Читать книгу Танго алого мотылька - Морвейн Ветер - Страница 4

«Как погода в Эдинбурге?»

«У меня весь подоконник в снегу. А ты, стало быть, где-то далеко?»

Ответ не приходил с полминуты, так что Кирстин имела возможность насладиться ожиданием по полной программе. Ей казалось, что она наконец-то смогла разузнать о своём визави хоть что-нибудь.

Стояли уже первые числа февраля, и они переписывались больше месяца. «Охотник» притягивал её – и вовсе не пафосом своего ника или таинственностью отсутствующего лица. Эти несуразности Кирстин скорее раздражали.

Но с ним можно было поболтать, не скрывая ничего, и от него не оставалось неприятного ощущения навязчивости, какое преследовало Кирстин, когда она была с Лоуренсом или кем-то ещё из своих прежних ухажёров.

Хотя Кирстин никогда не считала себя замкнутой и не мучилась от того, что у неё мало друзей, по большому счёту на курсе не было никого, с кем ей было бы по-настоящему уютно и хорошо. Она ходила вместе со всеми в кафе, не пропускала вечеринок – если только они не становились угрозой для занятий по лепке, раз в неделю ходила с Лоуренсом и его компанией в кино. Но всё это было скорее способом убить время, которое в кампусе обычно тянулось так долго, что Кирстин с трудом сдерживала зевоту, оказавшись на полчаса наедине с собой.

Так было до последнего Рождества, когда весь её мир стал стремительно сужаться до одного ника, обладатель которого казался Кирстин более настоящим, чем все люди вокруг.

Если бы она взглянула на себя со стороны, то очень удивилась бы тому, что манеру строить слова воспринимает как «голос», звучащий у себя в голове, и твёрдо уверена в том, что может узнать незнакомого ей человека по смайлику, как по выражению лица.

Хотя она и не знала о самом Охотнике ничего, но начала уже понемногу запоминать его режим.

По утрам у того почти всегда были дела – он отписывался, но короткими сообщениями, как будто спешил скорее отключить телефон – планшет, ноутбук? Кирстин до сих пор не знала, откуда тот писал.

Потом, во время обеда, им удавалось поболтать – но после трёх Орландо снова напрочь исчезал. На протяжении двух часов он оставлял Кирстин единственную возможность разговаривать самой с собой – и эти два часа стали нестерпимыми для девушки, потому что, несмотря на то, что Кирстин знала, что до пяти Орландо не станет отвечать, рука то и дело тянулась проверить телефон.

Затем Орландо брался за телефон и отвечал сразу на всё. С небольшими перерывами он оставался на связи до семи – и иногда проговаривался, что стоит на светофоре, так что Кирстин делала вывод, что тот ехал домой.

После семи начинался очередной цейтнот, из-за чего Кирстин волей-неволей ловила себя на обидной мысли, что Орландо живёт не один. После одиннадцати тот снова плотно появлялся в сети – расслабленный и веселый, явно закончивший все свои дела. В оставшиеся три часа его вопросы частенько доходили до опасной грани, за которой обычный разговор переходит в виртуальный секс – но он никогда не настаивал ни на чём, и если Кирстин обрывала его – всегда готов был легко отступить за безопасную черту.

Иногда в эти часы у Кирстин вовсе не было настроения слушать подколы на эротическую тему, и она переводила разговор на то, что было важно для неё – часто рассказывала про мать, про Лоуренса и про сестру. Про отца она предпочитала не говорить, но, в конечном счёте, Охотник выспросил и про него.

Сейчас часы показывали третий час, и Кирстин начинала опасаться, что так и не получит ответ. Однако сообщение всё-таки пришло.

«Я не люблю Эдинбург и ЮК вообще. Мне не нравится правый руль, а с водителем я себя чувствую как идиот».

«В смысле, в такси?»

«Типа того».

«Постой, но английский же для тебя родной?»

Ответа не было.

«Ты из Америки?» – предположила Кирстин, хотя и сама понимала, что этого не может быть. Английский у Охотника был настолько классический, что могли бы позавидовать и некоторые профессора, и он явно неплохо знал саму страну.

– Кирстин, ты идёшь?

Кирстин поспешно спрятала в карман телефон, когда дверь открылась, и Лоуренс ворвался внутрь.

