Читать книгу Порочный круг - Михаил Черненок - Страница 3

Утро начало разгуливаться, когда следственно-оперативная группа во главе с Антоном Бирюковым подкатила по щебеночной дороге к проселку. Здесь уже стоял запыленный председательский газик. Сидевший за рулем Сергей нетерпеливо махнул оперативникам рукой и стремительно погнал свой «вездеход» вправо по проселку между березовых рощиц.

Впереди показался широкий луг со стадом пасущихся бычков черно-пестрой породы. У опушки леса на берегу речки стоял просторный загон из свежеотесанных жердей. Рядом с загоном чернела старая приземистая избушка, наподобие деревенской баньки с небольшим оконцем и плотно прикрытой дверью. Из-за угла избушки виднелась обшарпанная кабина трактора «Беларусь», возле которого участковый Ягодин разговаривал с высоким парнем в сдвинутом набекрень голубом берете. У загона стоял оседланный гнедой мерин и, понуро кивая головой, отмахивался длинным хвостом от назойливой мошкары.

Метров за пятнадцать до избушки Сергей резко остановил газик и, широко распахнув дверцу, выскочил из машины на истоптанную бычками землю. В импортных с заклепками джинсах и расстегнутой чуть не до пояса «фирмовой» рубашке, он скорее смахивал на пижонистого студента, но никак не на председателя колхоза. Следом за Сергеем из газика выбрались два старика. Один из них, со впалыми щеками, был чисто выбрит и так сосредоточен, будто хотел увидеть что-то необычайно интересное. Другой, заросший седой щетиной, выглядел равнодушным и мрачным.

Сергей подвел к оперативникам стариков:

– Вот вам понятые из карауленских активистов-старожилов.

Чисто выбритый назвался Кузьмой Никифоровичем Широниным, мрачный – Тимофеем Григорьевичем Слабухой.

– Кстати, Слабуха из бывших чекистов, – будто для солидности, с серьезным видом сказал Сергей.

– Не из чекистов, а из лагерных охранников, – недовольно пробурчал Слабуха. – Чего старое поминать…

– Как чего? Ты ведь сам на каждом углу об этом кричишь: «Я – чекист! Всех пересажаю и постреляю!»

Слабуха болезненно покривился:

– Ну чего с дурака возьмешь? Не поминай, Сергей Игнатьич, старое.

Торопливо подошел участковый Ягодин. Козырнув, пожал протянутую Антоном Бирюковым руку и указал взглядом на остановившегося у избушки парня:

– Единственный свидетель, да и тот ничего не знает. Виталий Ложников – напарник Водорьяпова. В восьмом часу утра приехал верхом из Караульного, а тут… Стреляли через окно, похоже, что в спящего…

Бирюков объяснил понятым их права и обязанности, после чего опергруппа приступила к работе. Следователь прокуратуры Лимакин и оперуполномоченный уголовного розыска Голубев стали осматривать примятую копытами животных траву возле избушки, эксперт-криминалист Тимохина, предварительно сфотографировав, обследовала пулевое отверстие с расходящимися от него трещинами в оконном стекле.

Закончив внешний осмотр и ничего, по существу, не обнаружив, вошли в избушку. В глаза сразу бросился справа от входа сбитый из досок топчан с полосатым матрацем, на котором спиной к окну лежал укрытый до пояса байковым одеялом плечистый мужчина в окровавленной под левой лопаткой белой майке-безрукавке. На правом предплечье его синела татуировка американской статуи Свободы со вскинутым факелом в руке. На покрытом клеенкой столике у окна лежали два свежих огурца. Возле стола на табуретке были уложены коричневые рабочие брюки и клетчатая рубаха. На чистом дощатом полу у топчана стояли новые хромовые сапоги. Слева от двери, в углу, чернела круглая печь-буржуйка. На ней – ведро с водой, эмалированная кружка и консервная банка с сигаретными окурками. Под потолком на проволочном крючке висел старомодный керосиновый фонарь «летучая мышь». Больше в избушке ничего не было.

Тимохина несколько раз щелкнула яркой фотовспышкой. Затем с помощью Лимакина замерила рулеткой расстояние от оконного стекла с пулевым отверстием до спины потерпевшего. Судя по наклонному пути полета пули, можно было предположить, что из-за окна стреляли стоя. Судмедэксперт Медников внимательно осмотрел спину убитого. Чуть повернув труп, он оглядел грудь и мрачно проговорил:

– Навылет, пуля ушла в матрац.

