Читать книгу Разбойник Чуркин. Том 1 - Н. И. Пастухов - Страница 15

Совершив убийство, разбойники направились в лес, где с нетерпением ожидал их Чуркин, находившийся во все время их работы на опушке леса. Он встретил их вопросом:

– Ну что, ребята, порешили?

– Покончили, – ответил ему Сергеев, передавая свою добычу, сложенную в платок.

Атаман развязал ситцевый платок, взглянул на серебро и золото, потрепал своего есаула по плечу, сказал ему «спасибо» и торопливо направился в глубь леса, куда поплелась за ним и вся его команда головорезов. Забравшись в непроходимую чащу и выбрав удобное место для отдыха, разбойники расположились на луговинке, постлали под себя верхнюю одежду и улеглись, кому как пришлось, чтобы уснуть. Чуркин, на всякий случай, приказал Исаю и Евсею по очереди быть караульными и не спать.

– Отдохнём до вечера, а как смеркнется, отправимся в дорогу, – сказал Чуркин своей шайке. – А тебе, Никифор, спасибо за услугу, – обратился он к бывшему работнику погибшего Третьякова.

– Рад стараться, – ответил он.

Вскоре всё утихло. Исаю пришлось быть на карауле:, он закурил свою трубочку и стал прислушиваться к каждому шороху ветра, колыхавшему верхушки деревьев.

Стало смеркаться. Разбойники поднялись на ноги, прошли несколько вёрст серединой леса и только к полуночи выбрались на дорогу, ведущую на Павловский Посад, а затем свернули в сторону и полями добрались к утру до деревни Барской и скрылись в её лесу.

А весть о страшном убийстве в Купавне росла и росла по Богородскому уезду. Ужас обуял мужичков и вместе с тем заставил их быть осторожнее. Многие стали серьёзно поговаривать о том, каким бы образом избавиться от Чуркина и его шайки. Полиция усилила розыски преступников, о которых не было ни слуху, ни духу: так притаились они, как будто бы их и не существовало.

Между тем, стали появляться в обращении фальшивые кредитные билеты; как и от кого они шли и проникали в народ, – доискаться было трудно. В некоторых селениях говорили, что сбывают их какие-то неизвестные люди, но это были только одни слухи, дошедшие и до полиции, которая, по всем данным, предположила, что выработкой фальшивых кредиток занимается ни кто иной, как соучастник Чуркина, Иван Сергеев, бежавший с ним вместе из Владимирской тюрьмы, но где он пребывает, узнать не могли.

Прошло несколько недель; как вдруг мужички заговорили, что Чуркин со своею шайкою вновь появился в лесу, около деревни Устьяновой, и что один из разбойников, Ильин, никому ещё неизвестный, заходит в ту деревню, но крестьяне, из страха к нему и к Чуркину, не трогают его. Становой пристав 1-го стана Богородского уезда сам приехал в ту деревню, собрал сходку и поставить крестьянам в обязанность взять упомянутого злодея, если только он придёт в их деревню, а сотскому того же селения, Акиму Игнатову, приказал строго-настрого следить за разбойниками и, в случае надобности, требовать себе подмоги.

– Ваше благородие, с одной палкой, что я могу поделать с бродягами?! Оборониться, ведь, нечем, – заявлял Игнатов.

– Достань у кого-нибудь ружьё, заряди и ходи с ним, – ответил ему пристав.

– Купить надо, так кто же даст. Вон у дяди Герасима есть ружьё, три целковых за него просит, купил бы я у него, да денег нет.

– Возьми, я дам три рубля.

Становой уехал. Сотский взял у дяди Герасима ружьё, а пороху-то и не оказалось. «Ну, все равно, – подумал он, – ружьё хотя и не заряженное, а всё-таки острастка: не всякий на меня сунется».

Однажды под вечер, Аким Игнатьич, возвращаясь из слободы Абрамовки в своё селение, встретился неподалёку от неё со своим односельчанином Петром Фёдоровичем, поздоровался с ним и разговорился о своём житье-бытье. В разговоре коснулись они и разбойников.

– Вот, поди ты, сгибли они и пропали, – сказал сотский.

– А что разве вы их ищите? Они у вас под носом будут сидеть, не увидите, – с улыбочкой возразил сотскому Петр Фёдорович.

– Как бы не так, сейчас накроем.

– Хочешь, я покажу тебе, где они сейчас находится?

– А ты, небось, знаешь?

– Стало быть, знаю, ежели говорю.

– Ну, где?

– Ступай сейчас в нашу рощу, вон на самом краю, на опушке, их человек шесть лежат, – возьми, попробуй.

– Врёшь, небось?

– Право слово, там лежат, – подтвердил Фёдорыч, и указав при этом ту сторону леса, в которой находятся головорезы, зашагал в Устьянову.