– Эм… что?

– У меня день рождения, глупышка! Только не говори, что ты забыла!

Кирстин абсолютно определённо забыла. И столь же определённо не собиралась об этом говорить.

– Да нет, просто уже начала думать, что ты меня не пригласил.

Лоуренс поймал её за руку и потянул с кровати, на которой Кирстин валялась до тех пор.

– Подъём! – возвестил он и, стянув с крючка пуховик Кирстин, швырнул в неё.

– А куда мы идём? – уже на ходу поинтересовалась та, проверяя, не выпал ли из штанов телефон.

Эллиот Халлвил, кузен Лоуренса, работал в Эдинбурге, но домик снимал в пригороде, потому как также, как и сам Лоуренс, родом был с юга.

Вариант жить с ним Лоуренс не рассматривал никогда – ему гораздо больше нравилось целыми днями тереться в кампусе и общаться с однокурсницами. Но, в отличие от Кирстин, он всегда имел возможность сбежать оттуда, когда начинал скучать по домашнему теплу.

Эллиот был старше всего на пять лет и потому никаких особых ограничений для кузена не вводил – в том числе разрешал приглашать в его дом друзей, до тех пор пока сам дом оставался цел. Потому Лоуренс и решил праздновать у него.

К тому времени, когда оба добрались до места, на плечах у Кирстин уже намело небольшие сугробики – погода, которой интересовался Охотник, не переставала «радовать» запредельными для этих мест холодами уже третий день.

Если бы кто-то спросил её, чем она хочет заниматься в подобный день – а это, кроме прочего, был выходной – она сказала бы, что хочет лежать в кровати под тёплым одеялом и вообще не вставать.

Лоуренс не имел привычки спрашивать о подобных вещах, и Кирстин его понимала – ведь могут же и отказать.

Он отправил Кирстин готовить пунш вместе с парочкой друзей, а сам взялся организовывать пространство в комнате и у дверей. Большая часть гостей ещё не добралась, и Кирстин начинала понимать, что её ждёт очень, очень долгий день.

Ирвин и Хана, вместе с которыми она должен была заниматься столом, всё время выпадали из процесса, задевая друг друга краешками тел, и надолго зависали, обнимаясь где-нибудь в углу. Пунш спустя полтора часа всё ещё был не готов, а гости уже повалили толпой, так что Лоуренс едва успевал их впускать.

Наконец, уже около девяти часов вечера Кирстин улучила минутку, чтобы скрыться ото всех в самом тёмном углу, и снова взяла в руки телефон, но ответ так и не пришёл.

Рей пошевелился, потому что на бедро упала тень. Он выпрямил ногу и чуть повернул голову, щуря глаза под тёмными очками с зеркальными стеклами.

Здесь, на солнце, на экране мобильника ничего было не разглядеть, и потому, чтобы ответить на сообщение Кирстин, приходилось прикрывать телефон рукой – или вовсе заходить в салон яхты.

Бедная девушка, должно быть, куталась сейчас в свой пышный шарф и тёрла друг о дружку заледеневшие руки.

Рей зевнул. Он любил снег, но только если тот падал за окном, а поскольку ему всё равно пришлось улететь из Швейцарии, чтобы проверить, как идут дела в Греции, то он решил уже не возвращаться назад. Денёк выдался тёплый, и он поручил Юстасу – одному из доверенных ребят – подогнать яхту ближе к Криту, и, вместо того, чтобы сесть на самолёт и отправиться домой, остался здесь и устроил себе выходной.

Взвизгнули тормоза, и краем глаза Рей отметил появившийся на берегу силуэт – синий спорткар с носом, загнутым к низу, как клюв.

Секунду он сдерживался, не желая выдавать любопытства, а потом чуть повернул голову и приподнял очки, разглядывая сверкающее на солнце крыло Порше Панамера, очевидно, только что покинувшего завод.

Майкл уже шёл к нему, в руках его раскачивался черный чемоданчик, но Рей всё же не преминул поинтересоваться:

– Дай угадаю, моя доля тоже ушла на это дерьмо? Когда ты поймёшь, что германцы для мудаков?

– Завидуй молча, – Майкл перепрыгнул с берега на борт и бросил чемоданчик на палубу около его головы. – Я еле тебя нашёл.

