Читать книгу Два мира. Свой мир надо выстраивать так, чтобы защищались другие? - Мирова Я, А. Я. Миров - Страница 8

Лифт заставлял себя ждать, лестница отвращала запахом крашеных стен. Я с удовольствием перебирала пальцами ног в ботинке – не прилипают! Светка вдумчиво хмурила лоб – просто хмурила лоб. В общем каждый коротал время на свой манер в ожидании заблудившегося в этажах перевозчика.

Яркий свет и зеркало кабины наконец прибывшего лифта вынудили посмотреть на себя по-новому.

– Хоть бы они не приехали, – жалобно подала голос подруга.

– Хоть бы они приехали без ОМОНа. А то я прям не знаю, чего от тебя ждать.

Светка печально отвернулась от зеркальной поверхности и с поникшей головой вступила на этаж. Она, я думаю, сама не очень понимала, чего ей от себя ждать.

На улице февраль радостно бросал нам в лицо беспардонные снежинки. Я неустанно вздрагивала от каждой их удачной попытки проникновения мне за шиворот. Казалось, сними я куртку, и со спины обрушится лавина снега, перемешанная с моим негодованием почти в равных пропорциях. Статические декорации бесцветного ряда домов утомляли с первого взгляда. Со второго, надо отметить, утомление обращалось смирением.

– Ты их видишь? Должны были приехать уже, – я не то, что бы замёрзла, я скорее просто забыла, что такое тепло.

– Ну вон они, наверное.

Я повернулась в сторону светкиного «наверное»: сквозь плотную штору снега пробивались короткие позывные жёлтых фар.

– Свет, ты нормальная? И давно ты их видишь? – я схватила её под руку и двинула нас обоих в сторону «маяка».

– Ну пусть ждут, раз им надо.

– Блин, раз им надо… А нам надо, что мы тут как две дуры стоим, ищем свет в конце туннеля?

– Не знаю, я ничего не искала, – Котова уверенным движением запаковала выпавшую прядь волос поглубже в капюшон.

Почему-то при малейшей опасности столкновения с мужским обществом я теряю самообладание и мою так называемую уверенность в себе. Светка же наоборот, как-то ментально приосанивается, наполняясь одновременно высокомерием и снисходительностью к тем, кого принято называть сильным полом. Мою недавнюю решимость уже сесть наконец-таки в машину в процессе движения плавно перехватывала подруга – и теперь уже не я её тащила к зазывно моргающему автомобилю, а она меня.

Дверь распахнулась. И вышел он. Такой красивый. Он такой…

– Марселина Андреевна, а мы уже с Василием Михайловичем боялись, что вы передумаете.

Он улыбается…

Светка толкнула меня в сторону задней двери. К месту за водителем. За Ним. Я послушно направилась в указанном направлении, думая о том, что в этой ситуации самое главное – не упасть.

В салоне пахло кожей. И Буниным. Который даже не удосужился развернуть к нам своё величество. Дождавшись, пока Светка усядется рядом, я захлопнула дверь.

– Учись, Вася, как надо автомобильные двери закрывать. Нежно и бережно.

Гулкий удар с другой стороны и улыбающееся Светкино лицо поставили брезгливую точку в моём начавшемся было диалоге с Внутренним Критиком на предмет того, считать ли всё вышесказанное Ромой неким романтическим посылом моей персоне.

– А ты борзая, Котова, – заржал Бунин.

– Не ты, а вы, – важно донеслось с заднего сидения.

– Да ТЫ что, серьёзно? – Бунин резко повернулся в нашу сторону и упёрся свирепым взглядом прямо в меня.

Хрупкая Светка, сидевшая за монументальным капитаном, преспокойно снимала перчатки вне зоны действия его зрительного ресурса.

– Ладно, будем считать, подружились.

Рома нажал на педаль газа.

Тепло салона и плавный ход иномарки заставляли чувствовать себя чайным пакетиком – хотелось так же расслабленно и без остатка погрузиться в предлагаемые обстоятельства.

– Подвиньтесь, капитан. Или как вас там? – Светка ударила ногой в кресло спереди сидящего слуги закона, – Мне тесно!

– Ага, сейчас, – через гнетущую паузу отозвался Василий.

