Читать книгу Разбойник Чуркин. Том 2. В Сибири - Н. И. Пастухов - Страница 6

Оставалась одна неделя до праздника Рождества. Степанида ждала этого дня с великим нетерпением-, ей хотелось вырваться из родительского дома на волю: наречённый жених ей до того опротивел, что она избегала с ним видеться; рассказы его о её свидании с приказчиком, о чем он благовестил по деревне, заставили девушку смело решиться на побег со своим возлюбленным, и она твёрдо была намерена исполнить задуманное. Она не показывала, ни отцу, ни матери даже вида на то: была с ними ласкова, весела; с сыном кузнеца обходилась, как с женихом, даже целовалась с ним, и он, с своей стороны, не мог нахвалиться своей суженой, с кем бы только ни приходилось ему говорить; каждый почти день навещал свою невесту, приносил ей подарки, и она принимала их и передавала матери. Вся деревня говорила об этой счастливой парочке; один только Чуркин был другого мнения: он понимал, что Степанида, как умная девка, думала совсем другое.

«Не может быть, – предполагал он, – «чтобы она примирилась со своим положением и вышла бы за нелюбимого ею парня».

Акулина Петровна ежедневно навещала хату разбойника и все спрашивала, был ли он у кузнеца и говорил ли ему о том, о чем обещался сказать.

– Да что мне с ним говорить? Надоела ты мне, тётка Акулина, ступай и скажи ему сама, ежели тебе хочется, – отвечал он ей.

– Как я пойду к нему, Наум Куприяныч, ведь он чистый зверь, надаёт мне подзатыльников, тем и утрусь, моё дело бабьё, – говорила Акулина Петровна.

– Ладно, схожу, только ты мне не надоедай. Ирина, дай мне красную рубашку, да новую поддёвку, – сказал Чуркин, расчёсывая перед маленьким зеркальцем свою кудрявую голову.

– Ты это куда же собираешься? – спросила та.

– К кузнецу иду.

Акулина Петровна поклонилась разбойнику в пояс и вышла. Чуркин оделся, зашёл в свою светлицу, где был Осип, и сказал ему:

– Надевай халат и пойдём со мною.

– Куда такое, атаман?

– К кузнецу в гости.

– Как это тебе вздумалось?

– Нужно, хочу с ним переговорить.

– Что ж, можно, сходим, да посмотрим, как он живёт, ходы поглядим, – может, они нам когда и понадобятся, – ворчал каторжник, накидывая себе на плечи свиту.

– Если я что буду говорить, ты молчи, в разговор не вмешивайся.

– Зачем же, атаман, разве я не знаю.

– Бывает, ты ни к чему слово выпустишь, суёшься, где тебя не спрашивают.

Осип молчал, только одними губами шевелил и, досадуя на несправедливые упрёки атамана, пошёл за ним со двора. Ирина Ефимовна проводила их за ворота и сказала потихоньку:

– Ты, Вася, долго там не засиживайся, я ворота не буду пока запирать, видишь, стемнело, небось.

– Ладно, что мне там делать, – отвечал разбойник, укутывая своё лицо в воротник овчинного тулупа, и зашагал вдоль линии деревенских домиков.

Осип шёл за ним по пятам и раздумывал, зачем это понадобилось его атаману с кузнецом видеться. Подойдя к намеченному домику, Чуркин остановился и постучался в окно. В стекло уткнулась какая-то фигура, затем быстро отошла от него, и через несколько минут ворота дома отворились, в них стоял сам кузнец и, увидав разбойника, вскрикнул:

– Ба! Наум Куприяныч, какими судьбами?

– В гостях у тебя задумал побывать, рад ты, или нет, а принимай, – ответил тот. Да я и не один, работника своего взял проводить.

– Добро пожаловать, дорогой гость, да и кстати у меня сват сидит, – приподнимая с головы шапку, отвечал кузнец.

– Спасибо на добром слове, – сказал разбойник и пошёл за кузнецом в избу.

– А мне что тут делать, я домой пойду, – сказал каторжник.

– Нет, уж, и ты заходи, милый человек, – с хозяином пришёл, так от него не отставай, – проговорил старик.

