Читать книгу Разбойник Чуркин. Том 2. В Сибири - Н. И. Пастухов - Страница 2

Пробираясь по двору к избе хозяйки, приказчик обратился к Ирине Ефимовне с просьбой передать домовладелице, в виде гостинца от него, десятирублевую кредитку; та, конечно, не отказалась, и приказчик сказал при этом:

– Ирина Ефимовна, ты уж поддержи мою репутацию, в долгу у тебя за это не останусь.

– Постараюсь, что могу, все исполню, – отвечала та.

– Смелости у меня такой нет, чтобы самому завести со Степанидой разговор, – ты уж начни.

– Чего уж тут, «смелости нет»? Она же не купчиха какая, а простая деревенская девка.

– Оно так, всё же стыдливость имеет; я близко с ней не знаком, так переглядывались.

– Ничего: бывает, сердце сердцу весть подаёт. Я слышала, она тебя любит.

– Полно, так ли будет? Может, и зря говорят, – подходя к дверям избы хозяйки-старухи, тихо вымолвил приказчик.

Ирина Ефимовна более не отвечала на его слова, она отворила дверь, вошла в избу, а за нею переступил порог и её спутник.

Степанида сидела с хозяйкой избы за столом, на котором кипел самовар. Увидав приказчика, она вздрогнула, лице её покрылось румянцем, большие голубые глаза, окаймлённые длинными ресницами, зажглись огнём любви… Она сама не понимала, что с ней делалось; «вот он!» подумала она и недоумевала, почему и как он сюда явился.

– Чай, да сахар, кланяясь, – проговорила Ирина Ефимовна.

– Милости просим с нами его откушать, – ответила хозяйка избы.

– Я не одна, вот молодца с собой к тебе привела, он наш гость, тебя посетить ему вздумалось.

– Что ж, добрым людям я рада; прошу покорно.

Ирина Ефимовна подошла к столу, раскланялась ещё раз и, обращаясь к Степаниде, сказала:

– Здравствуй, красная девица!

– Здравствуйте, Ирина Ефимовна, – отвечала та, опустив глаза.

– Давно я, голубка моя, хотела тебя видеть, да всё не приходилось, вот теперь и увидала, присаживаясь на скамейку, ласково говорила жена разбойника.

– А ты, молодец, что стоишь? Подойди к нам, да присядь за компанию, – сказала хозяйка избы приказчику.

Тот молча подошёл к ним.

– Садись, голубчик, гостем будешь.

– Ничего, я постою; скуки ради к тебе с Ириной Ефимовной увязался, – оченно она тебя расхвалила, вот я и проиодил её.

– Садись, да попей с нами чайку. Откуда ты сам-то будешь?

– Из Тагильского завода, с Наумом Куприянычем торгуемся, – несмело отвечал приказчик и, поклонившись Степаниде, уселся к окну на лавку.

– Садись ближе к столу, места много.

– Как бы вас-то не обеспокоить?

– Ничего, мы – люди простые. Степанидушка, ты уж не обессудь гостя-то, – сказала старуха.

Та молчала.

– Мы с ней видались, хозяюшка, немножко знакомы с её родителем, – проговорил молодой паренёк, впиваясь глазами в свою возлюбленную.

– Да, я помню, у нас в доме с урядником, кажись, были, – сказала Степанида.

– Так точно, с ним заходили; вот и ещё раз пришлось свидеться.

Слово за слово, разговор сделался оживленнеё. Ирина Ефимовна и сама хозяйка избы старались успокоить девушку и не стыдиться присутствия незваного гостя. «Ты теперь невеста, надо и к людям привыкать», – говорили они ей.

– Ах, не напоминайте мне об этом! Какая я невеста? Пойду ли замуж, я и сама ещё не знаю.

– Как не пойти, когда отдают, – ввязался в разговор приказчик; – жених хороший, я видал его, – прибавил он.

Степанида не вынесла пытки: она приподнялась со скамейки и хотела выйти из-за стола, но хозяйка избы загородила ей дорогу и дала слово, что о свадьбе она не скажет больше ничего. Ирина Ефимовна развязала бывший у неё в руках платочек с орехами и пряниками, передала их хозяйке, а та положила его на стол и стала угощать ими Степаниду, которая успокоилась и снова начала разговаривать. Через несколько минут Ирина Ефимовна поднялась со скамейки и пошла с хозяйкой дома в другую комнатку, отделявшуюся от избы деревянной перегородкой. Влюблённые остались одни.

– Красная девица, не обессудь меня, если я тебе одно слово скажу… – после продолжительной паузы обратился приказчик к Степаниде.

– Говори, что тебе нужно, – уставив на него свои глаза, сказала она.

– Известно ли тебе, что я за тебя сватался?

– Нет, я ничего не знаю.

– Так вот я тебе объясняю: твои родители отказали мне и выбрали тебе другого жениха…. Люб он тебе иди нет?

– Нет, – решительно ответила Степанида.

– Так зачем же ты за него, нелюбимого, идёшь?

– На то воля батюшки с матушкой, я супротивничать им не могу.