Нащупав сбоку нужный рычаг, он решительным движением отодвинул сидение назад и откинул спинку кресла. Я, инстинктивно поджав ноги, округлившимися от пугающей абсурдности ситуации глазами смотрела то на невозмутимую Светку, то на коротко стриженный и довольный собой затылок Бунина.

– Двигаться надо было в другую сторону, – видно было, что подруга тщательно подбирает слова, – У вас в милиции все такие?

– Какие? – пробасил Бунин, теряя удовольствие от происходящего.

– Несообразительные.

– Слышь, Ром, несообразительные, – салон наполнился густым как жирная сметана хохотом Васи.

– А при чем тут Рома?

Светка очевидно переманила самодовольство Бунина к себе и сейчас единолично наслаждалась ситуацией. Сначала моё самообладание, теперь бунинское. Если я уже смирилась с ощущением того, что меня морально ограбили, то как на этом месте преступления поведет себя оперуполномоченный Василий?

– Капитан, я вопрос задала! – Светка, улыбаясь чему-то в своей голове, ударила рукой по креслу практически нависшего над ней Бунина. – Вперёд кресло подвинь.

– Не подвинь, а «подвиньте, пожалуйста, уважаемый капитан Бунин».

– Ага, подвинь кресло, Бунин, капитан.

Мне подумалось, что от напряжения в салоне стёкла сейчас обязательно начнут трескаться. Неспешно так: одно за другим, щедро сдабривая бисерными осколками неугомонных пассажиров. Меня разрывало от понимания необходимости что-то сказать и от незнания того, что тут вообще говорить.

– Слушай, – Вася выдохнул, наверное, считал до десяти, – Ты же маленькая. Как мышь. Тебе там ещё места до фига.

– Ну я как мышь, ты как медведь, – бунинская аналогия явно пришлась подруге не по вкусу.

– Чё? Медведь? – капитан погрузился в задумчивость. – Это ты поэтому вчера в кабинете молчала? Слово из тебя вытянуть не могли. Мёртвой притворялась?

– Приехали, – безучастно констатировал Рома.

И так же безучастно покинул поле битвы, аккуратно захлопнув дверью с другой стороны.

Бунин привёл кресло в первоначальное положение, вылез сам и даже открыл Светке дверь. Я самочинно выгрузила себя из машины. Рома стоял к нам спиной, засунув руки в карманы чёрного, как его настроение, пальто.

– Ну, двинем? – Вася на удивление был бодр и весел. – Пошли, Котова, – он вскинул руку в сторону здания светящегося от неона кинотеатра, – Там места много, тесно не будет.

Молча, сохраняя ранее образовавшуюся дистанцию, мы втроём побрели за вожаком нашей стаи.

– Он недоволен! – постоянно повторял мой Внутренний Критик, – Он очень недоволен!

И это было очевидно, но я не понимала причины такой резкой перемены в поведении Романа. Что я сделала не так? И я ли что-то делала не так? Почему его эмоциональное состояние вообще зависит от меня? Или это я уже себе что-то там навыдумывала? А у него всего-навсего свои обстоятельства. Работа там. Дела. Девушка… От этой мысли стало как-то уж очень грустно.

– Зато свободно! – подбодрил Критик, что в принципе ему несвойственно. – Веди себя свободно, какая разница, что он подумает? Он слишком красивый, чтобы быть одиноким. Он слишком красивый. Для тебя!

Узнаю свой внутренний голос! А то я уж было перепугалась, что его подменили. Верно всё это, конечно. Он слишком красивый для меня. Стряхнув мокрый снег и вязкие сомнения, я поблагодарила Васю за заботливо приоткрытую дверь кинотеатра.

Светка, уперев руки в бока, внимательно изучала киноменю. Рома равнодушно присутствовал.

– Ну чё? На ужасы или на комедию? – оценив предлагаемые сеансы, вопросил Бунин.

– На ужасы, – отозвалась подруга, расстёгивая куртку.

– А не испугаешься, Котова? – Вася излучал добродушие.

– Ну ты же там не снимался? – парировала улыбающаяся Светка.

– А ты… Вы куда хотите? – капитан обратился ко мне.