Лимакин и Тимохина тоже склонились над убитым. Бирюков не стал им мешать. Выйдя из избушки, Антон подошел к разговаривающему с Сергеем Ложникову и попросил его рассказать, как он появился здесь сегодня утром и что увидел.

Ложников вроде бы растерялся. Ладонью потер толстый рубец шрама, пересекающего лоб, вздохнул и заговорил издалека. По его словам, как раз сегодня Водорьяпову исполнилось пятьдесят лет. Вчера утром он дал Ложникову сто рублей и попросил съездить в райцентр за коньяком и шампанским, чтобы отметить день рождения. Винный магазин в райцентре оказался закрытым. Пришлось на электричке ехать в Новосибирск. Домой Ложников вернулся поздно ночью. Сегодня с утра пораньше оседлал коня и поскакал в Выселки, где Водорьяпов, как договаривались, должен был остаться на ночь, чтобы приглядывать за стадом…

– Поочередно здесь ночуете? – спросил Антон.

Ложников, словно прикрывая шрам, натянул на лоб голубой солдатский берет. Правый глаз его при этом задергался в нервном тике, а тихий глуховатый голос вроде бы дрогнул:

– Всегда я ночую. Водорьяпов первый раз остался и…

– Он из местных жителей?

– Приезжий, – вместо Ложникова ответил Сергей.

– Откуда?

– Черт его знает. Три года назад Иван Данилыч Манаев где-то отыскал. Короче, манаевский фаворит.

– Кем работал в колхозе до подряда?

– От скуки на все руки. То снабженцем-доставалой, то строительным прорабом, хотя о строительных делах имел представление понаслышке. В прошлом году, когда Манаев не прошел в председатели, я решил избавиться от таких «универсалов». Дипломат из меня неважный, поэтому рубанул Водорьяпову прямо: «Власть, Леонид Николаевич, переменилась. Или переходи вкалывать на крестьянскую работу, или в прощальном салюте пожмем друг другу руки». Он затосковал, дескать, село приглянулось, люди здесь хорошие. Попросил неделю на раздумье. Через день приходит и говорит, что решил с Витей-афганцем, то есть с Виталием Ложниковым, объединиться и заключить с колхозом арендный договор на выращивание сотни бычков. Я за такое предложение ухватился. Ударили по рукам… – На скулах Сергея заходили желваки. – Для меня это убийство как нож в сердце. На примере первого арендного подряда хотел осенью доказать колхозникам, насколько выгодно и в моральном, и в материальном плане работать не из-под палки, как на барщине, а по-хозяйски, с душой. Теперь все кувырком полетело… – Сергей глянул на Ложникова. – Один ведь не справишься?..

Ложников мрачно крутнул головой:

– Понятно, нет.

– Слушай, может, сагитировать тебе в помощники кого-нибудь из пенсионеров?

– Кого, например?

– Ну, скажем, того же Кузьму Широнина или Тимку-чекиста…

Ложников вздохнул:

– Кузьма язвенник. Ему после операции через каждый час супчик куриный хлебать надо. А Тимофей Григорьич от прошлогодней волокиты с выплатой за бычка очухаться не может. Только увидит Анну Ивановну, сразу кулаки сжимает. Она ж ему потрепала нервы не меньше, чем мне.

– Экономистка наша, Анна Ивановна Клепикова, – сказал Антону Сергей. – При Манаеве много лет была главным бухгалтером. Себе гребет без зазрения совести, но колхозника старается обчистить, как белку. Чуть у того лишняя рублевка набежит, сразу на дыбы: «Ишь чего захотел! Больше меня получать?!» За такие «аргументированные» выступления по решению общего собрания я из главбухов в рядовые экономисты ее передвинул. И здесь неймется. Накачку дам – неделю ходит тихая, будто рыбка. Потом опять: «Ишь чего захотел!» Жду не дождусь, чтобы осенью спровадить вредную тетку на пенсию. Возраст подходит, последние месяцы дорабатывает.

– Семья у Водорьяпова в Караульном живет? – возвращая разговор к прежней теме, спросил Антон.

– Нет у него никакой семьи. Холостяком жил в колхозной квартире.

