Читать книгу Танго алого мотылька - Морвейн Ветер - Страница 11

– Кирстин Кейр, двадцать один год, день рождения – седьмого ноября, – Рей пролистал стопку бумаг и, так и не найдя ничего нового для себя, бросил их на стол.

На столе стояли два монитора – на одном плыли показания приборов, замерявших состояние окружающей среды и тела самой «пациентки». На другом можно было увидеть трансляцию с камеры, установленной в помещении. То же самое, но в другом ракурсе и в полную величину Рей наблюдал сейчас через стекло.

Тусклый свет миниатюрных потолочных ламп едва очерчивал контуры кровати, стоявшей в центре просторной залы. На кровати лежала та самая Кирстин Кейр.

Кирстин спала. Спутанные волосы прилипли ко лбу, руки были заведены далеко за голову и там закреплены. Ноги – широко разведены. Картина эта не менялась уже несколько часов, хотя этажом выше в окна светило солнце, и часы показывали три.

– Сколько ещё? – спросил Рей, указав на окно.

– Действие успокоительных почти прошло, миссис Шредер должна вколоть ей следующую дозу через пятнадцать минут.

Рей стиснул зубы, и по острым скулам его загуляли желваки.

– И давно ты держишь её так?

– Два последних дня. Иначе она начинает биться в бинтах, как эпилептик. Может что-нибудь сломать себе или нам. Она просто свихнулась, Рей, я тебе уже говорил.

Рей молчал.

Буйные пациентки сюда попадали, но очень редко – обычно их непригодность становилась ясна ещё до того, как осуществлялся захват. За всё время содержания профилактического центра такое случалось всего пару раз – и оба раза девушек приходилось продавать на восток по бросовой цене. Ради таких денег Рей не хотел рисковать.

Кирстин с самого начала производила впечатление предельно покладистой, к тому же одинокой девушки – у таких почти всегда обнаруживался комплекс вины или склонность к мазохизму, или попросту злость на весь мир, которую тоже легко можно было заставить работать на себя.

Но, судя по словам Майкла, произошло что-то не то.

– Так мне запускать Шредер или нет? – поинтересовался тот.

Рей качнул головой.

– Подождём. А лучше отвяжите её. Я хочу посмотреть.

Долго ждать не пришлось.

Кирстин зашевелилась и тут же рванулась из пут. Поняв, что их нет, едва ли не кубарем скатилась с кровати и, приподнявшись на одном локте, принялась ошалело вертеть головой.

Она в самом деле походила на обезьяну – с немытыми, отросшими и всклокоченными волосами, полными колтунов.

Кое-как сориентировавшись в том, что лежит на полу, она, не желая повторять собственных ошибок, сорвала повязку с глаз. Заморгала – обнаружив, что ничего не изменилось, и кругом так же царит темнота – и, покачнувшись, встала. Разглядев наконец прямоугольник двери, она бросилась к ней и, ломая ногти, принялась нащупывать щель или ручку, которые позволили бы открыть её и выйти в коридор.

Конечно же, Кирстин не нашла ничего.

Рей стоял, убрав руки в карманы брюк, и молча наблюдал за её попытками в почти что полном мраке через стекло, пока Кирстин не стала уставать. Потребовалось несколько минут, чтобы она наконец выбилась из сил и, прислонившись спиной к двери, сползла вдоль неё вниз.

– Дайте ей полкубика залеплона, – сказал Рей наконец, – привяжите, но не очень туго. Расчешите и отмойте.

– Всё? – Майкл мрачно покосился на него. Ему не нравилось высокомерное спокойствие, с которым подходил к вопросу друг – как будто бы никто здесь не знал своего дела, и все валяли дурака, пока не появился он.

– Нет. Кто работал с ней?

– Я, – один из троих охранников, стоявших у двери, вышел вперёд.

Рей шагнул к нему и, коротко замахнувшись, ударил кулаком по лицу, так что тот покачнулся и привалился плечом к стене.

– Рей! – окрикнул его Майкл, но когда тот попытался подойти, Рей жестом приказал ему стоять.

– Она больная, – обиженно произнёс тот, – ещё повезло, что она мне яйца не отку… – охранник взвыл, когда получил ещё один удар с другой стороны.

– Тебе повезло, – подтвердил Рей, – что прежде чем сделать какую-то хрень, Майкл позвонил мне. Иначе я бы тебя зарыл.

Рей оправил костюм.

– Позовёте меня, когда она начнёт приходить в себя.

Он вышел прочь.

Профилактический медицинский центр, расположенный на острове Тодос, был не так уж велик – и рекламы не давал.

Разбросанные по долине пять корпусов, со всех сторон окружённой лавовыми образованиями, поднимавшимися к небесам, имели на поверхности всего три этажа – и ещё на два уходили вглубь.

