Читать книгу Правительность. Власть и правление в современных обществах - Митчелл Дин - Страница 8

Фуко однажды сформулировал тезис Жоржа Кангийема следующим образом:

Изготовление понятий – это способ проживать, а не убивать жизнь; жить в полной подвижности и не обездвиживать жизнь. Оно обнаруживает себя в миллиардах живых существ, которые формируют свою среду и себя через нее. Это новшество, которое можно счесть незначительным или же важнейшим, очень особенный тип информации (Foucault 1980a: 60, курсив оригинала).

Думаю, в некотором смысле здесь схвачен этос подхода Фуко к самим понятиям. Они никогда не фиксируются; в каждой формулировке – изменение, преобразование, пусть даже незначительное, пока понятия не станут чем-то совсем иным. Это не совсем прогресс: Фуко говорил в этих лекциях, что всегда оставляет себе право изменить план, поскольку, «вы ведь знаете, я, как рак, двигаюсь боком» (Foucault 2008: 78; Фуко 2010: 104). Мне это напоминает графические работы М. К. Эшера, в которых, например, ряд птиц постепенно, через последовательные метаморфозы, становится рядом рыб. Этого я и пытался добиться в своих книгах: производство понятий как способ жизни. Ради этого я уделял пристальное внимание модификациям и метаморфозам понятий, основанным на очень осторожных процессах различения разных рациональностей и режимов. Мне кажется, самое ценное в этой книге – именно производство этих понятий, больших и малых, с большим или меньшим влиянием, плывущих или летящих каждое в своем направлении или, может быть, просто движущихся куда-то в сторону.

Исследование правительности указывает на эмпирическую область рациональностей, технологий, программ и идентичностей режимов управления. Однако оно не может быть сведено к эмпирическому, поскольку это также и производство новых понятий в процессе исследования или в ходе использования исследований других ученых. Создание понятий умножает возможности анализа; понятия возвращаются, сцепленные с чужими понятиями, в разных эмпирических областях[47]. Понятия такого типа никогда никому не принадлежат. Подобно тому как они заимствуются с соблюдением этики надлежащего цитирования и указания источника и тем самым изменяются и изобретаются, точно так же и авторы рассчитывают, что их понятия позаимствуют, изменят, приспособят к другим целям и «скрестят» с другими понятиями. Такой этос изготовления понятий как образа жизни означает, что они становятся общими и никто не может навязывать другим правильный способ их использования. В этом смысле они существуют по принципу займа. Эмпирическое исследование и производство понятий – один и тот же процесс.

Наше настоящее – привилегированное место производства понятий и эмпирического исследования, и неважно насколько оно является историческим или теоретическим. Для Фуко проблема настоящего входит в философию через политические сочинения Канта. Вот что он пишет:

Сейчас формируется новый способ постановки вопроса о современности. В центре уже не продольное, уходящее вглубь отношение с древностью, а вертикальное отношение к собственному присутствию в настоящем. Дискурс должен учесть свою принадлежность настоящему, чтобы найти свое место, выразить его смысл и определить режим действия, подходящий для функционирования в этом настоящем. Что такое мое настоящее? Каков его смысл? И что я делаю, когда говорю об этом настоящем? Полагаю, в этом суть нового вопрошания о современности (Foucault 1986c: 90).

Разумеется, «настоящее» и то, кто «мы» такие по отношению к нему, проблематичны и обязательно должны оставаться открытыми и корректируемыми. Есть множество вариантов настоящего и множество тех, кем мы в них являемся, и они не укладываются так просто в удобные категории вроде «современного опыта», «человечества» или – даже, возможно, вопреки процитированным словам Фуко – «современности» (Dean 1994a: 52). Если мы хотим рассматривать правительность в соответствии с этосом производства понятий, а не как инструмент эмпирических наук, то я предлагаю сохранить эту открытость. Аналитика правительности сочетается с генеалогией и ее разновидностями, разными школами истории политической мысли, историей античности, политической и исторической социологией и, несмотря на различия, с разными критическими теориями. Она сочетается и с «веселыми науками», и с «несвоевременными размышлениями» на границах принятого «философского дискурса о модерне». Что такое философия, если не изготовление понятий как образ жизни? Это не то, что совпадает с интеллектуальной практикой профессиональных философов. Решаясь на риски своего рода интеллектуального диссидентства, мы не можем отказываться от тех, кто тоже критически работает с настоящим как с областью концептуального новаторства.

Когда Ян Хакинг использует выражение «историческая онтология», он вполне верно признает, что, обобщая проект Фуко, выходит за его пределы и избавляется от его политической амбициозности и политизированности (Hacking 1999: 4–5). Дело в том, что, согласно Фуко, этот проект «должен пониматься как позиция, этос, философская жизнь, в которой критика того, чем мы являемся, в то же время является историческим анализом наложенных на нас ограничений и экспериментированием с возможностью преодолеть их» (Foucault 1986c: 96). Предложенное здесь понимание области исследований, объединенных понятием правительности, проникнуто критическим этосом: его задача – выяснить пределы и возможности того, чем мы являемся, и кем стали. Его задача – понять, как способы нашего самопонимания связаны с тем, как нами управляют, как мы пытаемся управлять собой и другими, и тем, как все это обусловлено формами знания, постулируемыми различными властными инстанциями в качестве истин. Достигая ясного понимания этих пределов, мы открываем возможность действия: принять или отвергнуть их, продемонстрировать их контингентную природу или подсчитать издержки их преодоления. Прежде всего, задача критической онтологии нас самих и нашего настоящего – дать нам понимание этих рисков и опасностей, преимуществ и возможностей, чтобы мы могли начать действовать или отказаться от действий.

Что если наши суждения, анализы и понятия и есть форма действия? Тогда нужно понять, что это за действие и каковы его возможные последствия (если они есть), когда мы определенным образом говорим, исследуем и анализируем проблему с некоторой точки зрения. Эта проблема особенно остра для тех из нас, кто предан идее создания понятий как аспекта того, как мы проживаем свое отношение к нашему настоящему. Если говорить о ставках, то использующие понятие «правительность» не могут не нести такую ответственность.