– Родственников тоже?..

– Здесь – никого.

– Кто он по специальности?

– Шофер высшего класса. Зимой, бывало, через любой снежный занос на грузовике пробьется. А легковую водил лучше профессионального таксиста. В прошлом году ездил с ним на его «Ниве» в Новосибирск. По запруженному машинами городу шурует так вольготно, как я по деревне! Кстати, нынче весной Водорьяпов продал свою «Ниву» и купил у колхоза вон тот старый «Беларусь», – Сергей, обернувшись, показал на стоявший у избушки колесный трактор.

– Для чего?

– Рассчитывал мужик основательно арендой заняться. Понимаешь, братан, бычков ведь одной зеленой травкой до хорошей упитанности не откормишь. Надо и комбикорм им подвезти, и сена накосить, и силос заготовить. Без трактора в таком деле, как без рук.

Антон повернулся к Ложникову:

– Кто из вас, Водорьяпов или вы, были инициатором арендного подряда?

– Как вам сказать, кто инициатор… – Ложников замялся. – У меня есть небольшой опыт по выращиванию бычков. Я, вообще-то, механизатор широкого профиля, но после ранения в голову врачи запретили работать на технике. Чтобы не сидеть тунеядцем, пришлось взять в колхозе трех телят и откармливать их. При сдаче каждый бычок потянул почти полтонны. По девятьсот с лишним на каждом заработал.

– Наглядный пример выгодности арендного подряда, – обращаясь к Антону, перебил Ложникова Сергей. – Один человек за год с небольшим произвел полторы тонны мяса!

– Не убеждай, я к тебе в арендаторы не пойду, – стараясь хоть как-то развеять гнетущее состояние, улыбнулся Антон.

– Мне такие белоручки и не нужны. Здесь не протоколы писать…

Антон повернулся к Ложникову:

– Выходит, если бы вы с Водорьяповым вырастили сотню бычков до пятисот килограммов каждого, то заработали бы девяносто тысяч?

– Ну, примерно столько бы нам начислили. Чистый же заработок у нас на первых порах получился бы небольшой. Мы ведь трактор купили, коня с упряжью, пастбища у колхоза арендовали… Вот в будущем, когда затраты окупятся, за такой гурт хорошо можно получить. В общем, с такими вот планами пришел ко мне Водорьяпов и уговорил заключить с колхозом договор.

Замолчали. Тишину погожего летнего дня нарушал лишь стрекот кузнечиков в траве, да отмахивающийся от мошкары мерин тихонько позвякивал удилами. Пасущиеся бычки утянулись в самый конец луга, к лесу. Заметив это, Ложников, будто извиняясь, проговорил:

– Комолый заводила опять в лес направился. Сейчас все стадо за ним потащится, потом до конца дня их оттуда не выгонишь.

– Дуй наперехват! – сказал Сергей.

Ложников быстро отвязал мерина, взял перекинутый через изгородь длинный пастуший кнут и, вскочив в седло, рысью погнал коня к стаду.

Антон пальцем ткнул Сергея в живот:

– Застегни, председатель, рубаху, пуп видно.

– Подумаешь, беда какая… – Сергей, застегивая нижние пуговицы, усмехнулся: – Иван Данилыч Манаев, будучи председателем, после каждой похмелки приходил в контору с расстегнутой ширинкой.

– Выпивал глава колхоза?

– Он и теперь не просыхает.

– А другие колхозники как?..

– Как все граждане.

– На самогон перешли?

Сергей прищурился:

– Участковый накапал?..

– Почему непременно участковый?

– Не скрывай. У нас с Андрюшей секретов друг от друга нет. Он мне на днях пригрозил, что накатает прокурору телегу. Я говорю: «Катай, Андрюшенька! Мы с братаном по-родственному поллитряк замочим, и он твою бумагу в мусор выкинет».

– Ты без ерничанья говорить можешь?

– С умными людьми могу. Но с дураками или занудами, как Андрюша Ягодин, меня бес подмывает. На прошлой неделе собрали в агропром руководителей хозяйств с отчетами по сенозаготовкам и такой разгон учинили, что мои бедные коллеги еле поспевали пот со лбов смахивать. Дошла очередь до меня. Раскрываю папку со сводками, начинаю докладывать. Председатель объединения товарищ Пупынин повышает голос. Я – тоже. Он кулаком по краю стола! Я – папкой по другому! Его кондрашка хватил. Выкатил зверские глазищи и чуть не шепотом спрашивает: «Ты, Бирюков, почему себя так ведешь?.. Не видел, как другие здесь потели?» Тоже тихонько отвечаю: «Я не в баню приехал и потеть перед вами не собираюсь». На том и разошлись.

