Читать книгу Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2 - Михаил Уткин - Страница 4

Прошёл месяц моего пребывания в городе Лужкове, и в августе 1999 года меня вызвали на футеровку в Нижний Тагил. Поезд номер 50 под названием «Малахит» отправлялся с Казанского вокзала тихим субботним вечером в 23.25. Компания в купе подобралась неплохая. Выше меня оказался Санёк – «ГИБДД-шник» из Горнозаводска, а соседнюю полку заняла очень вкусная девочка – глазной врач из Питера Ольга. Когда наша «Малахитовая шкатулочка» отправилась со своего девятого пути, барышня переоделась в блузочку и лосины, которые были в такую обтяжку, что нам с Саньком осталось только облизываться. Своё горе мы запивали пивом «Балтика»…

Весь следующий день мы провели в бесконечных разговорах. Санёк в Москве проводил родную сестру в Германию и возвращался домой. Олечка имела в Питере крутого хахаля, который дал ей денег на отпуск, и она, нищая бюджетница, предварительно покатавшись по подружкам в Воронеже и Москве, ехала к родителям в Нижний Тагил.

Санёк сошёл в пять утра в своём Горнозаводске, перед этим мы сфотографировались прямо в купе. Нам оставалось до Тагила ещё 4 часа. Барышня взяла у меня визиточку с телефонами, но своих ни в Нижнем Тагиле, ни в Ленинграде так и не дала. Всевышний немедленно её за это наказал – в Тагиле родители её встречать так и не пришли, а пришедшая за мною с завода «НИКОМ-огнеупор» пассажирская «Газель» завезти эту барышню домой так и не согласилась – посёлок Голый Камень был совсем в другую сторону и очень далеко.

Завод коптил себе помаленьку. Насколько бедно, по сравнению с теми же алюминиевыми заводами, жил здесь народ, можно было судить хотя бы по заводскому магазину. Из сигарет торговали только моршанской «Примой» – сигареты подороже никаким спросом не пользовались…

По ходу дела я, оказывается, попал в самый пик предвыборной борьбы за пост губернатора Свердловской области. Прямо в окна гостиницы смотрел подсвечиваемый всю ночь плакат «РОССЕЛЬ – НАШ ГУБЕРНАТОР!» Предвыборные вывески остальных шести кандидатов висели по городу тут и там, сделанные обычной краской на простынях, и очень напоминали призывы нашего Амантая-Хаджи на углу улиц Наурызбай-Батыра и Шевченко в Алматы: «Долой мафии всех стран!»

По ходу моей командировки наступили выходные. В ночь с субботы на воскресенье нас, постояльцев, осталось в гостинице «Металлург» три человека. Субботним вечером вдруг налетели ОМОН, ФСБ и ещё какие-то подобные им местные спецслужбы. Нас настоятельно предупредили, чтобы мы на следующий день не высовывали носа из своих номеров – на стадионе «Металлург», расположенном через дорогу, Россель давал городу предвыборный концерт с участием Кобзона, Газманова, Апиной, Насырова и Расторгуева. Перед концертом, с двенадцати до трёх часов дня, губернатор хотел хорошенечко угостить господ артистов в специальном номере, расположенного на моём этаже…

В воскресенье весь день лил проливной дождь и было плюс одиннадцать. Срочно вызванная рота солдат устроила над сценой «военно-полевой» брезентовый навес. Концерт всё же состоялся, и кто-то из господ артистов в самом деле ненадолго заезжал к вечеру в наш отель, но уже без Росселя. Я, правда, так и не засёк, кто именно, потому что и сама гостиница, и площадка перед ней была заполнена всякими охранниками и ментами настолько, что я счёл за благо из номера не высовываться.