– Так ли, полно?

– Знамо, не могу: за кого хотят, за того и отдадут. Чего же тебе от меня нужно?

– Я хочу быть твоим женихом. Любишь ты меня?

Степанида молчала; на глазах её показались, как мелкие жемчужины, слезы, которые она хотела скрыть, но не могла. Паренёк присел к ней поближе, взял её за руку; девушка тряслась, как в лихорадке; ещё момент, и горячий поцелуй запечатлелся на её румяном лице. Степанида закрыла лицо кисейным рукавом и прошептала:

– Господи, что со мной делается? Спаси меня, Мать Пресвятая Богородица!

– Успокойся, моя ненаглядная, зла тебе не пожелаю, хочу тебя вырвать из когтей нелюбимого тобою сына кузнеца и обвенчаться на тебе.

– Как же это ты сделаешь?

– Все обдумал; согласна ли ты сама на это?

– Страшно мне, боюсь.

– Теперь время дорого, решайся!

– Ничего сказать не могу, надо подумать, завтра я тебе ответ дам.

– Завтра недалёко, подожду; надеюсь, что согласишься, – пролепетал он и ещё раз крепко поцеловал свою красавицу.

Ирина Ефимовна и хозяйка дома, притаив дыхание, выглядывали из комнатки на ворковавших голубков.

В это время под окном избы, выходящим в поде, по снегу послышались чьи-то шаги. Ирина Ефимовна толкнула хозяйку в бок и шепнула ей:

– Слышишь, под окном кто-то ходит!

– Слышу, мать моя; уж не подглядывает ли кто? Не за Степанидой ли кто подсматривает, вот что я думаю, пойду, – погляжу.

Влюблённая парочка на столько увлеклась разговорами, что не заметила вышедшей из комнатки Ирины Ефимовны и только тогда опомнилась, когда она хлопнула дверью… Степанида вздрогнула и начала собираться домой. Вышла хозяйка и, как бы не зная того, что происходило между Степанидой и приказчиком, начала её уговаривать посидеть ещё несколько времени и подождать, пока возвратится Ирина. Ефимовна.

– Пора мне, тётушка: дома небось заждались, я и так у вас долгонько закалякалась, – ответила ей девушка, поглядывая на своего возлюбленного.

– Успеешь, будешь и дома, я тебя провожу.

– И я от вас не отстану, – сказал приказчик.

– Нет, молодец, тебе не к чему: ты не жених, у ней другой есть.

– Почему знать, может, и нет, – ответил тот.

– Так ли, Степанидушка, я тебе говорю? – спросила старушка.

Девушка молчала. Вошла Ирина Ефимовна, отвела хозяйку дома в комнатку и шепнула ей:

– Кругом дома обошла и никого не видала.

– Так знать, нам послышалось, кому нужно подглядывать?

– Нет, кто-нибудь да был, на снегу следы видны.

– Уж не кузнец ли прохаживался? – заключила хозяйка дома, накидывая на себя душегрейку, чтобы проводить Степаниду.

Все вчетвером вышли на тёмный двор; хозяйка заперла на замок свою хату, приказчик, пробираясь по двору, обнял Степаниду и спросил у неё:

– Ну, как же ты решила: за меня или за кузнеца пойдёшь?

– Завтра я тебе ответ дам.

– Где же мы с тобой увидимся?

– Вечерком, у ворот нашего дома, туда приходи попозднее, я выйду к тебе.

Тут подошли к ним старуха с Ириной Ефимовной, которая довела Степаниду до ворот и, простившись с ней, пошла к себе в избу, а приказчик вышел на улицу и долго глядел в след удалявшейся своей возлюбленной. Он был вне себя от радости и думал, что это – сон был или все случилось наяву? Он хотел было пуститься за Степанидой, но благоразумие удержало его, и молодец побрел в избу поделиться с Чуркиным своей радостью.

Чуркин с урядником сидели за столом; около них стояла Ирина Ефимовна и рассказывала им вполголоса о свидании приказчика с Степанидой. Увидав его на пороге, она притихла.

– Ну, голубчик, поздравляю с успехом! – встречая приказчика, сказал разбойник, потрепав его по плечу.

– Эх, Наум Куприяныч, какой это успех! Знаешь, что я тебе скажу: по губам текло, а в рот всё-таки не попало, – ответил тот, крепко пожимая Чуркину руку.

– Нечего скромничать, мне всё известно, как ты с ней беседовал да целовался.

– Неправда, до поцелуев дело не доходило.

– Ишь ты, поди ж ты, я сама небось видела, как ты с нею целовался, – развязно пояснила Ирина Ефимовна.

– Ну, целовался, а вам-то что, завидки, что ли, берут? – улыбаясь, ответил приказчик.

– Чего нам завидовать, мы за тебя радуемся, авось, теперь повеселей будешь, а то ты букой каким-то выглядывал, – заметил ему Чуркин.

– Вестимо так, совсем паренёк расклеился, а теперь видите, каким весёлым стал; любо-дорого смотреть на него, – протянул сквозь зубы урядник. – Ну, на чем вы порешили? – спросил он.