Антон укоризненно посмотрел на брата:

– Не сносить тебе головы, смутьян.

– За мою голову не переживай. У меня шея крепкая, неловко гнуть ее.

– Не продержишься ты долго в председателях.

– Я и не держусь. Я работать хочу по-настоящему, без накруток и подстегиваний. Ну а если выпнут, пойду опять главным инженером. Или на комбайн сяду, на трактор. Там проще Героя Соцтруда заработать.

– Даже в Герои метишь?

– А что я, рыжий?..

– От скромности, кажется, не умрешь.

– Никогда!

– Почему ты в селе защищаешь самогонщиков?

– Я… защищаю?! Короче, братан, с этим вопросом после разберемся, в присутствии участкового. Сейчас ломай голову над тем, кто застрелил толкового мужика.

– Ну, а по-твоему кто?..

– Черт их знает!.. – Сергей, стиснув зубы, заиграл желваками. – Какая-то идиотская несуразица…

– Односельчане не могли свести с Водорьяповым счеты?

– Он никому не задолжал. Общительный мужик был, трезвый. С народом умел ладить. В денежных делах чистоплотно вел себя. Даже при Манаеве, насколько мне известно, всякими квитанциями и расписками огораживался, чтобы не влипнуть в махинации. Короче, к казенным деньгам относился сверхосторожно, от заработанных не отказывался.

– Хорошо зарабатывал?

– Меньше трехсот в месяц не выходило.

– Какие были у него отношения с заведующей клубом?

– С Изольдой Аксеновой?.. Она числится не завклубом, а рангом выше: директор сельского Дома культуры. Поговаривают женщины, будто Леонид Николаевич часто ночевал у нее.

– Кто она?

– Тридцатилетняя игрунья. Манаев откуда-то привез. Для укрепления культурно-воспитательной работы. Основная обязанность Изольды заключалась в увеселении руководящих гостей, от которых отбою не было. Изольда и стол накрыть шикарно умеет, и выпить за компанию не дура. Может на гитаре сыграть, спеть…

Разговаривая, Антон Бирюков напряженно пытался выяснить хотя бы малейший повод к убийству, однако пока не только повода, но и намека на него не наклевывалось. В это время, отогнав бычков от леса, подъехал Виталий Ложников. Спешившись, привязал мерина к загону, перекинул кнут через седло и подошел к Антону с Сергеем.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что на заброшенный хутор, сколько Ложников здесь ни ночевал, никогда никто не заходил и не заезжал. Антон попробовал выяснить, кто из карауленцев знал, что Водорьяпов останется в Выселках именно в эту ночь. Насколько Ложникову было известно, его напарник об этом в селе никому не говорил, да и сам Ложников – тоже. Складывалась на редкость непонятная ситуация.

– Почему возле избушки все следы затоптаны бычками? – спросил Антон. – Вы что, сначала бычков выпустили из загона, потом…

– Я не выпускал их, – не дал договорить Ложников. – Когда приехал утром, загон был открыт, а бычки сгуртовались у избушки. Меня это удивило. Заглянул в дверь – у Водорьяпова спина залита кровью. На окно глянул – там дырка от пули. Поэтому не стал мешкать. Вскочил на коня и галопом – в Караульное!.. – Ложников, будто ища поддержки, повернулся к Сергею. – Так ведь, Сергей Игнатьевич?..

Сергей нахмурился:

– Так не так, не знаю как, но примчался ты в контору, словно угорелый. Чуть бригадира на крыльце не растоптал.

– Гоша-луноход сам от меня шарахнулся. Наверное, запнулся об порог – и пластом на спину.

– Скажи спасибо, что он богу душу не отдал. Ударился затылком, аж сознание потерял. Еле-еле привели в чувство, – мрачно проговорил Сергей и глянул на Антона. – Кстати, бригадир Георгий Макарыч Клепиков – муж экономистки Анны Ивановны. Прозвище получил за безропотное повиновение супруге.