Этого вполне хватало, потому как здесь никогда не собиралось много людей: изредка наведывался руководящий состав, постоянно проживали несколько нянечек, учителей и врачей, да два десятка доверенных охранников несли караул у двух морских бухт, позволявших причалить кораблям, и по необходимости принимали на себя обязанности «мастеров».

Рей почти всегда останавливался в одном и том же корпусе на одном и том же этаже, окна которого с одной стороны выходили на морской простор – и занял бы эти апартаменты и в этот раз, если бы Майкл не обосновался в них раньше него.

– Я не думал, что ты доберёшься сюда, – сказал тот, встречая его на вертолётной площадке, но на лице его не было и тени вины, и Рей спорить не стал. В конце концов, они договаривались делить всё поровну. Он занял второй по красоте открывавшегося из окон вида комплекс комнат, и теперь, рывками развязывая галстук, смотрел в окно на несколько белоснежных домов, кружевом огранивших изумруды кипарисов и лип.

Он так толком и не поспал – если не считать два часа дрёмы в рейсовом самолёте, которые больше походили на режим отключения монитора, чем на спящий режим.

Теперь лучше всего было обустроиться, отдохнуть до вечера и, выспавшись, с утра приступить к разбору возникшей в его отсутствие проблемы – но Рей не мог удержаться от того, чтобы сразу же по прилёту выяснить, что произошло. А теперь, когда он увидел Кирстин собственными глазами, когда имел возможность сравнить то, что запомнил по их единственной короткой встрече, и то, во что она превратилась здесь, уснуть Рей уже попросту не мог.

Он распорядился приготовить ванну и, окончательно раздевшись, погрузился в неё. Вдохнул дурманящий аромат розмарина и, откинув голову назад, несколько секунд просто лежал, не думая ни о чём. Рей знал, что стоит достичь настоящего покоя, как нужные мысли придут к тебе сами собой.

После ванны он почувствовал себя немного лучше. Побрился, протянул руку к одеколону – но, поразмыслив, отказался от него, решив, что терпкий запах может выдать его. Натянул плавки, набросил халат и вышел на балкон.

Какое-то время он стоял, рассматривая открывшийся его взгляду вид, и думал, не заказать ли обед, но принять решения не успел:

– Шеф! – послышалось снизу, из тени пихт.

Рей повернул голову на звук.

– Похоже, приходит в себя.

Рей посмотрел на часы – по его представлениям, у него оставался ещё час.

– Привыкание, может быть, – предположил охранник.

Скрипнув зубами, Рей стремительно скрылся за стеклянной дверью.

Надевать костюм он не стал – достал из шкафа приготовленные горничной обычные классические джинсы, в каких здесь ходили все, и натянул чёрную футболку на грудь.

Он стоял в комнате наблюдения через пять минут.

Кирстин в самом деле слабо ворочала головой. В сумраке Рею удалось разглядеть её истончившееся, бледное лицо и плотно сжатые тонкие губы на нём.

– Давно она не ела? – спросил Рей.

– Что мне ей, внутривенно вводить? – поинтересовался Майкл.

– Я спросил, сколько дней.

– Два. С тех пор как спит.

Рей кивнул.

– Принесите нам обед. И выйдите все.

Он протянул руку и взялся за маску с модулятором голоса, призванную одновременно скрыть его лицо в случае чего.

Майкл положил ладонь поверх его руки.

– Рей, – предупреждающе сказал он, – только не дури.

Рей поднял на него взгляд.

– Она очень уступчивая девушка, Майкл. Я не знаю, какого хрена вы натворили за эти шесть недель, но мне она не сделает ничего.

Кирстин медленно приходила в себя, но проснуться никак не могла.

Сознание плавало в сизом тумане на грани снов.

Все чувства растворились в этом тошнотворном сумраке, притупилась даже злость.

Она не хотела ничего. Возвращение домой казалось невозможным, находящимся за пределами реальности, а продолжать это бессмысленное существование в темноте, не видя и не осязая, она больше не могла.

«Дверь», – вспомнила Кирстин. Следовало ожидать, что так просто она отсюда не уйдёт. Но теперь Кирстин по крайней мере, знала, в какую сторону бежать. Но что делать потом…

Додумать она не успела, потому что послышался набивший оскомину скрип, и Кирстин тут же повернула голову на звук.

– Привет, – прозвучало в тишине, как только, протяжно скрипнув второй раз, дверь закрылась за спиной вошедшего.

Голос был другой. Не Мастера – и уж точно не сиделки.

Кирстин молчала, и тогда раздался звук шагов.

– Кто ты такой? – спросила Кирстин, почувствовав, что новый мучитель остановился совсем близко от неё.