– Леонова, – подсказала я. – Я бы лучше пошла на комедию, но если все за ужасы, то мне не сильно принципиально.

– Ну ладно, не в участке, – улыбнулся Бунин, – Давайте нормально знакомиться. – Вася! – он театрально склонил голову в поклоне.

– Света.

– Ну тебя, Котова, я забыть не могу. А тебя… Вас как?

– Марселина. Можно на ты. Можно Мася.

– Интересное имя, никогда такого не слышал, – возвестил опер.

– Да, я тоже, – согласилась я, не отрывая взгляд от афиши, обещающий в новом сезоне качественное русское кино. – Ну так что, решили, что будем смотреть?

Василий обрёл ранее потерянное самодовольство и с ухмылкой наблюдал за каждым моим движением. Я решила уже до конца нести свою словесную инициативу в массы:

– Роман Дмитриевич, – я так внезапно вспомнила его отчество, что даже не успела удивиться сама себе, – Мы тут уже перезнакомились и дружно решили идти на ужасы.

Рома обернулся в своём прежнем, парализующем меня обличии – красивый и с улыбкой. От него веяло ощущением постоянного, всепоглощающего контроля и слегка сладковатым ароматом духов.

– Рома! – он чуть склонил голову. – Я выбрал комедию.

Он смотрел на меня. Когда говорил и когда просто улыбался. Одними губами. Своими красивыми губами красиво улыбался. Мне кажется, когда он стоял к нам спиной, он всё равно смотрел на меня. И улыбался.

– Нууу, – протянул Вася, – Ну явно же не смешно будет. Там от комедии одно название.

– Ужасы на работе посмотришь, – Рома двинулся к кассам.

– Нудный он, девчонки, – резюмировал происходящее Бунин. – Пошли куртки сдадим и буфет-туалет, а то десять минут до начала.

Мы ринулись исполнять намеченное Василием. Забрав номерки у поседевшей скорее от карусели приёма-выдачи чужой одежды, чем от возраста, гардеробщицы, обозначив, что мы будем есть и пить дружелюбному Васе, так стойко и мило отказывавшемуся от наших денег, что на эту тему даже не хотелось шутить, мы со Светкой направились в последний из обозначенных капитаном пункт.

В туалете, на удивление, не было привычной для всех дам очереди. Более того, кроме старательной уборщицы, в царстве хлорки и кафеля пребывали только мы.

Наконец разобравшись как добыть воду из этого чуда хай-тек техники, я подставила руки под тёплую струю.

– Всё идёт хорошо! – отправила я мысленный посыл своему отражению, до конца не разобравшись, уговариваю ли я себя или констатирую факт.

Громко хлопнув дверью кабинки, ко мне присоединилась самодовольная Светка. Видимо, с этого дня она решила любые манипуляции с дверьми проделывать с особой слышимостью для окружающих. Так сказать, артист узкого жанра ищет своего зрителя.

Я почувствовала, как тревога нежно ласкает мою шею, постепенно спускаясь всё ниже и ниже.

– Ни хрена не хорошо! – вырвалось у Внутреннего Критика. – Это всё иллюзия.

– Это я опять придумала всё сама.

Светка безмятежно топила ладони под краном, улыбаясь своему отражению в на удивление чистом зеркале. Под шум воды, изрекаемой блестящим обрубком сантехники, началась трансформация моего «ой, а что же будет?» в «собственно, какого хрена?».

Подруга тем временем, игнорируя переходный период моих переживательных конструкций, с безмятежным видом подставила руки навстречу тёплому потоку сушилки.

Меня злил её поведенческий коктейль из спокойствия и нарочитости. Почему волнуюсь одна я, а она только и делает, что всё усугубляет? Зачем было злить Бунина – человека, пусть за адекватность которого и ручается МВД, но не факт что подобные проверки на моральную прочность ему ещё кто-то устраивал. Точнее, нет гарантии, что тот человек жив и здоров. А, может, это и правильно, может, это и есть то самое самоуважение?

– А ты что-нибудь слышала про этот фильм? На который мы сейчас пойдём? – Котова с ясным, почти детским взором подтвердила моё присутствие здесь.

– Нет, – вздохнула я.

– А она действительно на мышку похожа, – выдохнул мой Внутренний Критик.