Староста, увидав Чуркина, входившего в избу, настолько обрадовался ему, что выскочил из-за стола, пошёл к нему на встречу, растопырив руки, и произнёс:

– Наум Куприяныч, тебя ли я вижу! какими судьбами? Ах ты, мой голубчик, вот утешил, садись в передний угол, дай же мне расцеловать тебя.

– Ну, после, на Святой поцелуемся, – ответил разбойник, стараясь отклонить лобзание.

– Нет, брат, поцеловаться нужно, – настаивал на своём мужичок и влепил ему поцелуй.

– Будет тебе, сват! Баба, что ли ты, на целованье-то разохотился? – заметил ему кузнец.

– С добрым человеком почему и не поцеловаться, – усаживая за стол разбойника, бормотал мужичок. – Садись, сват, поближе к нам, да угощай гостя, он к тебе впервые, кажись, пожаловал.

– Спасибо ему, сколько раз звал, насилу-то удостоил, – сказал хозяин дома.

– Не приходилось, да я и не люблю надоедать, – ответил разбойник, разглаживая руками на голове волосы.

Жена кузнеца поставила на стол две бутылки водки, настоенной какими-то травами, и поклонилась гостю.

– Вот, Наум Куприяныч, старуха моя, – отрекомендовал её кузнец.

Чуркин кивнул ей слегка головою. Кузнец налил по небольшому стаканчику спиртуозной настойки, чокнулся с собеседниками, и они выпили.

Осип всё время сидел у двери на лавке, опустив голову, и о чем-то размышлял; кузнец не забыл и его, подозвал к столу, налил ему стаканчик и сказал:

– Выпей, брат, да не обессудь.

– Я не пью, – ответил каторжник, поглядывая на своего атамана.

– Чего упираешься, пропусти, авось, не захмелеешь, – ввернул староста.

– Не хочу, – буркнул тот и пошёл было от стола.

– Пей, когда угощают, – произнёс Чуркин.

– Ну, за ваше здоровье, – подняв стакан и, поднося, его к губам, протянул каторжник и выпил.

– Валяй другую, – предложил кузнец.

– Нет, будет.

– За здоровье жениха и невесты, – сади!

– Благодарствую, – упирался Осип и отошёл на своё место.

– А где же твой жених? – спросил разбойник.

– У невесты в гостях сидит.

– Жаль, что я его не увижу.

– Что ж, поздравить ты его хотел, так успеешь, на свадьбе, небось, не откажешься побывать?

– Поздравить я его успею, попенять ему об одном хотел, затем и пришёл.

Осип глядел на него исподлобья и думал: «Охота атаману бобы-то с ними разводить, приказал бы мне, я знал бы, как ему попенять».

– В чем такое? али он чем проштрафился против тебя, Наум Куприяныч? – наливая стаканчики, полюбопытствовал кузнец.

– Нет, хозяйку моего дома он обижает, напраслину на неё взводит.

– Вот тебе и раз, да в чем такое? Говори, я ему потачки не дам.

– Приказчика, гостя моего, впутал; за такие разговоры и в волостную потянут, – вот что, сердито сказал разбойник и покосился на кузнеца.

Староста облокотился руками на стол и молчал:

– Да что такое? Говори толком! стукнув кулаком об стол, крикнул кузнец.

– Спроси у своего свата, он доскажет за меня.

– Сват, а, сват, что ж молчишь? – толкая старосту, горячился кузнец.

– Нечего и говорить: сболтнул парень зря, вот и всё тут, – сказал тот.

– Не зря, а с умыслом сделал, вся деревня об том говорит, – добавил Чуркин.

– Я-то ничего не слыхал и не знаю. Ты, Наум Куприяныч, начал, так и договаривай.

– Слушай, я всё скажу: у меня в гостях был приказчик с завода, а твой сын, черт его знает с чего-то, рассказывает по всей деревне, что Степанида-то приходила к моей хозяйке дома и там с приказчиком целовалась.

– Ну, знаю, он и сам мне о том говорил, а я ему сказал: «важное, мол, дело! Поцеловалась, и ладно; губы-то небось у ней не отвалились». Охота тебе, Наум Куприяныч, в бабье дело входить! Давай-ка-сь, пропустим ещё по одной, да о другом о чем-нибудь покалякаем.