Сотский, Аким Игнатьевич, был человек исполнительный, к приказаниям своего начальства внимательный. Он имел атлетическое телосложение и внушительный вид, который отчасти придавала ему чёрная с проседью борода, окаймлявшая лицо его. Проводив Петра Фёдорыча взглядом, он немедленно возвратился обратно к лесу и, проходя указанным местом, заметил сквозь деревья небольшой дымок. Тихо пробрался он кустами к месту, откуда подымался дымок, и увидал около костра человек шесть разбойников, лежащих в растяжку и спавших, один из них сидел на травке, как бы караульный, и, подпершись рукою о подбородок, дремал. «Так вот они где, – подумал сотский и не спеша отправился в обратный путь.

Не желая делать тревогу в Устьяновой, так как обитатели её, зная некоторых разбойников, могли предупредить их и спугнуть, он по задам своей деревни прошёл в село Гридино, рассчитывая встретить Беззубовского волостного старшину Рычнова, бывшего там по каким-то делам. Зайдя в дом сельского старосты Зрелова, он нашёл там и старшину, который спросил у него:

– Что скажешь, дядя Аким?

– К вам с докладом пришёл на счёт разбойников, – ответил тот.

– Каких разбойников?

– Целая шайка их в нашем лесу на привале спит, и Чуркин с ними, надо бы облаву сделать.

– Кто тебе об этом сказал?

– Сам их сейчас видел, около костра спят.

Волостной старшина переглянулся с сельским старостою, оба они молча поглядели на сотского, покачали головой, и как бы не веря ему, начали отнекиваться от его предложения, но Аким Игнатьевич стоял на своём и требовал немедленного распоряжения делать облаву. Сельские власти, опасаясь ответственности перед начальством, должны были уступить его доводам и послали его же самого собрать народ.

Когда перед домом Зрелова собрались православные, старшина вышел к ним и объявил о причине, по которой он созвал их. Гридинские мужички почесали затылки, и как бы нехотя сказали:

– Ну что ж, веди, мы готовы.

– С пустыми-то руками что вы сделаете? Возьмите топоры, а не то колья, не равен час, – придётся, пожалуй, и подраться, – посоветывал им старшина.

– И то дело, – согласились мужики и разбрелись по домам за оружием.

Через несколько минут, крестьяне, вооружённые чем пришлось, под командою волостного старшины и сельского старосты, двинулись на облаву. Сотский, перекинув незаряжённое ружьё через плечо, шёл впереди всех. Подойдя к лесу, облавщики остановились. По совету Акима Игнатьевича, старшина с одними из облавщиков направился цепью по дороге, ведущей к Устьяновой, а сельский староста с сотским и несколькими крестьянами пошли обходом к месту, где дядя Аким видел разбойников.

Тихо, без шума, двигались мужички к страшному, по их выражению, логовищу; каждый из них творил в уме молитву, один только сотский шёл без всякого страха, устремив взор вперёд. Но вот он остановился, дал мужичкам знак быть наготове, подался на несколько шагов назад и, указывая рукою, шепнул старшине:

– Они здесь, смотрите только меня не выдавать.

Староста в знак согласия кивнул ему головою и подумал: «Ладно, мол, ступай сам вперёд, а мы поглядим».

Шорох облавщиков не ускользнул от ушей разбойников; они несколько минут уже прислушивались к шагам их и, не поднимаясь на ноги, сидели на корточках, готовые ко всему; в трёх шагах от них, у развесистого куста, точно в таком же положении, с налившимися кровью глазами, находился их широкоплечий товарищ с рыжей бородой, заряженным ружьём на перевес и как бы ждал момента выстрелить в первого же смельчака, явившегося непрошенным побеспокоить их лагерь. Между тем мужички все шли потихоньку вперед; вот головы их показались из-за кустов; разбойники быстро вскочили на ноги и приготовились к отпору; сотский бросился первым на отделившагося рыжего разбойника, который, с ловкостью тигра, дал прыжок назад.

– Берите их! – крикнул сотский, преследуя рыжего, который продолжал отступать, держа ружьё, готовым к выстрелу.

Староста с мужиками остановился и нерешительности, раздумывая, что делать – вступить с разбойниками в бой или дать им время уйти, хорошо зная, что живыми в руки они не дадутся. Разбойники, видя это, поторопились подобрать полы и пустились наутёк. Сотский, как ревнитель воли начальства, и не желавший изменить своей обязанности, продолжал наступать на рыжего, не замечая, что делают крестьяне.

– Стой! – кричал он разбойнику, – а то стрелять буду.

– Уйди, или убью! – ответил ему тот.

