький был, мучился. Но у него успели взять… э-э… все, что нужно для искусственного оплодотворения. И какая-то самка в американском зоопарке благополучно родила детеныша, так что появилась надежда сохранить вид.

– Подвид, – поправила Хизер. – То, что ты рассказал, касается северного белого носорога. А существует еще южный. И он прекрасно чувствует себя на природе. В том числе в Уганде. Могу тебе показать место, где полно носорогов и других зверей. Поедешь со мной в Африку?

Вопрос был настолько неожиданным, что Быков чуть не поперхнулся кофе.

Они сидели за столиком уличного кафе на бульваре Круазет и поедали один круассан на двоих, запивая его кофе – каждый из своей чашки. Каннский кинофестиваль завершился, но набережная все еще была многолюдна. Дмитрий Быков провел здесь три дня по контракту с журналом «Паблисити», снимая грандиозное звездное шоу. Праздничного настроения не было. Наоборот, если честно, Быков испытывал лишь подавленность и скуку.

Предложение отправиться в Африку застало его врасплох.

– Наверное, я буду вынужден отказаться, Хизер, – вежливо произнес он. – Я не диких зверей фотографирую, а звезд и всякие мероприятия вроде того, что здесь состоялось. – Он повел рукой, обводя жестом видимую часть Канн. – Белые носороги в эту категорию не попадают. Даже если они южные. У меня другая специализация.

Хизер одарила его ослепительной улыбкой тридцатипятилетней женщины, пользующейся услугами дорогих нью-йоркских дантистов. У нее были не слишком густые соломенные волосы, подрезанные по плечи, острый нос с тонкими ноздрями и веснушки под серыми глазами. Именно веснушки подкупили Быкова. Вернее, не сами они, а тот факт, что Хизер не старалась скрыть их макияжем.

– А у меня другие сведения, Дима, – сказала она. – Признаться, ты заинтересовал меня, и я провела небольшое расследование. Судя по тому, что мне удалось накопать в Интернете, ты семь или восемь последних лет провел в путешествиях по всему миру. И не знаменитостей снимал, а именно дикую природу. У тебя куча отличных работ. И прекрасная репутация. Что делать мужчине с такой биографией в Каннской оранжерее?

– В этом-то все дело, – неохотно признался Быков. – В биографии. Мне сорок пять, и пора что-то менять. Приключения – это, конечно, хорошо. Но на них больше теряешь, чем зарабатываешь. Плюс жизнью рискуешь всякий раз, неизвестно ради чего. С меня хватит.

– Я тебя поняла, – кивнула Хизер. – Благоразумное решение. За селебритис платят больше, чем за животных.

Говоря это, она продолжала улыбаться, но уже без прежнего сияния. В ней что-то выключилось. И от ее улыбки Быкову стало неуютно.

Он познакомился с Хизер Вестман позавчера, на презентации ее нашумевшего документального фильма об Африке. Эта работа вызвала большой международный резонанс, так что премьеру посетил целый сонм всевозможных знаменитостей, столь желанных для объектива Быкова. Хизер сама подошла к нему на фуршете и сказала, что запомнила его по репортажам об экспедиции по следам Магеллана. Так они познакомились, разговорились, ну и (пропуская ночные подробности) очутились в кафе с чашками утреннего кофе в руках.

– Какие у нас планы на сегодня? – спросил Быков, спеша сменить тему разговора.

– Никаких. Я сегодня улетаю, – ответила Хизер уже без улыбки. – Жаль, что ты отказался. Не так уж опасны носороги. Мы, люди, гораздо хуже. Никто не подсчитает, сколько носорогов браконьеры перебили в Африке за два столетия. Спиливали рога, а туши бросали. Какие-то сомнительные лекарства из этих рогов делали. Это был настоящий геноцид!

– Собираешься снять об этом фильм?

– Нет. В Уганде меня ждет удивительная женщина. Она не просто изучает черных горилл, а фактически живет среди них. Зовут ее Стелла, Стелла Сноуден. О ней-то и будет мой следующий фильм.

– Тарзан в юбке? – сострил Быков.

Шутка не удалась.

– Я работаю в жанре нон-фикшн, – сказала Хизер. – Это не игровое кино. Правда жизни. И, кстати, Стелла Сноуден не носит юбок. В обезьяньей стае это было бы опрометчиво.