Староста поднял голову, взял за руку Чуркина и промолвил:

– Не такая моя дочка, чтобы стала с кем целоваться; в законе Божьем воспитана. На смех кто-нибудь сказал жениху, а он поверил, и вышел дурак.

– Не в том дело, он всей деревне о том рассказал, – проворчал разбойник.

В этот момент в избу вошёл, сын кузнеца; он молча разделся, одёрнул рубашку, взглянул на Осипа и, заметив за столом Чуркина, поклонился ему; тот не удостоил его ответом, а только злобно окинул взглядом его фигуру и опустил глаза.

– Ты что там, парень, на свою невесту напраслину выдумываешь, говоришь по деревне, что она с приказчиком у тётки Акулины к избе целовалась? – сурово обратился к нему отец.

– Да, батька, я сам это видел, всегда буду говорить правду.

– Ты, знать, очумел, голубчик!

– Очумел, так очумел, – это дело моё.

– Я вижу, ты палки давно не пробовал, так она, пожалуй, походит по твоим плечам, – вставая из-за стола, сказал кузнец.

– За такие дела и следует: не рассказывай, чего не было, – подзадоривал старика Чуркин.

В разговор вмешалась старуха, начала защищать своего сына, с ней сцепился кузнец и в конце концов схватил со стены висевший на гвоздике кнут и кинулся на сына, а тот дал тягу из избы. Собеседники и Осип сгруппировались посредине избы; старуха взвыла голосом; кузнец рассвирепел, начал её бранить за потачку сыну, и через четверть часа гости удалились из избы.

– Ловкую ты штуку подвёл, атаман, – сказал Осип, возвращаясь восвояси.

– Жаль, что жених увернулся из-под кнута; придержать бы тебе его.

– Не догадался, атаман; кнутом его не проймёшь, а ты прикажи, я с ним расправлюсь по-свойски.

– Погоди, понадобится, тогда скажу.

– И озорник же он, как видно!

– По делу-то он прав, я знаю, до кого ни доведись, зло возьмёт! Поцелуйся моя Ирина с кем-нибудь, ну, и капут ей сейчас.

– Ты – дело другое.

– Да, а этот сосуля невесту не по себе выбрал, вот что, не ему бы ею владеть.

– Ты, ведь, сам говорил, что ни ему, ни приказчику она не достанется?

– Оно так и сбудется, а теперь так, к слову говорю, что она ему не пара, – входя в ворота своего дома, заключил Чуркин.

– Куда же ты, атаман? – спросил Осип, заметив, что тот направился мимо крыльца избы.

– К хозяйке на минуточку; надо же её успокоить и рассказать о том, чем кончилось моё посещение кузнеца, – сказал он. – Ирине скажи, что сейчас возвращусь.

На другой день неизвестно от кого деревенские обыватели узнали, что в доме кузнеца был Наум Куприяныч, и о том, что произошло от его посещения; языки прибавляли о взбучке отцом жениха за распространение нелепых слухов последним о своей невесте. Вести эти дошли и до Степаниды, которая выслушала их и сказала: «по делом ему, озорнику!

* * *

В Тагильском заводе приказчик складчика не спал ночей: он весь был занят мыслью о Степаниде. Предстоящая поездка за ней сильно озабочивала его, а главный вопрос для него был о том, в какой церкви обвенчаться, о чем он несколько раз советовался с урядником и наконец решил отправиться к своему приходскому священнику.

Выбрав вечерок, приказчик пошёл к нему просить благословения на задуманную им женитьбу.

Священник был дома и принял его, как подобает пастырю, – с радушием, пригласил духовного сына своего в зал небольшого, но уютного домика, посадил на диван и сказал ему:

– Ну, чем же тебя потчивать? Ты у меня гость хороший, но редкий.

– Ничем, батюшка, я к вам на минуточку зашёл, посоветоваться, – отвечал ему приказчик.

– Совет советом, сын мой, а без чаю я тебя не отпущу, так уж у меня заведено.

– Что ж делать, если вам угодно, перечить не могу.

Священник распорядился до хозяйству и, возвратясь в залу, спросил у гостя:

– Ну как твой старик поживает, здоров ли он?

– Ничего, батюшка, вашими молитвами живём, пока Бог грехам терпит.