Местный нижнетагильский ликёроводочный завод выпускал очень классную водку под названием «Демидовский штофъ», коей накануне, в пятницу, заводские мужики угостили меня сначала прямо в заводском кабинете. Потом мы пошли в одну из местных шашлычных точек, где свинячий шашлычок оказался гораздо вкуснее, и не дороже, чем в Новокузнецке. Дело происходило на конечной трамваев у «Тагилстроя». Мы уселись сначала внутри кафешки и, поскольку «Демидовского штофа» там не оказалось, взяли у барменши пузырёк «Гжелки», за который она потребовала заплатить сразу, а затем заказали по шашлычку. Потом нам разонравилось сидеть внутри помещения, и мы, предупредив барменшу, перебрались на улицу, за столики, стоявшие вокруг здания. Нам принесли шашлыки, мы накатили по первой, затем и по второй…

Вдруг подлетел охранник сего заведения, и с самым свирепым видом кинулся ко мне: «Где вы взяли водку?» Я даже не успел ничего сообразить, как следом за охранником подскочил и шашлычник – самый молоденький из тех трёх азербайджанцев, что крутились у мангала – и вцепился ручонками мне за грудки! Следом из кафе вылетела барменша и стала кричать охраннику: «Они у меня водку купили!!!» По ходу дела выяснилось, что ещё вчера такого пойла в баре не было. Охранник тут же отошёл, а я стряхнул с себя шашлычника и уже хотел ему врезать, как он шустренько отбежал назад к мангалу и спрятался за спины двух своих других соотечественников! Не удивило: так всегда и поступают настоящие кавказские мужчины – во время моей службы в армии такое же было…

Поодаль стояла навороченная легковушка – «BMW» какой-то одной из самых последних марок, из которой немедленно вышел солидный мужик лет сорока и направился в нашу сторону: «Здравcтвуйте, меня зовут Олег Павлович. Чего шумим?» Я как-то сразу правильно сообразил, что передо мною какой-то местный «Антибиотик», и вполне вежливо объяснил человеку, как в «подведомственном» ему заведении почём зря обижают «гостей со знойного Юга!» Мужик очень внимательно выслушал меня и тут же приказал азербайджанцам принести нам по шашлыку бесплатно. Барменша мигом организовала ему рюмочку – «смотрящий», посидев с нами немного и слегка выпив, вежливо попрощался и ушёл. Какой там «Белый Дом» и Госдума?!! Вот она теперь, реальная российская власть…

На другой день я пошёл побродить по городу, практически в самом центре которого у небольшого озерца игрушкой смотрелось одно из чудес света: крохотный настоящий металлургический заводик, построенный там лично господином Демидовым аж 277 лет назад, с которого, собственно, и начался город Нижний Тагил. Заводик до 1992 года работал, две или три его крохотные доменные печки давали чугун, вполне соответствовавший всем современным ГОСТам! Затем городские власти заводик остановили, раскрасили, как новогоднюю ёлку, и устроили там музей. А рядом на пригорке расположился бывший «господский дом» Демидова, перед которым на постаменте стоял паровоз братьев Черепановых. Местные клялись, что он настоящий…

Через неделю я поехал дальше на север Свердловской области – на Богословский алюминиевый завод в городе Краснотурьинске. К моему удивлению, там оказался самый дикий, но не по цивилизации, а по порядкам в этом городе «Медвежий угол»! Началось с того, что билеты на поезд туда были только общие – плацкартные и купейные были распроданы за месяц вперёд. 677-й пассажирский поезд сообщением Свердловск—Североуральск пришёл в Нижний Тагил по расписанию, в полпервого ночи. Я запёрся в этот переполненный общий вагон, в котором не то, что лежать, сидеть толком было негде.

Однопутная дорога с разъездами и электровозами петляла в густом кедрово-осиновом лесу между мелких сопочек, светила хорошая луна, в окошке было всё видно, да и вскоре рассвело. Поезд останавливался на каждом разъезде, пропуская бесконечные товарняки с углём и лесом. В восемь утра приехали в Серов, где и простояли, непонятно зачем, почти час. Последние 33 километра до Краснотурьинска я вытерпел с трудом.