– Ты можешь звать меня Мастер. Здесь не нужны другие имена.

Из горла Кирстин вырвался горький, захлёбывающийся смех.

Новый Мастер стоял молча и ждал.

– Выпустите меня! – взмолилась Кирстин без всякой надежды, просто чтобы сказать что-нибудь.

– Это исключено, – новый Мастер зазвенел какими-то приборами, и сердце Кирстин забилось быстрей.

«Металл, – поняла она. – Не пластиковые стаканы, а металл. Вилкой можно подковырнуть дверь».

– Если ты думаешь, как отсюда сбежать, – произнёс тем временем Мастер, будто мысли прочитал, – то твоя главная проблема – не дверь. Мы не в Европе – и вообще не на земле.

Кирстин испустила ещё один глухой смешок.

– Куда вы дели Малдера? – поинтересовалась она.

– Я имел в виду, – пришелец звякнул ложечкой, и приятный аромат кофе разнёсся по комнате, – что мы не на материке.

Кирстин невольно подумала о том, как давно она не пила кофе и не ела нормальной еды. Теперь этот запах волшебно действовал на неё.

– Ты давно не ела? – спросил Мастер, и Кирстин вздрогнула от неприятного чувства, что тот видит её насквозь.

Кирстин промолчала.

– Нам не нужно, чтобы ты умерла с голоду, – продолжил тем временем тот, – но ты основательно всех напугала, поэтому медсестра больше не хочет к тебе заходить.

Кирстин испустила новый злой смешок.

– Так ты хочешь есть или нет? – спросил Рей.

Присев на краешек кровати, он разглядывал бледное, наполовину прикрытое резиновой маской лицо. Хотелось коснуться его. Провести рукой по щеке.

Девушка был такой нежной, что казалось, сдави – и она сомнётся, как цветок.

«Не понимаю, – думал он, – как можно было за полтора месяца так испортить её».

Он видел плохо скрываемую злость Кирстин. Рей не боялся её – но мог с уверенностью сказать, что ничего подобного в девушке не было зимой.

– Ты хочешь купить меня за бутерброд? – спросила Кирстин.

Рей оглянулся на поднос, на котором кроме двух чашек кофе стояла тарелочка с хлебом и две баночки джема. Для убедительности Рей взял одну из них и поводил ею под носом у пленницы туда-сюда.

– Клубничный или вишнёвый? – спросил Рей.

– Я думала, там один.

Ноздри Кирстин дёрнулись, пытаясь уловить второй аромат.

– Ты не ответила на вопрос, – заметил Рей и принялся намазывать джем на хлеб.

– Ты тоже, – констатировала Кирстин, хотя Рей видел, что ей трудновато говорить, нос то и дело дёргается, пытаясь уловить аппетитный аромат, а голова сама собой поворачивается к еде.

– Всё в жизни имеет свою цену, – сказал Рей и, откусив бутерброд, тщательно прожевал. – Вот ты, к примеру, стоишь несколько миллионов.

– Человека нельзя продать.

– Можно, – Рей даже усмехнулся, – видишь ли, есть ещё один момент. Всё на свете можно продать. Даже верность или любовь. И цена товара изменяется в зависимости от того, как трудно его достать.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что для тебя субъективно сейчас очень ценен этот чудесный вишнёвый джем. И ты наверняка на многое готова ради него. А моя цена будет не очень высока.

Кирстин молчала, но Рей видел, что она ждёт, когда прозвучит эта цена.

Рей отложил бутерброд. Поднёс руку к лицу пленницы и скользнул кончиками пальцев по её щеке. Проследил линию губ.

Ноздри Кирстин уловили тонкий аромат розмарина и ощутили странную мягкость руки. Ладонь не была полной и одутловатой, как у «сестры», но гладкой и бархатистой, так что Кирстин захотелось испытать это странное ощущение ещё раз.

– Поцелуй мою ладонь, – предложил Рей. – В этом нет ничего унизительного, это очень легко.

Кирстин стиснула зубы. Это в самом деле было легко. Она даже сказала бы, что сама этого хотела. Поймать неуловимое движение, когда пальцы на мгновение коснулись её губ. Она боялась, что если откроет рот, то услышит, как её собственный голос произнесёт: «Да» – и потому Кирстин нужно было время, чтобы совладать с собой.

Мастер не торопил. В голове у Кирстин немного прояснилось, и она кивнула.

– Хорошо, – сказала она, – только дай сделать глоток.

Рей согласился легко. Рука его отодвинулась, а Кирстин тем временем повела кистями, пытаясь выскользнуть из эластичных пут. Она уже достаточно знала логику их воздействия, чтобы не рваться напролом, и, к её собственному удивлению, руки выскользнули достаточно легко.