Из избушки наконец вышли участники следственно-оперативной группы и понятые. Антон сразу подошел к ним. Лена Тимохина показала упакованный в целлофан кусочек сплющенного свинца:

– Пуля, Антон Игнатьевич. Нашли на полу, под топчаном. Прошла насквозь через потерпевшего, матрац и топчанную доску. Убойная сила большая. Судя по кое-где уцелевшим от деформации полоскам на свинце, стреляли из нарезного оружия. Калибр примерно трехлинейной винтовки. Странно, что на пуле нет медной оболочки, вроде самоделка какая-то…

– Это все, что удалось обнаружить? – спросил Антон.

– К сожалению, все.

– В карманах потерпевшего что-нибудь есть?

– Кроме чистого носового платка, ничего. На полу – только отпечатки от хромовых сапог, которые стоят у топчана.

– Значит, убийца в избушку не входил?

– Нет.

– Как же он в темноте через небольшое оконце разглядел цель?

– Прошлую ночь такая лунища сияла, хоть иголки подбирай, – внезапно вклинился Кузьма Широнин. – Я после язвенной операции еженощно по три раза куриный супчик хлебаю. И вот, понимаете ли, прошедшей ночкою можно было кушать, даже не включая электричество в доме. К слову сказать, я сейчас так проголодался, что, кажется, волка бы съел. Может, товарищи следователи, отвезете меня домой? Малость перекушу и еще согласен продолжать с вами следствие.

– Потерпи, Никифорович, ты ж не ребенок, – сказал подошедший Сергей.

– Да я, Игнатьич, что? Я ничего, просто к слову высказался.

– Тебе, Кузьма, надо термос с супчиком при себе таскать, – мрачно ввернул понятой Слабуха.

– А ты, Тимофей, почто фляжку с бормотухой не таскаешь? – огрызнулся Широнин.

– Не твоего ума дело. Привык болтать что попало… – Слабуха скосил взгляд на сурово насупившегося участкового. – Хочешь, зубоскал, чтоб и мне Андрюшка штрафом пригрозил?

– А чем ты лучше меня?

– Тем, что американскую виску не гоню. Если когда и остограммлюсь, так заводской казенкой, по государственной стоимости.

– Тихо, аксакалы, – одернул стариков Сергей.

Антон притворил дверь избушки и подошел к окну. Следом за ним, будто по команде, потянулись остальные. Через оконное стекло отчетливо виднелась спина лежащего на топчане Водорьяпова в белой майке с почерневшим пятном засохшей крови. Прищурив, как при стрельбе, левый глаз, Антон сделал несколько шагов к окну, стараясь совместить пулевое отверстие в стекле с кровавым пятном. Совмещение произошло, когда до окна осталось каких-нибудь полтора метра. При стрельбе с такого близкого расстояния, учитывая длину винтовочного ствола или вытянутую руку, скажем с наганом, вырвавшиеся вместе с пулей пороховые газы разнесли бы стекло вдребезги. Поскольку этого не случилось, напрашивался вывод, что стрелявший находился от окна значительно дальше и был очень высокого роста. Во всяком случае, не ниже двух метров. Не объясняя сути вопроса, Антон повернулся к Сергею:

– Кто в Караульном самый высокий из мужчин?

Сергей пожал плечами:

– Лично я на метр восемьдесят тяну. С другими не мерился ростом.

– Повыше будет, пожалуй, только Эдик, – быстро проговорил Кузьма Широнин. – Он как-то перед конторскими женщинами хвастал, что до двух метров дотягивается макушкой.

– Кто?.. – уточнил Антон.

– Главный зоотехник колхоза Эдуард Баранов, – ответил Сергей.

Судмедэксперт Борис Медников, укладывая резиновые перчатки в саквояж, тихо сказал Антону:

– Надо везти труп на вскрытие.

Антон обратился к Сергею:

– У тебя найдется транспорт, чтобы увезти потерпевшего в райцентр?

– Найдем, если прокурор просит.

Оставив участников опергруппы на месте происшествия завершать юридические формальности, связанные с официальным допросом Виталия Ложникова, Антон Бирюков, прихватив с собою понятых и участкового Ягодина, поехал в газике Сергея в Караульное. Не тратя попусту время, он решил в первую очередь выяснить у бывшего председателя Манаева, откуда тот привез в село Водорьяпова.