– Давно уж я твоего хозяина не видал.

– Вольно же вам не побывать у нас.

– Да ведь как его беспокоить? Человек он занятый делом, придёшь, да не во время, а «не во время гость бывает хуже татарина», как гласит пословица.

– Вечерком он всегда свободен. Только, батюшка, прошу вас о моем сегодняшнем посещении ему не говорить: я к вам зашёл по своему секретному делу: – я да вы о нем только будете знать.

Священник уставил на него глаза, как бы желая проникнуть в его душу и узнать: с добрым или с злым намерением принесло его к нему.

– Вы, батюшка, не подумайте чего дурного, я к вам за благословением пришёл, – как бы угадав мысль его, сказал приказчик.

– Рад тебя выслушать, на добрые дела я всех благословляю.

– Жениться я задумал, вот что!

– Святой час тебе; у кого же невесту сосватал? Уж не у Луки ли Петровича Дуняшу хочешь взять? – полюбопытствовал пастырь духовный.

– Нет, из деревни Реши себе подругу выбрал.

– Чья же она будет?

– Дочь простого крестьянина, пришлась она мне по душе, вот и хочу на ней жениться. Благословите?

– С моей стороны, с Богом: в законном супружестве лучше жить, чем так путаться, ты уж молодец в летах, пора и домком обзавестись. Где венчаться думаешь?

– Просил бы вас не отказать совершить наше бракосочетание, но не знаю, согласитесь ли вы?

– Почему не так, по закону обвенчаю.

Приказчик молчал, вертел головою то туда, то сюда и как бы конфузился высказаться прямо.

– Да что у тебя? Разве что не ладно?

– Немножко есть: беру-то я невесту без согласия её родителей.

– Это как же так?

– Увезти её хочу, она просватана за другого, нелюбимого ею парня, а девушка хорошая, – мы с нею так согласились.

– Без законных документов венчать вас не могу, отказываюсь, – сказал батюшка.

Вошла попадья с самоваром в руках; разговаривающие замолчали; матушка поздоровалась с гостем, поста вила на стол чайный прибор и уселась было разливать чай, но священник сказал ей:

– Уходи, я сам распоряжусь.

Та вышла из залы. Священник обварил чай, налил из чайника два стакана чаю и, обращаясь к гостю, сказал:

– Прошу покорно, кушай.

Приказчик не слыхал приглашения священника: он сидел, опустив голову, раздумывая о своём горе. Священник видел, как глубоко был тронут его отказом молодой человек и, как бы сжалившись над ним, немного подумал и сказал:

– Не печалься, мой сын, выпей чайку, Бог поможет тебе и исполнит твоё желание. Я с радостью обвенчал бы, но закон не дозволяет, – надо иметь свидетельство, дозволяющее твоей невесте вступить в брак.

– Оно есть у неё, – подняв голову, проговорил жених.

– Если так, то и говорить не о чем; представь его, и бракосочетание ваше совершится; а у тебя паспорт во всяком случае имеется.

– Без паспорта нельзя, он у меня годовой, – ответил приказчик с сияющим лицом и принялся пить чай.

– Когда же ты думаешь устроить свадьбу?

– После Рождества, батюшка, откладывать мне не хотелось бы.

– Чем скорее – тем лучше.

– Есть у меня, батюшка, другая просьба, не откажите в ней, я сам возблагодарю вас.

– Что такое? Говори, если могу, изволь, не откажу.

– Дозвольте моей невесте пожить в вашем доме несколько дней; я привезу её к вам на второй день праздника.

– Можно; с кем же она будет жить?

– Одна, одинёшенька.

– Привози, приму.

Приказчик вынул из бумажника двадцатипятирублёвый билет и вручил его священнику.

– Напрасно, в деньгах я не нуждаюсь, – сказал тот, убирая в карман кредитку.

– Это задаточек, батюшка, вы уж не обессудьте, да прошу вас, не говорите пока до свадьбы о моей с вами беседе.

– Будь покоен, это между нами умерло, – провожая гостя, уверял священник.

Приказчик вышел от него с отрадным впечатлением и, не чуя под собою ног, возвратился в склад, где его ожидал урядник, интересуясь узнать, чем кончилось дело у батюшки.