Вокзал Краснотурьинска не был станцией или разъездом – он выглядел, как обычная остановка для электричек: рядом с железнодорожным путём был высокий, как на нашей Алма-Ате I, перрон, и довольно приличное здание вокзала. Кругом росли огромные кедры, между которыми кое-где виднелись трёх- и девятиэтажные домики. В городке было семь пассажирских трамваев и один вагон-снегоочиститель, правда в отличие от ильфо-петровского Старгорода, они были пронумерованы не от 701 до 710, а от 1 до 8.

Часть трамвайчиков ходила из города до главной проходной алюминиевого завода по первой трамвайной линии – однопутной, и с разъездами посредине, а вторая часть – до дальней проходной того же завода по второй такой же линии. Пересечение обоих маршрутов было в центре города, как раз у трамвайного депо, а номеров маршрутов вообще не было, и народ каким-то образом ориентировался, куда ехать, то ли по бортовым номерам трамваев, то ли ещё как… Ничего не соображая после бессонной ночи, я пошёл на «маршрутку».

На Богословском алюминиевом заводе существовал какой-то совершенно дикий пропускной режим, и тот сотрудник, который вызвал меня туда в командировку, оформлял мне пропуск на завод аж три часа. Когда с готовым пропуском я пошёл на территорию, охрана заставила меня дуть в стаканчик – глаза красные! – подумали, что я пьян! Я объяснил этим скотам, как я катался всю эту бессонную ночь в общем вагоне. Пропустили, но извиниться даже и не подумали…

Вечером я поехал заселяться в заводскую гостиницу. Дежурная администраторша, увидев мой казахский паспорт, тут же зарядила цену за номер в два раза дороже, чем для граждан самой России, и сказала, что у неё есть на это письменное распоряжение директора завода. Я остался крайне низкого мнения об этом директоре, а сил на то, чтобы и дальше удивляться диким порядкам этого «медвежьего угла», уже не было. Когда меня отвели в номер, прибежала тётка-горничная и демонстративно повключала все электроприборы и телевизор: «Смотрите – всё работает! При сдаче номера не говорите, что было сломано!» Я моментально упал спать, принципиально не став включать ни телевизор, ни холодильник…

Я удивлюсь, когда через год, между майскими праздниками 2001 года, за «высокое» звание «медвежьего угла» вдруг решит побороться и Нижний Тагил! Мне нужно будет продать за рубли сотню долларов, и я забреду ненароком в «Золото-Платина Банк» на самой центральной его площади. Барышня, скучающая в кассе обменника, увидев мой казахский паспорт, вдруг потребует с меня таможенную декларацию на ввоз валюты! «Откройте таможенные правила Вашей России, – скажу я ей, – и прочтите там, сколько валюты я имею право ввезти по «зелёному коридору» безо всяких деклараций!

Но подруга в своей бюрократической тупости попадётся крайне упорная, и закроет окошко! И что же? Я перейду через дорогу и продам свой стольник баксов в открывшемся к тому времени с обеденного перерыва обменнике «СКБ-Банка», и там почему-то никто не будет спрашивать с меня никаких деклараций…

А пока… Главный инженер завода на следующий день подписал мне все бумаги. Ночь, луна, боковая нижняя полка, разложенная столиком – точно такое же полное отсутствие билетов на любое более цивильное место, и снова такой же общий вагон, но уже до Екатеринбурга…

Напротив меня сидел старый и крепко поддатый дед, весь багаж которого состоял из старинного карниза для штор и матерчатой сумки, в которой сидел огромный шикарный кот. Над дедом и особенно его котом хохотал весь вагон. Рыже-бело-серый котяра с рёвом выбрался из сумки, и часа за полтора по-хозяйски обошёл всех пассажиров, собирая «дань». Кто пожертвовал кусочек колбаски, кто сыра – кот объелся, нагадить убежал в тамбур (!), потом без проблем улетел на третью полку, и там улёгся на чьей-то сумке. О том, каких усилий стоило деду поймать кота и запихать обратно в сумку в Нижнем Тагиле, можно было написать ещё один такой же рассказ.

Название города «Екатеринбург» отдавало какой-то ономастической экзотикой, ибо было как-то не в ходу. Во всех билетах и расписаниях, на маршрутных трафаретах поездов, и на здании вокзала было по-прежнему написано «Свердловск». А местные жители называли свой город «Ёбургом». Здание железнодорожного вокзала находилось на реконструкции, и представляло собою откровенные руины, облепленные со всех сторон подъёмными кранами.