– Скажи спасибо, что я не успел покинуть порт, – Рей демонстративно посмотрел на часы. – Ты опоздал на полчаса, и мне уже стало надоедать ждать.

Майкл не ответил. Он возвышался над Реем, заслоняя солнце, и разглядывал его с ног до головы – а тут было на что посмотреть.

Рей лежал, широко расставив ноги, явно не стесняясь того, что на него смотрят. Плоский живот мерно вздымался, половину лица закрывали солнечные очки, а руки были запрокинуты далеко за голову.

Не отрывая от взгляда от его глаз, скрытых под стёклами очков, Майкл потянул за полы рубашки-поло, через голову стащил её с себя и бросил на чемодан.

Майкл сбросил джинсы и, пристроившись рядом с ним на носу яхты, закурил.

Рей дал ему затянуться один раз, чтобы тут же отобрать сигарету и тоже сделать затяг.

– Куда поплывём? – спросил он.

– На острове ты уже был?

– Да.

– Никого не присмотрел?

Рей покачал головой.

Майкл поднял бровь.

– Что это с тобой?

– Просто устал. Хочу чего-нибудь… ещё.

Майкл хмыкнул и попытался отобрать у него сигарету, но Рей молниеносно, как хищный зверь, вскочил на ноги и, оказавшись на ногах в полный рост, потянулся, так что тугие, как стальные жгуты, мышцы перекатились под кожей. В эти мгновения Рей походил на дикую пантеру, которая уже поджала ягодицы и приготовилась к прыжку.

Секунду Майкл смотрел на него, раздумывая, не стоит ли встать следом, а затем в стороне пискнул телефон – и Рей тут же потянулся к нему.

– О, нет… – простонал Майкл, – Рей, кончай, твоя мышка мне уже надоела.

– А мне нет.

– Ты ещё не устал с ней играть?

Рей проигнорировал вопрос и настрочил что-то в ответ на сообщение, которое только что пришло.

Майкл вскочил и попытался отобрать у него телефон, но пока они боролись, тот выскользнул у обоих из рук и полетел за борт.

Мгновение оба смотрели, как аппарат делает кульбит – а затем Рей оттолкнул Майкла от себя – так, что тот полетел в воду, громко хохоча.

– Урод, – констатировал Рей и рыбкой спикировал следом – туда, где только что ушёл под воду мобильный.

Ответ от Рея пришёл уже глубокой ночью, когда Кирстин не только вернулась домой, но и, отложив телефон в сторону, намеревалась уснуть.

Тихое «пилик» заставило её мгновенно проснуться, и, схватив мобильный, она принялась читать.

«Извини, неполадки со связью. Это долгая история – мой отец жил там, но сам я уехал уже давно».

Кирстин стало грустно от этих слов, и не только потому, что у неё тоже были проблемы с отцом.

«Ты всё-таки намного старше меня…» – написала она.

Ответом ей стало молчание. Наконец, когда Кирстин уже отправила новое сообщение: «Наверное, тебе смешно читать всё, что я пишу», – пришёл ответ:

«Я бы так не сказал».

Три мучительно долгих секунды длилась тишина.

«Мне нет тридцати».

Кирстин испустила облегчённый вздох.

«Ты рано повзрослел?»

«Также, как все».

Кирстин не спешила отвечать, лежала и прокручивала в голове те крохи информации, которые ей удалось наконец узнать – и на душе от них становилось тепло.

«Кирстин, хочешь увидеться со мной?»

Кирстин вздрогнула. Они почти никогда не называли друг друга по именам – это казалось глупым, тем более, что Охотник до сих пор так и не назвал ей своё.

«Для начала ты мог бы просто зайти в скайп», – без особой надежды написала она в ответ.

«Если хочешь – в пасхальные каникулы приезжай ко мне. Я пришлю билет».

Кирстин молчала. Боялась – сама не зная чего. Может быть, того, что Охотник окажется вовсе не таким, каким она себе его представляла. А может, того, что в жизни не такой окажется она сама.

«Мы с друзьями планировали по южной Европе небольшой автостоп», – наконец ответила она.

«Тебе решать».

Кирстин не могла знать точно, но догадалась, что Охотник отключил телефон.