Пока мастер брал чашку кофе с подноса, Кирстин быстро согнулась, высвобождая ноги одной рукой, другой сорвала с себя повязку и бросила на визитёра.

Шокер висел у того на поясе, и первым делом Кирстин рванула его на себя.

Как только тот оказался в руках Кирстин, руки противника перехватили её запястья, и завязалась борьба.

Она длилась до тех пор, пока шокер не вылетел из их сцепленных пальцев и не улетел далеко в угол.

Но в следующее мгновение Мастер совершил какой-то хитрый разворот, и Кирстин оказалась на полу, всем его весом прижатая к кафелю.

Кирстин тяжело дышала. Она чувствовала, как в поясницу ей упирается твёрдый горячий бугор. Мастер сидел на ней верхом.

Отвращения не было. Даже усталость ушла. Кирстин почти хотела, чтобы этот человек прижался к ней сильней.

Но Мастер замер на какое-то время, сцепив её руки за спиной и удерживая Кирстин так. Потом наклонился и в самое ухо прошептал.

– Ты опрокинула поднос.

Кирстин закрыла глаза. В голосе мужчины не было грубости, но Кирстин всё равно хотелось подчиниться, он разом обволакивал и подавлял.

– И нам с тобой нужно уяснить несколько правил, Кирстин. Если тебе не удосужились объяснить их до меня.

Кирстин молчала. И без того ослабленная лекарствами, от близости этого человека она стала совсем плохо соображать.

– Не в моих интересах причинять тебе вред. Я не хотел бы, чтобы ты пострадала. Но ты перестанешь вообще меня интересовать, если будешь вести себя как сейчас. И тогда мне станет всё равно: жива ты или нет.

Кирстин стиснула зубы, ярость поднялась в ней солёной волной – и осела, заглушённая болью, когда Мастер сильнее вывернул её руку. Он сместился вбок и теперь лишь коленом прижимал Кирстин к полу.

– Всё имеет свою цену, – повторил Мастер, – еда, вода и питьё. Всё хорошее и всё плохое на земле. И если ты нарушаешь правила, не слушаешься меня и перечишь мне – за это тоже будет назначена цена.

Рука Мастера легла Кирстин на поясницу, всё такая же мягкая и теплая, так что когда она двинулась вниз, тело само подалось за ней.

Рука спустилась к ягодицам и, огладив их, несильно сжала одну.

– Для начала цена будет невелика, потому что я ещё не слишком зол. Но всё зависит от тебя.

Прежде чем Кирстин успела понять, о чём идёт речь, Мастер отвесил ей увесистый шлепок.

Раздалось тихое «Ой».

Рей облизнулся. Гладкое обнажённое тело в его руках вызывало желание прикоснуться, и не имело значения – доставить удовольствие или причинить боль.

Он отвесил ещё один шлепок, и ещё, мысленно считая до десяти.

Потом снова огладил белые круглые ягодицы ладонью.

Кирстин в его руках обмякла.

– Итак, – Рей снова уселся на неё верхом, – наш обед придётся отложить. Но ты можешь заплатить вперёд.

Он скользнул рукой по спине Кирстин, пробуждая во всём теле дрожь. Белое мягкое плечо дёрнулось, то ли навстречу, то ли прочь от него, и Рей остановил руку у самого лица Кирстин.

– Всего лишь один поцелуй, Кристи. Да или нет?

Вопрос был риторическим – но Кирстин уже и сама не могла представить, как скажет «нет». Она дурела от ощущений, которых никогда не испытывала до сих пор, и даже лёгкая боль не могла их заглушить.

Она потянулась губами к руке и поцеловала. На мгновение задержалась так и вдохнула запах розмарина, пропитавший кожу насквозь.

– Вот и хорошо, – Рей соскользнул с неё и потянул вверх, заставляя встать на ноги, а затем снова опуститься на кровать. – Мне придётся снова тебя привязать, – сказал он, заводя руки Кирстин за голову, и та сама не знала, почему не пытается сопротивляться ему. Только следила, как в темноте стройное, сильное тело наклоняется над ней. Этот Мастер был тоньше, чем тот, другой. И движения его напоминали движения чёрной пантеры, едва видимой в ночи, – но ты сама в этом виновата, – продолжил тот, – я надеялся, что уже сегодня смогу позволить тебе ходить.

Слова звонким эхом отдались в голове, а Мастер уже отодвинулся от неё. Привязывать ноги он не стал.

– Я позову сиделку, – сказал он, – веди себя хорошо. Иначе ей опять придётся вколоть тебе что-нибудь для сна.

Мастер снова натянул повязку Кирстин на лицо, встал и направился к двери.