– Ну да. – Быков кашлянул в кулак. – Конечно.

– Мисс Сноуден и ее помощники живут в заповеднике с богатейшей фауной, – продолжала Хизер. – Целые стада белых носорогов. Гориллы, о которых я уже говорила. И великое множество прочих зверей. Ну? Решайся, Дима. Подумай еще раз. Стоит ли отвергать такую возможность? Лагерь обеспечен всем необходимым, включая собственный джип. Нужно оплатить только дорогу.

– Почему ты настаиваешь, Хизер? Почему тебе важно, чтобы я поехал?

– Мне нужен сопровождающий, Дима. И оператор. И тот, кто поможет мне с оборудованием. И…

Она умолкла.

– Ты не договорила, – заметил Быков. – Кто еще тебе нужен?

– Я думаю, ты догадался, – просто сказала Хизер. – После того, что было ночью.

Быков задумался. По правде говоря, ему совершенно не нравилось фотографировать кинозвезд и прочих представителей шоу-бизнеса. Они были неинтересны ему и не всегда приятны из-за своей манерности и неискренности. Но за фоторепортаж о фестивале ему платили больше, чем, скажем, за полное лишений и опасностей путешествие по Амазонке или плавание через океан. Все в мире работают за деньги. Почему Быков должен быть исключением? Нужно отказаться и улыбнуться Хизер так же холодно и вежливо, как это недавно сделала она. Да, именно так он и поступит!

– Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь рассчитывать на меня, – произнес Быков, что стало для него полной неожиданностью, поскольку он намеревался сказать совсем другое.

– Спасибо, – ответила Хизер. – Я знала, что ты согласишься. И тебя ждет приз.

– Какой? – поинтересовался он.

– Вылет не сегодня, а завтра, – ответила она. – Я решила, что нам не помешает провести еще одну ночь в комфортабельных условиях. Выспимся и отдохнем как следует перед путешествием.

Отдохнуть и выспаться не получилось, так что оба наверстывали упущенное в самолете, проспав почти весь полет.

В Кампале их встретил белозубый темнокожий Кирунда, присланный, чтобы доставить в лагерь. Багажа у Хизер было немало, так что он пришелся кстати, когда Быков выкатил одну за другой две тяжело груженные тележки. Местным грузчикам свое добро Хизер не доверила.

– Только не нужно обвинять меня в расизме, – поспешила предупредить она. – Я бы и в Париже точно так же поступила.

– Но в Каннах багажом занимались грузчики, – напомнил Быков, несколько раздраженный тем, что ему пришлось потеть на жаре.

– Это был опрометчивый поступок, – нашлась Хизер, выдрессированная тиранией толерантности. – Французские грузчики ничем не лучше африканских.

– Разумеется, – смиренно подтвердил Быков.

Он мог бы долго острить по этому поводу, но пожалел подругу и поинтересовался, зачем ей так много вещей. Она объяснила, что везет не только и не столько киноаппаратуру, сколько медикаменты, книги и обучающие материалы, собранные благотворительной организацией для жителей Уганды. Ему стало стыдно. Иронизировать легко. Быть бескорыстным куда труднее.

При выходе из здания аэропорта Хизер преподала ему еще один урок, поздоровавшись с Кирундой так искренне и радушно, как будто действительно считала его ровней себе. Причем приветливость американки сочеталась с чувством собственного достоинства, не позволявшего постороннему человеку переступить невидимые, но жестко установленные границы.

Быков так не умел. Его рукопожатие было скованным, а улыбка несколько натянутой. Дело было не в происхождении или социальном статусе туземца. Просто Быков его совершенно не знал и вел себя сдержанно.

Кирунда был не просто высок, а долговяз, носил короткие шорты и желтую Mika с изображением Тарзана, оседлавшего льва. Внешность его была типично негроидной: курчавые волосы, приплюснутый нос, толстые губы, большие сахарные зубы, обнажавшиеся по любому поводу и без такового. С его сложением он мог бы стать выдающимся легкоатлетом.

– Жарко тут у вас, – сказал ему Быков, чтобы завязать разговор.

– Это еще не жара, – заверил его Кирунда, сияя.

Африканское приключение началось.