– Завтра вечерком узнаю.

– Стало быть, нам здесь ночевать придётся?

– Необходимо, ты уж извини за это и не сердись.

– Что с тобой делать, – подожду.

Кто-то постучался в окно, Чуркин позвал из светлицы Осипа и велел ему отворить ворота. Каторжник вышел на улицу и увидел перед собою офицера полицейской службы, который спросил у него:

– Здесь постоялый двор?

– Да, что нужно?

– Заночевать здесь можно?

– Не знаю, пойду у хозяина спрошу, – сказал каторжник и поторопился обратно в избу.

– Наум Куприян, выйди-ка сюда, до тебя дело есть! – отворив двери, произнёс Осип.

– Что такое? – спросил тот, выйдя в сенцы.

– Какие-то полицейские приехали, ночевать просятся; уж не нас ли они отыскивают?

– Много ли их?

– Одного видел, а там не знаю.

– Вот ещё, – «не было печали, так черти накачали», – буркнул разбойник и пошёл с Осипом на двор.

– Револьвер-то с тобой? – спускаясь с крыльца, спросил каторжник. – Неровен час, брать будут, так уговор, живым в руки не даваться.

– Знаю, тогда становись ко мне под руку.

– Не бойся, постою за себя, кистень за голенищем у меня лежит.

Они вышли из ворот на улицу.

Полицейский офицер, с высоким солдатом в серой шинели, стояли около саней, запряжённых парою лошадей гуськом. Разбойник с Осипом подошли к ним поближе, Чуркин приподнял с головы свою барашковую шапочку и спросил у офицера:

– Вам, сударь, что угодно?

– Ночевать, братец, можно у тебя? – оглядывая разбойника с ног до головы, сказал тот.

– Сами-то вы откуда?

– Это не твоё дело, я спрашиваю: ночевать можно?

– Много ли вас?

– Видишь небось: трое.

– Потеснимся как-нибудь, милости просим.

– Лошадям корму достанем?

– Найдём; только я вам доложу, в одной комнате придётся с другими расположиться.

– Что ж, нам всё равно. Староста деревни где тут живёт?

– Здесь, неподалёку.

Полицейский офицер в сопровождении солдата, отправился на двор; за ними последовал и Чуркин, а Осип остался с кучером при лошадях.

– Любезный, откуда это вас занесло? спросил каторжник у возницы.

– Из Верхотурья; вот уж целую неделю путаемся по уезду, лошадок совсем замучили, – ответил кучер, вводя коней на двор.

– А по каким делам?

– По следственным, об убитом купце справляемся.

У каторжника отлегло от сердца; он понял, в чем дело, и беспокоившая его мысль о том, что чиновник явился арестовать их, не оправдалась.

Войдя в избу и, увидав урядника, офицер отрекомендовался ему помощником исправника, а урядник объяснил, кто он, и попросил начальство садиться.

– Вы здесь зачем?

– По делам службы, ваше высокородие, – отвечал урядник, – купца Жохова разыскиваем.

– Нечего разыскивать: его нашли убитым.

Урядник и приказчик, сидевшие около стола, при таких страшных словах вытянули лица и уставили глаза на офицера, закуривающего папироску; Чуркин был невозмутим; он стоял, прислонившись к печке и исподлобья глядел на приехавшего офицера.

– Позвольте спросить, где его нашли?

– Верстах в тридцати пяти отсюда, в лесу, вместе с его кучером.

– Неизвестно, кто убил?

– Нет, вот мне поручено разыскать преступников; всю неделю мыкаюсь, и нет ничего.

– Позвольте спросить, где же девались лошади убитого купца?

– Там же, около трупов, в сугробе погибли, шесть дней без корму стояли и околели.

Урядник и приказчик только плечами пожимали, удивляясь такому преступлению.

– Тебя как зовут? – обратилось его благородие к Чуркину.

– Наум Куприяныч, – не трогаясь с места, отвечал тот.

– Не припомнишь ли ты, заезжал или нет, к тебе этот купец.

– Какой такой купец? – переспросил разбойник.

– Вот, которого убили.

– Не знаю; у меня много проезжих останавливаются, – всех не упомнишь. А давно ли это было?

– Около месяца тому назад.

– Не помню; ночевал какой-то, да в Тагильский завод уехал.

– Чёрт знает, что такое, – нигде вот ни до чего на добьёшься; пошлите за старостой.

– Я у него спрашивал по этому поводу, – ничего не знает; протокол о его показаниях составил, – сказал урядник. – Вам чайку не угодно ли?

– Пожалуй, стаканчик выпью с дороги.

– А закусить не прикажите ли чего приготовить?

– Нет, у меня есть своя провизия.

– Наум Куприяныч, прикажи разогреть самоварчик, – обратился урядник к разбойнику.

В избу вошёл Осип с кучером его благородия.

– Осип, поставь самовар! – сказал Чуркин.

– Сейчас, – ответил тот.

– А потом сходи к старосте и попроси его сюда, скажи, что помощник исправника его требует.