Электричка в Каменск-Уральский была ещё не скоро, и я под тарелочку привокзальных пельмешек подумал: «А не поискать ли мне автовокзал?» Тут же в киоске я купил карту этого города, подобрал нужный трамвай, номер «пять», и поехал. Кондуктор, пожилой дяденька, мне сразу же сказал, что я еду не в ту сторону – кто же знал, что на их схеме маршрутов вверху нарисован не север, как на всех нормальных картах, а запад города?!! Кондуктор, однако, не взял с меня денег за эту остановку, и на «Пионерской» я пересел на трамвайчик в обратную сторону.

Чешские двойные трамваи всех почти сорока маршрутов ходили с интервалом максимум в пять минут – это, правда, в восемь утра рабочего дня. Они подходили на остановку по три-четыре сразу и потом долго пропускали друг друга на стрелках. Екатеринбургские водилы принципиально отказывались пропускать выходящих из трамвая на остановках пассажиров, и народ, отчаянно пища, разлетался по всей проезжей части, иной раз достигая спасительного тротуара только после крайне замысловатых виражей между мчащимися машинами.

Автовокзал нашёлся после получасового путешествия на трамвайчике. Автобус в Каменск-Уральский тоже попался очень быстро. В отличие от шикарной автострады между Екатеринбургом и Нижним Тагилом, по которой возили членов правительства этой страны на международную выставку вооружений в Тагил, дорога в Каменск-Уральский (и дальше в Курган) была убита в нет! Кроме этого, наш «Икарус» останавливался по дороге абсолютно в каждой деревне…

На Алюминиевом заводе в Каменске-Уральском я прошёл в здание заводоуправления без всяких проблем – охранник просто записал меня в журнальчик. Вроде та же Свердловская область, и такой же завод, как в Краснотурьинске, а порядки отличались радикально!

К вечеру я уже ехал обратно в Москву. На вокзал Каменска-Уральского, пока я там ждал электричку до Екатеринбурга, прикатил пассажирский Свердловск – Бишкек. Киргизские проводники удивили меня тем, что за 20 минут стоянки скупили всё пиво «Балтика», вообще имевшееся на этой станции, а коробки с бутылками развозили по вагонам оба существовавших на этом вокзале багажных электрокарщика.

Электричка мне досталась уже не рижского, а российского производства, из Торжка. Её отличали от прежних электричек лавки – не деревянно-ребристые и не из кожзаменителя, а пластиковые, типа, как в турецких автобусах «MAN». Хотя, какая разница – латышская это электричка, или российская: самое главное было в том, что ездить-то она быстрее от этого не стала, и до Ёбурга телепалась со всеми там своими остановками более двух часов.

Билет на московский поезд у меня уже был. Три с половиной часа я блукал по чудом уцелевшей при реконструкциях трёхэтажной четвертинке вокзального здания. Небольшой дождик, начавшийся сразу после того, как я заехал в Екатеринбург, к тому времени кончился, и как только вызвездило, наступил дикий холод с ветром.

Вообще-то сами свердловчане (или ёбуржцы?) ездили в Москву на фирменном поезде жёлто-красного цвета, с номером 15, и с надписями «Урал» и «Свердловской железной дороге – 120 лет!» на вагонах. Мне же они подсунули свой скорый номер 7, который шёл не через Казань, а через Пермь, Киров и Ярославль. Поезд был не фирменный, состоял из древнейших вагонов, и до Перми вообще ехал, несмотря на свой маленький «скорый» номер, с остановками от двадцати шести до девяноста минут! После Перми он стал похож на скорый, но не сильно. Ну да ладно – я всё же попал на Ярославский вокзал по расписанию.

Меня встретил наш начальник производства Санёк, хотя для этого ему и пришлось вставать в половине пятого утра – мне по дороге с вокзала очень не хотелось лишний раз нарываться на лужковских ментов…