Сотский не останавливался; угроза разбойника его не устрашала: он полагал, что ружьё его, как у него самого, заряжено не было, «а если, мол, дело дойдёт до рукопашной, то я с ним ещё поборюсь». Разбойник, видя, что крестьяне стоят, не трогаясь с места, остановился, подпустил поближе к себе Акима Игнатьевича, прицелился в него, спустил курок, и по лесу прокатился выстрел. Пуля угодила Акиму прямо в грудь и засела в ней. Бедняга схватился рукою за рану, испустил от боли тяжёлый стон и упал на землю. Разбойник глядел на него издали, и злобная улыбка показалась на лице его. Не прошло и минуты, как сотский вскочил на ноги и снова кинулся на разбойника; тот снова продолжал отступать, заряжая на ходу ружьё. Аким Игнатьич напряг последние силы, догнал разбойника и со всего размаха ударил его прикладом своего ружья по затылку на столько сильно, что тот зашатался, но удержался на ногах и, ошеломлённый, пустился бежать вперед; сотский, преследуя, продолжал наносить ему тем же прикладом ружья удары. Наконец оба они, выбившись из сил, упали друг на друга и казались мёртвыми.

Староста и крестьяне во все время этой отчаянной борьбы сотского с разбойником стояли в отдалении и глядели на них с замиранием сердца. Видя, что они упали и не трогаются с места, мужички подошли к ним. Страшная картина представилась их глазам: Аким Игнатьевич лежал ничком с протянутыми вперёд руками; около него валялось ружьё с окровавленным прикладом; по всему пространству, по которому он преследовал разбойника, имея в груди пулю, тянулась кровяная полоса, а лужа тёплой крови, бившей ключом из раны в груди, делалась все больше и больше. Крестьяне поворотили сотского навзничь: лицо его было покрыто смертельною бледностью; казалось, что он был мёртв. Разбойник лежал за нисколько шагов впереди от Акима Игнатьевича, как распростёртый пласт, уткнувшись лицом в землю; ружьё его находилось под ним, на темени головы зияла рана, из которой текла кровь, а другая видна была на левой сторони шеи. Староста попросил крестьян повернуть разбойника лицом к верху.

– Стоит ли об него руки марать? Собаке – собачья и смерть, – ответил один из них.

– Надо же взглянуть, – издох он или нет, – сказали другие и перевернули злодея.

Лицо его было бледно, как полотно, глаза полуоткрыты, безжизненны, слабое дыхание слегка колыхало грудь.

– Живуч, знать, – дышит, – заметил староста.

– Смотри, ребята, очнётся, пожалуй, стрекача задаст, скрутить бы его надо, – высказался дядя Спиридон.

– Оно и в правду так, – согласился староста, – ну-ка-сь, православные, заверните ему руки-то назад кушаком, пусть его полежит здесь, пока мы в деревню знать дадим, прибавил он.

Мужички повернули разбойника опять лицом к земле, связали ему руки и пошли было в деревню Устьянову.

В это время, в другой сторони леса послышались голоса крестьян, которые рассыпались по лесу отыскивать разбойников, но, не встретив их, возвращались к сборному месту. Староста села Гридина послал нарочного попросить старшину к себе. Вскоре команды облавщиков сошлись у лежавших на земле единоборцев, волостной старшина расспросил у старосты, как было дело, и пожалел сотского; крестьяне, в свою очередь, также погоревали о ном.

– Ну, как же быть теперь с ними? – показывая рукою на лежавших, сказал старшина, обращаясь к мужичкам.

– Акима Игнатьевича подымем на руки и отнесём в Устьянову, а за разбойником пришлём телегу, – подумав, ответили старики.

– Караул к нему надо приставить, а то неровен час, вскочит, тогда ищи его, – добавил старшина.

– Как убежит? Небось, связан, – заметил староста.

– Всё-таки целей будет под караулом-то, – порешил старшина.

Несколько крестьян остались при разбойнике, а другие подняли сотского на руки и понесли его в Устьянову.

Обитатели Устьяновой ничего не знали о том, что происходило в принадлежащем им лесу. За несколько шагов до деревни, мальчишки увидали толпу, шедшую из лесу, и дали знать о том своим. При входе Гридневцев в деревню, из окон изб повысунулись головы баб, а затем через несколько минут вся деревня кишела народом.

– Где дом сотского, Акима Игнатова? – спросил старшина.

– А вон, там, на краю, – послышались голоса.

Устьяновцы с каким-то страхом и удивлением глядели на несомого окровавленного человека, не понимая, в чем дело и кто был покойник. Но вот вскоре начали раздаваться то там, то здесь плач и рыдания – это выли родные Акима Игнатьевича.

Сотского внесли в избу и положили на лавку; несчастный, долгое время лежал, как мёртвый, затем открыл глаза, поглядел на всех бессознательно и снова закрыл их. Послали на ближайшую фабрику за врачом, который приехал, осмотрел больного и объявил, что он не жилец на этом свете, и действительно, Аким Игнатьевич тут же отдал душу Богу.

Пока в доме сотского происходила возня, старшина отправил в лес за разбойником телегу, в которой тот был привезён в Устьянову, в сопровождении толпы мальчиков и взрослых. Он был ещё жив и, как бы очнувшись, смотрел во все глаза. Врач осмотрел его, перевязал ему голову и посоветовал старшине поскорее отправить его в город. Снаряжена была другая подвода, разбойника переложили на неё и под сильным конвоем повезли в город, где он был положен в больницу и через несколько дней умер.